Противостояние города и моря
Противостояние города и моря
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия…
А.С. Пушкин
Итак, сразу же после основания Петропавловской крепости обнаружилось, что «в нынешнем времени всегда то место заливает». Как поступить первостроителям? Что противопоставить стихии? Первая мысль – уйти прочь, покинуть гиблое место. Но от нее тотчас же отказались. Малодушие было не свойственно Петру I и его людям. Они не отступали перед врагом, не могли отступить и перед стихией. Кроме того, они надеялись на редкость потопов. Они стремились освоить завоеванные многими трудами и жертвами новые пространства. Они, наконец, исполняли строгий царский указ. Оставалось сопротивляться наводнениям, бороться с ними. Здравый смысл подсказал два решения. Первое: «возвышать сушу с великим поспешанием», прокладывать каналы, отводить воду, сооружать валы и дамбы. И второе, столь же естественное: изучать наводнения, наблюдать за нравом стихии с целью предвидеть ее проявления. Впрочем, первопроходцы были не столь уж оригинальны в этих решениях. Радикальная защита и заблаговременное предсказание использовались людьми в подверженных стихийным бедствиям местах с древнейших времен. Петербург не стал исключением.
Все это не означает, что замыслы Петра I поддерживались единодушно. Строительство новой столицы в необычных природных условиях вызывало сопротивление противников реформ. Наводнения наводили страх случайностью и непредсказуемостью Возник и распространился клич: «Петербургу быть пусту!» Среди многих поводов к недовольству А.С. Пушкин отметил: «Причины негодования оппозиции суть: построение С. – Петербурга, чищение рек и строение каналов». [86]
Недовольным выбором места для строительства Петербурга много лет спустя возражал историк С.М. Соловьев: «Что касается неудобств климата и почвы, то нельзя требовать от людей физически сильных, чтобы они предчувствовали немощи более слабых своих потомков». [87]
В течение всего существования города идея его технической рукотворной защиты от наводнений постепенно претворялась в жизнь. Прежде всего за счет принятого изначально решения возвышать сушу. Такое возвышение происходит в каждом населенном пункте, тем более в большом городе. Создается так называемый культурный слой. В Петербурге к 1970– 1980-м гг. он составил в центральных районах 3-4 м, что послужило надежной защитой от большинства опасных и некоторых особо опасных наводнений. [88]
Путь поднятия городских территорий мог и до сих пор оставаться самым эффективным и наиболее дешевым способом борьбы против водной стихии. Но стремление к полной победе над ней не оставляло градостроителей, архитекторов, гидротехников и, разумеется, отцов города. В 1979 г. эта мечта оказалась близкой к осуществлению: было принято партийно-правительственное решение о начале строительства гидротехнического комплекса сооружений защиты Ленинграда от наводнений.
С тех пор понятие «наводнение» вызывает представление о большом строительстве «у морских ворот Невы» (А.А. Ахматова) для защиты города от штормовой нагонной стихии. Природное явление само по себе уже стало как-то неинтересно. Зато при упоминании о наводнениях сразу же возникают вопросы о дамбе: какова она, насколько надежна или вредна, сколько стоит и т. д. и т. п. Такое положение связано с тем, что народ меньше интересуется наводнениями. Люди в значительном числе покинули исторический центр Петербурга, поселились в «спальных» районах, довольно возвышенных, вдали от Невы, и узнают о подъемах воды обычно после события из сообщений по радио, телевидению, из газет. Сказывается также наши суетливость, озабоченность повседневностью, традиционные лень и нелюбопытство. Наконец, выработался некоторый иммунитет к информации о стихийных бедствиях и чрезвычайных ситуациях, без которых обходится редкий день. Но главное, на наш взгляд, в том, что начало радикальных мер против наводнений в устье Невы совпало с большими переменами в политико-идеологических и социально-экономических условиях страны. С середины 1980-х гг. началась перестройка, главной чертой которой, особенно в первые годы, стало отрицание прошлого, пересмотр привычного, отказ от прочного, пристрастие к новому, пусть даже ненадежному. Пошли демократизация, гласность, рыночная экономика, экологическое мышление. И все это сразу, и вместе, и быстро… Но большинство вопросов и проблем остались нерешенными. В том числе – защита Петербурга от наводнений.
19 августа 1979 г. в газетах было опубликовано Постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О строительстве сооружений защиты Ленинграда от наводнений». Министерствам и ведомствам различных отраслей поручалось «обеспечить в 1979—1990 гг. строительство и ввод в действие сооружений защиты г. Ленинграда от наводнений протяженностью 25,4 км в составе каменно-земляных дамб, двух судопропускных сооружений, водопропускных сооружений, а также автомобильной дороги по защитным сооружениям».
Никаких других конкретных данных о будущей стройке не приводилось. Указывались обязанности министерств, предлагалось выполнить исследования водной системы, разрешалось привлекать высококвалифицированных рабочих и специалистов из других районов страны, одобрялась инициатива об объявлении строительства всесоюзной ударной комсомольской стройкой.
Работы начались тотчас же. Трасса дамбы пролегает в двадцати километрах западнее островов Невской дельты, соединяя северный и южный берега Невской губы примерно от мыса Лисий Нос через остров Котлин до Ораниенбаума. По проекту, возводились одиннадцать каменно-земляных дамб, северное судопропускное отверстие шириной 110 м, южное – шириной 200 м, шесть водопропускных отверстий, состоящих из десяти– двенадцати секций, шириной 20—24 м каждое. Высота сооружения 8 м над обычным уровнем воды.[89]
Здесь уместно заметить, что проектировщики и строители решительно возражали против употребления термина «дамба» даже в повседневном обиходе, подчеркивая, что речь идет не о сплошной стенке, а о современном гидротехническом сооружении, обеспечивающем в обычных «бытовых» условиях свободную циркуляцию вод. Стеной, целостной преградой оно становится только на время наводнения – примерно на сутки, т. е. на период его полной (по среднестатистическим данным) продолжительности от начала подъема воды до спада и возвращения к нормальному уровню. В каждом конкретном случае система защиты должна вводиться в действие через полчаса после штормового предупреждения и сразу же по миновании опасности приводиться в обычное состояние.
Петербург, конечно же, всегда нуждался в защите от наводнений. Совершенно так же, как нуждались в защите и древнейшие поселения людей, и недавно смытый мощнейшим редкостным половодьем на великой сибирской реке город Ленек. И всегда дело было лишь в своевременности строительства гидротехнических сооружений, его методах и наличии сил и средств для его осуществления.
Партийно-правительственное решение о начале строительства вовсе не означало, что пришла пора строить, что найден оптимальный вариант, что предлагаемый проект и технология его реализации наиболее приемлемы и экономичны.
Просто сторонники дамбы завершили свои многолетние – отдадим им должное – усилия, добившись поддержки властей. Борьба за принятый проект шла более двадцати лет, начавшись после близкого к катастрофическому наводнения 15 октября 1955 г. (293 см, до сих пор 4-го по высоте в истории города) и совпав с разработкой нового генерального плана развития Ленинграда, существенной стороной которого было создание морского фасада города. Проект всячески превозносился, провозглашался единственно правильным. Мнения оппонентов замалчивались или преподносились тенденциозно, а иногда объявлялись порочными. Летом 1975 г., например, когда проектирование заканчивалось, в высшие партийные инстанции от имени общественности было направлено письмо академиков, адмиралов, руководителей природоохранных органов с самыми резкими возражениями против начала строительства. Очень скоро все возражения были еще более резко отвергнуты авторами проекта. Вся эта полемика, разумеется, не публиковалась. Экономико-финансовая и экологическая проблемы считались второстепенными. Общественное мнение готовилось к принятию проекта. О решении строить было объявлено за два года до постановления.
Реальность того времени противоречила увлечению грандиозными планами. Уже были названы неотложными проблемы продовольствия, энергетики, транспорта. Неблагополучно было с образованием, здравоохранением, охраной природы и памятников культуры. В Ленинграде все это проявлялось как-то особенно остро. Но дальше постановлений «о дальнейшем улучшении и совершенствовании» дело не шло. Гигантомания в науке, технике и хозяйстве продолжалась. Строилась Байкало-Амурская магистраль, вынашивались планы поворота на юг сибирских рек. А тут и ленинградская дамба подоспела…
Будем, однако, справедливы – работать на благо защиты Ленинграда от наводнений было интересно. Автор сих строк отвечал в местном отделении Государственного океанографического института гидрометеослужбы за испытание нового математического метода прогноза наводнений и использование его для расчетов влияния дамбы на высоту подъемов воды.
Результаты, основанные на строгой теории и проверенные на фактическом материале, были достаточно убедительными и обнадеживающими. Получалось, что динамика вод вокруг сооружения после окончания строительства изменится несущественно. Действительно, предполагаемая дамба исключает на какие-то сутки ничтожный объем – Невскую губу, менее двух кубических километров из двадцати двух тысяч всего Балтийского моря, где формируется и происходит наводнение. Был получен еще ряд интересных и важных результатов. Казалось бы, призывы к «высокому научно-техническому уровню обеспечения строительства» должны были привлечь внимание к нашей работе. Однако постоянно приходилось сталкиваться с недоверием, подозрительностью, косностью. Руководители проекта отметали возникающие неудобные вопросы, заботясь лишь о подтверждении своих мнений и гипотез. Сомнения в их правильности отвергались. А когда проект одобрили «наверху», интерес к исследовательской работе был вообще утрачен.
Более десяти лет миновало после намеченных сроков окончания «стройки века». Это название употребляют теперь лишь иронически. Осенью 1990 г. вместо сдачи дамбы в эксплуатацию сессия Ленсовета абсолютным большинством голосов приняла решение: «Считать нецелесообразным продолжение строительства комплекса защитных сооружений в рамках существующего проекта». Были даже предложения разрушить построенное. Бурные дебаты постепенно стихли сами собой, поскольку вступил в силу роковой термин «финансирование». На объекте проводились приватизация, акционирование и еще какие-то смутные операции, малопонятные не только простым смертным, но и участникам работ. В настоящее время завершение строительства дамбы – лишь одна из многих проблем Петербурга.
Выполнено более половины объема работ. Изменились очертания дна и берегов в районе строительства. Остров Котлин с Кронштадтом стал полуостровом, соединившись с Карельским перешейком. Но дамба остается долгостроем с довольно неясной судьбой, поскольку для ее завершения нужны деньги, материалы и люди. Методы великих строек коммунизма – с принуждением и лозунгами – уже не действуют. Наводнения же продолжаются, недостроенная дамба им не помеха, на их характер и параметры она практически не влияет. Об этом говорят данные почти пятидесяти подъемов воды, происшедших после начала строительства, из которых восемь особо опасные, в том числе 13-е и 15-е по высоте, соответственно 30 ноября 1999 г. – 262 см и 6 декабря 1986 г. – 260 см.
Сообщения в средствах массовой информации о состоянии дел на строительстве нерегулярны, противоречивы и недостаточно содержательны. По последним данным, предполагается получение кредита в сумме 215 миллионов долларов от Европейского банка реконструкции и развития на основании исследований управления «Морзащита» при Администрации Санкт-Петербурга совместно с нидерландским консорциумом «Недеко». Деятельность последнего по проблеме защиты Петербурга от наводнений началась еще в 1990 г. согласно решению международной комиссии. Результаты исследований «Морзащиты» и «Недеко» систематически рассматривались и обсуждались Администрацией города и научно-технической общественностью на открытых слушаниях и выставках в сентябре 2000 г., в январе и июле 2002 г.. [90]
В январе 2003 г. очередная проверка установила, что ежегодный ущерб от плохой организации работ на объекте составлял 15—18 миллионов рублей в ценах 1991 г. Необходимо менять всю стратегию строительства комплекса защитных сооружений. Президент В.В. Путин дал прямое поручение своему полномочному представителю по Северо-Западному округу контролировать продолжение строительства. Завершить дамбу предполагалось в 2008 г.[91]
Противостояние города и моря продолжается. Оно составляет существенную и содержательную часть истории Петербурга– Петрограда– Ленинграда. И снова – Санкт-Петербурга. Божия стихия безучастна к переименованиям, к смене исторических эпох, воцарениям монархов и генсеков, к их свержениям, к денежно-финансовым перипетиям. Но люди с древнейших времен пытаются защититься от стихии, и в этом смысле петербургский опыт интересен. Обратимся к нему хотя бы вкратце.
Островок, от которого ведет начало Петербург, был низок и мал – 300 саженей (640 м) в длину и 200 (430 м) в ширину. Размеры его и сейчас почти такие же. А вот за возвышение его взялись, по велению Петра I, «с великим поспешанием» тотчас же, с конца мая 1703 г. Наводнение в ночь на последний день августа того года сильно подстегнуло строителей крепости. Здравый смысл указал, что поднятие суши и укрепление берегов – самый надежный способ против затопления, которое тогда наступало от превышений воды над обычным, «ординарным» уровнем на 2-3 фута (60—90 см). Природа в годы царствования Петра после основания города была щедра и на более высокие наводнения. За неполных 22 года произошло 11 наводнений от 161 до 272 см с перерывами от пяти суток до шести лет. Царские указы предписывали ввозить булыжники сушей и как балласт на судах – морем, штрафы и наказания за неисполнение сего действовали неотвратимо. Прокладывались каналы, осушались топи и болота. Жители приучались к воде. Город обретал морской облик, хотя вида Амстердама, столь любезного Петру, так и не достиг.
Поднятие суши долгое время было основным средством против подъемов воды. «Пройакт, каким образом Санкт-Питер-Бурх противо разливания вод укрыть возможно» (1727), фортификатора и гидротехника, директора департамента водных коммуникаций Б.К. Миниха также следовал этому принципу, предусматривая возвысить городские территории до 13 футов (более 4 м). Но Петра I уже не было, времена менялись, Миних из фаворита стал ссыльным… А наводнения шли своим чередом. Иногда их бывало по нескольку в год (в 1752 – пять), а порой они коварно прекращались на годы (1729—1732) или почти на десятилетие (1744—1752). Перерывы между затоплениями охлаждали созидательный пыл, планомерная же работа против наводнений не велась.
В царствование Екатерины Великой грянул первый катастрофический потоп высотой 321 см, 10 сентября 1777 г. Ныне он на третьем месте по «ранжиру». После этого наводнения мероприятия по защите города активизировались. Снова взялись за каналы: Екатерининский (конечно, в честь императрицы), Крюков, Обводный. Руководил работами И.М. Кутузов, отец прославленного полководца. На высоту наводнений каналы влияли мало, представляя собой скорее систему сообщающихся сосудов в пределах города. Самым эффективным средством оставалось нарастание культурного слоя от бурного строительства в те годы. Но то было более благоустройство, чем защита от наводнений.
Затем почти пятьдесят лет подъемы воды проявлялись как-то заурядно – не очень часто и не слишком высоко. И вдруг – потоп 7 ноября 1824 г. – до сих пор самый катастрофический (421 см) в истории Петербурга. Жертвы, разрушения, убытки. «С Божией стихией царям не совладеть…» Но власть обязана действовать, и, вспомнив о планах и усилиях прошлого, объявили международный конкурс технических проектов защиты столицы от наводнений. В нем участвовали многие видные отечественные и зарубежные инженеры и ученые, он оказался «полезнейшим занятием остроумию и раскрытию познаний молодых офицеров корпуса путей сообщения». Предлагались различные варианты: испытанное поднятие суши, обвалование, возведение дамб по берегам, отведение вод.
Среди других выделялся проект Петра Петровича (Пьера Доминика) Базена, директора Петербургского института путей сообщения, выпускника знаменитой Политехнической школы в Париже, присланного в Россию еще в 1805 г. по соглашению Александра I с Наполеоном. Намечалось строительство дамб с проходами для судов, водосливами, ограждениями и другими гидротехническими деталями по линии Лисий Нос– Кронштадт– Ораниенбаум. Начались долгие обсуждения: только в 1838 г. подводились первые итоги (Базен еще в 1830-м вернулся во Францию), а еще через двадцать лет решили ограничиться менее радикальными мерами – ограждениями в пределах дельты Невы. В какой-то степени это было связано с тем, что природа вновь проявила коварство – несколько лет подряд подъемы воды были редкими и слабыми. Существует, впрочем, версия, будто имели место запреты на оглашение сведений о наводнениях, «дабы не портить репутацию столицы». Подобное не исключено. Ведь даже о потопе 1824 г., свидетелями которому были все жители города, сообщили не сразу…
В конце XIX – начале XX вв. наводнения участились, и проблема защиты Петербурга от наводнений вновь стала актуальной. Вспомнили и проект Базена. Обсуждения, однако, были более строгими и всесторонними. Много внимания уделялось экономическим и санитарным (по-современному – экологическим) вопросам.
В 1891 г. при Русском географическом обществе учреждается Особая комиссия, которая имела целью решение вопроса о причинах наводнений и мерах по защите от них. Был представлен проект ограждения отдельных участков города при помощи обвалования. Предъявлялись другие проекты, но ни к каким реальным результатам они не привели. Единственное гидротехническое сооружение, доведенное до конца, – это поднятие в 1905—1906 гг. стрелки Васильевского острова.
В 1892 г. военный инженер генерал Э.И. Тилло предложил «Проект предохранения С. – Петербурга от наводнений, со сметой и чертежами» [92], во многом повторявший идеи Миниха. Предусматривалось возвести набережные высотой не менее 9 футов (275 см), поднять низменные территории до 10 футов (305 см), расселить и закрыть подвалы, соблюдать закон 1830 г. о запрете строительства жилых этажей ниже черты наводнения 1824 г., строить дома-убежища. Другие предложения по защите города были сочтены «неудобоисполнимыми, поскольку они очень дороги и меняют естественный быт Невы, отчего возможно нанесение гигиенического вреда».
В 1897—1898 гг. Городская дума отмечала, что «разор от наводнений никогда не суммируется… строительство заслона от воды следует отнести к дальним целям из-за его громадной стоимости и сомнительности ожидаемой от него пользы, тогда как очевидны изменение в корне естественного быта реки Невы и вред в гигиеническом отношении». К самым неотложным целям Дума относила постройку и содержание больниц («в связи с поражающей азиатской смертностью в Петербурге: 37 человек на 1000, в то время как в Лондоне – 17»), школ, водопровода, мостов, рынков, транспорта, садов и фонтанов. [93]
Наводнение 25 ноября 1903 г. (269 см), самое значительное в то время после потопа 1824 г., вновь привело к обсуждениям радикальных мер защиты. «Санкт-Петербургские ведомости» писали 14 (27) ноября 1909 г.: «О борьбе со стихией у нас думают очень мало. Городом затрачено много средств против наводнений. Но знаменитая комиссия, производившая руками так называемых безработных возвышение низменных окраин, давно не существует, а о расходах еще не отчиталась. Нельзя же считать, что подсыпка землицы в Гавани является триумфом городских властей… Голландцы сумели отгородиться от набегов моря, а мы больше полагаемся на милость Божию, чем на искусство инженеров и техников».
Санитарно-гигиеническое состояние города очень заботило власть и ученых. «…От спуска нечистот в дельте Невы образуются целые отмели, которые при каждом повышении уровня воды размываются и возвращаются обратно в город. Очищение требует больших затрат, но необходимо ограничиться изоляцией отбросов».[94]
В 1908 г. эпидемия холеры потрясла Петербург: «…заболело 20 835 человек, из них 4 тысячи умерло».[95]
В 1911—1912 гг. Нева и Невская губа подробно исследовались в санитарном отношении специальной экспедицией под руководством известного ученого-гигиениста Г.В. Хлопина, отца выдающегося химика В.Г. Хлопина. Неблагополучное состояние вод вокруг Петербурга подтвердилось.
Катастрофическое наводнение 23 сентября 1924 г. (второе по высоте – 380 см) произошло, когда город уже семь месяцев именовался Ленинградом. Среди многих описаний и высказываний было и такое: «Наводнения – наследие царской власти. Раньше правящим классам было не до наводнений. Они чувствовали себя великолепно в своих гранитных дворцах. Только Советская власть приступила к устранению катастроф. В гавани начата постройка. У нас мало средств, чтобы закончить это в один– два года. Но мы это сделаем! Дамба будет закончена, и никакое наводнение не будет страшно для Ленинграда!» [96]. Средства нашлись, когда в 1926 г. ленинградскую организацию большевиков возглавил С.М. Киров. Он решительно поддержал гидротехнический проект защиты. По его указанию Научно-исследовательский институт коммунального хозяйства и жилищного строительства (НИИКХ), «призванный к жизни постановлением июньского, 1931 г., пленума ЦК ВКП(б), закончил в 1933 г. проект защитных дамб, преграждающих путь морской нагонной волне. Сооружение будет иметь исключительное значение в социалистической реконструкции Ленинграда. Его хозяйству, а тем самым и Советскому Союзу, будут сохранены десятки миллионов рублей». Проект практически полностью повторял замыслы П.П. Базена. Строительство предполагалось начать в 1934 г. Но подготовка «масштабных спецработ» была прервана злодейским убийством Кирова 1 декабря 1934 г. Ленинграду, откуда пошла новая, самая мощная волна репрессий, стало не до морской нагонной волны… В предвоенные годы существовал проект нового центра социалистического Ленинграда вдали от моря, в районе нынешней площади Победы. Задача защиты от наводнений вновь возникла, как уже говорилось, к концу 1950-х гг. и решается до сих пор. Ныне осуществляемый проект также следует идее Базена.
Скажем немного об экологии омывающих Петербург вод в связи со строительством защитных сооружений. Именно этот вопрос оказался самым болезненным, когда в середине 1980-х гг. стало возможным его обсуждение. Для полного ответа на него нужны систематические измерения химических и биологических элементов и их анализ. Но организация и проведение контроля окружающей среды вокруг большого города требуют значительных финансовых и технических средств. В настоящее время осуществляется лишь небольшая доля необходимых работ. Заметим, руководствуясь здравым смыслом, что никакая разумно спроектированная дамба сама по себе не способна нарушить экологию региона. За исключением, конечно, периода строительства, когда неизбежны взмучивание вод, нарушение потоков донных осадков, изменение очертаний берегов и рельефа дна. Но строительство в загрязненном от стоков огромного города водоеме, каким являются устьевая область Невы и Невская губа, может привести к самым неблагоприятным результатам: появлению застойных зон, перераспределению потоков примесей и прочим явлениям. Эти соображения подтвердили многочисленные расчеты гидродинамическими методами, выполненные в 1980-х – начале 1990-х гг. Вся беда в том, что вода в Петербурге от самого его основания никогда не была совершенно чистой. «Строитель чудотворный» издавал указы: «…никакого сору и помету на Неву не бросать», но исполнять их «при великом поспешании» не удавалось. О санитарном состоянии вод в начале XX в. говорилось выше. В советский период санитарное состояние города отступало перед грандиозными задачами социалистического строительства и обороны страны. Да и теперь, когда столько разговоров об экологии, полная чистота окружающей среды недостижима. Задача состоит в соблюдении оптимальных соотношений между технологиями и экологией.
Столь же непростым и противоречивым является экономический аспект проблемы гидротехнической защиты Петербурга от наводнений. Здесь главной оказывается заинтересованность людей, их замыслы и намерения, порой небескорыстные. Научно обоснованных объективных экономических исследований по этому вопросу практически нет. Ведомственные технические отчеты рассматривали потери от наводнений, но полная объективная картина не получалась. Относительно правдивой была, пожалуй, экономическая оценка наводнения 1924 г. Условия новой экономической политики, введенной тогда властью, принуждали к учету и контролю. Ущерб от наводнения оценили в 130 миллионов рублей, что составило 10 процентов стоимости основных фондов ленинградской промышленности. С начала 1930-х гг. сведения об убытках от стихии стали упоминаться все реже, а в послевоенные годы вовсе замалчивались. Приступив к проектированию защитных сооружений, ущерб от наводнений, как правило, преувеличивали, а стоимость строительства занижали.
В 1970-е гг. автор, будучи причастным к исследованиям «по дамбе», стал свидетелем ряда курьезов экономического свойства. Приведу лишь два. Проектировщики просили исполком Петроградского района оценить ущерб от наводнений, но представленными результатами остались недовольны. После краткого совещания было решено увеличить названные суммы в десять раз, что и было принято…
Приближенные экономические оценки в проблеме наших наводнений сохраняются до сих пор. На совместной российско-нидерландской выставке «Угроза наводнений в Санкт-Петербурге и аналогия с Нидерландами» в сентябре 2000 г. приводилась переписка директора Эрмитажа с вице-губернатором города. Указывалось, что «при подъемах воды до 260 см в музее убытков нет, до 300 см они минимальны, до 400 см – 30 миллионов рублей, до 450 см – 150 миллионов. Но ущерб может составить 45 миллиардов рублей, если наводнение высотой 400 см и выше не будет предсказано хотя бы за 24 часа».
Обратим внимание на приведенную выше проектную высоту дамбы -8 м, значительно превышающую высоту самых редких наводнений. Получается, что гидротехники существенно перестраховались. А ведь каждый сантиметр высоты такого сооружения – большие деньги. Как согласовывались в проекте расчеты редких событий с гидротехническими и экономическими расчетами, объяснить, пожалуй, трудно. Впрочем… Финансово-экономические проблемы слишком затрагивают интересы людей. В отличие от проблем естественно-научных, гидрометеорологических, в частности, которые по сути своей объективны и лишены дурных умыслов…
И последнее. Самая замечательная дамба и самое правильное ее использование не защитят Петербург от штормовых ветров вообще и вызывающих наводнения в частности. Часто приходится слышать об убытках и даже жертвах от ветров. Но ограждать себя от воздушной стихии люди пока не научились…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.