§ 4. РАЗМЕРЫ ПОЛОНИЗАЦИИ

§ 4. РАЗМЕРЫ ПОЛОНИЗАЦИИ

Неудивительно поэтому, что полонизация школы и общества делает громадные успехи. Коллонтай был чрезвычайно недоволен Стройновским, потому что при составлении устава последний допустил весьма большую ошибку и не хочет ее исправить; так, положением об университете приходские школы подчинены церквам, в том числе и православным. Эти школы к ужасу Коллонтая «будут содействовать только распространению православия», будут подчеркивать различие между помещиками и крестьянами и препятствовать полонизации. Конечно, Коллонтай утешает себя тем, что помещики не будут устраивать таких школ: «кто, в самом деле, явился бы столько неблагоразумным, чтобы на свою беду давал оружие в руки простому народу и невежественным попам». Даже там, где, казалось бы, уступка необходима в видах политических, и там Чацкий и его друзья готовы были выдерживать чистую линию полонизма. Так, тот же Коллонтай не может простить Стройновскому того обстоятельства, что по уставу университета была введена кафедра русского языка и доказывает, что совсем нет русской литературы, как науки, почему нельзя было вводить кафедры. Коллонтай идет еще дальше. Он настаивает, чтобы Чацкий исхлопотал указ, которым православным священникам разрешалось бы отдавать своих детей в общественные школы, а не в епархиальные. Интересно и то, что Коллонтай в своем проекте «программы приходских школ» не ввел русского языка, потому что, по его словам, народ не пользуется этим языком для учёных целей. В его письме сквозит определенная мысль, что обучение русскому языку белорусского крестьянства затормозит дело полонизации края.

Так далеко и открыто заходили виды полонизаторов и, надо отдать им справедливость, они имели успех. Недаром ксендз Дмоховский писал Коллонтаю: «Ваше замечание касательно настоящего и будущего положения нашей литературы в здешнем крае весьма справедливо. Под русским владычеством открываются прекраснейшие виды, надо только подбирать соответственных людей».

И, действительно, соответственные люди с течением времени составили оплот полонизации, закрепившись в Виленском университете. Не удовлетворявший Чацкого и его сторонников профессор Стройновский лишился места ректора и на его место избран упомянутый уже нами Ян Снядецкий. Хотя уставом была дарована университету свобода выборов, однако Чацкий и Чарторыйский наперед предложили Снядецкому ректорство, и он после многих колебаний согласился его принять. Стройновский был даже удален из университета под благовидным предлогом назначения во второстепенные епископы. Ян Снядецкий, поляк по происхождению, убежденный националист по взглядам, был бесспорно крупным ученым астрономом. Но политические и национальные цели в науке он ставил на первое место. Он был большой знаток и любитель польского языка, одухотворял и поддерживал работу тех ученых, которые трудились над разработкой этого языка. Так, он поддерживал известного филолога Линде в его работах над словарем польского языка и только благодаря его поддержке, его хлопотам о материальной поддержке словаря, вышел в свет этот замечательный труд. С появлением Снядецкого в Вильно прекратилась всякая оппозиция полонизму. При нем немедленно появилась кафедра польского языка и была замещена кафедра русского языка слабым ученым, забаллотированным факультетом, но хорошим националистом (Евсением Словацким). С большой заботливостью отнесся Снядецкий к замещению кафедры польской истории. Он обратил внимание на молодого ученого и предусмотрел в нем и богатые научные дарования, и страстную кипучую натуру, способную отдаться при первой возможности революционной борьбе против России. Это был знаменитый Иоахим Лелевель. Снядецкий ректорствовал до 1813 г., когда оставил свое место в связи со слишком деятельным участием в приеме французов.

Вообще, это был период сильного расцвета польской культуры в пределах нашего края. В 1818 г. в Вильне открывается главное типографское общество для печатания сочинений на польском языке, появляется ряд журналов, ученых обществ. Это был самый видный период в развитии Вильны, как центра польской культуры. Эпоха Лелевеля, Чацкого (ум. в1813 г.), Снядецкого, Осинского и многих других оживила польскую мысль, польскую науку и подготовила эпоху Мицкевича и Сырокомли. Эта эпоха исторгла из Белоруссии многих способнейших ее сынов, забывших о своей национальности под влиянием общего подъема полонизации и отдавших свой ум и способности польской культуре и национальности.