Норвегия: шпионы из страны викингов

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Норвегия: шпионы из страны викингов

Система спецслужб страны состоит из:

Службы полиции и безопасности (Politiets sikkerhetstjeneste (PST) — норвеж.; Police Security Service (PST) — англ.). До 1 января 2002 года — Служба полиции и разведки — Politiets overvеkingstjeneste (норвеж.);

Управления безопасности Генерального штаба сил обороны Норвегии (FO/Sikkerhetsdirektorat). До 1 января 2002 года — Служба безопасности Генерального штаба сил обороны Норвегии (FO/Sikkerhetsstaben);

Управления национальной безопасности (Nasjonal sikkerhetsmyndighet (NSM);

Разведывательной службы (Etterretningstjenesten; Norwegian Intelligence Service (NIS) — англ.) Министерства обороны [717].

Служба полиции и безопасности

Входит в состав полиции Норвегии и находится в подчинении у Министерства юстиции [718]. Включает в себя центральную штаб-квартиру в Осло и 26 региональных подразделений [719].

Основные функции Службы полиции и безопасности:

противодействие терроризму;

контрразведка;

борьба с незаконным распространением оружия массового поражения;

борьба с экстремизмом и политический сыск;

охрана стратегических промышленных объектов;

охрана руководителей страны.

Официальный сайт организации: http://www.pst.politiet.no

Норвежская разведывательная служба

Несмотря на то что она входит в структуру Министерства обороны, а ее директор имеет воинское звание генерал-майор, она считается гражданско-военной разведкой. Согласно закону она действует только за пределами Норвегии.

Штаб-квартира норвежской Разведывательной службы МО

Набор решаемых ее задач традиционен для любой западноевропейской разведки. Кроме сбора информации в интересах Норвегии, это борьба с терроризмом и контроль над распространением оружия массового поражения [720].

Официальный сайт организации: http://www.mil.no/etjenesten/english/start

Молоды, но опытны

Несмотря на относительно юный возраст норвежских спецслужб (им еще нет и ста лет), органы госбезопасности этой страны заслуженно гордятся высоким уровнем профессионализма своих сотрудников. Однако журналисты разочарованы результатами их деятельности, поскольку спецслужбы этой страны крайне редко становятся участниками громких международных скандалов. А писать о монотонной и малоинтересной (с точки зрения большинства граждан) рутинной работе сотрудников «органов» — занятие неблагодарное. Читателю и зрителю нужна сенсация! А ее и нет.

Норвежские спецслужбы по стилю и методам своей работы почти ничем не отличаются от аналогичных структур других стран Западной Европы. При этом в стране существует жесткий контрразведывательный режим и строгость в вопросах контршпионажа. Так, в период «холодной войны» из Норвегии регулярно выдворялись советские граждане. В частности, в 1984 году из страны пришлось уехать семерым «дипломатам», а в 1986 году еще двум.

Основания для такого отношения у норвежцев отчасти имеются. Эта страна традиционно является объектом повышенного интереса советско-российской разведки. И не только ее, но и спецслужб других стран. Причин тому масса.

Во-первых, Норвегия — северный фланг НАТО. Здесь находятся запасные базы вооруженных сил США, склады с оборудованием, аэродромы, военно-морские базы (едва ли не самая крупная база ВМФ — Буд). В случае какого-либо конфликта с Западом удара следует ждать именно отсюда.

Во-вторых, Норвегия в годы «холодной войны» имела общую границу с Советским Союзом.

В-третьих, через Норвегию, члена многих европейских блоков, разведка может узнать много интересного о других западных странах.

Москва против Осло

Имена норвежцев, завербованных КГБ, говорят сами за себя: Г. Хаавик (секретарша министра иностранных дел), А. Трехольт (крупный общественный и политический деятель) и другие [721].

По обвинению в работе на КГБ норвежскими контрразведчиками совместно с коллегами из ЦРУ была арестована сотрудница Службы безопасности Генерального штаба И. Линдгрен [722]. Американцы подозревали ее в том, что она — агент советской разведки. Своими мыслями ЦРУ поделилось с норвежской полицией территориального надзора. В сентябре 1965 года ее арестовали и в течение трех месяцев допрашивали с применением «мер воздействия», пытаясь вырвать у нее признание. Однако допросы не дали никаких результатов, и в декабре

1965 года дело против Линдгрен было прекращено. Ее восстановили на работе, но допросы основательно подорвали ее здоровье, и она вышла на пенсию. Окончательные подозрения с нее были сняты только в 1977 году, когда 27 января во время встречи с сотрудником КГБ А. Принципипаловым в Осло была арестована сотрудница МИД Норвегии Г. Хаавик. Она работала секретаршей у самого министра МИДа! Во время следствия она призналась, что была завербована еще в 1950 году МГБ на почве любви к русскому военнопленному В. Козлову. Через полгода, 5 августа 1977 года, умерла в тюрьме от сердечного приступа, так и не представ перед судом [723]. Еще один советский агент был арестован 20 января 1984 года. А. Трехольт был членом постоянной делегации Норвегии в ООН [724].

Один из самых громких шпионских скандалов в истории этой страны разразился в 2000 году. Западные средства массовой информации распространили со ссылкой на источник в норвежской секретной полиции информацию о том, что премьер-министр Норвегии Й. Столтенберг в начале 90-х годов прошлого века якобы имел контакты с представителями КГБ и проходил в их донесениях под кодовым именем «Стеклов».

В то время Столтенберг, будучи членом Норвежской рабочей партии, входил в комиссию по обороне и, по мнению секретной полиции Норвегии, мог служить источником секретных сведений военного характера для КГБ. Называют даже «контактера» для агента по кличке «Стеклов» — якобы им был выдворенный в 1991 году из Норвегии советский разведчик, работавший под дипломатическим прикрытием.

Сам политик категорически отвергает выдвинутые против него обвинения, подчеркивая, что в силу своей работы «имел обычные контакты с различными иностранными дипломатами в Осло, в том числе из советского посольства».

Возможно, обвинение премьер-министра можно было списать на деятельность оппозиции и журналистов, если бы не один интересный факт. В 1991 году из Норвегии выслали одного из сотрудников советского посольства в этой стране, но при этом «никаких доказательств мнимой шпионской деятельности дипломата предоставлено не было» [725]. Возможно, этим «дипломатом в погонах» был офицер КГБ Б. Кириллов, который предпринял попытку завербовать в 1991 году одного из лидеров Рабочей партии страны.

Будущий премьер-министр сейчас отрицает, что когда-либо позволял себе передачу какой-либо секретной информации. Контакты с иностранными, в том числе советскими, дипломатами входили в круг его служебных обязанностей, и обо всех подозрительных контактах он информировал соответствующие норвежские инстанции. Это подтверждают и представители норвежских спецслужб. Они же утверждают, что человек, фигурировавший в документах советской разведки как «Стеклов», и премьер Столтенберг — одно лицо.

Говорить о том, что норвежские спецслужбы в этой ситуации сработали профессионально — не совсем корректно. О деятельности отечественной внешней разведки на Западе узнали от советского перебежчика — офицера КГБ Михаила Буткова. Именно он сообщил подробности о работе людей из Ясенева [726] в этой северной стране [727].

На самом деле, советских агентов было значительно больше, чем смог назвать Михаил Бутков. В середине 1995 года бывший шеф советской внешней разведки Леонид Шебаршин внезапно заявил о том, что в конце 80-х годов прошлого века в Норвегии работали норвежцы, завербованные советскими спецслужбами. Это заявление он сделал, когда принимал участие в работе симпозиума «Вторжение в Афганистан и конец разрядки», организованного Норвежским Нобелевским институтом.

Как утверждает местная газета «Арбейдербладет», в интервью корреспонденту этого издания высокопоставленный советский разведчик заявил, что в конце 80-х годов в Норвегии действовали «два или три» агента КГБ из числа норвежцев.

«Арбейдербладет» пишет со слов Леонида Шебаршина, что эти агенты, не входившие в высшие эшелоны политической власти, передавали КГБ прежде всего информацию о НАТО. Однако бывшие советские разведорганы должны были также получать от них сведения об отношениях между Норвегией и США, анализ политической и военной обстановки в Норвегии и стратегические оценки.

По поводу этой публикации руководитель норвежской контрразведки П. Гаммельгорд заявил, что его служба «намерена проверить» заявления Леонида Шебаршина. Он отказался сообщать о том, было ли норвежцам ранее известно, что в конце 80-х годов в Норвегии действовали агенты КГБ. Вместе c тем он отметил, что «отставные руководители КГБ уже неоднократно выступали c подобными высказываниями». На вопрос журналистов о том, намерена ли норвежская контрразведка связываться по этому поводу c Шебаршиным, П. Гаммельгорд ответил: «Мы об этом подумаем» [728].

В феврале 1992 года в Норвегию бежал высокопоставленный сотрудник ГРУ. Его имя и подробности побега даже спустя десять лет продолжают храниться в тайне. По некоторым данным, он отвечал за работу агентурных сетей советской, а затем российской военной разведки в Скандинавии, а возможно, и в Канаде. Многомесячный допрос перебежчика проводился на конспиративной вилле контрразведки под Осло.

Одним из последствий предательства стала высылка из страны в октябре 1992 года сотрудника ГРУ В. Федика, работавшего под дипломатическим прикрытием третьего секретаря посольства РФ в Норвегии. В интервью местной телекомпании начальник контрразведки Норвегии Я. Грендал сообщил, что Федик пытался завербовать норвежского гражданина, располагающего информацией об иностранцах, обучавшихся в Норвегии. Впоследствии многие из этих студентов могли бы стать агентами с долгосрочной перспективой [729].

Со времени окончания Второй мировой войны из Норвегии в общей сложности были высланы за шпионаж 50 наших граждан. В 1991 году норвежцы предписали покинуть страну сразу девятерым сотрудникам советских учреждений. Это случилось после выхода в свет книги беглого майора КГБ Михаила Буткова [730].

А вот что послужило истинной причиной высылки из страны 12 марта 1998 года пятерых российских дипломатов — об этом журналисты спорят до сих пор. Официальное объяснение звучало так: правительство Норвегии обвинило в шпионаже и объявило персонами нон грата Е. Серебрякова, В. Кочкарева, А. Монахова, И. Чалого и А. Жигалова [731].

Хотя фактически страну должны были покинуть лишь двое из них. Еще двое работали в Москве, а пятый член «норвежской пятерки» находился в тот момент в одной из сопредельных с Норвегией стран.

У специалистов вызвало удивление требование МИД Норвегии о необходимости «срочно» покинуть страну. Дело в том, что «вербовкой норвежских граждан в интересах российской разведки» дипломаты занимались, по словам министра юстиции Норвегии, в политических кругах страны. А это, по крайней мере до последнего времени, считалось меньшим «грехом», чем, например, вербовка военных или научных кадров: в этом случае урон более конкретен и вполне оценим с финансовой точки зрения [732].

Российские журналисты выяснили, что действительно один из пяти дипломатов, объявленных персоной нон грата Норвегии, никогда не бывал в этой стране. Это означает, что вербовка неких высокопоставленных норвежцев и работа с ними осуществлялась не только на территории его родины, но и в других странах. Операция проходила по стандартной схеме — деньги в обмен на секретные документы.

Некоторые норвежские газеты опубликовали имя одного из госслужащих, завербованных российской разведкой. Это С. Ламарк, советник в Министерстве по делам регионов. В своем ведомстве он отвечал за участие Норвегии в Совете Баренцева и Евроарктического региона, куда входит и Россия.

По данным, просочившимся в печать, в 1994 году российский дипломат Серебряков якобы предложил Ламарку передавать за вознаграждение конфиденциальную информацию, касающуюся расширения НАТО. Если верить норвежским журналистам, речь не шла о военных секретах. Чиновник немедленно обратился в местную контрразведку, где его просили продолжить контакты с русскими. Таким образом, на протяжении почти четырех лет Ламарк добровольно играл роль двойного агента [733].

Хотя сам «двойник» выглядел весьма неприглядно. Он боялся обеих спецслужб (российской и норвежской) — боялся, что его арестуют на нашей территории, грозил норвежцам, что опубликует всю эту историю в прессе [734].

Ему было чего опасаться не только во время многочисленных поездок в Россию, но и в родной Норвегии. В марте 1998 года выяснилось, что руководители ПОТ не хотели раскрывать агентов, которые вели игру с российской разведкой (фамилия второго человека так и осталась неизвестной), поэтому Ламарк не имел права рассказывать о своих похождениях. Он же поведал свою историю не только газете «Верденс ганг», но еще «Афтенпостен» и «Дагбладет», а также телевидению.

Более того, «двойник» еще в 1996 году, когда отправлялся в поездку в Россию, все рассказал журналистам «Верденс ганг», которые обещали до поры держать его исповедь в тайне. Свой поступок он объяснил просто: «О моей поездке знали только два человека. Это было опасно, я мог исчезнуть, меня могли отправить в Сибирь, и никто бы ничего обо мне не узнал». Предполагалось, что при его таинственном исчезновении газета подняла бы тревогу [735].

В норвежских газетах его имя действительно появилось. Правда, в многочисленных статьях он фигурировал как герой, который успешно выполнил задание. Из многочисленных интервью можно было узнать: солдату «невидимого фронта» исполнилось 47 лет; прежде он работал в аппарате правительства, а ныне — советник в Министерстве местного самоуправления, где занимается проблемами Баренцева региона, а также связями Норвегии с другими северными странами, Европейским союзом и Россией.

«Я считаю себя героем. Мало кто смог бы сделать то же самое, что довелось выполнить мне, — без ложной скромности заявил Ламарк со страниц норвежской газеты «Дагбладет».

Агент утверждает: ему очень хотелось поиграть в шпионов, поэтому он-де в какой-то мере сам спровоцировал российских разведчиков на вербовку разговорами о том, что знает кое-какие секреты НАТО и Норвегии. С ним вступили в контакт в 1994 году, когда он занимался планами создания торгового центра в Архангельске. Но после этого он сразу связался с норвежской службой безопасности ПОТ и стал выполнять ее задания.

Вот так началась карьера «двойника». Он регулярно приезжал в Россию, его встречи с контактными лицами происходили то в Петербурге, то в Мурманске. Он объяснял свое желание сотрудничать с российской разведкой стремлением побольше заработать денег, требовал оплаты в 100 тысяч долларов в год.

В этой операции норвежским контрразведчикам помогали коллеги из спецслужб Швеции, Финляндии и даже США. Одна из тайных встреч с российским разведчиком состоялась в Хельсинки во время заседания Северного совета в ноябре 1997 года. Ламарк прибыл туда на своей яхте. Его возили на виллу, которая, как теперь пишут финские газеты, была взята под наблюдение агентами службы безопасности Суоми.

Если верить норвежцам, то в дело вступила и шведская служба безопасности СЕПО. Ее специалисты помогали норвежцам готовить фальшивые документы, которыми Ламарк снабжал Россию.

Шведские агенты также контролировали действия вице-консула российского посольства в Стокгольме, который оказался в числе пяти дипломатов, объявленных в Норвегии нежелательными лицами.

Сам он в Осло не приезжал, но был одним из тех, кто поддерживал контакт с Ламарком за пределами Норвегии.

Наши разведчики что-то подозревали, хотели было даже проверить агента на детекторе лжи, однако тому удалось избежать этой процедуры. Тем не менее в последние месяцы, по словам Ламарка, его дело стал вести сам резидент российской разведки в Осло.

Впервые резидент встретился с Ламарком в ноябре 1997 года во Фрогнер-парке в Осло. Назвался Гуннаром и сообщил пароль: «Не встречались ли мы в Полярных Зорях?» (железнодорожная станция в Мурманской области). По версии прессы, за этой встречей наблюдал десяток агентов ПОТ, которые прятались в кустах парка, записали весь разговор и засняли на пленку момент обмена документов на деньги.

На свой последний контакт в Осло двойной агент С. Ламарк отправился вечером 26 февраля. Он прошел по улице Спорвейсгата, вошел в уличный туалет, вышел через него в Стен-парк и оказался у стен Фагерборгской церкви. Ровно в 19.00 Ламарк увидел резидента.

Норвежец опять завел разговор о том, что ему мало платят. Сказал россиянину: «Вы обходитесь со мной так, как со служащими в России — не выдаете полную зарплату». Собеседник постарался успокоить агента, похвалив его за хорошие документы, переданные прежде.

Ламарк утверждает, что разведчик дал ему новое задание — достать секретные документы, связанные с предстоящей поездкой премьер-министра Норвегии Х. Бунневика в Москву, а также шифр, с помощью которого можно было бы получить доступ к компьютерной системе правительственной администрации.

5 марта 1998 года подробный доклад С. Ламарка об этой встрече обсуждался на заседании правительства Норвегии. Деятельность «двойника» было решено прекратить, а посла России Ю. Квицинского вызвать в МИД и заявить протест против деятельности российских дипломатов, несовместимой с их официальным статусом.

Официально шпионскому скандалу (без объявления фамилий норвежских агентов) был дан ход 12 марта 1998 года, когда на пресс-конференции в Осло выступили два члена правительства Норвегии — глава МИДа К. Воллебэк и руководитель ведомства юстиции А. Ауре [736]. Пресс-конференция очень напоминала «спектакли», которые организовывали советские органы госбезопасности, когда надо было эффектно заявить о появлении нового перебежчика, который пришел с Запада, или о завершении оперативной игры с использованием «двойника».

А вот фрагмент интервью Н. Леонова, опубликованного в одном из российских журналов: «Я тут узнал, что наши хотели вроде бы подвергнуть его проверке на детекторе лжи. Он же приезжал сюда, крутился в Архангельске, Петербурге, выдавал себя за бизнесмена, связанного с правительством. Сомнения в нем были, раз хотели проверить. Это уже делает честь» [737].

Понятно, что в такой ситуации МИД РФ предпринял ответные меры. Через пять дней, 17 марта, российские власти в качестве ответной меры объявили о выдворении из страны советника-посланника посольства Норвегии Р. Кастберга и генконсула в Мурманске У. Бьерне. Шпионский скандал сопровождался грозными заявлениями норвежских политиков и разоблачительными кампаниями в СМИ.

По-своему среагировали на выступления С. Ламарка и в самой Норвегии. Началось расследование деятельности местных спецслужб. Выяснилось множество интересных подробностей. Например, в 1999 году стало известно об обыске спецслужбами Норвегии российского самолета Ан-26 в аэропорту Тремсе. Контрразведчики имитировали возгорание и прошли на борт под видом пожарной команды. А офицеры Службы безопасности Генерального штаба по просьбе ЦРУ осуществляли вербовку норвежских политиков, получая на это деньги от американских коллег и втайне от своего руководства. По итогам расследования многие офицеры норвежских спецслужб были уволены со службы [738].

Говорить о крупной победе отечественной контрразведки — не совсем корректно. Нужно учитывать то, что высланный норвежский консул в Мурманске еще лет десять назад задерживался КГБ с секретными дискетками, явно не соответствовавшими его дипломатическому статусу.

«Викинги» против чекистов

Норвежская разведка активно работает против нашей страны. Достаточно вспомнить дело капитана Александра Никитина (в 1996 году российские власти обвинили А. Никитина в том, что он передал норвежской экологической организации «Беллуна» данные о радиоактивном загрязнении в районах базирования отечественного Северного флота).

Другой пример (хотя это из сферы политики, а не шпионажа) — дело капитана Петренко (в январе 1998 года норвежские власти обвинили капитана российского судна В. Петренко в контрабанде наркотиков). Около года отсидел в тюрьме, потом суд принял решение, как это умеют делать и наши суды: вроде бы виноват, но попал под амнистию; вроде бы виноват, но срок уже отсидел. А Петренко не удовлетворен, он подает в Европейский суд, в комиссию по правам человека [739].

Вне зависимости от решения Европейского суда облик демократической и правовой Норвегии был основательно подпорчен в глазах российской, норвежской и мировой общественности. В частности, в ходе следствия стало известно, что нашего капитана пыталась вербовать норвежская разведка. В. Петренко — бывший подводник, и норвежцев интересовали секреты отечественного подводного флота [740].

Шпионом может быть каждый

Иногда жертвами норвежской контрразведки становились собственные граждане. Например, в феврале 2002 года в Норвегии вышла книга, которая, безусловно, порадует любителей детективов. «Ланце — выдуманный шпион» — это мемуары 62-летнего журналиста С. Виксвеена, которого местная контрразведка обвиняла в шпионаже в пользу восточногерманской разведки «Штази». Дело закончилось в декабре 2001 года поражением спецслужбы — Главная прокуратура Норвегии сочла доказательства, представленные PST, недостаточными для проведения процесса.

С. Виксвеен, журналист-международник с 40-летним стажем, работавший в последние годы в Брюсселе на ряд крупных региональных газет Норвегии, оказался под подозрением три года назад, когда ПОТ получила доступ к архивам МГБ ГДР, попавшим после крушения Восточной Германии к американцам. Получивший в свое время образование в ФРГ, Виксвеен профессионально интересовался ситуацией в двух немецких государствах и часто бывал в ГДР. PST предположила, что именно он являлся агентом по кличке Ланце, который фигурирует в документах «Штази».

В 1999 году в брюссельском корпункте Виксвеена провели обыск. В результате были конфискованы книги, дискеты, электронная записная книжка и другие рабочие материалы. После чего журналиста несколько раз допрашивали офицеры PST. Контрразведчикам приходилось торопиться. Во-первых, в 2000 году истекал десятилетний срок давности по делам бывших восточногерманских шпионов, имеющих подданство западных государств. Во-вторых, органы должны были реабилитироваться после скандала 1996 года, когда они пытались обвинить в сотрудничестве со «Штази» депутата от левой партии профессора Б. Фюрре, входившего в парламентскую спецкомиссию по расследованию деятельности спецслужб страны, включая PST. После вмешательства тогдашнего премьера Т. Ягланда процесс был остановлен.

Довести до суда «дело Виксвеена» контрразведчикам тоже не удалось. Правда, их шеф П. Сефланд заявил, что удовлетворен решением прокуратуры: «Нас вполне устраивают формулировки по закрытию дела. Мы не нашли там критики в свой адрес». Как подтвердил газете «Время новостей» профессор общественного права университета в Осло Й. Йонсен, закрытие дела в подобных случаях не означает, что виновный полностью оправдан: «Подозрения, сформулированные в качестве причин для расследования по обвинению в совершении преступления, не снимаются, даже если само дело прекращается по причине отсутствия веских доказательств». Кроме того, службе PST, можно сказать, «повезло» — к моменту вынесения прокуратурой решения истории со шпионами 10—15-летней давности явно утратили актуальность, в центре общественного внимания — борьба с экстремизмом и терроризмом.

«В нашей деятельности мы будем руководствоваться отслеживанием процессов в обществе, которое существенно изменилось после окончания «холодной войны», — говорит теперь руководитель PST П. Сефланд. — Работа должна проходить в рамках законности, под серьезным контролем и с привлечением специалистов из таких областей, как социальная антропология и история религии, а не только профессиональных сыщиков». В принципе г-н Сефланд уже три года начал «открывать» свою контору. Так, он впервые назвал численность своих подопечных — 400 штатных сотрудников.

Сейчас, по словам министра юстиции О. Дерума, PST расширилась на восемь человек и получила солидные ассигнования для приобретения подсматривающего и подслушивающего оборудования. Критики спецслужб опасаются, что борьба с терроризмом может перейти в преследование тех, кто не желает отречься от своих культурных традиций и религиозно-этнических норм. Не говоря уж о контактах с представителями стран, объявленных США «изгоями». «Наша контрразведка — как трехглавая гидра».

Действительно, PST имеет право вести наблюдение с целью выявления потенциальных шпионов, террористов и т. п., проводить расследования и готовить материалы для передачи в суд. Наверно, это единственная западноевропейская страна, где у одной спецслужбы такие широкие полномочия. Эту ситуацию пытались обсудить в местном парламенте, но депутаты не проявили должного интереса к данному вопросу. В начале 2002 года министр юстиции О. Дерум, которому подчиняется PST, пытается изнутри реформировать эту организацию с подмоченной репутацией. Его идея — разделить структуру на две части: слежка и расследование — с одной стороны, прокурорско-правовой отдел — с другой. При этом второй части вменяется контролировать первую в отношении соблюдения законности [741].

В середине 90-х годов руководитель местной контрразведки Х. Эстгор в интервью газете «Арбейдербладет», отвечая на вопрос о том, сократилось ли число иностранных разведчиков в стране, дал понять: ныне их круг значительно шире, чем сообщество агентов из стран бывшего Восточного блока, а активность — выше [742].

Зона повышенной активности

Согласно аналитической записке ФСБ РФ (подготовлена в середине 90-х годов прошлого века), «спецслужбы Норвегии активно изучают и ведут профилактическую работу в вербовочных интересах практически среди всех категорий российских граждан, находящихся в стране или прибывающих в нее по различным каналам» [743]. На территории России норвежская военная разведка работает в основном на территории Кольского полуострова и мест расположения баз Северного флота ВМФ РФ [744].

На самом деле, зона работы норвежской военной разведки не ограничивается только Мурманской областью. Норвегия — член НАТО и поэтому вынуждена выполнять союзнический долг.

В середине 90-х годов разразился громкий скандал, когда выяснилось, что в нарушение закона норвежская военная разведка получала неконтролируемые средства от ЦРУ. Так финансировалось создание агентурных позиций в кругах политической элиты и среди моряков рыболовецкого флота. Норвежские рыбаки часто контактируют с российскими и по роду своей деятельности имеют возможности для сбора информации в интересах военной и политической разведок своих стран [745].

Кроме агентуры, в сборе секретной информации активно участвуют граждане Норвегии. Часто их похождения напоминают сюжеты времен «холодной войны». В 2002 году в районе Полярного (Мурманская область, Кольский полуостров) — в зоне с регламентированным режимом посещения иностранных граждан — были задержаны четверо норвежцев, пытавшихся сфотографировать несколько военных объектов. Нарушители выдворены с территории России, кроме того, им на пять лет отказано в доступе на территорию РФ [746].

При этом число кадровых разведчиков, которые работают под «крышей» норвежского посольства в Москве, исчисляется единицами. Порой доходит до курьезов. Когда в начале ноября 1998 года пятерых российских дипломатов попросили покинуть территорию страны, то выяснилось, что Россия не может адекватно среагировать — в ФСБ не смогли назвать пять кандидатов на высылку [747].

Угрозы для Норвегии

Раз в год Секретная полицейская служба публикует «открытый» отчет об угрозах для безопасности Норвегии. Последняя версия этого документа была издана в апреле 2007 года.

Авторы документа назвали несколько потенциальных угроз. Во-первых, это деятельность исламских международных террористических организаций. Во-вторых, повышенная активность иностранных разведок на территории Норвегии.

В 2006 году в Западной Европе удалось предотвратить два крупных теракта. Поэтому задача норвежских спецслужб — нейтрализовать деятельность потенциальных террористов на территории страны. По мнению авторов доклада, необходимо сконцентрироваться на решении двух задач. Первая — выявление лиц, поддерживающих террористические организации. Речь идет о финансовой поддержке, а также помощи в нелегальном проживании на территории страны террористов. Вторая задача — выявление самих террористов, которые могли проникнуть в Норвегию.

В то же время в Норвегии существуют группы радикалов крайне правой и крайне левой политической ориентации, которые никак не связаны с исламской идеологией. В настоящее время они не представляют реальной угрозы для безопасности страны, но все равно за ними необходим присмотр.

В качестве сфер повышенного интереса иностранных спецслужб авторы доклада назвали нефтегазовую отрасль, а также проблемы, связанные с использованием природных ресурсов.

Основная опасность для политической элиты страны — это атаки со стороны тех, кому отказали в предоставлении гражданства, а также авторов многочисленных анонимных сообщений. Кроме того, существует вероятность атак со стороны отдельных граждан, которые заранее не объявляют о своих намерениях. Нейтрализовать такой вид угроз в отношении высокопоставленных чиновников крайне сложно.

Также в докладе отмечались неоднократные случаи получения незаконного доступа отдельных иностранных государств и организаций к материалам по ядерной энергетике. Данная информация была необходима им для создания ядерного оружия [748].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.