Глава 3. ПРАВИЛА НАПИСАНИЯ ПИСЬМЕННЫХ ТЕКСТОВ (ОТЧЕТЫ, СТАТЬИ, УЧЕБНЫЕ ЭССЕ)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3. ПРАВИЛА НАПИСАНИЯ ПИСЬМЕННЫХ ТЕКСТОВ (ОТЧЕТЫ, СТАТЬИ, УЧЕБНЫЕ ЭССЕ)

Введение

Продолжаем разговор о простых вещах, которые мы прекрасно знаем, но почему-то никак не начнем применять. Предположим, мы не только составили программу исследования, продумали весь проект, но и (с легкостью или ценою нечеловеческих усилий) провели полевые исследования. Успешно завершен также и анализ полученных данных. Приближается долгожданный момент – написания первой работы: аналитического отчета, журнальной статьи, учебного эссе. Ниже читатель найдет несколько советов и рекомендаций по соблюдению «правил приличия» в этом благородном деле. Начнем с правил построения итоговой работы, а в одной из следующих глав познакомимся с правилами ее оформления.

С первых строк оговоримся, что абсолютно универсальных канонов, связанных с подготовкой письменной работы, быть не может, особенно если речь идет об учебных требованиях, – они могут варьироваться в зависимости от заведения, конкретного курса, отдельного преподавателя. Мы же попробуем сосредоточиться на общих правилах или наиболее целесообразных приемах. Есть немало западных работ, посвященных данному предмету. См., например: Becker H.S. Writing for Social Scientists. Chicago; L.: The University of Chicago Press, 1986; Britton J., et al. The Development of Writing Ability. L.: Macmillan, 1975; Elbow P. Writing with Power: Techniques for Mastering the Writing Process. N.Y.: Oxford University Press, 1981; Zinsser W. On Writing Well: An Informal Guide to Writing Nonfiction. N.Y.: Harper and Row, 1980. Среди российских работ см., например: Батыгин Г.С. Лекции по методологии социологических исследований: Учебник для вузов. С. 228–235.

Возьмем для простоты пример учебной работы – реферата, эссе, курсовой, понимая, что большинство правил относится к любому письменному тексту. Каждая такая работа должна включать четыре обязательных части:

· титульный лист;

· оглавление;

· собственно текст;

· библиографию.

Иногда к ним добавляется аннотация (как правило – в пределах 200 слов). Работы также нередко оснащаются разными приложениями, но это зависит от характера материала. Что же касается перечисленных четырех частей, то их можно считать обязательными.

Легко ли придумать заголовок

К вопросу оформления титульного листа мы обратимся в пятой главе. А сейчас на повестке более содержательный вопрос – формулирование темы, или названия, работы. Здесь часто спрашивают, а надо ли ее вообще формулировать до завершения текста, когда, наконец, прояснится, что, собственно, мы написали. Действительно, когда работа уже сложилась, приделать к ней заголовок намного проще. Но все же мне кажется, что сделать попытку определения темы следует сразу. Другое дело, что законченной и отточенной формулировки может не получиться – это не должно нас расстраивать. В процессе работы эта формулировка может сильно измениться – то ли мы сами «дозреем», то ли окружающие посоветуют (или даже настоятельно порекомендуют) ее подкорректировать. Однако вариант названия лучше иметь с самого начала. Каковы элементарные требования к названию работы? Эти требования сведены нами в одно правило.

Правило 24. Название работы должно быть ясным, библиографически точным, содержательно определенным, проблемным, компактным и литературным.

Первое, формулировка должна быть ясной по форме, т.е. не должна содержать неудобочитаемых и заумных фраз со словами и словосочетаниями, известными одному лишь автору и узкому кругу приближенных. Больше здесь добавить нечего.

Второе требование чуть сложнее. Название должно содержать ключевые слова, которые репрезентируют наше исследование. Этим мы с вами убиваем двух зайцев. Во-первых, люди по названию смогут хотя бы приблизительно понять, о чем идет речь. Во-вторых, библиографическое описание и каталогизация нашей работы будут производиться именно по нашему заголовку. Поэтому если мы озаглавим работу с помощью дежурного клише «Как нам выйти из кризиса» или «Поражение реформ» (а в желающих использовать подобные клише недостатка нет), то мы ставим библиографов в тяжелую ситуацию. И они могут выйти из этой ситуации, поместив описание нашей работы в такие разделы, где коллеги, интересующиеся нашей темой, ее никогда не найдут. Поэтому если мы, например, пишем о женщинах-безработных, не стоит злоупотреблять названиями типа «Тяжелые судьбы российских женщин». Надо не упустить из названия слово «безработный». И в целом, чем точнее словесный набор в названии работы, тем выше вероятность, что мы попадем в нужный библиографический раздел. К тому же использование штампов ведет к появлению многих статей с одними и теми же названиями. Трудно сосчитать, сколько раз мне приходилось встречать в самых разных местах клишеобразный заголовок «Большие проблемы малого бизнеса». Хотите присоединиться?

Третье, название должно быть конкретным. Следует избегать столь привычных слов-паразитов типа «некоторые», «определенные», «особые». Эти слова используются очень часто, несмотря на то, что никакой информационной нагрузки они не несут, мы прикрываемся этими словечками, когда оказываемся не в состоянии дать четкое определение темы. А для читателя нашего труда они становятся сигнальными флажками – «здесь недодумано и недоработано». Заглавие одной из моих статей начиналось словом «Некоторые». Я считаю это постыдным свидетельством собственного бессилия, ибо в тот момент не смог дать ничего более достойного.

Помимо слов-паразитов, хорошо бы также избегать откровенно тавтологических фраз вроде «влияния социального на общественное». Это, впрочем, случается не так часто.

Четвертое, название должно нести в себе какую-то проблему или хотя бы намек на проблему. Это требование выполнить уже намного сложнее. И большинство формулировок никаких проблемных элементов не содержат, а являются «лобовым» поименованием объекта. Например, в чем состоит проблема, выраженная типичным заголовком «Женщины-предприниматели в современной России»? Ни в чем. Это простое указание на объект нашего интереса.

Пятое требование говорит о желательной компактности. Название не должно быть длинным. А если оно длинное, то это не название. Приведем пример из жизни, в которой, как известно, случается всякое. Скажем, можно встретить и такой заголовок: «Структурные факторы и технологии социального конструирования типов мужественности и женственности в рамках совместного (раздельного) обучения учеников разного пола в среднеобразовательных школах советского и постсоветского периодов». Это название интересно тем, что оно вовсе не глупое и не содержит никакой «воды» или потусторонних описаний. Это полная и обстоятельная характеристика объекта исследования. Претензия только одна: название не может быть длинным. Посему – хочешь, не хочешь – придется его сократить. Кроме того, нам на помощь приходят несложные приемы разбивки заголовков с помощью двоеточий и скобок, которые отделяют от основной темы ее уточнения и конкретизации. Автор данных строк, грешен, постоянно прибегает к этому спасательному кругу. Продолжая взятый пример о разнополых учениках, можно привести заголовок к следующему условному виду: «Социальное конструирование типов мужественности и женственности на примере совместного и раздельного обучения учеников (советский и постсоветский периоды)». Тоже длинно, конечно, но пути к совершенству долги и витиеваты.

Наконец, название должно выглядеть гладко с литературной точки зрения. Если в одном заголовке три раза употреблено слово «социальный» или «экономический», значит, дела плохи. Нельзя также пропускать в название сленговые слова и выражения, если только они не являются объектом анализа. Наконец, есть масса специальных правил, которые известны каждому профессиональному редактору. Например, приходилось слышать, что с редакторской точки зрения надо сразу убивать за нанизывание трех родительных падежей подряд в одном предложении. Таких требований бесчисленное множество, и мы в эту специальную область забираться не будем. Понадеемся, что каждому из нас будет оказана своевременная редакторская помощь.

Остался один практический вопрос: как, собственно, формулировать тему, если она никак не складывается? Из многочисленных запросов мне известно, что с этой проблемой сталкиваются очень многие. Я предлагаю следующий стандартный вариант. Садимся, берем чистый лист бумаги и пишем формулировки, пока особо не задумываясь, по мере их прихода в голову. Более десяти названий нам все равно не придумать. После первого поверхностного просмотра списка останется максимум 5–6 потенциальных тем, остальные покажутся несуразными. Дальше придется немного подумать, соотнести тему с характером подготавливаемого материала. В итоге останутся 2–3 формулировки. В этот момент хорошо бы с кем-нибудь посоветоваться. Ибо опытный человек, взглянув на краткий перечень тем, за три минуты поможет нам выбрать наиболее адекватный вариант. С точки зрения последствий эти раздумья над заглавием очень важны, ибо заставляют нас определиться с тем, о чем, собственно, мы будем писать, в чем состоит основная цель работы и как будут в ней расставляться акценты.

Нужен ли предварительный план работы

Немало достойных людей, сталкиваясь с вопросом о предварительном плане работы, начинают кокетничать и говорить, что ни по какому плану они якобы работать не могут. Для них главное – поймать ветер вдохновения и на всех парусах устремиться в неизведанные дали творческих научных изысканий. Они, дескать, настолько «противоречивые и внезапные», что планы могут составлять только задним числом. А до начала работы ничего не получается. Не спорю, люди работают по-разному. Но мне кажется, что общую структуру работы (особенно если речь идет об академической работе) все же следует иметь. Понятно, что подобный план может впоследствии сильно измениться, «поплыть». Не исключено, что меняться он будет не один раз, это значения не имеет. Общее правило сохраняется.

Правило 25. Составить хорошо продуманный, структурированный и развернутый план – значит сделать половину работы.

Если мы составили такой план, то вправе сказать себе, следуя забавной поговорке: «Фильм уже готов, его осталось только снять».

Поэтому после листка с примерными названиями работы нужно взять второй листок и набросать ее структуру на одну страницу плотного и упорядоченного текста. А потом показать его какому-нибудь специалисту, который свежим глазом живо увидит дыры и элементы непоследовательности в нашем плане.

Теперь перейдем к основному тексту и начнем с его вводной и заключительной частей.

О чем писать во введении и заключении

О чем писать во введении к работе? Одни сразу берут быка за рога и бросаются излагать содержательные вопросы. Другие, наоборот, делают длинное вступление к теме, начиная «от древних греков». Третьи пространно объясняют сугубую важность заявленной темы. Как здесь поступить? Предлагаю последовать такому правилу.

Правило 26. Введение должно раскрывать основные пункты программы нашего исследования.

Это означает, что во вводной части мы пытаемся поставить проблему, формулируем цели и задачи исследования, разъясняем ограничения данной работы (на что читатель может, а на что не может рассчитывать). Далее излагаются гипотезы. Целесообразно определить статус и жанр предлагаемого материала – это реферативное изложение или наша самостоятельная работа, теоретическая работа или эмпирическая, носит ли она научно-популярный или сугубо профессиональный характер, к кому мы обращаемся и какие требования к нашему тексту следует предъявлять.

И, наконец, нужно дать хотя бы элементарное обоснование структуры работы – в какой последовательности будет излагаться материал и чем обусловлена именно такая логика. Понимание логики изложения, несомненно, облегчит читателю нелегкий труд – ведь ему (ей) придется продираться через навороченные нами словесные и смысловые дебри.

А что обычно люди пишут в заключении? Они повторяют некоторые положения из основного текста, т.е. просто копируют несколько гладких фраз и предлагают их под маркой «общих выводов». Кому охота делать эти заключения? А так быстро выходим из ситуации, и труд, прямо скажем, невелик. И если я начну уверять читателей, что никогда этого не делал, они мне вряд ли поверят – конечно же, делал, и не раз.

В таком повторении, впрочем, нет ничего дурного. И суммирование основных положений не помешает, особенно если текст длинноват и сложен по структуре. Но сводить к этому выводы все же неправильно. Или, скажем более мягко, можно делать иначе. То есть формулировать общие выводы, которые вытекают из изложенного материала, но по форме текста и, отчасти, по содержанию его не повторяют.

Проблема завершения текста не столь ужасна, как проблема его начала. Тем не менее, трудности возникают. Хочется ведь, чтобы в конце было что-то значимое и в то же время «открытое», подводящее многосмысленный итог и дающее надежду. Вдобавок к этому моменту мы уже подустали от данного текста, не прочь от него отвязаться, да и время поджимает. Так чем же закончить? Есть достаточно изящный спекулятивный ход. После общих заключений и выводов вполне можно указать пути дальнейшего развития исследований в данной области: в каком направлении мы лично собираемся продвигаться в своей следующей работе; куда советуем отправиться другим коллегам, разделяющим наш интерес к предмету; какие нераскрытые проблемы поджидают нас за ближайшим поворотом темы; какие новые горизонты нам откроются, если мы за него завернем. Подобные пассажи, во-первых, помогают «закруглить» затянувшееся повествование. Во-вторых, они очерчивают границы того, что нам уже удалось (по нашему мнению) совершить. А в-третьих, они вывешивают метки на будущее, закладывают основы новых исследовательских программ или по крайней мере намекают на возможность таких программ.

Осталось сделать маленькое замечание. Высказывая пожелания по поводу перспектив дальнейшей работы в изучаемой области, нет необходимости адресовать ее всему профессиональному сообществу и нашим условным последователям. Чем указывать светлую дорогу другим, лучше прорисовать пунктирную тропку для самого себя. Так будет честнее и вдобавок поможет людям сориентироваться в том, что фактически будет происходить, а не в том, что может произойти. Появляется соответствующее правило.

Правило 27. Не нужно указывать другим, что они могут или должны делать. Нужно заявлять собственные исследовательские программы.

Как построить основной текст

Теперь, наконец, мы добрались и до основного текста в узком смысле слова – к тому, что втиснуто в «жалкое» пространство между введением и заключительными выводами. Речь пойдет о стандартной структуре этого текста. Здесь важно следующее правило.

Правило 28. Ядром всякого письменного текста является ключевая связка «тезис – аргумент».

Существуют некоторые варианты в реализации этой схемы. Например, работа может быть теоретической или эмпирической, и это не может не влиять на структуру изложения.

Начнем с теоретической работы, основанной, преимущественно или исключительно, на литературных источниках. Такую работу вполне можно открыть кратким, но впечатляющим обзором этих источников, чтобы показать литературную традицию и обозначить наших предшественников. Одновременно мы не только демонстрируем свою осведомленность, но и вводим читателя в содержательный контекст. Вслед за этим выдвигается тезис, некая идея или концепция, предлагающая вариант объяснения ключевых вопросов, поставленных в нашем исследовании. Эта идея может родиться в нашей собственной голове, а может быть заимствована у других умных людей и предложена в нашем особом прочтении. Изложив подобную идею, мы переходим к наиболее важной части текста – аргументации.

Конечно, возможны и другие, менее стандартные построения текста. Например, можно не заявлять свое концептуальное решение в самом начале и построить весь текст, раскручивая интригу вокруг обозначенной проблемы, нагнетая смысловую напряженность, которая заставит читателя вместе с нами искать выход. А когда читатель «полностью потеряется в догадках», когда будет ясно продемонстрировано, что никакие наши предшественники, начиная всеведущими классиками и кончая яркими современниками, нам уже ничем не помогут, выйдем мы – «все в белом» – и заявим свою сногсшибательную позицию. Такой ход вполне допустим, но сопряжен с некоторым риском. Мы должны быть уверены, что сумеем магической силой нашего животворящего слова удержать читателя, в меру заинтересованного хитросплетениями нашей мысли, до победного конца. Многие ведь до него не доберутся или, наоборот, раскрыв наш маленький секрет, хитро скользнут к последним страницам.

Если наша работа имеет эмпирический характер, ее структура несколько меняется. Сначала делается непременный концептуальный заход и формулируется тезис. Затем следует методическая часть, раскрывающая характер используемых данных. И, наконец, излагаются собственно результаты эмпирического исследования. Заметим, что «подтаскивание» отдельных фактов, непременно подтверждающих нашу позицию, или искусный подбор иллюстративных примеров, не оставляющих у читателя сомнений, что «жизнь именно такова», как мы ее описываем, не превращают наше исследование в эмпирическое. Последнее предполагает специфические процедуры анализа данных, а во многих случаях – и производство (сбор) этих данных.

Должна ли работа содержать непременный эмпирический элемент? Никто на этом не настаивает. Наше исследование может основываться на чисто литературных источниках и не содержать никаких эмпирических свидетельств. Однако, думаю, мы не будем спорить с тем, что если в работу включены эмпирические данные (тем более свежие и оригинальные данные), то она от этого только выиграет, и серьезным образом.

В учебном процессе также часто задается вопрос, нужно ли в своей работе увязывать рассуждения с современностью, выходить на нашу российскую проблематику. Такого обязательного требования тоже нет. Но если мы сумеем прочертить хотя бы пунктирную линию связи с нынешними реалиями, если хотя бы намекнем, какое отношение наши отвлеченные теории могут иметь к сегодняшней жизни, то наши шансы заинтересовать читателя заметно повышаются. Ибо теми специальными вопросами, которые входят в круг наших профессиональных интересов, всегда занимается весьма ограниченное число людей. Посему выходить, пусть изредка, за пределы эзотерического знания совсем не глупо. Хотя и не обязательно.

Еще одно необязательное требование: читателю хочется, чтобы из нашего текста бился родничок свежей авторской мысли. Требовать свершения авторского подвига (т.е. самостоятельности и новизны) формально-бюрократическими средствами, конечно, смешно, хотя, например, диссертационные советы вынуждены по регламенту предпринимать такие попытки (чаще всего без видимого успеха). Заставить бить ключом живую авторскую мысль, конечно, нельзя. Либо она есть, либо ее нет.

Чего не хватает в наших аргументах

Вернемся к главному вопросу – об аргументации. Как ее строить? Многие торопятся перескочить к примерам, считая, что так будет понятнее. А некоторые даже уверены, что это чуть ли не единственный способ доступного изложения сложных вопросов. Для пущей важности их могут называть «кейсами» – практика, культивируемая в работах по менеджменту. Хотелось бы несколько охладить этот безудержный энтузиазм следующим правилом.

Правило 29. Доказательство с помощью примеров – не лучший способ обоснования позиции. Ибо оно не является доказательством вовсе.

Примеры служат в лучшем случае иллюстрацией общих положений, к ним можно прибегнуть, чтобы закрепить и оживить сухие логические постулаты. Если же примеры выставляются в качестве доказательств, то они становятся невольными свидетельствами нашего бессилия – невозможности довести свою мысль до конца логическими средствами. Конечно, нельзя упускать из виду возможные исключения. Скажем, существуют широкие области права, которые по своей сути являются прецедентными. И примеры напрямую используются здесь как кирпичики в построении стены доказательства. Но распространять подобные специфические правила на все социальные исследования было бы опрометчивым шагом.

Другим способом построения аргументации, весьма характерным для множества работ, является последовательное разворачивание позиций какого-нибудь автора (или авторов). Например, утверждается, что некий знаменитый автор (скажем, П. Бурдье) или, наоборот, какой-то малоизвестный (пока) деятель с успехом решил некую важную проблему. На основе корпуса текстов данного автора излагаются его (ее) позиции в каком-то заданном ракурсе. Все делается терминологически грамотно, формируется вполне адекватное представление о взглядах данного исследователя. Затем следует вывод, что означенный П. Бурдье решил-таки поставленную проблему. А мы вместе с ним выполнили и задачу нашей работы. И все вроде бы хорошо. Но чего-то по-прежнему не хватает. Чего? Не хватает того, что называется критическим аргументом.

Если мы грамотно изложили чьи-то теоретические позиции, это само по себе неплохо, ибо выполнена важная просветительская задача. Но подобная работа все же носит реферативный характер. Реферативный элемент должен содержаться в любом труде, и без отсылки к традиции хорошая работа просто не состоится. Однако этот элемент – лишь необходимое, но, увы, не достаточное условие для профессиональной работы. Об этом говорит следующее правило.

Правило 30. Текст должен содержать критическую оценку изложенных позиций. Хороших работ без критического аргумента не бывает.

Критический аргумент может вводиться разными способами. Можно столкнуть позиции разных авторов, например П. Бурдье и А. Турена. В этом случае концептуальный заход одного автора ставим в оппозицию другому, проясняя в этом столкновении противостоящие взгляды обоих. Здесь открывается оперативный простор для творчества, и можно представить, например, что случилось бы, если бы на узкой тропинке встретились М. Вебер и Т. Парсонс. Но лучше все же не заноситься далеко в своих фантазиях и вместо «парадоксальных» постановок типа «кто сильнее – кит или слон» обращаться к реально существующим дебатам.

Можно также пойти совершенно иным путем – ввести критический аргумент от первого лица и производить разбор теоретических доказательств с собственных позиций. В любом случае это предполагает дистанцирование от текстов и корпуса фактов, выход в рефлексивную позицию. Нужно найти в себе ресурсы для того, чтобы отстраниться от материала и взглянуть на него оценивающим взглядом. Мало кто станет настаивать (если речь идет не о диссертации) на том, что нужно обязательно изложить свою позицию. Но ее наличие будет должным образом оценено.

Но это еще не все. Вводя критический аргумент, мы только пытаемся тронуться с места. Высший пилотаж начинается с рефлексии второго уровня, когда мы, не удовлетворившись изложением собственных суждений, вновь отступаем на шаг в сторону и обнажаем оружие против самих себя, т.е. формируем критический аргумент в отношении собственной позиции. Зачем это нужно? Ну, уж не для того, чтобы заниматься публичным и, как правило, притворным самоуничижением, – проблема, дескать, такая большая, а мы такие маленькие. Мы только выглядываем из-за плеч гигантов и т.п. Не надо этого кокетства. Нужна рефлексивная работа, которая призвана прояснить (для себя и для других) основания и ограничения наших взглядов. А нужна она для того, чтобы двигаться дальше – и не по воле волн, а по велению рулевого колеса.

Осмелюсь сказать, что рефлексия первого уровня (по поводу чужих позиций) является обязательным требованием для всякой аналитической работы (чисто академической или прикладной), причем требованием, которое соблюдается, к сожалению, не столь часто. Что же касается рефлексии второго уровня (по поводу своих взглядов), то называть ее обязательной как-то неудобно. Хотя по-настоящему сильной работы без этого не сделать. Увы, редкая птица долетит до середины этой реки. А большинству подобная «ересь» просто не приходит в голову.

Типичные ошибки в письменных текстах

Предлагаем Вашему вниманию реестр типичных ошибок, совершаемых в разного рода письменных текстах – аналитических и реферативных, исследовательских и учебных. Начнем с ошибок, связанных с темой (заглавием) нашей работы. Первый случай – это «клеклая» (никакая, бессодержательная) тема. Но о формулировании темы мы уже говорили и останавливаться на этом не будем.

Второй случай, когда заголовок хорош, и содержание работы приличное, но между ними отсутствует видимая связь. Здесь два принципиальных выхода – переформулировать тему, чтобы она соответствовала содержанию, а если с темой мы расстаться не готовы, то переписать текст. Выбирайте, что проще.

Третий случай более тяжел – когда все друг другу соответствует, но заявленная в заглавии тема в тексте, увы, не раскрыта. Причин подобного казуса может быть много. Мы оставляем в покое возможную неспособность автора раскрывать темы по неизлечимым профессиональным причинам и обратимся к причинам, которые подвержены корректировке. Среди них чаще всего встречаются длинное вступление и отвлечения от темы.

Итак, одна из распространенных ошибок связана с затяжными «разгонами» и длинными предысториями. Не успеешь оглянуться, а текст уже и закончился. В связи с этим вспоминается очень хорошая, по сути, и по форме работа, посвященная неомарксизму. Поскольку неомарксизм вырос на стволе классического марксизма (переплетаясь с ветвями других теорий), автор начал писать про исходные позиции К. Маркса. На беду, он очень неплохо разбирался в предмете. Так он писал и писал дальше, и на заявленную тему сил уже не осталось. Предыстории плохи не тем, что съедают время читателя и место в подготовленном нами тексте, а тем, что, строго говоря, они не нужны вовсе или по крайней мере должны ограничиваться скромными дозами. Как пишут в пособиях по написанию академических текстов (Academic Writing), " Get to the point immediately «. В переводе это правило выглядит так.

Правило 31. Приступая к письменному тексту, надо сразу начинать с главного.

Вторая причина, по которой автор не успевает „доехать“ до сути вопроса, – это частые отвлечения и отклонения от главной темы повествования. Ведь так много всего интересного, и мы так много знаем – и то, и это хочется втиснуть в один текст. Сделал шаг влево, потом еще один, потом вроде бы вернулся, но уже не в то место, с которого начал. А по пути потерял читателя, который не столь хорошо ориентируется в маршрутах чужих мыслей. Особенно много отвлечений связано с так называемыми злободневными вопросами. Например, читаешь какой-нибудь глубоко теоретический текст, и вдруг откуда ни возьмись – что-нибудь про российский кризис и „грабительские реформы“ – ни к селу ни к городу. Да еще вдруг понесет... Так что лучше не отвлекаться. Мы сами чертим сюжетную линию. Докажем, что мы в состоянии по ней пройти.

А теперь о самой распространенной и самой тяжелой проблеме работы с итоговыми текстами. Текст может состоять из нескольких частей, которые слабо связаны между собой или построены по принципу „в огороде бузина, а в Киеве дядька“. При этом, что любопытно, каждая часть может быть очень недурна собой. Но все вместе они никак не смотрятся и тем более не читаются. Поэтому, конечно, надо обращать особое внимание на структуру работы, содержательную связь частей (даже если они написаны в разной стилистике) и логические переходы между ними. Мы вновь не говорим ничего нового или сложного. Однако сплошь и рядом это требование не выполняется.

И еще одна досадная „мелочь“ (но тоже очень распространенная) – это превышение объема. Нам заказан один печатный лист, мы представляем полтора. Нас просят двенадцать страниц – даем двадцать. У нас же так много ценного материала! При этом применяются маленькие хитрости – добавляются строчки на странице и знаки в строке, уменьшается интервал и понижается размер шрифта. Я помню, как, сдавая эссе по учебному курсу, слушательница магистратуры вежливо извинилась за то, что превысила объем на две страницы. Я поспешил успокоить ее, сказав: „Ну что Вы, конечно, какие проблемы“. А потом оказалось, что у нее по 90 знаков в строке и по 40 строк на странице. Кого мы обманываем? Бесстрастный компьютер все равно выдаст наш нехитрый секрет.

Требование соблюдать объем ничуть не хуже других требований. И не важно, идет ли речь об учебной работе, статье в журнал или заказном аналитическом материале. Зачем заставлять людей читать лишнее или ставить их в неудобное положение, завязывать споры, канючить, доказывать, насколько ценен наш материал, рассказывать сказки о том, что из него абсолютно нечего выбросить (буквально, как слово из песни). Никогда не приходилось слышать подобное? Вам, дорогой читатель, странным образом повезло.

И еще, просить заказчика, редактора или руководителя сокращать текст за нас, во-первых, не очень-то удобно, ибо все-таки это наша обязанность. А во-вторых, они ведь могут часом и сократить, пройдя безжалостной рукой по самому дорогому. И потом пожалеешь о том, что не сделал этого сам, а будет поздно. Так что давайте не будем рисковать.

И последнее. Не надо трястись над своим текстом, как будто он последний. Писать его как последний, может, и в самом деле нужно, а потом, выдержав паузу, на коротком выдохе, собственной авторской рукой отсечь все лишнее. А отсеченное ни в коем случае не выбрасывать, но отправить в домашний архив для благодарных потомков или приберечь для новой работы. Мы ведь собираемся делать и новую работу?

Типичные ошибки в письменных текстах

Предлагаем Вашему вниманию реестр типичных ошибок, совершаемых в разного рода письменных текстах – аналитических и реферативных, исследовательских и учебных. Начнем с ошибок, связанных с темой (заглавием) нашей работы. Первый случай – это «клеклая» (никакая, бессодержательная) тема. Но о формулировании темы мы уже говорили и останавливаться на этом не будем.

Второй случай, когда заголовок хорош, и содержание работы приличное, но между ними отсутствует видимая связь. Здесь два принципиальных выхода – переформулировать тему, чтобы она соответствовала содержанию, а если с темой мы расстаться не готовы, то переписать текст. Выбирайте, что проще.

Третий случай более тяжел – когда все друг другу соответствует, но заявленная в заглавии тема в тексте, увы, не раскрыта. Причин подобного казуса может быть много. Мы оставляем в покое возможную неспособность автора раскрывать темы по неизлечимым профессиональным причинам и обратимся к причинам, которые подвержены корректировке. Среди них чаще всего встречаются длинное вступление и отвлечения от темы.

Итак, одна из распространенных ошибок связана с затяжными «разгонами» и длинными предысториями. Не успеешь оглянуться, а текст уже и закончился. В связи с этим вспоминается очень хорошая по сути и по форме работа, посвященная неомарксизму. Поскольку неомарксизм вырос на стволе классического марксизма (переплетаясь с ветвями других теорий), автор начал писать про исходные позиции К. Маркса. На беду, он очень неплохо разбирался в предмете. Так он писал и писал дальше, и на заявленную тему сил уже не осталось. Предыстории плохи не тем, что съедают время читателя и место в подготовленном нами тексте, а тем, что, строго говоря, они не нужны вовсе или по крайней мере должны ограничиваться скромными дозами. Как пишут в пособиях по написанию академических текстов (Academic Writing), "Get to the point immediately". В переводе это правило выглядит так.

Правило 31. Приступая к письменному тексту, надо сразу начинать с главного.

Вторая причина, по которой автор не успевает „доехать“ до сути вопроса, – это частые отвлечения и отклонения от главной темы повествования. Ведь так много всего интересного, и мы так много знаем – и то, и это хочется втиснуть в один текст. Сделал шаг влево, потом еще один, потом вроде бы вернулся, но уже не в то место, с которого начал. А по пути потерял читателя, который не столь хорошо ориентируется в маршрутах чужих мыслей. Особенно много отвлечений связано с так называемыми злободневными вопросами. Например, читаешь какой-нибудь глубоко теоретический текст, и вдруг откуда ни возьмись – что-нибудь про российский кризис и „грабительские реформы“ – ни к селу ни к городу. Да еще вдруг понесет... Так что лучше не отвлекаться. Мы сами чертим сюжетную линию. Докажем, что мы в состоянии по ней пройти.

А теперь о самой распространенной и самой тяжелой проблеме работы с итоговыми текстами. Текст может состоять из нескольких частей, которые слабо связаны между собой или построены по принципу „в огороде бузина, а в Киеве дядька“. При этом, что любопытно, каждая часть может быть очень недурна собой. Но все вместе они никак не смотрятся и тем более не читаются. Поэтому, конечно, надо обращать особое внимание на структуру работы, содержательную связь частей (даже если они написаны в разной стилистике) и логические переходы между ними. Мы вновь не говорим ничего нового или сложного. Однако сплошь и рядом это требование не выполняется.

И еще одна досадная „мелочь“ (но тоже очень распространенная) – это превышение объема. Нам заказан один печатный лист, мы представляем полтора. Нас просят двенадцать страниц – даем двадцать. У нас же так много ценного материала! При этом применяются маленькие хитрости – добавляются строчки на странице и знаки в строке, уменьшается интервал и понижается размер шрифта. Я помню, как, сдавая эссе по учебному курсу, слушательница магистратуры вежливо извинилась за то, что превысила объем на две страницы. Я поспешил успокоить ее, сказав: „Ну что Вы, конечно, какие проблемы“. А потом оказалось, что у нее по 90 знаков в строке и по 40 строк на странице. Кого мы обманываем? Бесстрастный компьютер все равно выдаст наш нехитрый секрет.

Требование соблюдать объем ничуть не хуже других требований. И не важно, идет ли речь об учебной работе, статье в журнал или заказном аналитическом материале. Зачем заставлять людей читать лишнее или ставить их в неудобное положение, завязывать споры, канючить, доказывать, насколько ценен наш материал, рассказывать сказки о том, что из него абсолютно нечего выбросить (буквально, как слово из песни). Никогда не приходилось слышать подобное? Вам, дорогой читатель, странным образом повезло.

И еще, просить заказчика, редактора или руководителя сокращать текст за нас, во-первых, не очень-то удобно, ибо все-таки это наша обязанность. А во-вторых, они ведь могут часом и сократить, пройдя безжалостной рукой по самому дорогому. И потом пожалеешь о том, что не сделал этого сам, а будет поздно. Так что давайте не будем рисковать.

И последнее. Не надо трястись над своим текстом, как будто он последний. Писать его как последний, может, и в самом деле нужно, а потом, выдержав паузу, на коротком выдохе, собственной авторской рукой отсечь все лишнее. А отсеченное ни в коем случае не выбрасывать, но отправить в домашний архив для благодарных потомков или приберечь для новой работы. Мы ведь собираемся делать и новую работу?

Что можно посоветовать по форме изложения

Оставим в стороне явные ошибки и обратимся к более тонким вопросам, связанным с формой изложения материала. Здесь речь идет уже не о требованиях, а скорее о советах и рекомендациях. При этом мы не будем касаться специальных вопросов стилистики и лингвистических тонкостей, в которых автор не является специалистом. Ограничимся пожеланиями относительно общего стиля и манеры написания итоговых работ.

Первый совет – не предъявлять завышенных требований к памяти читателя. Делая некий вывод, скажем, на двенадцатой странице текста, мы не вправе предполагать, что читатель помнит в точности все наши исходные посылки, изложенные на второй странице. Тем более читатель не обязан помнить содержания наших прошлых работ. Поэтому, даже если у нас в голове все четко и связно и в тексте все это в принципе содержится, некоторые ключевые вещи стоит повторить, акцентировать лишний раз или по крайней мере сделать четкую ссылку к более ранним суждениям. Каждый фрагмент текста с этой точки зрения должен выглядеть относительно законченным.

Второй совет – не предъявлять завышенных требований к когнитивным и интеллектуальным способностям читателя. Это не означает, что мы должны писать «для масс», «для дурака». Нет, пусть это делает бульварная пресса, мы ориентируемся на умного читателя. Тем не менее не надо чересчур напрягать людей нагромождением немыслимых конструкций. Есть, конечно, читатели, способные реконструировать логику автора, но у многих такое желание отсутствует. Поэтому попробуем упростить логический путь или предложить толковые путеводители по нашему тексту. Умный читатель это оценит.

Третий совет – более спорный – по возможности избегать сугубой эзотеричности. Существуют два стиля построения аналитического текста. Первый – наворотить побольше умных слов и предложений, чтобы каждый понял, что это «научно». Второй – избегать, где это возможно, всякой наукообразности. Мне больше импонирует второй путь. Не обладая, к сожалению, даром художественного слова, я пытаюсь стремиться хотя бы к ясности.

Во второй половине 1980-х годов Гавриил Попов, став главным редактором журнала «Вопросы экономики», попытался сломать въевшийся к тому времени советский стиль обезличенного академического письма, считая, что статьи должны быть ясными и личностно окрашенными. Попов уже давно ушел из журнала, а новый стиль продолжает жить. Несомненно, журналу это пошло на пользу, закрепив за ним одно из лидерских мест в ряду экономических изданий.

Я считаю, что ясность изложения – очевидное достоинство. Более того, осмелюсь предложить соответствующее правило.

Правило 32. Если в тексте нет достаточной ясности, то с большой вероятностью это означает, что автор сам еще не вполне определил, что пишет.

Я понимаю, что так думают не все. Некоторые из нас полагают, что если из их текста половина смысла остается непонятой, то это круто. Многие также считают эзотерику хорошей защитой от непрофессионалов. Несомненно, защитную функцию она выполняет. Но, отгораживаясь от «чужих», не рискуем ли мы запутать своих и оттолкнуть сочувствующих? Говорят: «Простота – хуже воровства». Если это сказано о примитивном содержании, то спорить не станем. А вот если дело заходит о форме изложения, то тут, извините, согласиться не могу.

Оговоримся, что ясность не означает популярности. Те же «Вопросы экономики» – отнюдь не популярный журнал. И мы должны писать в первую очередь для профессионалов. Но профессионал должен читать нас легко и свободно. Кстати, мои первые опубликованные работы с этой точки зрения были ужасны, просто зубодробительны. Не могу сказать, что я как-то целенаправленно работал над собой или начитался мудрых пособий про то, как писать тексты (хотя в свое время не помешало бы). Просто меня научили внимательно относиться к редакторскому труду. Вдобавок со временем удается набить руку. Как говорится, трудно написать только первые пятьдесят работ, потом становится легче.

Четвертый совет – не перегружать текст подробностями и деталями. Мы все это хорошо понимаем, тем не менее, чуть ли не каждый раз норовим это сделать, особенно когда речь идет о результатах наших собственных эмпирических исследований. Если у нас появились количественные данные, мы начинаем загружать таблицу за таблицей, вставляя между ними несколько строчек скупых пояснений. Ведь мы столько всего насчитали и все нам так дорого! С результатами качественных исследований – та же болезнь. Только вместо таблиц с малозначащими цифрами даются бесконечные выдержки из интервью. Здорово, кстати, и писать-то ничего не надо: дал цитату из интервью на полстраницы, потом вставил короткую переходную фразу наподобие «а затем респондент сказал...», и еще одну цитату на полстраницы. И, кажется, все так интересно. Будто сама жизнь рождается из закурсивленных строчек. Куда уж нам, дескать, с нею тягаться. А читатель засыпает...

Во всяком деле хорошо чувство меры. Сделали пять таблиц – давайте отберем из них одну наиболее важную. Не будем забрасывать читателя ворохом цифр и деталей, людям из них никогда не выбраться. Выделить из данных главное и аргументированно развернуть основной тезис – вот наша задача. И задача не из легких.

Пятый совет – максимально использовать возможности великого и могучего русского языка, избегая по возможности излишней «иностранщины» в применяемых терминах. Понятно, что полностью этого избежать – абсолютно нереально, ибо более половины нашего профессионального языка выстроено по принципу кальки с иностранных языков (в первую очередь с английского). Что делать, наш профессиональный язык переполнен словами с латинскими корнями. Но давайте, по крайней мере, не усугублять ситуацию, хотя бы в тех случаях, когда есть общеупотребительные аналоги в русском языке (пусть иностранного происхождения), которые достаточно внятно все объясняют. Есть слова, в принципе не имеющие адекватного перевода (например, хабитус (габитус) или харизма). Здесь, хочешь, не хочешь, приходится сразу отступать. Но нужно ли говорить «аттрактивный», «эмерджентный» (список может быть продолжен)? Не уверен. Понятно, что соблазн велик: взял кальку с английского и получил новую «теорию». И не нужно особо напрягаться, выдуманное словечко, как правило, выглядит настолько несуразно, что тут же замечается всеми. А будучи замеченным, глядь, и поползло по языку – все хотят выглядеть «модно» и быстро заучивают «новые» слова. Возникает вопрос: «А нужны ли нам столь легкие пути в рай?»

Шестой совет – избегать множества вводных слов и предложений, которые не несут в себе никакой смысловой нагрузки и сильно засоряют текст. Приведем такое правило.

Правило 33. Не надо спекулировать словами «как известно», «общеизвестно, что» или «совершенно очевидно, что», когда мы хотим провести какую-то спорную мысль.

К ним добавляются вводные фразы типа: «Как мы уже неоднократно подчеркивали выше». Мы постоянно пропускаем в текст выражения-паразиты. А способ лечения хорошо известен – скальпель. Их надо удалять, и немедленно.

Седьмой совет – по возможности избегать популярных клише. В особенности это касается рекламных слоганов, которые все сильнее засоряют нашу повседневную речь и начинают перемещаться в наши тексты. Рекламные клише – это соблазн. Их использование создает видимость того, что мы в состоянии коротким обрубком фразы донести до читателя целостный образ, который, даже если и не будет осознан, легко поддается автоматическому раскодированию. Помимо этого, рекламные слоганы очень навязчивы. Путем бесчисленных повторений их вдалбливают в наши головы, а затем они столь же легко проникают в воздвигаемые нами словесные конструкции.

Если речь идет о разговоре или устном выступлении, т.е. сиюминутном действе, то это еще не так страшно. А в письменном тексте это становится элементарной ловушкой, мышеловкой. Дело в том, что рекламные слоганы стремительно запоминаются, но столь же стремительно вылетают из головы, вытесняясь новыми, такими же малосодержательными обрывками фраз. Через год-два люди утрачивают контекст, без которого рекламные клише становятся глупыми и беспомощными. Нашу «столь очевидную» мысль скорее всего просто не поймут, ибо рекламный слоган – это не суждение, а лишь некоторая ссылка. Использование подобных ссылок напоминает ситуацию, когда люди, вместо того чтобы рассказывать анекдоты, называют их порядковые номера. Например, в середине 1990-х годов эфирное время было переполнено рекламой АО «МММ». И дурацкие фразы вроде «я не халявщик, я партнер», «это лучше, чем стипендия» или «наши лучше» стали крылатыми, их употребляли к месту и не к месту. А кто помнит их сейчас?

Письменные тексты – нечто, выпадающее из ситуативности. Все проходит, а они остаются. Посему рекламные слоганы и другие бойкие клише разукрашивают текст, но одновременно понижают его уровень.

Восьмой совет – не использовать специфического сленга, заимствованного из чужих субкультур. Так, например, характерной приметой настоящего времени стало стремительное проникновение в обыденный и, постепенно, в профессиональный язык слов и выражений из бандитского жаргона: «кинуть», «наехать», «мочить», «грохнуть», «фильтровать» и т.п. Противостоять этой «заразе» в устной речи очень трудно. Но в нашей воле по крайней мере не допустить «распальцовочной» фразеологии в своих текстах.

Девятый совет – не повторять одних и тех же слов и выражений на ограниченном текстовом пространстве. Если в одном абзаце у нас четыре раза встречается «таким образом» вперемешку с «итак», то текст явно не в порядке – пора прибегать к редакторскому пылесосу. Это касается и всех других слов – повторения навязчивых глаголов и существительных. Лучше, если любое слово (за исключением специальных терминов) употребляется не чаще чем один раз на страницу или по крайней мере на абзац. Но, разумеется, сказать это намного легче, чем сделать. В заключение еще одно правило.

Правило 34. Текст должен быть безжалостно вычищен от вводных слов, газетных клише, рекламных слоганов, эзотерических терминов и сленга.

От чьего лица говорить

Данный текст является ознакомительным фрагментом.