Обелиск

Обелиск

Рядом с Алтарем мира Август возвел еще один уникальный монумент — из разряда тех, которые особенно ярко демонстрируют изощренность античной мысли и того, что называли «древней премудростью». Именно при Августе в Риме впервые появились египетские обелиски — Египет вошел в круг земель римского мира (в честь этого была отчеканена монета с изображением крокодила и надписью «Покоренный Египет» — Aegyptus Capta). Зримое напоминание об этом событии подчеркивало мощь и мудрость правителя. Один из первых привезенных в Рим обелисков был установлен на Марсовом поле. Он исполнял необычную роль гномона (указателя) гигантских солнечных часов и календаря. В день осеннего равноденствия, который совпадал с днем рождения Августа, тень обелиска (с бронзовой сферой наверху, чтобы вершина была лучше видна) указывала на Алтарь мира, как бы подтверждая, что император был «рожден для мира».

По свидетельству Плиния Старшего, по прошествии всего пятидесяти лет показания гномона сбились. Для объяснения этого досадного факта Плиний предлагает две гипотезы: то ли нарушилось движение светил и вращение земли, то ли обелиск просел под собственной тяжестью и разошелся с циферблатом.

Пьяцца Монтечиторио. Гравюра Доменико Пронти, конец XVIII века.

Обелиск простоял еще много веков, но потом все-таки упал и раскололся на несколько частей. Его вновь обнаружили в XVI веке, но тогда раскапывать не стали. Папа Бенедикт XIV обратил на него внимание в середине XVIII века, но окончательно восстановил обелиск только Пий VI в 1792 году. Материал для реставрации был позаимствован у полуразрушенной колонны императора Антонина Пия. Обелиск возвели на новом месте — на Пьяцца Монтечиторио, перед барочным дворцом, в котором в наши дни заседает итальянский парламент. На северной и южной сторонах постамента можно прочитать античную посвятительную надпись, в которой сказано, что император Цезарь Август, Великий Понтифик (эта должность выделена в отдельную строку и, видимо, в данном случае имеет особое значение), посвятил обелиск Солнцу в честь возвращения Египта под власть римского народа. (Точно такая же надпись есть на обелиске-близнеце, некогда украшавшем Большой цирк. Ныне он стоит посреди Пьяцца дель Пополо. Оба они были вывезены при Августе из египетского Гелиополя, города, славного обелисками и башнями.) Каждый из двух пап отметил свои достижения в деле реставрации обелиска латинской надписью (надпись Бенедикта XIV — на внешней стене здания парламента, надпись Пия VI — на постаменте обелиска).

В 1970-е годы немецкому археологу Эдмунду Бухнеру пришла в голову мысль, что, зная прежнее место расположения Августова обелиска и законы движения светил (которые меняются не так произвольно, как казалось Плинию Старшему), можно рассчитать, где именно проходил циферблат с отмеченными на нем месяцами и знаками зодиака, и попробовать его откопать. Проблема, как обычно на Марсовом поле, заключалась в том, что любые раскопки пришлось бы проводить в самой гуще городской застройки. Тем не менее Бухнеру удалось получить разрешение на работу в подвале одного из домов на Виа дель Кампо Марцио — и скоро, к своей несказанной радости, на шестиметровой глубине он натолкнулся на травертиновый пол и бронзовую букву «а» — в том месте, где, по его предположению, обелиск-гномон должен был указывать на зодиакальное созвездие Девы.

Но где в слове «дева» (по-латыни virgo) буква «а»? Загадка решалась просто: почти все, что связано с ученостью, философией, и уж тем более с небесными телами и астрологией, обсуждалось и записывалось на греческом языке, а по-гречески созвездие Девы называется «Партенос» (того же корня слово «Парфенон», храм Афины-Девы). Бухнер обнаружил «альфу» из этого слова. Открытие Бухнера считается одним из самых выдающихся достижений «аналитической» археологии — когда ученый применяет силу логики к имеющимся источникам, чтобы понять, где надо копать.

За время, прошедшее с 1982 года, когда Бухнер опубликовал результаты своих исследований, его гипотеза неоднократно подвергалась критике, как на основании слов Плиния, так и из-за археологических данных. Одно из возражений заключается в том, что показания этих гигантских солнечных часов не были бы различимы с уровня земли. Однако мы видели уже немало римских памятников, чьи украшения и рельефы явно не предназначались для человеческих глаз; достаточно вспомнить колонну Траяна. Так что это возражение вряд ли можно принять всерьез — особенно если учесть, что с окрестных холмов циферблат вполне можно было рассмотреть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.