Звезда Улугбека
Звезда Улугбека
В 1409 году Шахрух, сын великого Тимура, вернул себе Самарканд, но править в нем не стал, а объявил правителем своего старшего сына Улугбека, которому было тогда 15 лет. Наследовав государство Великого Тимура, Улугбек вынужден был вести почти непрерывную борьбу то с беспокойными родственниками, боровшимися за власть; то с племенами кочевников, которые нападали на окраины его обширных и богатых владений. Все старались внушить, что ему — любимому внуку Тимура — надлежит защищать империю, созданную его великим дедом. Молодому правителю трудно было противостоять своим приближенным, и в первые годы правления Улугбек предпринимал военные походы, отрываясь от любимых занятий науками.
Придворные льстецы всячески старались поддерживать в Улугбеке военный дух, но предпринятый им в 1427 году поход на север против кочевников окончился поражением, и Шахрух едва не лишил сына самаркандского трона. Да и сам Улугбек с этого времени охладевает к воинской славе и со всей страстью отдается научным занятиям. Он начинает возводить в Самарканде обсерваторию. Астрономия была его любимой наукой, но, будучи сыном своего времени, он не был чужд и другим наукам: знал наизусть большую часть Корана и толкования к нему, а также слова комментаторов по каждой суре священной книги. Грамматику и синтаксис арабского языка Улугбек тоже знал хорошо, был осведомлен в законоведении, логике, теории литературного стиля и основах музыки. С его именем связан большой труд «История четырех улусов», в котором излагается история государств, образовавшихся после распада империи Чингисхана: Китая с Монголией, Золотой Орды, Ирана и Средней Азии[10] [Рукопись этого сочинения до нас не дошла].
Своей высотой и размерами обсерватория Улугбека поражала современников. Она была построена на скалистом холме на берегу арыка Обирахмат и представляла собой трехэтажное здание, покрытое прекрасными изразцами и отделенное от пыли и сутолоки проезжих дорог прекрасными садами. В ней Улугбек делал свои наблюдения, проверял материалы, накопленные со времен Птолемея, и в своих «Звездных таблицах» обобщил основы астрономических исследований, проводившихся в течение веков учеными Востока. Он определил положение 1018 неподвижных звезд и вычислил длину звездного года (365 дней шесть часов 10 минут); по данным современной науки, он ошибся менее чем на одну минуту, хотя в те времена еще не было ни телескопов, ни других оптических приборов.
Занятый научными трудами, Улугбек почти не бывал в мечети, что вызывало негодование благочестивых шейхов.
Твой отец, престарелый Шахрух, каждую пятницу посещает мечеть. А ты, Улугбек, помнишь ли, когда ты был на молитве в мечети? А если ты и посещаешь мечеть, то делаешь это ради забавы, ради тщеславия. Ты и в мечети желаешь быть государем, а не почтительным мусульманином.
Шейхи не раз пытались образумить своего правителя, но уверенный в силе человеческого разума, Улугбек осмеливался вслух высказывать свои затаенные мысли: «Религии рассеиваются, как туман. Царства разрушаются, но труды ученых остаются на вечные времена». Шейхи и муллы ужасались кощунственным словам внука Тимура и, злобно шепча о его безумии, нашли себе опору в старшем сыне Улугбека — Абдал-Лятифе, который не ладил с отцом и ненавидел своего младшего брата Абдал-Азиза.
Вражда между отцом и сыном с годами усиливалась. Абдал-Лятиф был необузданно тщеславен, капризен и упрям: из-за мелочных недоразумений, порой неизбежно возникающих между близкими людьми, он затаил на отца глубокую обиду, которая со временем перешла в жажду мести. Шейхи нашептывали ему об отступничестве отца от строгих правил ислама, и он стал собирать вокруг себя людей, недовольных Улугбеком, даже торговый люд привлек на свою сторону, для чего издал указ об отмене в Балхе налога на купцов. Абдал-Лятиф прямо и откровенно говорил о якобы жестоком и несправедливом отношении отца к нему. Опираясь на свою армию, численностью вдвое превосходившую войска отца, Абдал-Лятиф открыто выступил против него. Две армии целых три месяца стояли на разных берегах Амударьи. Небольшие отряды Абдал-Лятифа успешно переправлялись через реку и нападали на войско Улугбека. В Самарканде в это время оставался Абдал-Азиз, но он был неосторожным правителем, и подданные были недовольны им. Он обходил ювелирные ряды и лавки, где продавались парча, шелковые ткани и атлас, и все, что нравилось, забирал себе. Также насильно забирал он красивых девушек и рабынь, поэтому неудивительно, что в городе вспыхнуло восстание. Улугбек увел свое войско с берега Амударьи, чтобы подавить возмущение в столице, а Абдал-Лятиф тем временем легко овладел несколькими городами и, пополнив свои продовольственные запасы, двинулся к Самарканду.
Улугбек выступил против мятежного сына, но его войско было разбито около кишлака Демишке. Он хотел вернуться в столицу, но его наместник, уверенный в победе Абдал-Лятифа, не пустил правителя в крепость, и Улугбек вместе с сыном Абдал-Азизом поскакал на север. Однако и там им отказали в помощи, более того, даже хотели схватить и выдать Абдал-Лятифу. И тогда Улугбек решил сам добровольно сдаться сыну…
24 октября 1449 года правитель Самарканда подъехал к своему дворцу, спешился и смиренно остановился перед воротами. Стражники засуетились, а начальник караула побежал к Абдал-Лятифу, чтобы сообщить ему уже несколько дней ожидаемую весть: Улугбек отказывается от дальнейшей борьбы и сдается на милость сына. Абдал-Лятиф стал победителем и не мог отказать себе в «великодушии», которое в подобных обстоятельствах было унизительно для Улугбека. Вечером во время угощения, устроенного в честь Улугбека и его спутников, все, в том числе и отец с младшим братом, встречали Абдал-Лятифа стоя, почтительно сложив руки. Он прошел на самое почетное место и сел выше отца.
В ту ночь Улугбек не сомкнул глаз до рассвета. Родной сын открыто оскорбил и опозорил его перед всей знатью. Все отвернулись от бывшего повелителя, который еще так недавно осыпал их своими щедротами. Он был падишахом, 40 лет правил страной, и вот оказался никому не нужен… Никогда еще Улугбек не чувствовал себя так тоскливо и одиноко. На следующий день все снова собрались во дворце, и Улугбек объявил свою последнюю волю: он уступает трон сыну и просит только об одном — чтобы ему разрешили остаться в Самарканде и позволили заниматься науками. Абдал-Лятиф был груб и резок, обвинял отца в несправедливости и жестокости, кричал на старика и грозил ему смертью. Седобородые имамы совещались недолго и постановили: чтобы замолить грехи свои, бывший правитель Самарканда должен отправиться в Мекку. Абдал-Лятиф, чтобы показать всем, что он простил отцу все обиды, вышел проводить его на террасу дворца, и пожелал доброго пути и благополучного возвращения.
Улугбек отправился в свою обсерваторию, где долго стоял на площадке для наблюдений и смотрел на окрестные поля и на сад, в котором так часто шумели веселые пиры. Деревья уже начали облетать, и за их мокрыми стволами виднелись голубые стены дворца. А потом сидел со своим верным соратником Али Кушчи и долго беседовал с ним по душам. Однако в этот же день поздно вечером, когда уставший Улугбек заснул, потрясенный и униженный предательством и равнодушием людей, которые всего лишь месяц назад ползали у него в ногах, в одной из мечетей Самарканда состоялся еще один суд — тайный. На нем злейшие враги правителя решили убить его. Один из шейхов, у которого был самый красивый почерк, написал на толстом листе рисовой бумаги разрешительную фетву, и только один из имамов отказался поставить на документе свое имя. Это был казий Мискин, когда-то смело обличавший Улугбека за грехи: он был человеком глубоко верующим и честным, и своей славы неподкупного судьи не продал на этот раз.
О последних минутах жизни правителя Самарканда записан рассказ со слов хаджи Мухаммед-Хосроу, с которым Улугбек отправился в Мекку.
В сырой и холодный, день в конце сентября 1449 года, Улугбек верхом выехал из Самарканда… Только несколько нукеров сопровождали недавно могущественного повелителя. Не успели они утомить в первом перегоне своих лошадей, как их догнал какой-то чагатай и передал предписание. «Именем нового хана повелевается тебе, мирза Улугбек, оставить коня своего. Не подобает внуку Тимура совершать хадж в таком скромном окружении. Ты не двинешься далее, пока не закончатся приготовления к путешествию, которое должно вызвать одобрение всех правоверных». И Улугбеку повелели заехать в соседнее село, где им надлежало получить нужное снаряжение, дабы достойно отправиться в путь.
Бежать было некуда, и хан Улугбек спешился с коня. А тем временем к кишлаку скакал Аббас «из рода сулдузов», отец которого в свое время за учиненные над соплеменниками беззакония был по приказу Улугбека казнен. За поясом Аббаса лежала разрешительная фетва на убийство бывшего правителя Самарканда.
Нукеры Аббаса издали увидели сидящего под чинарой Улугбека. Они связали старика, привели к арыку и поставили на колени. Улугбек не мог поднять голову, чтобы последний раз взглянуть на звезды. Но он видел их отражение в черной воде арыка, отражались в ней и блики фонарей, похожие на рыжеватые струйки… Аббас подошел спереди, надеясь увидеть страх в глазах пленника, и взмахнул мечом. Голова повелителя покатилась к мутному арыку, оставляя на пыльном песке темную дорожку. Один из нукеров нагнулся, подхватил ее и бросил под ноги палачу. У самого берега арыка остались лежать книги, выпавшие из-за пазухи ученого в том момент, когда ему отсекли голову… «Султан Улугбек, потомок хана Тимура, — писал Алишер Навои, — был царем, подобного которому мир еще не знал. Все его сородичи ушли в небытие. Кто о них вспоминает в наше время? Но он, Улугбек, протянул руку к наукам и добился многого. Перед его глазами небо стало близким и опустилось вниз».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.