В поисках забытых языков Малой Азии
В поисках забытых языков Малой Азии
В XIX и XX в. весь мир охватило увлечение дешифровкой древних письменностей, служащих ключом к изучению забытых цивилизаций. Все научные изыскания на эту тему быстро обрастали легендами, вокруг них выстраивались фантастические теории – вплоть до следов внеземного разума. История с дешифровкой хеттской и протохеттской (хаттской) письменности Малой Азии – одна из самых захватывающих в анналах древних цивилизаций.
Француз Шарль-Феликс-Мари Тексье и англичанин Уильям Гамильтон в 1839–1842 гг. сделали списки наскальных изображений около Богазкея и деревни Аладжа – Хююк в анатолийской части Турции. Сочетание изображения и письменных знаков очень заинтересовало исследователей древности. Там же, в Аладжа-Хююке, были обнаружены ворота с огромными сфингами (так правильно именовать сфинксов с женскими чертами) и упомянутые еще Геродотом статуи Ниобы и царя Сесостриса (фараона Сенусерта). Увидев иероглифы, древнегреческий историк счел все эти изображения египетскими памятниками.
Так к жизни стала возвращаться загадочная культура хеттов – народа, некогда населявшего Малую Азию. Существование хеттской державы как одного из крупнейших государств Древнего Востока сначала подтвердилось благодаря успешной дешифровке египетских иероглифов и аккадской клинописи (по-египетски их имя можно прочесть как «хетта», по-аккадски – «хатти»). Ирландский миссионер Уильям Райт, прибывший в Сирию для наставления «неверных» на путь истины, описал, заручившись поддержкой сирийского губернатора Субхи-паши, камни с хеттскими пиктограммами. Губернатор не только смог переубедить местных старейшин, считавших выемку камней со значками плохим предзнаменованием, но и щедро заплатил им.
Загадочные письмена были ни на что не похожи: сочетание фигурок птиц и людей, странные треугольники, квадраты и другие, совершенно непонятные символы. Оттиски с этих камней в конце концов попали в Британский музей. Разглядывая их и размышляя над письменами, профессор-археолог из Оксфорда Арчибалд Генри Сэйс пришел к выводу, что оставившие их люди писали справа налево, а потом слева направо. Согласно его заключению, текст следует читать «бустрофедон», то есть «как пашет вол», прокладывая борозду сначала в одну сторону, затем – в противоположную. Первые научные труды посвятили создателям пиктограмм А. Сэйс, прочитавший в 1880 г. лекцию «Хетты в Малой Азии», и У. Райт, опубликовавший в 1884 г. книгу «Империя хеттов».
Образец хеттской иероглифики
Эти открытия стали настоящей сенсацией. Ведь доказательство реальности легендарного народа, от которого к середине XIX в. не осталось ничего, кроме имени, неведомого даже античным авторам, подтверждало значение Библии как книги исторической. В русском переводе Библии «сынами Хетовыми», «Хеттеями» или «Хеттеянами» назван один из народов Палестины и Сирии. (Именно поэтому ученые сначала считали родиной хеттов эти земли.) Согласно Библии, хетты даровали Аврааму для жены его Сарры лучшее погребальное место в Хевроне, и он «поклонился народу земли той, сынам Хетовым» (Бытие. 23,7). Хеттянкой была мать Соломона.
Вообще Церковь оказала на изучение истории хеттов огромное влияние. Большинство хеттологов проводили свои работы на деньги библейских обществ: искали подтверждение Священному Писанию, как требовал от них заказчик. Но, к сожалению, раскопки велись бессистемно, часто не обозначался не только слой, из которого были изъяты те или иные таблички, но и место находок. Древние артефакты, как правило, приобретались незаконно и в случае угрозы исследователям со стороны властей, полиции, местных жителей или церковных иерархов просто уничтожались. В результате долгое время не могли разделить многие народы, населявшие Древний Восток, и называли всех хеттами.
Во многом современная хеттология обязана немецкому исследователю Карлу Хумману. Нарушая законы, он переправил для изучения в Берлин 82 ящика с 23 рельефами. Изучая его коллекцию, Леопольд Мессершмидт к 1907 г. вычленил в хеттском письме 200 мелких знаков, но расшифровке письмо не поддавалось. Ученые назвали его «хеттским клинописным», в отличие от «хеттского иероглифического», вернее, лувийского, образцы которого также были обнаружены в Северной Сирии и Малой Азии. Как выяснилось в результате археологических раскопок, основная территория распространения собственно хеттов включала в себя не Палестину и Сирию, а центральную область Малой Азии – большую часть Анатолии (современная Турция) и Северную Сирию, а частично и Северную Месопотамию.
Начать дешифровку хеттской клинописи удалось лишь во время Первой мировой войны чешскому востоковеду Бедржиху Грозному. Увлекшись культурой Древнего Востока и поставив себе цель докопаться до исторических корней народов этого региона, Б. Грозный не мог обойтись без изучения богатейших хеттских архивов.
У Б. Грозного, в отличие от «первооткрывателей» египетского и шумерского языков Томаса Юнга, Жана-Франсуа Шампольона, Георга Гротефенда и Генри Роулинсона, не было ни двуязычных текстов, ни древних словарей. Но он хорошо ориентировался в языках Древнего Востока, мог сам писать тексты в духе прежних государств. Это помогало ему полностью «слиться» с автором дешифрируемого текста, притом он старался не вносить туда ничего от себя.
Для начала ученый попытался приписать хеттским словам значения, исходя из их сходства с корнями других индоевропейских языков: хеттское «harmi» сравнивал с древнеиндийским «harmi» («есть»); «daai» – со славянским «дай», «давай»; «para» – с греческим «пара» («подле», «возле»), переводя его как «прочь». «Waatar» он отождествил с английским «water», древнесаксонским «Water», немецким «Wasser», что означает «вода». Так он догадался о значении некоторых слов, но лишь в единичных случаях. Однако этого оказалось достаточно пытливому исследователю, чтобы выявить принципы спряжения хеттских глаголов, то есть изменения их окончаний. И он понял, что начинать надо с конца – с составления словаря окончаний! На это ушел почти год. Одновременно он вел поиск имен собственных, благодаря чему обнаружил переводы еще нескольких хеттских слов на шумерский.
В 1915 г. он опубликовал свой первый набросок хеттской грамматики, а несколько позднее вышло детальное исследование хеттских клинописных текстов «Язык хеттов». Опираясь на его данные, ученые ознакомились с политикой, теологией, дипломатией, законотворчеством, административным устройством и бытом государства хеттов. Хетты вновь обрели «дар речи», и язык их оказался индоевропейским, а не семитским, как было принято считать до работ Б. Грозного.
В 1919 г. Э. Форрер, раскапывая хеттские архивы в Богазкее, пришел к выводу о восьми различных языках, существовавших на территории Хеттского царства. Исследователи смешали культуры Малой Азии: все они – лувийцы, протоармяне, ахейцы (возможно, народ государства Аххиявы, упоминаемого в хеттских и аккадских текстах, и был описан Гомером как ахейцы), ниссенцы (один из народов, населявших острова Средиземноморья), хурриты, каски, хатты и собственно хетты – называются хеттами.
Только в конце XX века «на свет» возвращаются такие государства, как Митанни и Аррарапхэ (точнее, Аррафхэ, что на хурритском, по-видимому, означает «город, принадлежащий дающим»), существовавшие на территории Анатолии в XV–XIV вв. до н. э.
Памятники письменности хаттов не найдены. Часть хаттских текстов была переписана позднее и в искаженном «хеттском» виде дошла до нас, что впервые обнаружил Б. Грозный. Из языка хаттов по этим записям дешифровали имена богов, некоторые титулы и административные должности. Ученым не удалось найти ни одной языковой группы, с которой хаттский язык мог бы быть связан. Кроме имен богов, благодаря хурритам вошедшим в индоиранский язык, к дешифрованным словам хаттского языка относится слово «binu» – «дитя», во множественном числе писавшееся «lebinu».
В.В. Иванов, опубликовавший свои переводы хеттских мифологических текстов в книге «Луна, упавшая с неба: Древняя литература Малой Азии» (1978), предположил, что хаттский язык состоит в родстве с западнокавказскими – абхазским, адыгейским и другими.
В VIII в. до н. э. Хеттское царство пало, и на части его территории возникло Фригийское государство. Найдено лишь немного кратких и обычно не поддающихся толкованию надписей по-фригийски. Однако с VIII в. до н. э. и фригийцы, и греки пользовались практически одним и тем же алфавитом – алфавитом подлинным, то есть передававшим не только согласные, но и гласные. По мнению востоковеда И.М. Дьяконова, внешне он был близок финикийским знакам начала I тыс. до н. э. и не особо походил на другие малоазийские алфавиты (лидийский, карийский, ликийский и прочие).
Клинописные таблички со словами из древних, давно исчезнувших, но все равно поддающихся расшифровке языков – ведь все они существовали и существуют для общения между людьми и развиваются по одним и тем же законам, – содержат тайны былых цивилизаций. Судя по количеству клинописных документов (только хеттских известно свыше 20 тысяч штук), среди малоазийских народов III–II тыс. до н. э. грамотных людей было значительно больше, чем в средневековой Европе. А по количеству библиотек на душу населения, наверное, европейцы нагнали своих предшественников еще позднее. Древнейшая в мире библиотека, некогда стоявшая в царской крепости столичной Хаттусы, была оборудована стеллажами, на которых «книги», в том числе многочисленные переводы, перемежались с табличками-разделителями, указывавшими название, а подробные каталоги содержали информацию обо всех единицах хранения и об их полноте – все ли таблички на месте или остались у нерадивых читателей…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.