Ручьевская география

Ручьевская география

У петербуржца Александра Алексеевича Иванова в деревне Ручьи жили предки со стороны матери, а в Мурино – со стороны отца, причем родословная и с той, и с другой стороны прослеживается с конца XVIII века. «В Ручьях, вскоре после моста через Муринский ручей, справа от дороги стоял дом моего дедушки Степана Михайловича Исаева, – рассказывает он, – а напротив – дом моего дяди Ивана Степановича Исаева, не вернувшегося с войны. Этот дом был куплен у финнов в Старом Девяткино. Там бревна пронумеровали, дом разобрали и на колхозных телегах с моим участием перевезли в Ручьи, где снова собрали».

По воспоминаниям Александра Иванова, в довоенные годы поддерживались крепкие родственные связи среди сельских жителей. «Наша семья не была исключением, – рассказывает он. – Часто ходили в гости друг к другу. Запомнились неоднократные возвращения с отцом с праздников в Ручьях по пустынной дороге в Мурино. Отец непременно затягивал какую-нибудь песню, а я ему подпевал. При этом отец часто вспоминал, с какой душой исполнялись песни его однополчанами-украинцами в годы его военной службы. Одной из любимых его песен была „Ой при лужку, при лужке“».

Однако довоенная колхозная жизнь не являлась идиллической. Александр Иванов передает воспоминания матери Анастасии Степановны Ивановой, работавшей в 1930-х годах в муринском колхозе «Красный маяк». По всей видимости, условия труда в ручьевской «Ленинской крепости» мало отличались от муринских.

«Женщины в колхозе работали круглый год, – рассказывает Александр Алексеевич. – Весной – это работы по выращиванию рассады и посадке овощей и картофеля, летом – прополка и сенокос, осенью – уборка урожая, зимой – переработка результатов труда в овощехранилищах.

Заработки – мизерные, нормы, особенно на прополке, – невыполнимые. Поэтому основным источником существования оставалось личное подсобное хозяйство, нещадно облагаемое денежными и натуральными налогами (государственными поставками). Надлежало сдавать государству молоко, яйца, мясо и другие продукты, которые даже и не производились. За невыполнение поставок могли последовать репрессии. Пахотные и сенокосные работы выполнял отец. Содержание коровы, кур, выращивание картофеля, овощей, стирка, готовка и другие работы легли на плечи матери.

Несмотря на то что во многих неудобьях трава уходила под снег, косить там не разрешалось. Приусадебного же покоса для зимнего содержания коровы было недостаточно (летом она паслась в стаде). Поэтому, возвращаясь в летнюю пору с работы домой, мать непременно несла на плече тугонабитый мешок травы, нажатой на канавах. Другим дополнительным промыслом матери стала доставка молока в семьи комсостава артиллерийской академии, проживавшей на Кирочной улице Ленинграда. С каким нетерпением мы ждали ее возвращения с покупками на вырученные за молоко деньги…»

Но, несмотря ни на что, деревня Ручьи оставалась красивым и поэтичным местом. Она славилась яблоневыми садами и многочисленными кустами сирени. Вода в Муринском ручье – чистая в ней можно было купаться.

Перед Муринским ручьем, возле пересечения нынешних Гражданского и Северного проспектов (а еще точнее, на месте автозаправочной станции), выделялось двухэтажное каменное здание школы. Этот дом построил себе в начале 1900-х годов зажиточный ручьевский крестьянин, староста муринской церкви св. Екатерины Андрей Семенович Горячев из остатков материалов котельной Политехнического института. Он организовал крестьян, и они возили подводы с кирпичами на его «усадьбу». В начале коллективизации Андрея Горячева «раскулачили» и сослали. В 1934 году ему удалось чудом вернуться из ссылки. Он стал жить у родни в Ручьях и в том же году умер.

В отобранном у Горячева доме устроили школу. Ручьевцы называли эту школу «каменной», поскольку прежде школа в деревне находилась в деревянном двухэтажном доме, располагавшемся по правой стороне Гражданской дороги, между нынешними проспектами Науки и Северным. Одно время, до начала Отечественной войны, в Ручьях работало сразу две школы – «каменная» и «деревянная»: в старом здании учились с 1-го по 4-й класс, а в новом – с 5-го по 7-й.

Кроме школы, к постройкам общественного назначения в Ручьях относились правление колхоза «Ленинская крепость» и клуб, перестроенный из бывшей конюшни. Находился клуб примерно в районе нынешней улицы Вавиловых. В доме «раскулаченного» Горячева, кроме школы, помещался сельмаг, торговавший бакалейным товаром, ближе к Ручью стоял дом, где располагался хлебный магазин.

За мостом, на берегу ручья, на левой стороне нынешнего Гражданского проспекта, возле его пересечения с проспектом Луначарского, стояла деревянная часовня, построенная в память императора Александра III. Во время блокады ее разобрали на дрова, а в 1930-х годах она еще действовала. По воспоминаниям муринского старожила Александра Алексеевича Иванова, в 1934 году он прощался в этой часовне со своим прадедом Михаилом Тимофеевичем Исаевым. Отпевать его в муринской церкви св. Екатерины оказалось невозможным, тогда ее закрыли после грабительского нападения бандитов на храм.

Вверх и вниз по левому берегу Муринского ручья располагались небольшие слободки – примерно по пять изб, также входившие в деревню Ручьи. По воспоминаниям Александра Алексеевича Иванова, в двадцати минутах ходьбы от нынешнего моста по Гражданскому проспекту через Муринский ручей вверх по левому берегу находилось место, именуемое ручьевцами «Репищи», с ударением на первый слог. Современные его «координаты» – возле пересечения Светлановского проспекта и проспекта Луначарского. Оно славилось родничком чистейшей воды, за которой с ведрами на коромыслах ходили жители Ручьев.

Родник просуществовал до начала 1970-х годов, до наступления новостроек на эту территорию. Говорят, он очень мешал строителям – все время подмывал фундаменты, за что с ним нещадно боролись и в конце концов извели – погубили.

И еще одно «народное название» бытовало в Ручьях – «муринские закрайки». Так звали места в районе пересечения нынешних проспектов Культуры и Луначарского…