Брак с неевреями

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Брак с неевреями

Отец мой сказал, что закон Моисея

Любить запрещает тебя.

Мой друг, я внимала отцу, не бледнея,

Затем, что внимала любя.

И мне обещал он страданья, мученья,

И нож наточил роковой.

И вышел… Мой друг, берегись его мщенья, —

Он будет как тень за тобой…

…Поутру, толпяся, народ изумленный

Кричал и шептал об одном:

Там в доме был русский, кинжалом пронзенный,

И женщины труп под окном.

Михаил Лермонтов, «Баллада»

На одном из семинаров по иудаизму его участники окружили читавшего лекцию по ранней истории еврейского народа раввина и спросили, как он относится к тому, что с последней волной репатриации в Израиль прибыло множество смешанных семей, в большинстве из которых еврей женат на нееврейке.

— Женщины, которые вышли замуж за евреев, приняв на себя все тяготы, которые связаны с еврейской фамилией, отправившись вместе с мужьями в чуждую им страну — святые. Это их мужья негодяи, потому что женились на гойках, — не задумываясь, ответил раввин.

И заметив, что многие не поняли, что он говорит, ничуть не иронизируя, без всякого подтекста, но с присущей еврейской логике диалектичностью, пояснил:

— Когда они выходили замуж за евреев, выбирая себе в качестве мужей людей в той или иной степени преследуемых, они тем самым заявляли, что ради любви готовы разделить судьбу любимого человека, и за это перед такими женщинами можно только склонить голову. Они не знали и не обязаны были знать, что еврейские законы запрещают подобный брак. Но их мужья — негодяи, потому что они-то не могли этого не знать, обязаны были знать, что, делая такой выбор, повинуясь не разуму, а охватившей их страсти, или — что еще хуже — сидящему в них неприятию своего еврейства, они нарушают законы своего народа, по сути дела, вычеркивают из него себя и свое потомство.

Читатель уже наверняка обратил внимание на то, что в ответе раввина прозвучало слово «гой», которое в глазах многих русскоязычных читателей имеет довольно-таки устойчивую негативную коннотацию. На самом деле, «гой» в переводе с иврита обозначает всего лишь «племя» или «нееврей». Сами евреи называют себя «гой иехуди» — «еврейский народ».

«Эйзе гой йеш ата?» — так звучит на иврите вопрос: «Какой вы национальности?», и потому в знаменитом былинном зачине: «Ой, ты гой еси, добрый молодец, из какого ты рода-племени?» вторая часть фразы является по сути дела переводом первой части с иврита на русский.

Но вот вопрос о взаимоотношениях между евреями и неевреями, о браках между ними является одним из самых деликатных и болезненных вопросов еврейского сознания.

На протяжении тысячелетий интимные отношения с представителями других народов рассматривались у евреев как один из самых строгих сексуальных запретов, вполне соотносимых в определенной степени с другими сексуальными запретами. Хотя, разумеется, никто и никогда не требовал смертной казни для еврея, переспавшего или даже вступившего в брак с нееврейкой — как этого требует иудаизм для тех, кто занимается, скажем, инцестом, гомосексуализмом или скотоложством. Но на мужчину или женщину, вступивших в любовную связь с неевреями, смотрели в еврейской общине со всеобщим осуждением, а если они решили перевести эту связь на уровень брака, то вообще изгоняли из общины, за исключением лишь случая, когда их избранник или избранница выражали желание пройти гиюр. Некоторые раввинистические авторитеты, стремясь вызвать у своих читателей отвращение к любой связи с неевреями, позволяли себе предельно резкие выражения по этому поводу, тут же, впрочем, оговариваясь, что они говорят это в фигуральном смысле слова.

Корни такого отношения евреев к бракам и вообще к любым сексуальным контактам с неевреями следует искать еще на самой заре становления евреев как нации.

Родоначальник и праотец еврейского народа Авраам был, как известно, женат на своей двоюродной сестре Саре. Его связь с наложницей Агарь, приведшая к рождению праотца арабского народа Ишмаэля, не рассматривается Торой как законный брак: Агарь — не полноценный член семьи, а рабыня, которую в любой момент хозяйка дома может выставить вместе с ее ребенком.

Сам Авраам посылает своего раба Элиэзера в «местную командировку»: он должен из родственной Аврааму семьи привезти жену для Ицхака, сына и наследника праотца еврейского народа.

А когда сын Ицхака Эсав (Исав) женится на туземках Ханаана, это становится страшным ударом для его родителей.

«Если и Яаков женится на этих, то зачем нам жить?!» — восклицает жена Ицхака Ривка. И в итоге она отправляет Яакова к своему родному брату Лавану, на двух дочерях которого — Рахель и Лее — он в итоге и женится, продолжая тем самым семейную традицию.

Во время пребывания в египетском рабстве евреи также придерживались исключительно мононациональных браков и никак не смешивались с египтянами. Тора подчеркивает, что за все столетия рабства был только один случай, когда египтянин то ли изнасиловал еврейку, то ли она сама добровольно вступила с ним в связь, от которой и родился один из будущих главных бунтовщиков и подонков еврейского народа.

И вышел сын израильтянки, он же сын египтянина в среду сынов Израиля, и поссорились в стане этот сын израильтянки с израильтянином. И оскорблял сын израильтянки имя Бога, и проклинал. И привели его к Моше. А имя матери его Шуламит, дочь Диври, из колена Дана. И посадили его под стражу до объявления им решения по слову Бога. И говорил Бог, обращаясь к Моше так: «Выведи проклинающего за пределы стана, и возложат все слышащие руки свои на голову его и забросает его камнями все общество. А сынам Израиля скажи так: „Всякий, кто будет проклинать Всесильного своего, понесет грех свой. А оскорбляющий имя Бога смерти будет предан, камнями забросает его все общество. Как пришелец, так и житель страны, оскорблявший имя Бога, смерти будет предан“», — так рассказывает об этом эпизоде Письменная Тора.

Обратим внимание, что Тора не называет имени самого человека, рожденного от связи еврейки с египтянином, но называет имя его матери, решившейся на такую связь, с тем, чтобы заклеймить ее имя в веках.

Комментаторы Торы видели в самой этой истории доказательство того, что ребенок, рожденный от смешанного союза, в той или иной степени будет испытывать раздвоение сознания: даже если он, будучи рожденным от незамужней еврейки, не будет считаться мамзером, внутри него все равно будет сидеть «египтянин» — начало, побуждающее его к враждебному отношению к народу своей матери, его религии и его законам.

Так это или нет, проверить, разумеется, невозможно, но сам подход Торы к теме сожительства с неевреями весьма показателен.

Еще более показательна для освещаемого нами вопроса история Пинхаса, внука первосвященника Аарона. Она произошла в последний период странствий евреев по Синайской пустыне, когда тысячи евреев предавались блуду с женщинами Моава. Пинхас вошел в шатер, где лидер колена Шимона Зимри совершал половой акт с дочерью моавитянского князя, и пронзил их обоих копьем так, что, как сообщает мидраш, войдя в анус Зимри, оно вышло через его член и поразило чрево моавитянки. Евреи были возмущены этим жестоким самосудом, но тогда сам Творец вмешался в события и не только оправдал поступок Пинхаса, но и возвеличил его: Пинхас, будучи рожденным до того, как потомки Аарона получили право на священнослужение, удостаивается этого права. А согласно другому мидрашу, Пинхас вообще обрел вечную жизнь. Легенда говорит, что он прожил еще множество столетий, и пророк Эли-ягу (Илья), вознесенный на небо, был ни кем иным как Пинхасом.

Наконец, даже плохо знакомому с Библией читателю наверняка памятна грустная история с судьей Шимшоном (в христианской традиции Самсоном), одержимым пагубной страстью к филистимлянке Далиле. В «Книге Судей» оговаривается, что эта страсть была послана Шимшону самим Богом, чтобы в итоге привести к победе евреев над филистимлянами. В итоге Самсон, вопреки воле родителей, настаивает на своем и женится на филистимлянке.

Финал этой истории, как известно, трагичен: жена-филистимлянка передает Шимшона в руки своих соплеменников, и те, воспользовавшись его временным бессилием из-за отрезанных волос, выкалывают ему глаза и приводят на посмешище в храм своего бога Дагона. Но во время этой языческой оргии к Шимшону возвращается его прежняя сила, и он с криком: «Погибни моя душа вместе с филистимлянами!» обрушивает несущую колонну храма Дагона, погребая под его обломками себя и сотни своих врагов…

Г. Доре. Самсон и Далила. Эта библейская история красноречиво демонстрирует отношение иудаизма к смешанным бракам

Введя категорический запрет на смешанные браки евреев с неевреями, Тора делает только два исключения.

Первый касается моавитянок, то есть женщин из народа, ведущего свое происхождение от племянника Авраама — Лота: еврей может жениться на моавитянке при условии, что она прошла гиюр, то есть процесс обращения в еврейство. Именно от такого брака — судьи Боаза и прозелитки-моавитянки Рут — родился сын, которому предстояло стать прадедом самого царя Давида. Но вот еврейке выходить замуж за моавитянина уже категорически запрещено — еврейская женщина может выйти замуж только за еврея.

Второе исключение касается случая, когда еврейский мужчина встречает нееврейку на войне и влюбляется в нее. У войны свои законы, как бы подчеркивает Тора, солдата-еврея, находящегося вдали от дома и соблазнившегося красивой пленницей-нееврейкой, пожалуй, можно понять. Однако это вовсе не означает, что вспыхнувшая между евреем и гойкой связь должна завершиться их браком.

Вот что говорится в недельной главе Торы «Ки Теце»:

Когда ты выйдешь на войну против своих врагов, и Бог, твой Бог, отдаст их в твои руки, и возьмешь у них пленных. И увидишь среди пленных красивую женщину, и возжелаешь ее, и захочешь взять себе в жены, то приведи ее в свой дом, и пусть она обреет свою голову, и не стрижет свои ногти, и снимет с себя одежду пленницы, и пусть сидит в твоем доме и месяц оплакивает своего отца и свою мать; а затем войдешь к ней и станешь ее мужем, и она будет тебе женой. Если же случится, что ты не захочешь ее, то отпусти ее, куда она пожелает, но за деньги не продавай ее, не издевайся над ней, ибо ты принудил ее.

Сифри в своих комментариях подчеркивает, что смысл острижения пленницы-нееврейки наголо и прочие процедуры -

…призваны уменьшить ее физическую привлекательность, чтобы какое-то время мужчина мог наблюдать ее в обыденном, непарадном виде в своем доме, где у него будет время исследовать свое сердце и душу, чтобы решить, брать ее в жены или нет.

Если это подлинная любовь, то девушка и в таком виде останется для него привлекательной. А значит, что ее следует провести через церемонию гиюра, после чего на ней можно жениться. Если же это была просто страсть, «военно-полевой роман», то мужчина одумается и откажется от планов о браке. При этом Тора предостерегает еврея от жестокого обращения с пленницей, даже если он охладел к ней, и от ее продажи другому мужчине, то есть превращения пленницы в проститутку. Таким образом, Тора декларирует, что среди неевреек есть немало женщин, обладающих в неменьшей степени, чем еврейки, честью и достоинством, и к ним нужно относиться с уважением.

В Талмуде указывается, что не случайно вслед за рассказом о том, при каких условиях еврей может жениться на нееврейке, следует рассказ о «буйном и непокорном сыне», представляющем собой угрозу для общества. Таким образом, по мнению мудрецов, Тора указывает евреям, что даже если такой смешанный брак и будет заключен, ничего хорошего из него получиться не может — рожденные от него дети вряд ли принесут счастье своим родителям.

Однако в период первого изгнания, или так называемого вавилонского пленения (597–527 гг. до н. э.), смешанные браки с вавилонянками и представителями других народов сначала вавилонской, а затем и персидской империи приняли у евреев поистине массовый характер.

Конец этой первой волны ассимиляции еврейского народа положил по возвращении на родину тогдашний его духовный лидер Эзра* (в христианской традиции Ездра): он велел евреям прогнать всех жен-неевреек вместе с их детьми, которые, по еврейской традиции, также являются неевреями. Исторические хроники сохранили для нас рассказы о том, какой плач стоял тогда в Иудее, когда разрушались сотни и тысячи семей. По мнению историков, этот шаг Эзры в значительной степени восстановил против евреев окружающие их народы: отцы и братья изгнанных нееврейских жен были просто взбешены поступком своих недавних родственников.

«По свидетельству источника, Ездра сперва собрал представителей жречества, левитов, и мирян и потребовал от них дать торжественную клятву — обязательство удалить от себя не только своих жен иноплеменного происхождения, но и родившихся от них детей, — писал известный советский гебраист М. И. Рижский. — Затем дано было знать по всей Иудее, чтобы все мужчины явились в Иерусалим, „а кто не придет чрез три дня, на все имение того… будет положено заклятье (то есть оно будет изъято — М. Р.), и сам он будет отлучен“ (10:8). Народ собрался. „И сидел весь народ на площади у Дома Божия, дрожа, как по этому делу, так и от дождей. И встал Ездра священник и сказал им: вы сделали преступление, взяв себе жен иноплеменных, и тем увеличили вину Израиля. Итак, покайтесь в сем пред Богом отцов ваших, и исполняйте волю Его, и себя от народов земли, и от жен иноплеменных. И отвечало все собрание, и сказало громким голосом: как ты сказал, так и сделаем“ (10:9-12). Была учреждена особая комиссия, в которую должны были явиться виновные в этом грехе для расторжения браков с язычницами.

Вряд ли эту жестокую меру удалось осуществить так легко. Неемия, вторично приехавший в Иудею спустя много лет, сообщает в своих мемуарах: „Еще в те дни я видал иудеев, которые взяли себе жен из азотянок, аммонитянок и моавитянок; и оттого сыновья их вполовину говорят по-азотски или языком других народов, и не умеют говорить по-иудейски“. Виновными в этом грехе оказались даже некоторые члены первосвященнической семьи. „Я, — повествует Неемия, — сделал им за это выговор и проклинал их, и некоторых из мужей бил, и рвал у них волоса и заклинал их Богом, чтобы они не отдавали дочерей своих за сыновей их и не брали дочерей их за сыновей своих и за себя“ (Неем, 13:23–25).

Ясно, что среди иудеев в послепленные времена не все были такими ригористами, как Ездра и Неемия, и что многие вовсе не считали брак с иноплеменницей изменой своему Богу».

Действительно, М. И. Рижский прав: уже в те времена среди евреев находилось немало тех, кто возражал против запрета на смешанные браки и резко критиковал требовавших неукоснительного соблюдения этого запрета лидеров еврейского народа.

Но еврейские мудрецы всегда однозначно оценивали поступок Эзры (Ездры) как положительный, так как он спас народ от ассимиляции, помешал растворению евреев среди остальных народов и их исчезновению с исторической арены.

Справедливость этой точки зрения подтверждают также расчеты демографов, которые утверждают, что если бы не смешанные браки, сейчас в мире насчитывалось бы 100 миллионов евреев.

Талмуд, кстати, приводит немало историй о том, как знатные римлянки пытались, то ли вследствие своей нимфомании, то ли просто ради озорства соблазнить великих раввинов, и как те с честью выходили из этого испытания:

Одна римская матрона позвала рабби Цадока погрешить с ней. Он сказал: «Я слаб, мне был поесть сперва!». Она сказала: «Еда у меня некошерная. Но тот, кто грешит, может и некошерное съесть!». Затопила она печку. Поставила туда некошерное мясо, а он залез в печку и уселся там. «Что это значит?» — спросила она. «Кто грешит, попадает в огонь!» — сказал он. «Ну, знала бы я, что ты так к этому относишься, я бы к тебе не приставала». Но это не значит, что, мол, лучше умереть, чем переспать с гойкой. Так поступали только очень богобоязненные люди.

Таким был рабби Кахана. Рабби Кахана продавал корзины. Увидела его матрона и предложила согрешить. «Сейчас, — сказал он, — только умоюсь». Поднялся он на крышу и бросился вниз. Подхватил его на лету Илья-пророк и опустил на землю. «Ты меня за 400 парасангов сгонял, — сказал ему Илья-пророк. — Тебе это еще откликнется! Сомневаешься в себе — не ходи на базар!». «Это я по бедности», — сказал рабби Кахана и тогда дал ему Илья мешок золотых динаров.

Другая матрона склоняла рабби Ханину бен Паппи* согреться с ней. Сказал он заклинание, и его тело покрылось язвами. Она прошептала заговор, и он исцелился. Удрал он от нее в баню, где водились черти, туда даже днем люди заходить боялись, и пробыл там всю ночь. Поутру спросили его мудрецы: «Кто спас тебя от демонов?». Он им сказал: «Видать, царские оруженосцы меня стерегут». Они сказали ему: «Наверное, ты устоял перед искушением, а для такого человека творят чудеса»….

В, сущности, читатель этой книги уже наверняка догадался об одной из причин, по которой еврею запрещено вступать в связь с нееврейкой.

Тем же, кто пребывает в недоумении по поводу такой, на первый взгляд, «расистской» и бесчеловечной позиции иудаизма, напомним, что еврей имеет право соединяться исключительно с женщиной, находящейся в состоянии ритуальной чистоты (то есть окунувшейся после месячных и соответствующего периода очищения в микву). Так как понятие миквы нееврейкам незнакомо, то они постоянно пребывают в состоянии «ритуальной нечистоты» — «тум’ы». И уже один этот факт должен вызывать у еврея брезгливое отношение к такой женщине.

Сама возможность связи с нееврейкой просто не укладывалась у них в голове, что доказывает следующая история из Талмуда, происшедшая с одним из величайших еврейских мудрецов р. Иошуа:

А еще была в Риме матрона, которую посещала вся знать. Решили мудрецы попросить ее о помощи, чтобы она заступилась за Израиль. Пошел к ней рабби Иошуа с учениками. Перед входом он снял тфилин, вошел и дверь перед носом учеников закрыл.[8] А когда вышел, пошел в микву, окунулся и вернулся к ученикам. Спросил их:

— Когда я снял тфилин, что вы подумали?[9]

— Мы подумали: учитель обсуждает государственные тайны, — ответили они.

— А когда я вышел и пошел в микву, что вы подумали?[10]

— Может, ее слюна брызнула на одежду учителя, — ответили ученики.

— Клянусь, так оно и было! — сказал им рабби Иошуа. — Вы судили меня непредвзято, так и Сущий рассудит вас.

Такое же отношение к сексуальным контактам с нееврейками сохранялось у евреев и в период Средневековья. Одна из еврейских сказок рассказывает о том, как прекрасная полячка влюбилась в молодого еврея и начала склонять его к сожительству. Возмущенная его отказом, она велела закопать еврейского юношу заживо, время от времени спрашивая, не изменил ли он своего решения. В последний раз она задала ему этот вопрос, когда он был засыпан землей по горло, но юноша остался верен себе и своей религии…

В то же время, как это следует даже из приведенного выше отрывка Талмуда, в исключительных ситуациях еврей мог согласиться на сожительство с гойкой. Учитывали еврейские мудрецы и то, что такая связь может возникнуть и у еврея, оказавшегося не в состоянии устоять перед красивой и доступной женщиной. В этом случае он мог молитвой, постом и благотворительностью искупить свой грех.

Но то, что было недопустимо и непредставимо для еврейского мужчины, тем более считалось недопустимым для еврейской девушки или женщины. Лион Фейхтвангер в своей «Иудейской войне», безусловно, верен исторической правде, когда его Мара, вопреки своему статусу рабыни, категорически отказывается ложиться в одну постель с Веспасианом. Любая еврейка испытывала два тысячелетия назад точно такой же панический ужас от одной мысли, что ею будет обладать необрезанный, то есть находящийся вне союза с Богом, мужчина.

Вообще подчеркиваемая отчужденность евреев, их нежелание смешиваться с другими народами, провозглашение ими недопустимости сексуальных отношений с неевреями во все времена давало антисемитам повод для упреков потомкам Авраама, Ицхака и Яакова в расизме и ксенофобии, впитываемой ими с молоком матери. В то же время ученые, писатели и общественные деятели, симпатизирующие евреям, не раз пытались оправдать этот запрет. Они утверждали, что это помогло еврейскому народу выжить и сохранить себя в истории, не исчезнуть с мировой арены, как это произошло с вавилонянами, моавитянами, древними греками и римлянами и многими другими народами, заявившими о себе в мировой истории куда позже, чем евреи и давно сгинувшими во тьме веков.

Однако на самом деле все гораздо сложнее и глубже и, с еврейской точки зрения, никак не противоречит гуманизму, общечеловеческим ценностям и вместе с тем не объясняется полностью только идеей самосохранения народа. Обвинения евреев в расизме и ксенофобии не выдерживают критики хотя бы потому, что Тора стала первой книгой в истории человечества, провозгласившей равенство всех народов и рас на том основании, что все они происходят из одного источника, от одного корня — все они являются потомками Ноаха (Ноя).

Не выдерживают критики эти обвинения и потому, что двери в еврейство всегда открыты и любой мужчина или женщина может, не будучи от рождения евреем, им стать, пройдя гиюр.

Тора же стала первой книгой, объявившей неотъемлемое право каждого человека на личную свободу и недопустимость рабства, и именно тем, что на протяжении столетий евреи всегда воспитывали своих детей в таком духе, объясняется то, что представители этого народа всегда стояли на переднем фронте борьбы с любыми формами порабощения человека человеком и попранием его личной свободы. Наконец, Тора объявила недопустимость какой-либо дискриминации по национальному признаку, запретив евреям каким-либо образом ущемлять представителей других народов, живущих на территории их государства — пройдут даже не столетия, а тысячелетия, прежде чем эти истины о гражданском равенстве станут достоянием всего человечества.

Запреты Торы на убийство, на нанесение физического или морального ущерба, на уважение прав ближнего распространяются Торой на все народы планеты и однозначно категорически запрещают евреям относиться к неевреям в этом смысле иначе, чем к своим соплеменникам.

И вместе с тем та же Тора столь же категорически запрещает евреям смешиваться с неевреями. С самых ранних лет еврейским детям на протяжении столетий внушалась мысль о недопустимости и даже в определенном смысле противоестественности такого союза! Конечно, можно повторить, что только таким образом маленький еврейский народ мог сохранить свой генофонд, не распылиться, не раствориться среди других народов — это объяснение является достаточно простым и первым приходящим на ум. Им, кстати, нередко пользовались еврейские родители уже в Новое время.

Известный израильский публицист Хаим Бен-Нахум, например, вспоминает в одной из своих статей, как по достижении им семнадцатилетнего возраста его отец сказал ему: «Заклинаю тебя об одном: женись только на еврейке! Русский народ и без того велик и если ты женишься на русской, то присоединение к нему еще одного иноземца никак не отразится на его существовании. Но мы — крохотный народ, и потеря даже одного сына для нас очень болезненна».

Другой видный израильский журналист, имени которого мы не хотим называть, потому что он является сыном прославленного российского ученого, одного из немногих евреев — действительных членов АМН СССР, вспоминал, что отец, объясняя ему, почему он не должен жениться на нееврейке, говорил: «Какой бы сильной тебе ни казалась ваша любовь, между вами никогда не будет полной духовной близости, полного взаимопонимания. Она будет тебя любить и понимать до тех пор, пока ты будешь жить так, как живешь сейчас — в соответствии с нормами и представлениями, принятыми в ее народе. Но как только ты захочешь вспомнить о своих еврейских корнях, она отвернется от тебя, по той простой причине, что твой образ жизни станет для нее неприемлемым. И даже если ты не вспомнишь о них, рано или поздно, в минуту ссоры, которые неминуемо бывают между супругами, она вспомнит о том, что ты — „жид“, и после этого ваши отношения уже никогда не смогут быть прежними. Между тем, сколько бы ты ни ругался с женой-еврейкой, она никогда не упрекнет тебя твоим еврейством, а значит, между вами никогда не проляжет эта трещина».

Однако еврейские мудрецы обуславливали запрет на такие контакты не демографическими или психологическими причинами, а, прежде всего, словами Торы о том, что «вот народ, который живет отдельно и между другими народами не числится». Сами предписания иудаизма и, прежде всего, законы о ритуальной чистоте и нечистоте, законы кашрута*, то есть законы о разрешенной и запрещенной пище, а также законы соблюдения Субботы, неприемлемые и не соблюдаемые другими народами, согласно этой точке зрения, делают брак евреев с иноверцами невозможным, если еврей хочет сохранить верность своего образа жизни заповедям Торы. А если невозможен брак, то незачем обманывать и внушать юношам и, тем более, девушкам какие-либо ложные надежды, и уж тем более неприемлемо предаваться с ними разврату!

Исходя из этого принципа, евреи и руководствовались своими взаимоотношениями с неевреями: нееврей может быть добрым деловым партнером, приятелем, даже очень близким другом, но это еще не значит, что с ним нужно родниться!

Но времена менялись — и уже два столетия назад еврейские девушки крестились и выходили замуж за иноверцев. В этом случае отец объявлял в субботу в синагоге о смерти дочери, после чего семья справляла по ней семидневный траур и относилась к ней, как к мертвой — именно так поступает в подобной ситуации Тевье-молочник у Шолом-Алейхема*.

Однако темпы еврейской ассимиляции резко возросли из-за настоящего обвала смешанных браков в XX веке.

В СССР, где такие браки всячески поощрялись и приветствовались, в 80-е годы XX столетия доля смешанных браков колебалась между 30 и 40 %, в Штатах, где проживает сегодня самая большая еврейская община в мире, она составляет около 50 % (а по другим данным — около 60 %).

Разжигая печь и руки грея,

наново устраиваясь жить,

мать моя сказала:

«Мы — евреи!

Как ты смела это позабыть?!»

Да, я смела, понимаешь, смела!

Было так безоблачно вокруг.

Я об этом вспомнить не успела.

С детства было как-то недосуг, —

писала в поэме «Твоя победа» известная советская поэтесса Маргарита Алигер, предельно точно отражая в своих стихах попытки старшего поколения евреев остановить этот обвал ассимиляции и пытавшихся напомнить своим детям о вековых обычаях их народа. В вышеприведенном отрывке из своей поэмы Алигер, по сути дела, дает объяснение этому явлению: брак с русской, украинкой, молдаванкой и т. д., или с русским, украинцем, молдаванином помогал тогдашней еврейской молодежи как бы избавиться от своего унизительного еврейства, забыть о нем не только самим, но и избавить от этого клейма своих детей. Вспоминать при этом о своей принадлежности к еврейству было «как-то недосуг».

Не секрет, что многие дети от смешанных браков при получении паспортов брали себе фамилии матери-нееврейки и записывались «русскими» в надежде, что эта уловка поможет им поступить в закрытые для евреев вузы бывшего СССР — прежде всего, МФТИ и МГУ. И мать в этом давнем произведении Алигер как бы напоминает своей дочери: еврейство — не клеймо! Принадлежностью к евреям, к народу, который «рассучивает древнюю нить», за которым тысячелетия истории, проведенные в напряженном интеллектуальном и духовном поиске, можно и нужно гордиться.

И, конечно, евреи читали знаменитое стихотворение Веры Инбер «Фоксокот» совсем иначе, чем остальные советские читатели — они понимали, что поэтесса высмеивала в нем отнюдь не противоестественную любовь некоторых советских граждан к Америке и американцам, а именно смешанные браки, от которых рождаются «фоксо-коты» — нелепые, не принадлежащие ни к тому, ни другому миру существа:

Как объяснить сей парадокс?

Сам черт себе тут сломит ножку:

Случилось так, что некий Фокс,

Что фокстерьер влюбился в кошку.

И нежно-приторен стал фокс,

Он пел, рыдал румынской скрипкой,

Он говорил: «У ваших ног-с

Готов я умереть с улыбкой.

Я дал бы хвост мой отрубить,

Когда бы не был он отрублен,

Чтобы поехали вы жить

Со мной в Чикаго или Дублин».

В стране, где выдумали фокс,

Ничто бы не привлекало взоры,

Что молодой шотландский

Фокс Женат на кошке из Ангоры…

…И ровно, ровно через год

У них родился фоксокот.

И все же натиск ассимиляции в еврейской среде продолжался и продолжается. Причем характер массового явления в Новое время приняли не браки нееврев с еврейками, а как раз наоборот — браки евреев с нееврейками. В результате и в СССР, и в США вот уже несколько десятилетий среди еврейских девушек необычайно высок процент «старых дев», так как многие из них убеждены, что они должны создать именно еврейскую семью, в то время как те, кого они числят среди своих потенциальных суженных, женятся на нееврейках.

У этого явления, безусловно, есть несколько причин.

Первая из них заключается, как уже было сказано, в том, что многие евреи видят в браке с нееврейкой путь к разрыву со своими национальными корнями и религией.

Вне всякого сомнения, к этому добавляется и вполне понятное сексуальное любопытство, желание понять, чем считающийся в семье «запретным» секс с нееврейкой отличается от поощряемого и освященного браком сексом с еврейками. В ряде случаев такое сексуальное любопытство может принять поистине странные формы, как это случилось, например, на склоне лет с всемирно известным израильским писателем-сатириком Эфраимом Кишоном. В 2000-м году у Эфраима Кишона умерла жена Сара, которую, как это было всем известно, он безумно любил. И потому члены его семьи, и многие израильские литераторы были в шоке, когда подбирающийся к 80 годам мэтр израильской литературы вдруг женился на молодой австрийской писательнице. Когда кто-то из близких друзей спросил Кишона, что подвигло его на этот шаг, писатель с присущей ему шокирующей откровенностью ответил: «Понимаешь, я всю жизнь мечтал трахнуть немку!». Если учесть, что вся семья Кишона погибла в немецком концлагере, а он сам уцелел в огне Катастрофы европейского еврейства лишь чудом, то можно только догадываться, какие комплексы терзали всю жизнь душу человека, который, по выражению одного из критиков, «научил Израиль смеяться».

Но есть и еще одна причина, которая, вне всякого сомнения, также вносит свою лепту в темпы ассимиляции евреев: в США и Европе еврейские парни считаются завидными женихами, способными превратиться в будущем в образцовых мужей, и потому нееврейки нередко устраивают на них настоящую охоту.

В США 29-летняя правоверная католичка Кристина Гриш даже выпустила книгу «Бой вэй. Секс-инструкция для шиксы*», объясняющую, почему стоит иметь еврея в качестве любовника или мужа, и содержащую полезные советы нееврейкам, желающим заполучить еврея в мужья.

«Кто может тебя обвинить в том, что он тебе понравился?! — задает Кристина Гриш вопрос себе подобной. — Еврейские парни развивают твой вкус и твой мозг, оказывают тебе внимание, а не относятся как к вещи, они великодушны и благодарны женщине. Помимо этого, еврейские парни полны желания преуспеть в избранной ими профессии, и, в конце концов, твоя мама убедится, что ты сделала верный выбор, встретив врача или адвоката…».

Немалое место в книге Гриш уделено сексу, точнее, ее впечатлениям от секса с евреями.

«Еврейские мужчины очень чувственны, полны вожделения, они — страстные любовники. Обратите внимание на то, как он стремится удовлетворить ваши сексуальные запросы. Это часть его культуры, унаследованной из эпохи матриархата… В постели еврей может беседовать с вами о мировых проблемах, вызвать у вас смех, но вы ни в коем случае не услышите от него грязных слов и ругательств», — пишет Гриш.

И тут же весьма обоснованно предупреждает, что в постели с евреем, в какой бы стране он ни жил, ни в коем случае нельзя касаться темы Израиля и ближневосточной политики — именно в этот момент еврей сначала вспоминает о своем еврействе, затем — о том, что, оказавшись в постели с нееврейкой, он преступил через сексуальное табу своего народа и дело может закончиться разрывом.

Но главное достоинство еврейского мужчины, пишет Гриш далее, — это те еврейские семейные ценности, которые он впитал с детства и на базе которых, вероятнее всего, будет строить и свою собственную семью. Рассказывая о своем посещении еврейских семей в качестве потенциальной невесты, Гриш вспоминает, как она была мгновенно захвачена ее атмосферой — необычайно дружественной, благожелательной, умеющей оценить настоящий интеллект и хороший юмор. Единственное, о чем забыла написать Гриш, так это то, что с исчезновением еврейских семей исчезнет и эта атмосфера.

Впрочем, в своей книге она мельком отвергает обвинения евреек в том, что христианки уводят у них женихов, заявляя, что свободный рынок — это свободный рынок, а заодно, походя, обвиняет евреек в том, что они слишком требовательны к еврейским парням, слишком многого от них ждут и хотят, а потому и засиживаются в «старых девах».

Как бы то ни было, проблема ассимиляции уже в XX веке приняла угрожающий для будущего еврейского народа характер, а в начале нынешнего столетия сначала еврейские демографы, а затем и политики стали называть ее «главной стратегической угрозой для нации».

Израиль, одной из целей создания которого как раз и была защита от ассимиляции, в 90-е годы XX века стал, наоборот, одним из ее центров: слишком много было смешанных браков и просто нееврейских семей среди хлынувшей в страну массовой волны эмиграции. Это создало оптимальные условия для ассимиляции: во-первых, постепенно росло число смешанных браков между евреями-старожилами и прибывшими из бывшего СССР неевреями, во-вторых, евреи — выходцы из бывшего СССР — стали частенько наведываться на свою прежнюю родину и привозить оттуда в Израиль нееврейских супругов. В связи с этим в израильском обществе стали все настойчивее раздаваться голоса о необходимости, с одной стороны, облегчить процедуру гиюра для нееврейских супругов, а с другой — ужесточить критерии по получению статуса нового репатрианта и израильского гражданства. Но, с третьей стороны, явные и открытые сторонники ассимиляции стали требовать введения в Израиле института гражданского брака и таким образом снять последнюю препону на пути к этой ассимиляции.

Самое прямое отношение к дискуссиям вокруг смешанных браков имеет и борьба израильских либералов за равенство консервативного и реформистского течений в иудаизме с ортодоксальным. Консервативный и реформистский иудаизм, получившие довольно широкую популярность у евреев США, в принципе, не возражают против смешанных браков, настаивая лишь на том, чтобы супруг-нееврей прошел гиюр, который в этих течениях сводится к чисто формальной процедуре: нееврей приходит к консервативному или реформистскому раввину, выплачивает ему определенную сумму, заявляет о своем намерении стать евреем, после чего раввин выдает ему свидетельство о прохождении гиюра и поздравляет с присоединением к еврейскому народу. Впрочем, если лень ходить к раввину, то можно просто направить ему по почте письмо, приложив чек на соответствующую сумму, и через какое-то время по почте же придет свидетельство о прохождении гиюра.

Естественно, такая процедура вызывает возмущение ортодоксов, которые считают гиюр высочайшим актом веры, движением души, независимым от каких-либо корыстных интересов. В связи с этим ортодоксальные раввины не признают консервативного и реформистского гиюра и, соответственно, законности браков, заключенных раввинами данных направлений. Весьма забавное описание того, как проходит церемония реформистского гиюра содержится в романе известной израильской русскоязычной писательницы Дины Рубиной «Синдикат»:

В среду вечером субтильный Моня, похожий на студента-первокурсника, явился в сауну, уютно и неприметно расположенную на одной из тихих улиц в Сокольниках. За ним следовало пятеро женщин, желавших осуществить переход в иудейскую веру. Это были пятеро русских красавиц: рослых, грудастых, пышущих здоровьем телиц без изъяна. Администратор — пожилая и всяко повидавшая здесь дама — сильно удивилась, увидев такую диспропорцию.

— Вам на сколько часов номер? — спросила она Мотю, изумленно-уважительно его оглядывая.

— На час хватит, — сказал он.

— Пива, креветок? Музыки?

— Ничего не потребуется! — сурово отрезал Мотя.

Вся процессия дружно последовала в номер и, достав молитвенник, Мотя велел девушкам раздеваться. Догола, — как и положено по канону. При этом, конечно, он вежливо отвернулся.

Пятеро пышнотелых красавиц, сияя крутой сдобой ослепительных ягодиц, одна за другой погрузились в бассейн, и сосредоточенный Мотя принялся за подобающий моменту ритуал. Прошло несколько минут, воздух согрелся и наполнился парфюмерными ароматами…

— Ну, довольно, — велел томящийся в свитере Мотя. — Ритуал закончен, поздравляю вас с переходом в веру Авраама, Ицхака и Яакова… Собирайтесь, девочки, у меня сегодня вечером еще прием у Козлова-Рамиреса по случаю Хануки… Но девушки разомлели, разогрелись и не хотели уходить: почему ж не воспользоваться случаем… Они освоились, стали плескаться, шутливо обрызгивая Мотю водой.

— Мотя, давай к нам, водичка — класс! — приглашали они.

Ну, что ты будешь с ними делать?! Другой бы осерчал, затопал бы ногами, закричал, — как можно смешивать высокий обряд Веры с мытьем бренных тел. Но Мотя, повторяем, был человеком добросердечным, легким, веселым. Либералом с большой буквы. Да пусть их, девочки поплещутся, подумал он… Обряд закончен, можно и расслабиться… Жара меж тем стояла в помещении страшенная. Мотя снял свитер, оставшись в майке и присел на резную — а ля рюсс — скамью…

Тут Оля принялась брызгать на него из бассейна своими мощными ручищами, и в одну минуту, несмотря на Мотины предостерегающие возгласы, залила брюки Главного раввина так, что пришлось немедленно их стянуть и повесить на просушку. И вдруг, одна из девиц, выпрыгнув из воды на манер большого розового тюленя, с визгом навалилась на Мотю, облапила так, что лишь вопль выдавился из Мотиной души, прижалась горячей душистой грудью и спихнула в бассейн… Девочки хоть и перешли минуту назад в иудейскую веру, не так скоро могли отрешиться от исконно русских банных забав… И далее пожилая дама-администратор на протяжении получаса слышала восторженные вопли, женский визг и песни на непонятном языке, которые распевал бодрый мужской голос. Минут через двадцать в номер затребовали пива и креветок, попросили «врубить музычки»….

Креветки, несомненно, появляются в данном отрывке не случайно — ведь речь идет о трефной*, категорически запрещенной евреям пище. Конечно, отрывок этот взят из сатирического романа, но в нем Дине Рубиной удалось отразить главное: во-первых, то, что реформисты превратили обряд гиюра в профанацию, насмешку над иудаизмом и всеми его ценностями, а во-вторых, передать отношение среднего израильтянина к реформистскому гиюру.

Дело в том, что даже светские израильтяне не признают реформистский и консервативный иудаизм равноправными наряду с ортодоксальными течениями именно потому, что понимают: речь идет о профанации иудаизма. Классическое выражение этот взгляд получил в знаменитых словах первого премьер-министра Израиля Давида Бен-Гуриона: «Я в синагогу не хожу, но синагога, в которую я не хожу, — это ортодоксальная синагога». Соответственно, не находят понимания среди современных израильтян и попытки реформистских и консервативных раввинов убедить еврейскую часть населения этой страны, что сочетаться браком можно с кем угодно, лишь бы этот «кто угодно» прошел формальную церемонию гиюра. Неевреек, прошедших реформистский или консервативный гиюр по собственной инициативе, израильтяне еврейками не считают и избегают вступать с ними в брак. (Что касается внебрачных отношений с нееврейками, то с этим у светских израильтян, разумеется, никаких проблем нет.)

Как бы то ни было, сегодня, как и во времена Эзры, еврейский народ вновь стоит перед очередным историческим вызовом. Если возобладают набирающие в нем силу ассимиляторские тенденции, то уже через столетие он может окончательно раствориться в русском, арабском, французском и прочих народах, а созданная им за тысячелетия духовная культура превратится в мертвую груду манускриптов, отчасти понятную небольшой группе христианских священников и еще меньшей группе историков. Однако религиозные лидеры современного еврейства убеждены, что этого не произойдет, ибо значительная часть еврейского народа останется верна запрету на брак с иноверцами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.