HOMO USSURIENSIS МИХАИЛ ЯНКОВСКИЙ Светланская ул., № 39

HOMO USSURIENSIS МИХАИЛ ЯНКОВСКИЙ

Светланская ул., № 39

Читателю нет нужды представлять известного в прошлом предпринимателя М. И. Янковского. Михаил Иванович был среди тех пионеров, которые пробивали тропу благополучия не только себе, но и всему краю. Но в биографии коммерсанта есть страницы, которые мало известны читателю. О них и пойдет речь.

Однажды М. И. Янковский заехал в соседнее с Сидеми урочище Славянка. Хлебосольные хозяева — офицеры 7-го Восточно-Сибирского стрелкового батальона — пригласили его перекусить в своей столовой. Один из них обратился к соседу- предпринимателю:

— Скажите, пожалуйста, что я должен отвечать моему брату, проживающему в Полтавской губернии? Он давно добивается от меня сведений об этом крае; я пишу, что знаю, о наших приморских местах, а внутри края, в Никольском и в Ханкайской степи, я не был, и теперь вот, читайте, получил от него письмо, полное упреков.

 ^{Пятнистые олени горах (почтовая карточка)}

Собеседник Янковского достал из кармана листок бумаги: «Ты знаешь, как я дорожу правдивыми и дельными советами о вашем крае и готов распродать все свои пожитки, чтобы переселиться к вам; а ты пишешь мне, по легкомыслию своему, одни лишь пустяки: о тиграх, о холодных туманах, о сплошных горах с болотистой почвой, о климате, вредном для слабогрудых и, наконец, что у вас в Славянке и окрестностях из всех русских зерновых хлебов родится лишь овес и того лошади не едят. А между тем, читай, что пишет о твоем соседе владивостокский корреспондент в "Новом времени"».

Прочитав вырезку из газеты, вложенную в письмо, Михаил Иванович долго хохотал, смахивая невольные слезы и комментируя бредни автора заметки о нем и его богатстве.

— Господа, у меня не 3000 десятин земли, а всего 300. Не богатая трава и чернозем, а каменисто-болотистая местность, которая может прокормить не более 20 голов. А вот, смотрите, что написано в моем контракте на эту землю: «...буде земля, отданная Янковскому в оброчное содержание под пастбище, понадобится правительству для других целей, то через 6 месяцев по указании ему об этом земля переходит в распоряжение властей, а постройки, изгороди и прочее должны быть убраны». Как вы понимаете, мои деньги и труд, вложенные в дороги, удобрение и осушку лугов, пойдут при этом ко всем чертям. А сам ты можешь убираться со скотом, людьми и прочим на все четыре стороны.

При следующих словах глаза предпринимателя жестко сузились:

— К этому можно прибавить и то, что в случае конфликта с Китаем моя ферма будет разрушена первой. Так почему же я здесь, спросите вы. По причине холодных туманов моя местность не пригодна для хлебопашества, но благодаря тем же туманам почти свободна от комара, паука и мошки, поэтому там можно прекрасно разводить лошадей и скот, все побережье изобилует для этих целей прекрасной водой.

Уповая крепко на то, что меня с оседлости моей никто не сгонит и гнать некому, кроме скотовода, а такой земли в прибрежной полосе еще много никем не занятой, я с покойной Верой затратил до 1886 года 35 тысяч рублей и семь лет каторжного труда.

Описывая этот разговор в своем послании газете «Владивосток», которое было опубликовано в 29-м номере за 1887 г., М.И. Янковский добавлял: «Если бы мы заселяли его [Приморье] бельгийцами с капиталами в голове и кармане, то и тогда рано было бы требовать теперь уже результатов, а ведь мы водворяем в нем нашего серого крестьянина, в недалеком прошлом у которого вместо культурной школы было крепостное ярмо, приучившее его думать утром, как пробиться и сносить свою шею до вечера, и водворяем его пока не собственником, что одно только могло бы служить ручательством за труд культурный по мере понимания, а не хищнический. Да, край наш будет развиваться, и для этого его нужно заселять и заселять, и будет он богат, но в последующих поколениях, когда многие чистосердечно задуманные и добросовестно исполненные промахи, неизбежные в каждом новом деле, будут схоронены вместе с их творцами и дорожка немного проторится, а о крестьянских нуждах начнет писать не наше господское, а крестьянское перо».

То письмо в газету М.И. Янковский подписал именем, которое он считал наиболее подходящим к нему, — Homo Ussuriensis.

В декабре 1902 г. высочайше было утверждено положение кабинета министров о продаже Янковскому в собственность 700 десятин земли и сдаче в аренду на 24 года еще 7800 десятин. Почему же столь щедрым стало правительство? Все заключалось в следующих строках контракта: «М. Янковский обязан содержать конский завод в составе не менее 100 маток, при соответствующем количестве заводских породистых жеребцов. Завод обязан предъявлять для комплектования конского состава частей лошадей...»

Любопытно, что свою коммерцию Янковский строил не только на коннозаводстве и скотоводстве, выращивании пантов и женьшеня, но и на продаже книг. Его книжный и писчебумажный магазин, а также библиотека располагались на Светлановой, 37. В рекламе тех лет сообщалось, что этот магазин имеет все сорта бумаги и ведет торговлю народными книгами на базаре. Долгое время в помещении книжного магазина размещалась и владивостокская штаб-квартира предпринимателя.

Михаил Иванович Янковский не забыл, что попал в Приморье, участвуя в научной экспедиции под флагом Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. Как только возникла мысль об организации подобной организации во Владивостоке, он вошел в число основателей Общества изучения Амурского края. Больным вопросом для юного общества стало строительство собственного здания для музея. Распорядительный комитет ОИАК бросился за помощью к «отцам города». Посовещавшись, Владивостокская городская дума согласилась дать деньги на постройку, но с условием, что будущий музей будет принадлежать ему. Обескураженный Распорядительный комитет направил всем членам ОИАК письмо с просьбой ответить, принимать предложение думы или нет. Пришло такое письмо и в Сидеми М.И. Янковскому. Распечатав конверт, тот не поверил своим глазам:

— Что же это получается? Музей послужит как бы яблоком раздора, и между кем — городом Владивостоком и Обществом, состоящим преимущественно из владивостокцев, т. е. тем же Владивостоком! Это скорее пахнет просто-напросто выгодной сделкой вроде следующего: «Я жертвую вам, милостивейший государь, 3500 р., но с тем, что сумма эта поступит обратно в мою собственность и туда же поступят ваши 2500 руб. и еще принадлежащий вам хороший участок земли и ваши коллекции, ценой примерно в 10 тыс. руб.».

Свое отношение к предложению городской думы коннозаводчик описал в своем письме, которое было опубликовано в местной газете. В нем Янковский предложил свой выход из создавшегося предложения — молодому обществу нужно научиться самому зарабатывать деньги, и привел пример, как можно это сделать.

Михаил Иванович в редкие минуты отдыха занимался сбором научных коллекций. Сочетание приятного с полезным давало ощутимый финансовый добавок к бюджету семьи. В 1884 г. Зоологический музей Императорской Академии наук по минимальным расценкам заплатил ему за шкурки птиц 600 рублей, а Ботанический музей отправил в Сидеми за гербарий 245 руб. За дубликаты бабочек, посланных в Европу, он получил огромную по тем временам сумму в 800 рублей.

«Коммерческие комбинации, доступные для разных лиц, — писал М. И. Янковский, — не всегда будут поддаваться научному обществу. Если поэтому ставить вопрос о существовании музея таким роковым способом: "Быть ему или не быть без помощи города", то можно сказать, что при известных пожертвованиях и потере около года времени можно пробиться и собственными силами. Для этого стоит лишь списаться с заинтересованными фирмами за границей и, превратив, скрепя сердце, часть своих коллекций в деньги и присоединив к ним имеющиеся 2500 рублей, можно выстроить музей. А имея пространное помещение, можно усилить и коллекторскую деятельность». В той статье Янковский делал вывод: «Обществу нужна прежде всего полная и неприкосновенная свобода действий как единственное ручательство за будущее процветание».

Михаил Иванович не ограничился словами и стал на деле помогать Обществу изучения Амурского края. В 1888 г., продав изготовленные собственноручно чучела птиц в европейские музеи, он отдал все деньги Обществу. В том же году Янковский подарил Обществу породистую лошадь, но, разумеется, не для поездок председателя. Деньги от ее продажи пополнили общественную кассу.

Предприниматель взял на себя все расходы по подготовке чучельника для будущего музея. А уж о том, сколько всяких коллекций он подарил музею после его открытия, и говорить не стоит. За эту бескорыстную помощь Михаил Иванович Янковский был избран членом-соревнователем ОИАК. Когда во Владивосток пришло известие о смерти М. И. Янковского, Распорядительный комитет ОИАК решил на своем заседании 31 октября 1913 г. назвать его именем комнату, где хранились орнитологические коллекции музея.