АТАУАЛЬПА (1500–1533)

АТАУАЛЬПА

(1500–1533)

Верховный Инка, правитель Тауантинсуйю. В 1532 году взят в плен испанскими колонизаторами и казнен, несмотря на уплату установленного испанцами колоссального выкупа.

Великая «империя» Тауантинсуйю сложилась в результате покорения инками многочисленных племен и ряда государственных образований Центральных Анд. Если быть точными, жителей Древнего (доиспанского) Перу следует называть индейцами кечуа, или просто кечуа. Инками в Тауантинсуйю называли исключительно представителей мужского пола семейного клана «чистокровных» правителей этого огромного государства.

На вершине социальной лестницы Тауантинсуйю стоял верховный правитель Сапа Инка — «Единственный Инка». Этот господин полностью воплощает в себе черты восточного деспота. Усиление деспотической власти Единственного Инки шло продолжительное время и закончилось сравнительно незадолго до прихода испанцев, в первой половине XV века, в годы правления энергичного Инки-реформатора Пачакутека, нанесшего сокрушительное поражение чанкам, претендовавшим, каки инки, на гегемонию в долине Куско и прилегающих районах. Последние Единственные Инки — это подлинные деспоты, обладающие неограниченной законодательной, исполнительной и юридической властью. Несмотря на огромные размеры государства, система постоянных явных и тайных надзирателей, частых инспекций (в том числе и лично самого Единственного Инки), прекрасно налаженная служба оповещения, подробный и скрупулезный ценз — все это лишало местных правителей самостоятельности и делало власть Верховного Инки вездесущей и эффективной во всем Тауантинсуйю. Сапа Инка считался хозяином судьбы и имущества всех своих подданных. Распределяемые между общинами и общинниками земли рассматривались как дар верховного правителя. Считалось, что даже жену рядовой член общества получал по его милости. Единственным признаваемым официально источником права была воля Сапа Инки.

Основной ячейкой Тауантинсуйю была община. Инкское завоевание принесло с собой тяжелый гнет и эксплуатацию общин. Они теряли право собственности на землю, собственником земли становился верховный правитель. За общинниками сохранилось право лишь на получение от государства земельного участка (Фира), на котором могла с трудом прокормиться одна бездетная семья. При рождении детей этот участок несколько увеличивался. Остальные же земли общин делились на «поле Инки» и «поле Солнца», они обрабатывались трудом общинников, но урожай с них шел в распоряжение правящей верхушки. Что касается залежей и разработок металлов, а также плантаций кокаинового куста, то они полностью экспроприировались инками-завоевателями.

Будучи включенными в инкское государство, общины должны были значительную часть своих членов посылать по приказу чиновников на строительство дорог, мостов, складов, дворцов и крепостей, на работу в рудниках и на плантациях коки, наконец, в личное услужение к Верховному Инке и сановникам. Некоторые из этих категорий трудовой повинности были пожизненными. Кроме скудного питания и в некоторых случаях одежды, члены общин, несшие различные виды трудовой повинности вне общины, не получали за свой труд никакого вознаграждения. Какое-либо проявление личной свободы или личной самостоятельности у этих людей отсутствовало.

В инкском государстве имелись и самые настоящие рабы. Это прежде всего так называемые янакуны (или янаконы). Согласно инкской традиции первые шесть тысяч индейцев были превращены в янакунов в наказание за выступление против власти инки Тупак Юпанки. Впоследствии в янакуны стали превращать членов тех племен и жителей тех районов, которые оказывали упорное сопротивление завоевателям-инкам. Во время инспекционных путешествий инкского «монарха», а также во время посещения инкского двора местными правителями стал широко практиковаться обычай «подношения» Верховному Инке искусных ремесленников, танцоров, музыкантов и просто сильных и здоровых молодых людей. «Подаренные» люди, вчерашние «свободные» общинники, становились янакунами. Минимальная численность янакунов лежит между несколькими десятками тысяч и несколькими сотнями тысяч. К моменту прихода испанцев в одном только городе Кахамарка насчитывалось несколько тысяч янакунов.

Война для инков являлась одной из основных форм государственной деятельности.

Вот почему в инкском государстве все войны, как и любые иные вооруженные действия, велись или самим инкой-правителем, или по его непосредственному поручению и являлись в прямом смысле слова общегосударственным делом. Более того, практически вся повседневная жизнь Тауантинсуйю в годы царствования исторических инков была подчинена только и исключительно этой главной, если не единственной, «общенациональной» задаче.

Верховный Инка всегда воевал только на носилках (для войны — «красные носилки», или «Пилькоранпа»; для прогулок, когда его несли вместе с койей, — «блестящие носилки»). Он даже мог во время сражения позволить себе метать из собственной пращи в противника снаряды из чистого золота. Кстати, все вооружение инки-правителя, включая носилки, было золотым. Направляя вместо себя другого командующего войсками, Сапа Инка передавал ему в качестве символа военной власти свое золотое оружие.

Создание гигантской армии было вызвано не только экспансионистскими устремлениями инков, она была нужна им и для решения внутренних проблем, что проявилось особенно отчетливо в годы царствования Уайна Капака, когда территория «империи» достигла почти трех миллионов квадратных километров. Десятки крупных и сотни небольших крепостей с гарнизонами солдат, иногда насчитывавшими по нескольку тысяч воинов, обеспечивали охрану «империи» как от внешних, так и от внутренних врагов — восстававших против инкского господства «царств» и «провинций», уже вошедших в состав Тауантинсуйю. Почти все они (более 150) фигурируют в качестве объекта мирной или военной экспансии инков и, следовательно, до включения в Тауантинсуйю обладали «независимостью». Их содержание в едином государстве требовало многочисленной армии, которую инки имели.

Строжайшая внутренняя дисциплина, введенная железной рукой Пачакутека в самом клане инков, постепенно подтачивалась сказочной роскошью и отсутствием сдерживающих начал ничем не офаниченного всевластия не только инки-правителя, но и всех его ближайших родичей, число которых стремительно возрастало благодаря институту «избранных девственниц». Борьба за власть обрела типично придворный характер. Тупак Инка Юпанки (10-й Инка) умер в расцвете сил, отравленный одной из своих многочисленных жен. Брат умершего, знаменитый воин Уаман Ачачи, посадил на престол не старшего, а младшего сына Тупака Инки Юпанки. Второй его дядя Уальпайя, назначенный регентом, попытался умертвить августейшего племянника, дабы освободить трон для своего собственного сына…

Заговоры следуют один за другим, летят с плеч долой «чистокровные головы» ближайших родичей самого могущественного, самого сиятельного и самого блистательного правителя Тауантинсуйю Инки Уайна Капака. После его смерти начинается братоубийственная война между Инкой Уаскаром и Атау-альпой, которой так умело воспользовались испанские конкистадоры.

Атауальпа являлся бастардом. Его мать, наложница Инки Уайна Капака, родилась в индейском царстве Кито (современный Эквадор). Атауальпа был любимым сыном Уайна Капака и бесспорным фаворитом. Тем не менее, хотя Атауальпа сел на престол не без участия своего отца, при жизни причисленного к пантеону богов, с точки зрения законов Тауантинсуйю, он являлся узурпатором. Конечно, случай с Атауальпой был исключением, и основную массу бастардов ожидала совсем иная судьба. Никто из них не назначался на высшие должности «империи». Новый Инка был особенно благосклонен к тем из них, которые доводились ему родственниками, но при необходимости их жестоко наказывали, и никто из них никогда не разговаривал с королем, хотя многим он доводился братом.

Главные полководцы и советники Атауальпы были не из Кито, а из Куско, но они встали на его сторону, насколько можно судить, из-за любви к его отцу Инке Уайна Капака, которая умело «закреплялась» войсками, контролировавшими значительную часть «империи» после своей победы над войсками Инки Уаскара и захвата Куско. Трехлетняя борьба за власть завершилась незадолго до высадки испанских конкистадоров в Тумбесе в 1532 году. Атауальпа победил, и его войско захватило Уаскара в плен. Узурпатор из Кито стал Верховным Инкой, но жители Тумбеса и некоторых других районов не одобряли смену правителя. Империя инков была раздроблена.

В результате междоусобной борьбы погибло с обеих сторон более ста пятидесяти тысяч индейцев. Погибли (убиты или казнены) многие другие инки — законные претенденты на престол после смерти Уаскара. Все это, а также вторжение испанцев нарушило стройность системы престолонаследия в Тауантинсуйю, тщательно оберегавшуюся инками.

Испанцы прошли походным маршем не меньше двух тысяч километров, прежде чем узнали, что Верховный Инка находится где-то в горах, рядом с крупным городом или селением Кахамарка. Как утверждает Гарсиласо, к этому времени Атауальпа уже не только знал о продвижении испанцев по землям его «империи» (в этом можно не сомневаться, ибо служба информации в Тауантинсуйю находилась в идеальном состоянии и отличалась невероятной оперативностью и точностью), но и посылал своих послов-разведчиков к Писарро, чтобы уяснить намерения последнего.

Но Писарро уже принял решение. Он хорошо помнил советы Кортеса, сумевшего захватить в плен правителя ацтеков Монтесуму и тем самым прибрать к своим рукам всю их страну. Преодолев за два месяца двадцать лиг мертвой пустыни, горные хребты и перевалы, 15 ноября Писарро вышел в высокогорную долину, где перед ним предстала Кахамарка (посольства Атауальпы встретили его в конце этого тяжелого пути).

Дальнейшие события подробно описаны со слов очевидцев. В главном они совпадают практически у всех авторов. Испанцы входят в Кахамарку и размещаются в зданиях, фасады которых образуют центральную (самую крупную) площадь города. Франсиско Писарро посылает Эрнандо де Сото к Атауальпе, чтобы уговорить его посетить испанцев, «фигурирующих» в переговорах в качестве инкских богов-виракоч.

Поскольку Сото задерживается, ему вслед едет родной брат губернатора Эрнандо Писарро. Атауальпа знает, что самих испанцев менее 200 человек и только 37 из них всадники. Он соглашается на визит, очевидно, приняв тайное решение уничтожить чужеземцев, если их поведение чем-то не будет устраивать его.

Эрнандо Писарро и Сото возвращаются в Кахамарку, и тогда разрабатывайся план пленения Атауальпы: испанцы впустят на «свою» площадь Атауальпу со свитой, а сами останутся в зданиях. К Атауальпе выйдет один только монах-доминиканец Вальверде. Он предложит индейцам принять христианство, а когда те откажутся, он подаст знак для нападения.

На следующий день встреча состоялась. Вальверде протянул Атауальпе молитвенник.

Тот, должно быть, до крайности изумился наглости человека в длиннополом одеянии и, как полагается истинному монарху, оттолкнул от себя этот странный предмет, который увидел впервые в жизни. Скорее всего, он даже не прикоснулся к нему — это было бы унизительно для владыки Четырех сторон света. Вальверде что-то крикнул. Это был сигнал, которого испанцы ждали. И они разрядили свое огнестрельное оружие в многотысячную толпу индейцев. Результат был убийственным в прямом и переносном смысле слова.

По разным данным, Атауальпа привел на площадь «свиту» в 5 или 6 тысяч человек. Выстрелы из пушек и аркебузов могли физически уничтожить несколько десятков или, допустим, полторы-две сотни человек, но выстрелы «убили» индейцев морально, вызвав у них невероятный ужас. Возникла невообразимая паника. На площадь выскочили конные и пешие испанцы, были спущены специально натренированные собаки, и избиение началось. Напор стремившихся покинуть площадь людей был настолько силен, что рухнула стена одного из зданий. Ничем не защищенные от стальных испанских мечей тела индейских воинов буквально разлетались на куски под ударами палачей. По свидетельству большинства хронистов, на площади в Кахамарке погибло от 2 до 3 тысяч индейцев. И только один испанец получил ранение. Им оказался сам Франсиско Писарро: он то ли пытался защитить Атауальпу от не в меру распалившегося испанского солдата (Атауальпа нужен был живой, как учил опыт Кортеса), то ли хотел вырвать у кого-то из своих же людей золотые носилки правителя Тауантинсуйю, что вполне соответствует тогдашним нравам.

Так или иначе, но главное было достигнуто. Атауальпа оказался в руках у испанцев и при этом живой, хотя и до смерти напуганный случившимся. Подметив у своих тюремщиков неутолимую жажду золота, Атауальпа решил выкупить свою свободу. За нее он предложил заполнить камеру, где его содержали, золотом на высоту 10,5 испанской стопы (294 сантиметра). И еще дать двойное, против золота, количество серебра. К тому же пообещал, что эти сокровища будут доставлены в Кахамарку за 60 дней со дня заключения соглашения. И Атауальпа сдержал свое слово: в Кахамарку устремились караваны лам, доставлявших из разных уголков империи золото. Приказ Верховного Инки, пусть даже и плененного, но для инков все равно остававшегося Королем-Солнцем исполняли беспрекословно. Все богатства государства, найденные и ненайденные, считались собственностью Инки.

Но испанцы вероломно нарушили и этот договор. Атауальпа оставался заложником Писарро в течение восьми месяцев. В это время он, правда, продолжал исполнять обязанности правителя империи, издавать указы, посылать гонцов. Он приказал вождям не препятствовать испанцам, проникавшим в отделенные уголки страны и грабившим храмы. Сговорчивостью Атауальпа надеялся купить свободу. Ожидая, пока в Кахамарку будет доставлено необходимое для выкупа количество золота и серебра, он приказал тайно умертвить своего сводного брата Уаскара, а последний незадолго до смерти умолял испанцев освободить его и наказать Атауальпу смертью, обещая вдвое больше драгоценных металлов и камней.

К середине 1533 года выкуп был собран. Комнату заполнили сказочно прекрасными золотыми изделиями. Многие из них представляли собой немалую художественную ценность, но для испанцев это был лишь дорогостоящий металл, и все было переплавлено в слитки. Пятая их часть была отправлена королю Испании, остальное разделили между собой конкистадоры, больше всего золота досталось, конечно, Писарро. И несмотря на это, Атауальпа былказнен Писарро обвинил инку в заговоре против испанцев, в убийстве его соперника.

Уаскара, в идолопоклонстве, в многоженстве и т. д. Атауальпа был приговорен к сожжению. Но так как он не согласился принять крещение, то 29 августа 1533 года был удавлен.

Испанские власти в Панаме осудили казнь. Они считали, что Атауальпу следовало доставить в Центральную Америку или Испанию. Король Карлос также писал Писарро о своем недовольстве насильственной смертью: Атауальпа был все же монархом, и казнь его подрывала веру в божественное происхождение власти. Итак, покорение Перу началось с захвата и казни его владыки.

Главная и основная причина поражения индейцев кечуа (и не только кечуа) кроется в отсутствии единства между ними. Трудно предугадать, какая участь постигла бы отряд испанского завоевателя Франсиско Писарро, если бы он вторгся в страну двумя десятками лет ранее или позже, а не в момент ожесточенной гражданской войны между сторонниками двух претендентов на инкский престол — Уаскара и Атауальпы. Интересно отметить, что из всех крупных сражений, которые вели испанцы, завоевывая Тауантинсуйю, абсолютное большинство они выиграли с помощью индейских отрядов, а некоторые — исключительно руками индейцев. Индейская держава была завоевана руками индейцев.

Война между Атауальпой и Уаскаром носила беспощадный характер. Каждая из сторон стремилась к полному физическому уничтожению противника. Междоусобная война настолько ожесточила враждующие партии, что даже в такой критический момент, когда оба претендента на трон томились в плену (один в городе Кахамарка, у испанцев, а другой под надзором верных Атауальпе воинов), ни у одного из них не возникла мысль о прекращении взаимной вражды и об объединении усилий для отпора общему врагу.

Вражда между сторонниками двух братьев-инков не утихла с их смертью. В продолжение нескольких последующих лет враждующие стороны не могли договориться между собой И когда сторонники покойного Уаскара поднимали восстания против испанцев, то последние подавляли их с помощью сторонников Атауальпы, и наоборот.

Все это дает право считать вражду между индейцами, отсутствие между ними единства главными и основными причинами падения Тауантинсуйю, хотя определенную роль сыграли и военно-техническое превосходство испанцев, и удачное осуществление их тактических замыслов, и существование в государстве инков социальных противоречий, и преимущество феодального строя Испании по сравнению с индейской рабовладельческой деспотией. Должны были пройти десятилетия, прежде чем испанская корона могла считать окончательно присоединенными территории великой «империи», последним Верховным Инкой которой был Атауальпа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.