ФРАНСУА СЕРБЕ /1807-1866/

ФРАНСУА СЕРБЕ

/1807-1866/

Серве часто называли «Паганини виолончели». Это неудивительно, ведь знаменитый виолончелист совершил в 30-е-40-е годы XIX столетия поистине реформу виолончельной игры. В искусстве Серве виолончель «потеряла тот степенный, важный, спокойный и, сказать правду, немножко монотонный характер игры, присвоенной ей Ромбергом; виолончель последовала за веком и приняла характер страстной и бурной всех других произведений искусства».

Бельгийский музыкант реформировал технические средства инструмента. Его достижения в области пассажных видов фактуры позволили последующим поколениям виолончелистов и композиторам, писавшим для виолончели, создать новую систему выразительных средств.

Адриан Франсуа Серве родился 6 июня 1807 года в Гале — городке неподалеку от Брюсселя, в семье скромного церковного музыканта. Способности мальчика заметил маркиз де Сайв, имевший большие владения в округе Галя. Маркиз направил Франсуа учиться к первому скрипачу брюссельского Королевского театра Ван дер Планкену.

Но, приехав в Брюссель, двенадцатилетний Серве однажды услыхал игру известнейшего в то время виолончелиста Н.Ж. Плателя. Впечатление было таким сильным, что, Франсуа решает поступить в его класс в Королевской музыкальной школе. Уже через год Серве удостаивается первой премии. Чтобы зарабатывать на жизнь, он одновременно на протяжении трех лет играет в театральном оркестре.

В 1829 году Серве стал ассистентом Плателя в том же учебном заведении.

Рано проявилось и композиторское дарование Серве, его мелодический дар и творческая изобретательность. Когда молодой виолончелист сыграл в 1830 году в бельгийской столице свое концертино, местная газета с похвалой отозвалась о сочинении и его исполнителе.

Успехи Серве в игре на виолончели были так значительны, что в, 1833 году, заручившись рекомендациями известного бельгийского композитора и музыковеда Ф.Ж. Фетиса, он отправился концертировать в Париж. Протекция Фетиса возымела действие, и Серве получил возможность; выступить в Париже на открытом концерте.

Этого оказалось достаточно! На следующий день о новой звезде заговорил весь музыкальный Париж. Его безоговорочно признали одним из первых виолончелистов.

В следующем году он также удачно выступил в Лондоне, на концертах; Филармонического общества, а оттуда возвратился в Бельгию. На родину Серве прожил два года, заканчивая этюды, по мнению Фетиса, «открывшие новую эру в технических ресурсах виолончели». Л.Н. Раабен пишет: «Каким образом у Серве могла сложиться эта новаторская техническая система? Думается, что ему помогли два обстоятельства: то, что он начинал как скрипач и, очевидно, перенес вг область виолончели скрипичные приемы игры, и то, что он формировался как виолончелист в пору расцвета получившей мировое признание бельгийской скрипичной школы, несомненно, оказавшей на него исключительно большое воздействие. Об этом красноречиво свидетельствуют те же, что и у Берио, Арто, Леонара — знаменитых представит телей названной школы — легкость, элегантность, изящество и (что поделать!) салонность стиля».

Аналогичны и технические средства в eго сочинениях. В них много «кружевной», прозрачной орнаментики, «порхаюших пассажей».

После смерти Плателя Серве получает титул первого виолончелиста королевской капеллы и занимает место профессора в Брюссельской консерватории. Но, видимо, многочисленные концертные гастроли заставили его оставить эту должность.

В 1830-е годы музыкант вступает в пору наивысшего расцвета таланта. Слушателей не может не восхищать редкая подвижность пальцевой техники, чарующая непринужденность полетных штрихов.

В 1836 году Серве выступает в Париже, а затем следуют гастроли в Голландии, Германии, Франции, России, Австрии, Швеции, Норвегии, Дании. Везде бельгийского виолончелиста ждет триумфальный успех.

Музыкант продолжает напряженно работать. Невероятно придирчивый к себе, он в следующую поездку отправляется лишь ощущая себя в идеальной технической форме.

В артистической биографии Серве особое место занимают концертные гастроли в России, немало способствовавшие его мировой славе.

Первый концерт Серве в Петербурге состоялся 4 марта 1839 года. 2 марта в газете «С.-Петербургские ведомости» появился анонс: «Серве поет, как поют Рубини и Лаблаш. Легато его неизъяснимо прелестно; одним словом, игра Серве удовлетворяет требованиям самым изысканным».

Русский виолончелист Николай Голицын с восторгом писал после концерта: «Нет ни одного качества, которым бы не обладал этот несравненный артист. Звук полный, сильный, который льется прямо в душу, пение выразительное, со всеми возможными оттенками, которые обличают вдохновение. Но это все относится только к приятности игры. Что касается до трудностей, то, признаемся, мы никогда ничего подобного не слыхивали и даже думали, что подобное совершенство выходит за пределы возможного и существует только в мечтах воображения; г. Серве выполняет с совершенною верностию и несравненною быстротою все самые сложные пассажи.

Стаккато, хроматические гаммы, октавы, флажолет, самые опасные прыжки, арпеджии во всех положениях, двойные ноты и все, что только можно вообразить труднейшего для виолончелиста, — для г. Серве игрушки…»

После второго концерта Булгарин разразился панегириком в «Северной пчеле». «В четырех струнах виолончеля г. Серве заключено все очарование музыки, от человеческого голоса до полного оркестра… Весьма многие слушатели, мужчины и дамы, не могли удержать слез своих, слушая ангельское пение смычка г. Серве, а в блистательных пассажах его, казалось, струились электрические брызги и приводили душу в содрогание».

А вот другая рецензия того же года: «Игра его, исполненная огня, силы, нежности, чувства, игра страстная, восторженная, исторгающаяся прямо из души, в высочайшей степени чистая, совершенная, разнообразная до бесконечности, приводит сердце в сладостный трепет, потрясает все нервы и фибры, волнует кровь, воспламеняет даже воображение. В его руках виолончель действительно сделалась царицею инструментов… Сначала многие упрекали его в слишком частой вибрации струн, производимой дрожанием пальца для получения большего сходства между их звуками и человеческим голосом; нынче те же строгие судьи хотели бы сами подражать несравненному механизму великого артиста; нынче все поняли, что это не манерность, но звучный отпечаток глубокого чувства…»

В свой первый приезд Серве дал только один публичный вечер 4 января 1940 года в зале дворца Юсупова. Но он часто играл в петербургских музыкальных салонах, главным образом у Львова, а также Виельгорских. В лице Львова Серве нашел достойного партнера, и они проводили целые вечера музицируя.

С восторгом описывает Одоевский вечер в салоне графов Виельгорских, где он слушал «дуэт» Вьетана с Серве, исполнивших сочиненную ими фантазию на оперу Мейербера «Гугеноты». «Перед нашими глазами проходила вся эта чудная опера со всеми ее оттенками; мы явственно отличали выразительное пение от бури, которая вздымалась в оркестре; вот звуки любви, вот строгие аккорды лютеранского хорала, вот мрачные, дикие крики фанатиков, вот веселый напев шумной оргии…

Воображение следовало за всеми сими воспоминаниями и претворяло их в действительность».

В апреле 1940 года Серве возвращается в Галь. Лето он проводит в Брюсселе, Аввере и курортном городке Спа. Именно в Спа музыкант создает свою самую известную виолончельную фантазию «Souvenir de Spa». В феврале 1841 года Серве предпринимает новую поездку в Россию. Он проводит в Петербурге и Москве весь концертный сезон. А.Н. Серов в письме к В.В. Стасову от 15 апреля 1841 года высоко оценивал искусство Серве «округлять своею игрой каждую музыкальную идею, — одним словом, его фразирование… Тут видна истинная гениальность, потому что для таких оттенков правила не существуют…» «Мне кажется, — писал А.Н. Серов в том же письме, — что только в его руках виолончель получает истинный свой характер, эту рыцарскую нежность мужского голоса, эту страстность, которая так владеет душами слушателей». Гастроли по России в 1842 году завершаются женитьбой музыканта в Петербурге.

Из России через Польшу и Прагу Серве направился в Вену. Продолжается грандиозная концертная деятельность виолончелиста. Примерно за сорок лет он дал в различных странах Европы свыше десяти тысяч концертов!

Рецензенты всех европейских стран, где концертирует Серве, с восхищением отзываются об искусстве бельгийского виртуоза. Лейпцигский критик отмечает в его игре «гигантскую силу тона в forte и высочайшую нежность в pianissimo». «По невероятной технике, превосходной точности левой руки, — продолжал рецензент, — он приближается к Паганини».

Одна из берлинских газет, называя Серве «виолончельным Паганини», утверждала, что если можно было бы сравнить знаменитого скрипача с Серве, то преимущество, возможно, оказалось бы на стороне последнего.

Г. Берлиоз в 1847 году писал: «Во втором концерте мы открыли талант первого ранга, паганиниевского плана, который изумляет, трогает и увлекает своей смелостью, порывами чувства и стремительностью: я говорю о великом виолончелисте Серве. Он поет с душой, без преувеличенного подчеркивания, с грацией, без манерности; он играет самыми невероятными трудностями: он никогда не допускает погрешности в качестве звука и достигает в пассажах, состоящих из самых высоких нот инструмента, такой стремительности, с какой смычок искусного скрипача справляется с трудом».

Восторженно приняла музыканта зимой 1847–1948 годов венская публика, о чем сообщал зарубежный корреспондент русского периодического издания. «Серве принадлежит к числу знаменитейших виолончелистов нашего времени, — писал он, — игра у него изящная и бравурная. Если другие виолончелисты совершенно упускают из виду мужественный характер этого инструмента, то Серве умеет держаться середины: он поет на виолончели, восходя до высших нот ее диапазона, но и напоминает слушателю, что у виолончели есть сильные басовые звуки. Такого богатства фигур, таких смелых и блестящих пассажей не исполнял ни один из современных виолончелистов, кроме Серве; и, между тем, у него не видно ни малейшего усилия при выполнении этих трудностей, исчезающих от его поэтического пламени. Цель Серве заключается не в том, чтоб пустить пыль в глаза слушателя, но в том, чтобы увлечь его сердце».

Представление об исполнительском стиле Серве дает Эдмунд Мишо: «Но какой артист скрывался в этом простом человеке! Какая сила выражения в его фразировке!.. Звук был полным и несравненной чистоты; какая красота, какая сила, какая величественность… К тому же виртуозность фантастическая; и полнота звука не нарушалась в самых головокружительных эпизодах или в пассажах, достигающих крайних границ тесситуры инструмента. В его исполнении музыкальная фраза казалась непосредственным вдохновением».

Новый период в жизни Серве начался осенью 1848 года. Он снова становится профессором Брюссельской консерватории и придворным солистом. С той поры зарубежные гастроли Серве предпринимал лишь эпизодически, исключение музыкант делал для России.

Талант исполнительский совмещался у Серве с талантом педагогическим. После себя он оставил целую школу виолончелистов. Среди его учеников бельгийцы — сын его Жозеф Серве, Жюль Десверт, Шарль Монтиньи, Шарль Мееренс, Эрнст Демунк, Адольф Фишер, голландцы П.Р. Беккер и Жозеф Хольман, немец Валентин Мюллер, поляки Адам Германовский и Ян Карлович, русские В.М. Мешков и А.В. Портен.

Закончился жизненный путь Серве в Гале 26 ноября 1866 года. Город устроил ему торжественные похороны. 1 октября 1871 года на его могиле был воздвигнут памятник.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.