Злоключения Герострата (Ник Лисон)
Злоключения Герострата (Ник Лисон)
Место действия: Великобритания.
Время действия: XX век.
Говорят, что именно ему банк Barings обязан своим падением. Это не бесспорно, зато эффектно. Бесспорно другое — если бы Barings не обанкротился, слава Ника Лисона никогда не вышла бы за пределы круга финансовой элиты. За его нынешнюю всемирную известность дорого заплатили тысячи вкладчиков, владельцы банка, английская разведка и лично королева Великобритании.
Barings был почтенным банком с безупречной историей, насчитывающей двести тридцать три года. Отцы-основатели оставили отлично налаженное дело и завещали потомкам скромность как главную деловую добродетель. Череда наследников на протяжении столетий исправно следовала этому завету, выдавая безукоризненные балансы и скромные, но надежные прибыли.
Ник Лисон был ничем не примечательным молодым человеком незавидного происхождения и неопределенных способностей. Анекдотически известен лишь один его талант — проваливать экзамены по математике. В этом он, по свидетельству соучеников, преуспел как никто.
Ничего трагического здесь, разумеется, нет. В конце концов, на свете есть много вполне уважаемых профессий, с математикой решительно не связанных. Например, литература. Или живопись. Или… да мало ли что. Но Лисон занялся финансами, очевидно задавшись целью доказать, что банковский бизнес к точным дисциплинам не относится. Эта теорема нашла решение в дальнейшем.
Barings ангажировал своего будущего душегуба в 1992 году, после того как душегуб отслужил недолгое время в банке Coutts & Co. Там он довольствовался более чем скромным жалованьем — около $15 тыс. в год — и никакими сверхъестественными поступками внимания к себе не привлекал. В том же недоброй памяти 1992 году в Barings был избран новый председатель правления. Питер Бэринг, 59 лет, сменил на этом посту своего брата.
Никто не спорит, что считаться символом надежности и респектабельности в финансовом мире — лестно. Но не очень вдохновляющие прибыли отчасти обесценивали в глазах Питера Бэринга эту честь. Он сообразил, что скромность уже не стоит первым пунктом в повестке дня. На очереди — риск, мгновенные обороты, сложно организованные и молниеносно исполненные спекуляции. Богатство перестало ассоциироваться с толстым бумажником, шелестом банкнот или лязгом замка на сундуке, скрывающим от нескромного взгляда россыпи золотых монет. Деньги окончательно потеряли свою материальную субстанцию — и легко перетекают по темным лабиринтам компьютерных сетей.
Честолюбие Лисона, занимавшегося скучной координацией деятельности банка на биржах в Осаке и Сингапуре, пришлось Бэрингу кстати. Активность Лисона очень скоро вышла за рамки отведенных ему полномочий. И вместо того, чтобы пригасить активность, правление расширило полномочия.
Позже, уже после катастрофы, в начале марта, Питеру Бэрингу пришлось срочно организовывать кампанию в прессе, чтобы успеть представить Лисона то ли провокатором, то ли безумцем, то ли предателем, сознательно уничтожившим Barings. Правление устроил бы любой из вышеперечисленных вариантов, лишь бы он свидетельствовал о непричастности руководства банка.
Тогда и появились легенды о сногсшибательных доходах Лисона, о размерах полученных им комиссионных. О собственном Porche и личной яхте, на которых он якобы бежал из Сингапура. О роскошной квартире, которую банк был вынужден оплачивать как служебное жилье. Обнаружились также неприглядные подробности, свидетельствующие о том, что Лисон психически неустойчив и вообще сомнительный тип. Его изгнали из респектабельного крикетного клуба Select Cricket Club, потому что он затеял волокитную склоку с одним из членов клуба. Игрок в крикет из него, впрочем, был такой же никудышный, как и математик. А в одном из ночных заведений Сингапура он, оказывается, будучи пьян, сделал попытку разоблачиться и снял с себя штаны на глазах у присутствовавших дам.
Дамы, скорее всего, не принадлежали к кругу высокой аристократии. Однако моральный облик человека, который мог позволить себе подобный жест, разумеется, обсуждению вообще не подлежал. Журналисты поведали и душераздирающую историю о том, что, оказывается, понесшая миллионные убытки королева Елизавета самолично открывала лицей, в котором учился пятнадцатилетний Ник Лисон.
Вряд ли этот факт мог бы вызвать волнение в какой-либо еще стране. Кроме Англии. Здесь само собой подразумевалось, что плебей, способный после такого трогательного события подрывать финансовые устои монархии, — последний негодяй.
Служащие обанкротившегося банка выступали в телевизионных передачах и истерически кричали, что Лисона следует повесить. Никак не меньше. Обманутые партнеры из Латинской Америки предлагали, впрочем, только кастрировать, считая такую расправу, по-видимому, еще более катастрофичной.
Взбесившимся от легких денег выскочкой он не был. Легенда о Porche и яхте, повторенная многими изданиями, проверки не выдержала. Ни того, ни другого у Лисона не было. Был Rover. Единственной роскошью, которую он себе позволял, неизменно оставались часы Rolex и костюмы от Armani. А плата за служебное жилье — $3–4 тыс. ежемесячно — вряд ли многим покажется суммой головокружительной. В Сингапуре за хорошее жилье могут запросить и $10 тыс.
Размеры его комиссионных и впрямь впечатляют — около $4 млн, в общей сложности. Плюс $320 тыс. жалованья. Вспомним $15 тыс. от Coutts & Co. Правда, биржевые маклеры, работающие на крупные банки, случается, зарабатывают на комиссионных больше, чем председатель правления. Уже после ареста Лисона швейцарская финансовая группа Schweizerische Bankgesellschaft наняла известного маклера — коллегу Лисона — для координации биржевой деятельности, соблазнив его годовым заработком в $4 млн. А в Германии маклер, только начинающий карьеру на рынке ценных бумаг, получает зарплату 100 тыс. марок, которые через год-другой легко превращаются в $300 тыс. Так что заработки Лисона головокружительными не назовешь.
Кроме того, в 1994 года его операции принесли банку 30 % всей прибыли.
Так что безумцем-дилетантом он, вероятно, тоже не был. И свои комиссионные отработал честно. Слово «игра» наиболее исчерпывающим образом определяет то, чем Лисон занимался в Сингапуре. Он ввязался в ту область финансовой жизни, в которой чутье и быстрота реакции вознаграждаются мгновенно. А отсутствие оных наказывается столь же стремительно и беспощадно.
Лисон спекулировал на фьючерсных контрактах, до поры до времени — безошибочно. Сидя за компьютером, он мог совершать 200 кульбитов один за другим. Это — сфера высоких рисков, Formula 1 мирового рынка. Шерсть, сахар, нефть, валюта входили в сферу интересов Barings, знание конъюнктуры окупалось, принося миллионы. Триумф Лисона на сингапурской бирже длился восемнадцать месяцев и принес ему прозвище «Счастливчик Ник». Но последняя акция оказалась чересчур, как бы это выразиться… авангардистской, что ли.
Он играл на повышение иены. Причем играл буквально — не по законам биржи, рекомендующим тщательно обдуманный риск, а по законам Лас-Вегаса, где принято полагаться на судьбу. Он купил в общей сложности 20 тыс. фьючерсных контрактов, предполагая скорый взлет иены. Если бы расчет оправдался, Barings обеспечил бы себе неслыханный триумф в финансовом мире. Только расчет не оправдался.
Землетрясение в Кобе повергло национальную валюту в шоковое состояние. Благоразумные отступили — Лисон сыграл ва-банк. Иена упорно падала, Лисон не останавливался. Он упрямо ставил на красное. Выходило только черное.
Руководство Barings позже пыталось доказать, что об авантюрах сингапурского филиала оно ничего не ведало. К сожалению, доказать нечто подобное практически невозможно. Ни одна сделка не оставалась незарегистрированной. Руководство банка и лично председатель правления имели доступ к любым операциям в любую минуту. Цифры нарастающих потерь были доступны каждому, кто счел бы нужным ими поинтересоваться. Лисона не остановил никто. Национальный банк Англии не был поставлен в известность.
В двадцатых числах марта предпринимать что-либо стало поздно. Лисон нарушил глобальное равновесие на бирже. Падение стало необратимым, потери банка приблизились к полумиллиарду, история приобрела детективную окраску.
24 февраля, 7 часов 15 минут утра. Лондон. Питера Бэринга разбудил телефонный звонок. Ему сообщили, что Лисон исчез. Через 45 минут экстренно собралось правление. Оно смогло лишь констатировать размеры убытков. Но в течение дня эта сумма еще удвоилась. Питер Бэринг звонит Эдди Георгу, управляющему Национальным банком Англии. Он застает его на лыжном курорте, в Авориазе, куда управляющий отправился на выходные покататься на лыжах. Звонок застает Георга в тот момент, когда он входит в свое шале. Лыжи ему распаковывать не пришлось. Он вылетел первым же рейсом из Женевы в Лондон.
Бэринг попросил помощи Национального банка. Ему обещали подумать, что было равносильно отказу. Национальный банк однажды уже спас Barings после серьезных потерь в Аргентине. Но это было в 1890 году. Управляющий молчит. Он прекрасно знает, что Barings не настолько велик, чтобы его падение грозило крахом английской банковской системе в целом.
Лисон объявлен скрывающимся беглецом. Перед тем как исчезнуть, он отправил факс: «Сожалею, шеф». Для Интерпола это, впрочем, неубедительно.
На самом деле он покинул Сингапур со своей женой Лизой с олимпийским спокойствием под носом у своей экономки, с которой Лиза в ожидании такси расплатилась за февраль, отдав $350. Беглая пара скрывается якобы в Таиланде, а на следующий день уже во Вьетнаме. Решительно, если верить журналистам, этот человек пересекает государственные границы так же просто, как в фантастических романах проходят сквозь стены. Куала-Лумпур — это лишь остановка на пути в Малайзию, куда он всего-навсего решил на четыре дня уехать вместе с женой, чтобы в уединении отпраздновать свое 28-летие. Лиза даже разговаривает оттуда с кем-то по телефону, а Ник рассылает факсы друзьям, выражая сожаление, что не может отпраздновать вместе с ними.
Лондон, суббота, 25 февраля, 15 часов. Второе заседание правления. Питер Бэринг готов отказаться от президентского кресла в пользу любого желающего. Оно теперь не слишком многого стоит. В 18 часов приходит предложение от султана Брунея — купить банк. Кто-то говорит, что это первоапрельский розыгрыш. В 20 часов султан забирает свое предложение назад, ознакомившись с балансом.
Когда настает обеденное время, в благородный зал заседаний вносят… пиццу. Кажется, это и в самом деле — крах. Завет основателей банка, напоминающий о необходимой банкиру скромности, приобретает новую актуальность. Управляющий Национальным банком окончательно отказывает выдать Barings спасительный чек.
В понедельник, 27-го, газеты публикуют данные внутреннего аудита, анализируя степень риска операций Лисона в Сингапуре. Бэринг благоразумно отказывается от комментариев — ему следует заботиться о репутации. Больше заботиться уже не о чем.
Все это время Лисоны воркуют в объятиях друг друга на краю бассейна в двухсотдолларовом номере в малайзийском отеле. Человек, которого разыскивают все полиции мира, зарегистрирован в отеле под собственным именем.
1 марта Deutsche Bank присылает предложение купить банк за… один фунт.
2 марта Ник Лисон и его жена приземлились во Франкфурте-на-Майне рано утром. Рейс 454, экономический класс. «Я тот, кого вы разыскиваете», — обратился он к немецким полицейским, рыскавшим в поисках Лисона по залу прилета. О его присутствии в самолете сообщил клерк, который продавал ему билет, также зарегистрированный на его настоящее имя.
У него комический вид в бейсбольной кепке, с детективным романом в руках. Он уверял, что узнал о падении банка в отеле, прочтя три строчки в местной газете. И поспешил в Англию. Кратчайший путь вел через Франкфурт. Пакуя чемоданы, он позвонил приятелю и сказал: «Все знали, что я делаю. Они поставили меня играть в рулетку, а теперь хотят, чтобы я расхлебывал все сам». Вероятнее всего, он поспешил в Европу, не только следуя чувству долга. Сингапурские власти обвиняют его в открытии фиктивного счета № 88888, на котором он скрывал некоторую часть убытков — 400 млн. Если бы его судили в Сингапуре, то могли бы приговорить и к смертной казни.
Тем не менее то, что беглец поспешил домой, произвело весьма приятное впечатление. Только ему следовало бы сделать это пораньше. Уезжая праздновать день рождения, он уже знал размеры убытков. Но не изменил свои планы. И это практически все, в чем его можно упрекнуть, — вот ведь и управляющий Национальным банком Англии как-никак прилетел из Авориаза.
Зато в тот злосчастный week-end, совпавший с днем рождения Лисона, он провернул свою последнюю удачную финансовую операцию — получил скидку за номер в отеле в Куала-Лумпуре. Потому что расплатился карточкой Barings.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.