АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ — ОСНОВАТЕЛЬ МОНАШЕСТВА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ — ОСНОВАТЕЛЬ МОНАШЕСТВА

Многие христианские аскеты хоть и удалялись от мира, но все же не прерывали связи с ним. Однако находились и более решительные люди, которые покидали свою семью и уходили в пустыню, считая, что союз человека с Богом священнее уз семейных и блага вечные дороже благ суетных. Временные привязанности и временные удовольствия являются препятствием на пути к вечному и небесному, приковывая ум и сердца человеческие к земному.

Первым христианским аскетом был преподобный Антоний Великий. Ко времени появления его в пустыне в христианском мире были как отдельные отшельники, так и целые киновии и общины монахов, удалившихся от мира. Но именно его называют «основателем монашества», «отцом монашества», «патриархом киновитов» и другими почетными именами. В «Письме к Евстохии о хранении девства» блаженный Иероним называл Антония Великого «учредителем» анахоретского образа жизни, т. к. именно от него такая форма монашества получила широкое распространение.

После смерти родителей 20-летний Антоний остался со своей малолетней сестрой, которую он должен был опекать. Но мысли об уединении и подвижничестве не покидали его, а смерть родителей только напомнила о кратковременности человеческой жизни и о необходимости уже на земле приобретать блага для жизни вечной. Антоний стал размышлять о святых апостолах, которые оставили все и последовали за Иисусом Христом; об уверовавших в Спасителя, которые продавали все свое имущество и вырученные деньги приносили апостолам на нужды христианской Церкви.

Антоний Великий

Вот с такими мыслями и пришел преподобный Антоний в храм, который всегда посещал, и вдруг услышал слова Господа, обращенные к богатому юноше: «Если хочешь стать совершенным, иди, продай все, чем обладаешь, и раздай полученное бедным… И приди, и следуй за Мной!.. Всякий, кто оставит ради имени Моего дом, братьев, сестер, отца, мать, жену или детей, или поля свои, получит за это сторицею и будет обладать жизнью вечной» (Мф. 19, 21). Эти слова глубоко потрясли душу молодого Антония, т. к. давали ясный и прямой ответ на волновавшие его вопросы. Обращение Спасителя к богатому юноше он принял за внушение свыше и отнес к самому себе.

Придя из храма, он подарил жителям своего селения все доставшиеся ему по наследству земли; все движимое имущество продал и деньги раздал нищим, оставив только немного для сестры. Но через несколько дней отдал беднякам и все остальное, сестру отвел в известную ему благочестивую обитель, а сам поселился недалеко от дома.

В то время монастырей в Египте было еще немного и иноки не знали Великой пустыни. Всякий, кто хотел подвизаться, уединялся недалеко от своего селения. «Если слышал он (Антоний Великий. — Н. И.) о каком-либо рачителе добродетели, то шел отыскивать его, как мудрая пчела, и не прежде возвращался в свое место, как увидевшись с ним. Когда же получал от него как бы напутствия какие для шествования стезею добродетели, то уходил назад».

Уже на первых порах своего подвижничества молодой отшельник обратил на себя всеобщее внимание и за свою строгую жизнь и личные качества пользовался уважением окружающих. Но оставаясь в пустыне один, без руководителя, Антоний стал подвергаться искушению дьявола, и эти искушения были для него очень тяжелыми. Он начал вспоминать о сестре, об оставленном имуществе, о родных и друзьях, об удовольствиях мира, и избранный путь стал казаться ему слишком жестоким и продолжительным. Все это причиняло ему нестерпимые нравственные страдания, но никакие искушения не отвлекли Антония от подвижничества. Причину же временной слабости он видел в недостаточной суровости своих подвигов и потому еще больше усилил их.

Но гораздо тяжелее были для Антония искушения невидимого врага, возбуждавшего суетные мысли и греховные желания. Стремясь победить это искушение, он стал искать более уединенного места, чтобы совсем удалить себя от мира с его соблазнами. В Египте в то время было множество фамильных гробниц — величественных и попроще, потому что египтяне разных сословий очень заботились о загробной жизни. Погребальные пещеры небогатых людей не поражали своей массивностью и великолепием, но все же и они были достаточно обширны, тщательно отделаны и часто украшены живописью.

В одну из таких гробниц и удалился Антоний, наглухо закрыв за собой дверь. Через определенные промежутки времени один человек, с которым Антоний договорился заранее, приносил ему хлеб. Но и уединенная гробница не освободила преподобного Антония от тяжелых и мучительных искушений. Напротив, в гробовой тишине полутемного склепа они стали еще сильнее, греховные образы мира и его чувственные соблазны представлялись ему ярче и заманчивее; изнемогавший в борьбе с плотью дух на каждом шагу видел козни дьявола, принимавшего облик женщин, животных, великанов или черного отрока, называвшегося духом блуда. Антонию казалось, что целые полчища врагов восстают на него, и тогда он взывал к Господу: «Господь мне помощник: буду смотреть на врагов моих» (Пс. 117, 7). В уединенной гробнице преподобный Антоний провел 15 лет. В борьбе с плотскими страстями и внутренней борьбе часто доходил он до искушения, но не возвратился в мир, хотя он и представлялся ему из темноты гробницы таким привлекательным.

К концу этого периода своей жизни Антоний Великий настолько окреп нравственно и так приучил свое тело довольствоваться малым, что решил отправиться в безлюдную пустыню, чтобы в ней устремиться к высшему совершенству. Он переправился на восточный берег Нила и, найдя там одно запустевшее укрепление, продолжил свои подвиги. Место, избранное преподобным Антонием, было пустынным и диким, что как нельзя лучше соответствовало его желаниям. Это была Фиваидская пустыня, которая отделяла Красное море от плодородных долин Нила. В этом укреплении преподобный Антоний заперся, запасшись хлебом на 6 месяцев, вода же находилась внутри ограды. Он никуда не выходил и ни с кем не общался, все время проводя в строгом подвижничестве; только два раза в год принимал через ограду хлеб.

И чего только не вытерпел он в течение долгих лет! «Поистине достойно удивления, что один человек, живя в дикой пустыне, не боялся ни ежедневных нападений дьявола, ни свирепости бесчисленных зверей, ни вреда от пресмыкающихся животных… Часто приходилось ему терпеть голод и жажду, холод и зной», — писал святой Афанасий Великий. И все же этот период был для святого Антония уже не столь тяжелым, как 15 лет, проведенных в гробнице. Искушения не так сильно смущали его, подвиги не утомляли, как раньше, а часто случавшиеся горние видения доставляли утешение и возбуждали на новые подвиги. Освободившись от внутренней борьбы с самим собой, преподобный Антоний стал с большей свободой предаваться созерцанию, думать о Боге и Его благом промысле, о мире с его соблазнами, о жизни земной и небесной, о назначении человека и его обязанностях по отношению к Богу. Так в дикой Фиваидской пустыне у святого отца рождались глубокие мысли, которые впоследствии стали неисчерпаемым источником нравственного назидания для его многочисленных последователей. Правда, уединенная жизнь не спасала совсем от искушений плоти, да и душу преподобного Антония иногда колебали соблазны и сомнения. Иногда он и тосковал, представляя множество скорбей и искушений, которым подвергается человек. Так, ему казалось несправедливым, что одни люди живут до глубокой старости, а другие умирают молодыми; одни богаты, а другие бедны; люди нечестивые благоденствуют на земле, а благочестивые бедствуют. Господь не оставил верного раба Своего, и однажды преподобный услышал голос: «Антоний, себе внимай. А то — суды Божии, и тебе нет пользы испытывать их». После усердной молитвы преподобный Антоний успокаивался и убеждался в том, что правда Божья неизмеримо выше правды человеческой и в тайны промысла Божья никто проникнуть не может.

В полном одиночестве Антоний Великий провел долгих 20 лет: заградив вход в свою пещеру, он только через небольшое отверстие беседовал с приходившими к нему. В его полуразрушенную крепость, окруженную на несколько десятков километров песками, приходили Александрийский епископ Афанасий и языческие философы (чтобы поспорить с человеком «некнижным» и даже не учившимся грамоте); ему писали письма император Константин Великий и его сыновья.

Но настало время, когда он должен был стать руководителем для других. Усиленные просьбы многочисленных ревнителей благочестия, желавших под его руководством подвизаться для Бога, заставили преподобного Антония выйти из затвора. Он открыл к себе доступ в то время, когда в Египте и странах Востока свирепствовали жестокие гонения, воздвигнутые на христиан императором Диоклетианом. Число учеников преподобного Антония быстро возрастало, и вскоре безлюдная пустынь стала похожа на город, в котором процветали правда и благочестие. Одни из пустынников объединились в общину, другие рассеялись по пустыне и жили отшельниками, но все они находились под руководством Антония Великого, который увещевал их своим примером.

Преподобный Антоний не давал внешних правил для жизни иноческой, заботясь главным образом о внушении своим ученикам живого благочестия. Когда братия стала просить у него устав для монашеской жизни, он предложил им простое и мудрое поучение:

«Для познаний всех правил жизни достаточно Священного Писания. Но великую пользу принесет и то, если братии будут утешаться взаимными поучениями. Посему вы мне, как отцу, говорите, что знаете; а я вам, как детям, поведаю многолетние опыты. Да будет первым и общим для всех правилом не ослабевать в предпринятых подвигах, но постоянно, как бы начиная, приумножать доброе стяжание, ибо настоящая жизнь очень кратковременна в сравнении с вечною. В здешней жизни обмен между людьми бывает равный. Но будущая жизнь обещается нам за дешевую цену. За 80, много 100 лет жизни обещается царство бесконечное, блаженство вечное. Итак, чада, не предавайтесь унынию или тщеславию, ибо сказано, „что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас“ (Рим. 8, 18).

Монахи шли к преподобному Антонию по влечению собственного сердца, чтобы подвизаться для спасения души и чтобы в подвигах своих следовать советам мудрого старца. Если и было здесь подчинение, то чисто нравственное, которое каждый из иноков налагал на себя добровольно. Таким образом, старчество (духовное руководство старцами молодых иноков) применялось в монастыре Святого Антония очень рано.

Принятие в монашество он не обставлял никакими обрядами: нужно было только, чтобы ищущий иночества искренне желал бы подвизаться и был бы к этому способен. В монастырях святого Антония было принято, чтобы в каждой келье жили не более двух монахов (а лучше один), т. к. келья должна была стать главным местом духовных подвигов инока и, как темница, отделять его от соблазнов мира.

Внешняя обстановка монашеской жизни под руководством преподобного Антония была очень проста и даже сурова. Уединенное жилище инока представляло собой пещеру — естественную или вырытую руками иноков. Пища монахов тоже была простой — в основном хлеб и вода, иногда еще зелень и овощи. Но и эта скудная еда принималась в малом количестве — только чтобы поддержать жизнь. О каких-либо излишествах или изысканности не могло быть и речи.

Одежду монахи носили тоже самую простую и бедную. В первое время по своей форме она не отличалась от обычной одежды тех времен, и только с течением времени составился полный список обязательных для монаха одежд. Сохранилось предание, что первым ввел в употребление монашескую одежду инок Патермуфий. На пришедшего к нему юношу он надел левитон, кукуль и милоть и перепоясал его. Но нужно еще раз напомнить, что сам преподобный Антоний не стеснял учеников своих внешними правилами и предписаниями и не требовал обязательного ношения монашеской одежды[6].

Все монахи находились в безусловном подчинении своему авве. Повиновение иноков духовным отцам-руководителям вменялось преподобным Антонием в непременную обязанность каждому иноку как необходимое условие для получения от Бога необходимой духовной силы. Большую часть времени иноки проводили в посте и молитвах: бдение над собой и молитва ставились преподобным Антонием главным основанием подвижничества. Он всегда призывал учеников своих бодрствовать над собой, не лениться и не предаваться унынию. Бодрствование монахов состояло в постоянных мыслях о смерти и Страшном Суде, сердечном сокрушении о грехах своих и непрестанной молитве Богу. Свободное от духовных подвигов время посвящалось труду, чтобы поддержать свое скромное существование. Сохранилось предание о том, как однажды Антоний увидел кого-то, сидящего за плетением веревки и прерывающего работу молитвами. Это был ангел Господень, посланный для наставления Антония. И ангел сказал ему: „И ты делай так, и спасешься“. Антоний очень обрадовался и с того часа все свободное от молитв время посвящал труду.

Иноки возделывали землю, на которой выращивали пшеницу и овощи, из финиковых и пальмовых ветвей плели корзины и рогожи.

Отношения иноков между собой строились на взаимной любви и согласии. Не было там ни притеснителя, ни притесненного, а только духовная „радость, соревнование о преуспеянии и взаимное утешение друг друга верою“. Всех объединяло общее стремление к добродетели, и потому нравственное совершенство каждого инока было предметом забот всей монашеской общины.

Хотя подвиги иноков были суровыми, преподобный Антоний никогда не требовал от подвижников невозможного и не напрягал чрезмерно сил братии. К согрешившим и кающимся относился с всепрощающей любовью[7]. Приведем несколько отрывков из „Наставлений о доброй нравственности и святой жизни“ Антония Великого.

Человеком должно называть или того, кто умен, или того, кто принялся исправлять себя. Неисправного не должно называть человеком, потому что это (неисправимость. — Н. И.) есть дело не человеческое. От таковых должно бегать. Сживающиеся со злом никогда не будут в числе бессмертных (т. е. блаженным бессмертием).

Люди обычно именуются умными по неправильному употреблению этого слова. Не те умны, кто изучили изречения и писания древних мудрецов, но те, у которых душа умна; которые могут рассудить, что добро и что зло, и злого и душе вредного убегают, а о добром и душеполезном разумно радеют и делают то с великим к Богу благодарением. Эти одни поистине должны именоваться умными людьми.

Умным людям не нужно слушать всякого рода беседы, но только те, которые приносят пользу, которые ведут к познанию воли Божьей, ибо она есть путь, которым люди опять возвращаются к жизни и свету вечному.

Нет никакой пользы изучать науки, если душа не будет иметь доброй и богоугодной жизни. Причина же всех зол есть заблуждение, прелесть и неведение Бога.

Свободен тот, кто не рабствует сластям (чувственным удовольствиям), но господствует над телом посредством рассуждения и целомудрия, и с полной благодарностью довольствуется тем, что подает ему Бог, хотя бы того было очень умеренно.

Не то грех, что делается по закону естества, но то, когда по произволению делают, что худшее. Вкушать пищу не есть грех, но грех вкушать ее без благодарения, неблагоговейно и невоздержанно. Не грех просто смотреть, но грех смотреть завистливо, гордо и ненасытно. Не грех слушать мирно, но грех слушать с гневом; не грех заставлять язык благодарить и молиться, но грех позволять ему осуждать и клеветать. Не грех утруждать руки подаянием милостыни, но грех позволять хищение и убийство…

У человека нет ничего честнее слова. Слово столь важно, что словом и благодарением мы чтим Бога. Употребляя слова непотребные или бесчестные, обличаем непотребство души своей. Несмысленному человеку свойственно за грехи свои винить рождение свое или другое что, когда самопроизвольно употребляет он худое слово или делает что дурное.

Будем ревновать и доброй и благочестивой жизни не ради человеческой похвалы, но изберем добродетельную жизнь ради спасения души, ибо каждодневно видится смерть пред глазами нашим, — и все человеческое ненадежно.

Жизнь есть соединение и сочетание ума (духа), души и тела; а смерть есть не погибель этих частей, а расторжение их союза; все это Бог хранит и по расторжении.

Ум есть не душа, а дар Божий, спасающий душу. Богоугодный ум течет впереди души и советует ей презреть временное, вещественное и тленное, а возлюбить блага вечные, нетленные и невещественные, так чтобы человек, живя в теле, умом созерцал и представлял небесное и Божественное».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.