Глава 1

Глава 1

Дурной признак, когда перестают понимать иронию, аллегорию, шутку.

Ф. Достоевский

Русское остроумие, особенно в петровскую и екатерининскую эпохи, во многом отличалось от западноевропейского, и то, что нашим предкам казалось смешным и остроумным, на взгляд современного читателя может показаться наивным и простодушным.

Строго говоря, остроумие не всегда должно было вызывать взрыв смеха, порой это просто проявление находчивости в трудной ситуации, или же способность человека принять единственно верное решение в критический момент, или же, наконец, просто мудрое решение государя.

Однажды Петр I заседал в Сенате и слушал дела о разного рода хищениях и воровстве, случившихся за последний месяц. Дел было настолько много, что император пришел в неописуемый гнев и поклялся немедленно пресечь в государстве всякое воровство. Обращаясь к присутствующему генерал-прокурору Павлу Ивановичу Ягужинскому, Петр сказал:

– Сейчас же пиши от моего имени указ о том, что, если кто-нибудь украдет на сумму, за которую можно купить веревку, тот без всякого следствия и суда будет повешен!

Генерал-прокурор выслушал строгое повеление и взялся было уже за перо, но, помешкав, заметил монарху:

– Подумайте, ваше величество, каковы будут последствия вашего указа…

– Пиши, – перебил государь, – что я тебе приказал.

Ягужинский писать, однако, не торопился и с улыбкой сказал монарху:

– Всемилостивейший государь! Неужели ты хочешь остаться императором один, без служителей и подданных? Все мы воруем, с той только разницей, что одни больше, другие меньше, в зависимости от своей должности и возможностей…

Петр I засмеялся и махнул рукой.

– Ладно, – сказал он, – воруйте и дальше…

Один монах у архиерея, подавая водку Петру I, споткнулся и опрокинул полную чарку на одежду императора. Петр в гневе стал уже приподниматься с места, но находчивый монах ловко ему польстил:

– На кого капля, а на тебя, государь, излияся вся благодать!

Петр I рассмеялся и тотчас простил провинившегося.

Окончив курс лечения в Карлсбаде, Петр на обратном пути посетил Теплиц, славящийся также своими целебными минеральными источниками. Владетели этих источников, графы Вальдеки, встретили государя и просили его сделать им честь посещением их замка и там пообедать. Государь согласился и после осмотра источников явился в замок. Хозяева употребили все старания к наивозможно великолепному приему такого знаменитого гостя. Обед был роскошный и продолжался очень долго. Все это нисколько не соответствовало простым вкусам и привычкам нашего великого государя, и он порядком соскучился. По окончании пиршества хозяева пригласили его осмотреть замок. Петр осматривал все со свойственным ему любопытством. После осмотра старший из графов, желая знать его мнение, спросил, как понравился ему замок. Петр отвечал, что замок великолепен, только есть в нем один недостаток.

– Какой же? – спросил граф.

– Слишком велика кухня, – ответил ему Петр.

Полубояров, слуга Петра, пожаловался ему, что его жена отказывается под предлогом зубной боли исполнять свои супружеские обязанности.

Петр немедленно позвал Полубоярову и, несмотря на ее крики и вопли, немедленно вырвал ей зуб.

В бытность свою в Лондоне Петр Великий вместе с английским королем осматривали великолепное здание – госпиталь для призрения инвалидов – матросов и солдат. После осмотра король пригласил Петра на обед.

За обедом, желая услышать похвалу знаменитого гостя, король обратился к царю с вопросом:

– Как вам, ваше величество, нравится госпиталь?

– Так, – ответил Петр, – что я советовал бы вашему величеству сделать его своим дворцом, а свой теперешний дворец очистить для живущих в госпитале матросов.

Петр назначил только что аккредитованному при русском дворе бранденбургскому посланнику аудиенцию в четыре часа утра. Посланник явился во дворец в пять, но императора уже не застал, он уехал в Адмиралтейство. Посланник принужден был отправиться туда же, так как имел весьма спешные поручения.

Царь был наверху мачты строящегося корабля, когда ему доложили о прибытии бранденбургца.

– Пусть побеспокоится взойти сюда, – сказал Петр, – если не успел найти меня в назначенный час в аудиенц-зале.

Посланнику ничего не оставалось, как взобраться по веревочной лестнице на грот-мачту, где, вручив императору верительные грамоты, долго беседовал с ним о важных политических вопросах, сидя под открытым небом на бревне.

По совету докторов Петр I отправился в Германию на Пирмонтские воды. Приехав в Данциг, он пожелал осмотреть город и, между прочим, зашел в кирку, где в то время пастор говорил проповедь. Бургомистр посадил государя на самое удобное место. Речь пастора затянулась, Петр почувствовал, что в голову ему дует. Он без церемонии снимает с бургомистра парик и надевает себе на голову. Бургомистр был крайне оскорблен поступком русского царя и успокоился только тогда, когда ему объяснили, что царь всегда так поступает с первыми своими вельможами, если замечает, что его голове холодно.

Император Петр Великий очень заботился о благоустройстве городов, сам наблюдал за возведением различных построек, разбивкой садов и т. д. В Ревеле он приказал разбить прекрасный сад с прудами, фонтанами и назвал его в честь императрицы Екатерины – Екатериненталем.

Приехав спустя несколько лет в Ревель, государь отправился посмотреть сад и нашел его пустым.

– Почему никого нет? – обратился он к стоявшему у садовых ворот часовому.

– Приказано никого не пускать, – ответил солдат.

– Кто приказал?

– Начальство.

Император очень рассердился и, потребовав представителя городской администрации, сказал ему:

– Я не для себя развел этот сад, а для жителей. От сего числа пускать в него всех!

После этого городская администрация распространила среди полицейских тайное указание, чтобы всех праздношатающихся жителей немедленно хватали на улицах и свозили в сад, дабы в этом саду составилось изрядное число гуляющих.

Адмиралтейская коллегия опубликовала однажды вызов на торги подрядчиков для поставки необходимых Адмиралтейству материалов. Явилось много соискателей, но к концу торгов конкурентов осталось только трое, которые наперебой старались удержать подряд за собою.

Один из них объявил, что возьмет по десять копеек с рубля, другой нашел возможным взять только пять копеек, а третий вызвался «токмо для ради усердия и ревности» к государю поставить подряд без барышей, в надежде, что впредь оставлен не будет.

Коллегия доложила о таковых предложениях императору.

Петр положил следующую резолюцию:

– Отдать тому, который требует по гривне за рубль; другому отказать, понеже пяти копеек не из чего трудиться; а третьего аки плута отдать на два месяца на галеру, сказав ему, что государь побогаче его.

Ж. Наттье. Император Петр I Алексеевич в рыцарских доспехах

При возвращении из Англии в Голландию корабль Петра выдержал ужасную четырехдневную бурю. Самые опытные моряки объявили царю, что положение очень опасное.

– Чего боитесь, господа? – отвечал Петр весело. – Слыханное ли дело, чтобы царь русский утонул в немецком море?

Однажды во время похода солдаты у котлов ели кашу. Один из них громко выражал неудовольствие по поводу прогорклости крупы.

– Вот какую кашу дают нам за нашу службу! – говорил он.

Петр проходил в это время мимо, услыхал слова солдата и подошел к котлу.

– Хлеб да соль, товарищи!

– Хлеба кушать милости просим.

Царь взял у ближайшего ложку и, как бы ничего не замечая, сказал:

– Каша-то, ребята, хороша, ешьте на здоровье. Когда государь отошел, другой из солдат заметил роптавшему:

– Слышишь, что говорит государь? Ему не показалась противною каша, а ты ропщешь. Конечно, она немного горьковата, да что делать, в походе нельзя, чтобы все было свежее.

– Правда, брат, мне и самому стыдно стало, как царь-то кашу похвалил, – согласился недовольный.

А Петр между тем отправился искать комиссара, недосмотревшего за свежестью провианта, и сделал ему внушение при помощи традиционной дубинки.

Петр Великий при подписании приговора, которым решалась судьба людей, принял за правило, что ежели он замарает чернилами или чем-нибудь такой приговор, то это относилось к суду Божию, который, верно, не одобрил его, и тогда приговор уничтожался. Кроме того, чтобы внимательнее рассмотреть дело, он запирался в кабинете и всегда долго раздумывал прежде подписания приговора.

Однажды во время такого размышления над приговором, которым какой-то важный сановник приговаривался к лишению прав, клеймению и ссылке в Сибирь, царский кот, привлеченный царапаньем мышей, прыгнул на стол, опрокинул чернильницу и залил приговор чернилами. Петр тотчас же разорвал его на кусочки, а назавтра объявил вельможе прощение.

В 1700 году, отправляясь под Нарву, царь остановился в доме одного посадского, сын которого, бравый молодой парень, приглянулся ему. Петр упросил старика отдать ему сына, обещая заботиться о нем. Прибыв в армию, он определил молодого человека в Преображенский полк. В несчастном бою под Нарвой новобранец попал в плен, и двадцать лет о нем не было никакой вести. Опечаленный отец, не имея других наследников, отстал от торговли и совсем опустился, но вдруг неожиданно он получает известие о сыне через освободившегося из плена князя Долгорукова. Старик ободрился, составил челобитную на царя и ему же самому подал. Петр не принял, так как не были соблюдены известные формальности, но тут же сам составил от имени истца новую челобитную, не упоминая имени, повелел Сенату решить дело «по всей правости».

Сенат решил дело так: ответчик обязан выкупить пленника, а во-вторых, уплатить истцу все понесенные им потери и убытки.

Петр точно и беспрекословно исполнил решение Сената.

Однажды Петр, приехав в Олонец к воеводе, застал его как бы врасплох.

– Какие у тебя есть челобитные дела? – спросил он у воеводы. Старик упал царю в ноги.

– Прости, государь, никаких нет.

– Как никаких?

– Я, государь, никаких челобитных не допускаю, всех челобитчиков мирю, а следов ссоры в канцелярии не оставляю. Петр остался очень доволен. Через несколько времени, узнав о несогласии между членами Адмиралтейств-коллегий Чернышевым и Крейцом, государь вытребовал олонецкого воеводу указом в Петербург.

– Старик, – сказал ему царь, – я хочу, чтобы ты и здесь столько же был виновен, как в Олонце, и, не принимая объяснений, мирил.

Бывая в Москве, Петр часто посещал старика Полуярославцева, владельца шелковой фабрики. Он непременно заходил в ткацкие и прочие помещения, иногда садился за станок и сам прял разные материи.

Однажды государь спросил Полуярославцева:

– А что, любезный, есть у тебя хорошее русское пиво?

– Есть, государь.

– Ну-ка, вели дать отведать. Пиво принесли. Государь выпил жбан и сказал:

– Пиво очень хорошо, и я буду к тебе заезжать.

Вскоре Петр снова приехал. Полуярославцева на фабрике не было.

– Где хозяин? – спросил государь надсмотрщика.

– После обеда спит, – ответил надсмотрщик, прибавив, что его сейчас разбудят. Петр велел подать себе пива, а будить хозяина запретил. Впрочем, тот скоро сам проснулся и был страшно перепуган, узнав, что государь сидит у него в саду и ожидает. Упав к ногам царя, старик со слезами просил прощения, что не встретил, как подобает, его царское величество.

– Я, друг мой, – сказал Петр, – наоборот доволен тем, что ты так крепко спишь среди бела дня. Тому могут быть две причины: либо пиво твое настолько хорошее, что валит с ног, либо ты хорошо потрудился и усталость свалила тебя с ног. И то и другое хорошо, и в извинениях не нуждается!

Н. Зауервейд. Петр I усмиряет ожесточенных солдат своих при взятии Нарвы в 1704 году

Петр Великий очень интересовался производством сукна для армии. В Москве одной из первых суконных фабрик была фабрика Серикова, для которой царь приобрел все нужные машины и повелел к назначенному сроку представить пробную половину сукна.

В то же время и государыня, желая угодить мужу, покровительствовала другому фабриканту – Дубровскому и приказала ему представить также образчики своего изделия.

Случайно оба фабриканта явились со своими образцами во дворец одновременно. Сериков, рассмотрев пробы Дубровского, нашел их несравненно лучше принесенных им и очень смутился, ожидая страшного царского гнева. Государь вместе с государыней вошли в зал к фабрикантам и милостиво ответили на их приветствия. Петр был в канифасовой фуфайке с костяными пуговками. Он подошел к образцам Серикова и внимательно ощупал их руками.

– Посмотрите, батюшка, каково-то вам покажется сукно моего фабриканта? – сказала императрица.

Петр подошел и стал осматривать столь же внимательно образцы Дубровского.

– Дубровский, из какой шерсти делал ты сукно свое?

– Из отборной шерсти, ваше величество, – похвастался Дубровский.

– Коли из отборной, то результат худой. А ты, Сериков, из какой?

– Из обыкновенной стригушки, – отвечал тот трепещущим голосом.

– Вот видишь, – сказал Петр, – из отборной шерсти и дурак сделает недурное сукно, а ты молодец, что из обыкновенной стригушки исхитрился сделать добротную материю. Будешь и впредь поставлять мне сукно для армии.