Сати, или Печальная доля вдов

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сати, или Печальная доля вдов

Этот обряд давно запрещен. Однако в наши дни индийские женщины все чаще бросаются в огонь костра, на котором сжигают тело их покойного мужа. Что их гонит туда? Скорбь? Мрачная традиция? Или принуждение родственников?

Деревня Сатпура лежит в Северной Индии, вдали от больших городов. Когда посторонние прознали о том, что произошло здесь, и приехали сюда, все уже кончилось. Крестьянка Харан Шах, 55 лет от роду, взошла на костер, в коем сжигали останки ее мужа. Она сама испепелила себя.

Древний ритуал, называемый сати, уносит все новые жертвы. Газетные полосы непрестанно клеймят его: «Средневековая дикость», «Обвинение, выдвинутое всему обществу», «Мы далеки от цивилизации!». Однако даже авторы полемических статей сознают, как тонка оболочка современности, наброшенная на Индию – огромную древнюю страну с тысячелетними традициями, которые не понять чужакам.

Конечно, немногие женщины обрекают себя на подобную смерть. Сатима – так зовут женщин, сжигающих себя, – выбирают свой удел, как принято считать, добровольно. Правоверные индусы относятся к ним как к идеальным супругам, воплощенным богиням в человеческом образе.

«Sati-Prevention-Law» (Закон о предотвращении случаев самосожжения вдов) принят в 1987 г. С тех пор запрещены любые попытки оправдать поведение сатима и уж тем более возвеличить ее или возвести на месте ее гибели храм. Этот обычай запретили индусам еще в 1829 г. британские колониальные власти. Сжигать вдов своего народа, следуя букве британского права, считалось преступным деянием.

К удивлению колониальной администрации, боявшейся немедленной вспышки гнева, никаких беспорядков не произошло. «Буквально за ночь практически по всей стране перестали сжигать вдов, – отмечает современный историк. – Событие это из повсеместного стало очень редким». Однако данный обряд «по-прежнему легко возрождался». Тонкая европейская «пленка» лишь обволакивала неведомую жизнь, почти не замутняя ее.

…Все началось утром 11 ноября, вспоминает 22-летний сын Харан Шах. Его отец Мани Рам Шах умер внезапно. Он дожил до шестидесяти лет, из которых почти полвека был женат на одной женщине.

Сразу после его смерти родичи сложили дрова на площади, где сжигали умерших. Тело покойного поместили на носилки, связанные из жердей, и под громкое пение понесли в последний путь. Разжечь пламя костра было сыновним долгом. По традиции, на этой церемонии присутствовали лишь мужчины. Когда она подходила к концу – труп обуглился, огонь догорал, – ее участники направились к пруду, чтобы совершить ритуальное омовение и избавиться от дыхания смерти. У костра никого не осталось…

Все это время женщины смирно сидели дома. Тихо вела себя и вдова, занимаясь какими-то будничными делами, пока в двухстах метрах от нее медленно исчезало в огне тело мужа. Ее сестра вспоминала, как Харан Шах чистила горшки, присматривала за скотиной, а потом зажгла три свечи и внезапно, не говоря ни слова, куда-то убежала. Почуяв неладное, сестра последовала за ней. Однако было уже поздно. Когда она прибежала на площадь, блаженно улыбавшаяся вдова была объята огнем.

Слухи об этой истории дошли до окружного центра – Махобы. Здесь много говорили о бедной вдове, но все сводилось к вопросу: был ли соблюден ритуал сати или случилось простое самоубийство?

Для европейцев разница невелика. Для индусов эти понятия разделяет пропасть. Женщина, кончающая с собой в минуту отчаяния, вызывает жалость. А вот жена, выбирающая смерть на погребальном костре, как того требует вековой закон, вызывает восхищение. В последние часы своей жизни она теряет человеческое естество, становясь орудием богини Сати. Она являет окружающим мощь и величие божества.

С дрожью в голосе жители Махобы рассказывали историю Раджрани, которая тоже сожгла себя вслед за мужем. Случилось это лет 60 назад. Родители заперли дочь, узнав, что она решилась взойти на костер. Однако замок внезапно открылся, выпустив ее из домашней неволи. Полицейский протянул к ней руки, желая схватить ее, но с этим движением силы оставили его. Он рухнул как подкошенный.

И вот Раджрани шагнула в огонь. Ее длинные волосы взметнулись вверх, раскрывшись над ней, словно хвост павлина. Их пряди сияли как золото. Вот как оно было в старинные времена. Небо тому свидетель!

Еще и сегодня на том месте, где сгорела благоверная Раджрани, высится храм. Женщины приходят туда, чтобы помолиться о скором браке, о ниспослании им детей или помощи в житейских проблемах. Храм, ходят слухи, страждущим помогает всегда. Часто женщины, побывав единожды в этих стенах, вновь возвращаются, чтобы излить слова благодарности…

Церемония сожжения индийской вдовы вместе с телом её усопшего супруга. Из книги «История Китая и Индии в картинках». 1851?г.

В Индии так на каждому шагу. Миф и быль, чудо и явь, фантазия и история переплелись в плотный клубок, который не распутать западному человеку с его привычкой рационально и приземленно смотреть на вещи. Для индусов богиня Сати, доблестная супруга бога Шивы, так же реальна, как и крестьянка Харан Шах. История, рассказываемая об этой богине, для них сущая быль. Недаром все вдовы, сжигающие себя, ссылаются на нее.

Сати мечтала, чтобы мужем ее стал Шива. Но ее отец, не примирившись с выбором Сати, отстранил Шиву от жертвоприношения, на котором присутствовали остальные боги. Оскорбленная Сати потребовала, чтобы Шива разрушил жертвоприношение, а сама, не стерпев унижения, бросилась в священный огонь и сгорела. Спустя некоторое время она возродилась в образе Парвати. Тронутый ее преданностью и красотой, Шива женился на ней. Еще и поныне можно видеть деяния Сати-Парвати, когда, овладев душой женщины, она ведет ее на костер. «Лишь Сати поможет вдове спокойно принять смерть», – говорят индусы. Нет и не было никакой Харан Шах, восходящей на костер. В образе пожилой крестьянки воплотилась богиня Сати.

Обряд сожжения вдов распространен не везде и практикуется не всеми. Он укоренился в основном там, где существует запрет на повторное замужество вдов: например в штате Раджастхан, а также в некоторых округах штата Уттар-Прадеш.

«С раннего средневековья, – пишет индийский историк Р.Ш. Шарма, – случаи сожжения вдов на погребальных кострах их мужей, будь то в традиции или в истории, относятся только к кшатриям, касте правителей и воинов, среди которых чувства собственности и семейной чести были особенно развиты». Пожалуй, нет и ни одного примера восхождения на погребальный костер мужа среди вайшьев, брахманов, шудр.

В наше время этот обычай не отмирает. Наоборот, в последние годы ему следуют все чаще. Стремясь справиться с агрессивным напором западной поп-культуры, отстаивая национальные традиции, индийцы не чураются самых мрачных и, казалось бы, оставшихся в прошлом ритуалов. Вот уже две тысячи лет в этой огромной стране живут, думают, чувствуют по «Законам Ману», а они гласят: «Жена всю свою жизнь подчинена мужчине: сперва отцу, потом супругу и, наконец, сыну». Она всегда должна содержаться под надзором какого-либо мужчины.

Для женщины свадьба является «вторым рождением». Она становится «мужней половиной», впрочем, играя при нем лишь подчиненную роль. Жена отвечает за здоровье и жизнь мужа. Вот почему вдова считается повинной в его смерти. Это событие переворачивает всю ее жизнь. Как отсеченная рука не может жить без тела, так и вдова, отсеченная от своей половины разящим ударом смерти, теряет право на жизнь. Вот что по этому поводу думают сами индусы: «Обычай сати славен для женщин, потому что жить без мужа все равно что пребывать среди демонов. Стать сатима – благостная и неизбежная цель жизни многих женщин».

Если вдова откажется от обетованной ей смерти, жизнь ее станет ей невыносимой. Вчитайтесь в правила, которым ей предстоит подчиняться: «Вдова должна снять свои платья и цветные сари, а затем облачиться в рубище. Волосы ей подстригают. Отныне ей не дозволено участвовать в семейных трапезах. Питаться она будет объедками, оставшимися от других домочадцев. Спать ей полагается на земле. Нет к ней снисхождения и за воротами дома. Общество отворачивается от нее». Зачастую весь остаток жизни вдова проводит в стенах своего дома, в полном затворничестве, выполняя самую грязную работу по дому и не имея права даже выйти к колодцу. Радостные семейные праздники проводятся без нее. Все домочадцы относятся к ней с презрением, ведь иметь дело с этой беспутной женой – значит навлечь на себя несчастья.

Итак, вдову, выбравшую жизнь в своем ветхом теле, ждет социальная смерть. Безжалостен приговор толпы. Вдвойне безжалостен он потому, что его разделяют близкие люди. Альтернатива этой ничтожной жизни одна, и – с точки зрения индийской женщины – она кажется многообещающей. На небесах сатима даровано высшее блаженство. Смелым деянием она восславила своих предков и предков мужа. Теперь при повторном рождении ей посчастливится шагнуть сразу через несколько ступенек инкарнации. Для Харан Шах – жалкой крестьянки из касты неприкасаемых – это было бы огромным успехом. В следующей жизни она оказалась бы среди кшатриев или вайшья – представителей военной или торговой касты, то есть буквально в шаге от касты брахманов, что считается высшей в индийской иерархии.

Обычай обычаю – рознь. Великий индийский мыслитель Махатма Ганди так высказался об обычае сати: «Если жена намерена доказать свою верность и неизбывную преданность мужу, то пусть и муж доказывает свою верность и неизбывную преданность жене. Но ведь мы никогда не слышали о муже, который взошел бы на погребальный костер жены. Вот почему ясно, что практика сожжения вдов коренится в суевериях, глупости и эгоизме мужчин». Лучше не скажешь.

Интересно, что в древнейших индуистских текстах обычай сати не упоминается, хотя в них подробно описаны погребальные церемонии. Однако впоследствии правила, регламентирующие жизнь вдов, стали жестче. Когда-то им были позволены повторные браки; потом от них стали требовать безбрачия; позднее позволили выбирать между безбрачием и сожжением на костре; потом посчитали лишь самосожжение поступком, достойным женщины, и, наконец, прямо-таки прославили это деяние.

История Харан Шах позволила воочию убедиться, как глубоко индийцы прониклись мыслью о том, что подобает праведной вдове. Известие о том, что в одной из близлежащих деревень женщина сожгла себя на костре, распространилось по всей округе, словно пожар. Тотчас тысячи людей тронулись в путь. Они шли с детьми и престарелыми родителями. Они несли с собой курительные палочки, кокосовые орехи и цветы. Твердили мантры, трубили в раковины. На площади, где недавно сгорела женщина, собралась толпа. Вскоре пепел костра и останки обоих супругов скрылись под приношениями плодов и цветов. В расстеленный ковер бросали деньги на строительство храма, который бы почтил память славной жены. Над освященным жертвою местом взвился красный треугольный флаг. Полиция пресекла поток верующих и зевак, запретили въезд в Сатпуру. Круглые сутки на площади дежурила полиция. Однако против веры трудно бороться, если заветам ее преданы все – от мала до велика, от мужа разумного до невежды.

Так, деревенский учитель поведал, как, украдкой молясь на площади, он увидел десятилетнюю девочку, вышедшую из леса. Ему ли, учителю, не знать местных детей?! Но этого ребенка он не видел ни разу. Девочка подала ему чашу, полную воды, и кокосовый орех. Именно этих предметов недоставало ему, чтобы нормально молиться. Затем малышка исчезла, и более он не видел ее.

Подобный поступок типичен для богини Сати. Побывав на погребальном костре в облике вдовы, она возвращается к месту ее сожжения крохотной девочкой.

Родственники умершей, ожидая, когда эта туча пройдет, тайком собирают деньги на строительство храма. Когда появится храм, сюда устремятся паломники. Память о славной жене будет храниться долго.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.