Персей (1554 г.)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Персей

(1554 г.)

Бенвенуто Челлини, автор «Персея», родился в 1500 году. Он был сыном флорентийского музыканта и архитектора маэстро Джованни Челлини. Маэстро принуждал сына, обладавшего талантом игры на флейте, стать музыкантом.

Однако, как пишет Челлини в своей знаменитой книге «Жизнь Бенвенуто»: «Достигнув пятнадцатилетнего возраста, я, вопреки воле моего отца, поступил в золотых дел мастерскую к одному, которого звали Антонио ди Сандро, по прозвищу Марконе, золотых дел мастеру. Это был отличнейший работник и честнейший человек, гордый и открытый во всех своих делах. Мой отец не хотел, чтобы он платил мне жалованье, как принято другим ученикам, с тем, чтобы я, так как я добровольно взялся исполнять это художество, вдосталь мог рисовать, сколько мне угодно. Это я делал весьма охотно, и этот славный мой учитель находил в этом изумительное удовольствие. Был у него побочный сын, единственный, каковому он много раз ему приказывал, дабы оберечь меня. Такова была великая охота, или склонность, и то и другое, что в несколько месяцев я наверстал хороших и даже лучших юношей в цехе и начал извлекать плод из своих трудов. При этом я не упускал иной раз угодить моему доброму отцу, то на флейте, то на корнете играя; и всегда он у меня ронял слезы с великими вздохами, всякий раз, как он меня слушал; и очень часто я, из любви, его ублажал, делая вид, будто и я тоже получаю от этого много удовольствия».

Время шло. Челлини работал и учился то во Флоренции и Риме, то в Пизе и Сиене и снова в Риме. Он познакомился с известными художниками, скульпторами. Папа Климент VII, изумленный способностями и быстротой работы Челлини, взял его на должность чеканного мастера монетного двора.

После смерти Климента VII новый папа Павел III, оценив мастерство Челлини, также поручает ему изготовление монет. В 1520–1530 годах Челлини работает при папском дворе, к этому периоду относится создание его знаменитой медали Пьетро Бембо. Однако по наговору врагов Бенвенуто обвиняют в краже драгоценных камней из папской казны. Припомнили ему и прежние убийства на дуэлях. Так он попадает в папскую тюрьму в замке святого Ангела. Челлини покинул темницу только в декабре 1539 года. Боясь новых напастей, мастер отправился во Францию.

Король Франциск I встретил Бенвенуто весьма благосклонно, назначив ему жалованье в семьсот золотых скудо в год. Челлини жил и работал в замке Малый Нель. Во Франции итальянец выполнил немало заказов, в том числе знаменитую золотую солонку, пока не рассорился с сильными мира сего и здесь.

Теперь его путь лежал во Флоренцию. Местный герцог Козимо I Медичи страстно желал быть покровителем искусств, но для этого был слишком скуп. Едва встретившись с Челлини, герцог предложил ему сделать скульптуру Персея перед палаццо Веккьо в центре Флоренции. Персей — герой греческого мифа, победивший Медузу Горгону, — должен был символизировать победу Козимо I и его приход к власти во Флоренции.

То была великая честь — поставить свое творение на площади Синьории рядом со скульптурами «Юдифь и Олоферн» Донателло и «Давидом» Микеланджело. Челлини со страстью принялся за работу. Всем обещаниям и уверениям герцога он поверил на слово и юридического договора, как того требовал его печальный опыт, составлять не стал.

Свою работу над «Персеем» Челлини весьма подробно осветил в своих «Жизнеописаниях»: «Пока у меня строили мастерскую, чтобы мне в ней начать Персея, я работал в нижней комнате, в которой я и делал Персея из гипса, той величины, которой он должен был быть, с мыслью сформовать его по гипсовому. Когда я увидел, что делать его таким путем выходит у меня немножко долго, я избрал другой прием, потому что уже был возведен, кирпич за кирпичом, кусочек мастерской, сделанной с таким паскудством, что слишком мне обидно это вспоминать. Я начал фигуру Медузы и сделал железный костяк; затем начал делать ее из глины, и когда я ее сделал из глины, я ее обжег.

…Совсем уже выполнив фигуру большой Медузы, как я сказал, костяк ее я сделал из железа; затем, сделав ее из глины, как по анатомии, и худее на полпальца, я отлично ее обжег; затем наложил сверху воск и закончил ее в том виде, как я хотел, чтобы она была».

Восковая модель будущего Персея смотрится на одном дыхании. Со всех сторон Персей видится одинаково сильным и неукротимым. Движения ног героя, попирающих Медузу Горгону, так выразительны, словно Персей, объятый страстью боя, ещё и пританцовывает над поверженным врагом. Левая рука, отброшенная сильным движением вверх, с трудом удерживает отрубленную голову Медузы. Тело Персея, наполненное жизнью, мощное, противостоит статике распластанной, безжизненной Медузы. В результате вся скульптурная группа обретает динамику, пластическую убедительность.

Желая опробовать, как ведет себя местная глина при обжиге, Челлини вылепил бюст Козимо I и отлил его из бронзы.

…Раньше чем приняться за отливку моего Персея, я хотел сделать эти первые попытки; из каковых я нашел, что глина хороша, хоть и не была хорошо понята этим удивительным Донателло, потому что я видел, что с превеликой трудностью выполнены его работы. Итак, как я говорю выше, с помощью искусства я составил глину, каковая послужила мне отлично; и, как я говорю, по ней я отлил сказанную голову; но так как я ещё не сделал горна, я воспользовался горном маэстро Дзаноби ди Паньо, колокольщика. И, увидев, что голова очень хорошо вышла чистой, я тотчас же принялся делать горн в мастерской, которую мне сделал герцог, по моему замыслу и чертежу, в том самом доме, который он мне подарил; и как только был сделан горн, с наибольшим усердием, с каким я мог, я приготовился отливать статую Медузы, каковая есть та скорченная женщина, что под ногами у Персея.

…Отлив Медузу, а вышла она хорошо, я с великой надеждой подвигал моего Персея к концу, потому что он у меня был уже в воске, и я был уверен, что он так же хорошо выйдет у меня в бронзе, как вышла сказанная Медуза. И так как, при виде его в воске вполне законченным, он казался таким прекрасным, то герцог, видя его в таком образе и, находя его прекрасным, потому ли, что нашелся кто-нибудь, кто уверил герцога, что он не может выйти таким же в бронзе, или потому, что герцог сам по себе это вообразил, и, приходя на дом чаще, нежели обычно, он один раз среди прочих мне сказал:

«Бенвенуто, эта фигура не может у тебя выйти в бронзе, потому что искусство тебе этого не позволит». На эти слова его светлости я премного рассердился, говоря: «Государь, я знаю, что ваша высокая светлость имеет ко мне эту весьма малую веру, и это, я думаю, происходит оттого, что ваша высокая светлость слишком верит тем, кто ей говорит столько плохого про меня, или же она в этом не разбирается». Он едва дал мне окончить слова, как сказал: «Я считаю, что разбираюсь в этом и разбираюсь отлично». Я тотчас же ответил и сказал: «Да, как государь, но не как художник; потому что если бы ваша высокая светлость разбиралась в этом так, как ей кажется, что она разбирается, она бы мне поверила благодаря прекрасной бронзовой голове, которую я ей сделал, такую большую, портрет вашей высокой светлости, который послан на Эльбу и благодаря тому, что я ей восстановил прекрасного мраморного Ганимеда с такой крайней трудностью, где я понес гораздо больший труд, чем ежели бы я его сделал всего заново, а также и потому, что я отлил Медузу, которая видна вот здесь, в присутствии вашей светлости, такое трудное литье, где я сделал то, чего никогда ни один другой человек не делал до меня в этом чертовском искусстве».

Челлини сделал великолепную форму для отливки Персея, затопил горн и расплавил бронзу. Работал он круглосуточно и в результате серьезно заболел. Дав команду своим ученикам управляться далее без него, Челлини еле вышел из мастерской, тихо сказав на прощание: «Меня уже не будет в живых завтра утром».

Дома, устав бороться с лихорадкой, он впал в беспамятство. Позднее он рассказывал, что ему почудилось, как в дверь комнаты вошел какой-то древний старик и прошептал: «О Бенвенуто, ваша работа испорчена, и этого ничем уже не поправить». И действительно, когда Челлини ворвался в мастерскую, то увидел, что металл сгустился, и из него получилось тесто. Снова развели сильный огонь. Для того чтобы сделать бронзу жидкой, в тигель полетело все, что могло помочь, блюда, чаши, кувшины, тазы. Но это ещё не было окончательной победой. Вдруг раздался оглушительный взрыв: от чрезмерной жары треснула крышка горна, и бронза стала выливаться. Мгновенно сообразив, Челлини велел разом открыть все отверстия формы. И лишь когда форма наполнилась, Бенвенуто в изнеможении опустился на скамейку.

Персей был отлит на редкость удачно. Теперь оставалось искусно соединить обе фигуры. Настал день, и Челлини перенес Персея в Лоджию деи Ланци. Мастер заканчивал статую на воздухе. Пьедестал он украсил фигурами Юпитера, Минервы, Меркурия и Данаи, и сделал соответствующие надписи на латинском языке. На цоколе он сделал барельеф, изображающий освобождение Андромеды Персеем. Челлини превзошел самого себя. Архитектурное, скульптурное и ювелирное мастерство художника достигло в работе над «Персеем» своей вершины. Приходя на работу, Челлини видел приколотые к ограде многочисленные сонеты от питомцев знаменитой Флорентийской академии.

27 апреля 1554 года состоялось торжественное открытие статуи «Персей».

И вот, как угодно было преславному моему господу и бессмертному богу, я окончил ее совсем и однажды в четверг утром открыл ее всю. Тотчас же, пока ещё не рассвело, собралось такое бесконечное множество народу, что сказать невозможно; и все в один голос состязались, кто лучше про нее скажет. Герцог стоял у нижнего окна во дворце, которое над входом, и так, полуспрятанный внутри окна, слышал все то, что про сказанную работу говорилось; и после того как он послушал несколько часов, он встал с таким воодушевлением и такой довольный, что, повернувшись к своему мессеру Сфорца, сказал ему так: «Сфорца, пойди и разыщи Бенвенуто, и скажи ему от моего имени, что он меня удовольствовал много больше, чем я сам ожидал, и скажи ему, что его я удовольствую так, что он у меня изумится; так что скажи ему, чтобы он был покоен». И вот сказанный мессер Сфорца передал мне это торжественное извещение, каковое меня утешило; и в этот день этой доброй вестью и потому, что люди показывали меня пальцем то одному, то другому, как нечто чудесное и новое. Среди других там было двое дворян, каковые были посланы вице-королем Сицилии к нашему герцогу по их делам. И вот эти любезные люди подошли ко мне на площади, потому что я был им показан вот так на ходу; так что они поспешно меня настигли и тотчас же, со шляпами в руках, обратили ко мне самую церемонную речь, каковой было бы слишком и для папы; я же, как только мог, уничижался; но они так меня одолевали, что я начал их умолять, чтобы нам, уж пожалуйста, уйти вместе с площади, потому что народ останавливался и смотрел на меня ещё упорнее, чем на моего Персея. И среди этих церемоний они были настолько смелы, что попросили меня уехать в Сицилию, и что они учинят со мной такой договор, что я буду доволен, и сказали мне, как брат Джовананьоло, сервит, сделал им фонтан, цельный и украшенный многими фигурами, но что они не такого совершенства, какое они видят в Персее, и что они его обогатили. Я не дал им договорить всего того, что им хотелось бы сказать, как сказал им: «Весьма я вам дивлюсь, что вы от меня домогаетесь, чтобы я покинул такого государя, любителя искусств больше, чем всякий другой властитель, который когда-либо рождался, и, тем более, когда я нахожусь в своем отечестве, школе всех величайших искусств. О, если бы у меня была жажда большой наживы, я бы мог себе остаться во Франции, на службе у этого великого короля Франциска, каковой давал мне тысячу золотых скудо на корм и, кроме того, оплачивал мне стоимость всех моих работ, так что каждый год я зарабатывал больше четырех тысяч золотых скудо в год; и оставил в Париже свои труды целых четырех лет». С этими и другими словами я оборвал церемонии и поблагодарил их за великие хвалы, которые они мне воздали, каковые суть величайшие награды, какие можно дать тому, кто трудится в искусствах, и что они до того усугубили во мне желание делать хорошо, что я надеюсь в немногие будущие годы показать другую работу, каковая, я надеюсь, понравится чудесной флорентийской Школе много больше, чем эта. Эти двое дворян хотели было возобновить свои церемонии; но я, сняв шляпу, с низким поклоном простился с ними.

Работу над «Персеем» Челлини завершил с пустым кошельком. Герцог платил художнику все меньше: от ста скудо в месяц оплата упала до двадцати пяти, а потом и вовсе перестал платить. Художник пытался бороться, ему вежливо передали, что если он не уймется, то герцог прикажет выбросить «Персея» из Лоджии деи Ланци. Козимо I остался должен художнику до конца своей жизни.

Заказов на большие работы не оказалось. Бенвенуто пришлось вернуться к своему старому ремеслу. Он принялся за работу над ювелирными изделиями.

В последние годы жизни Челлини занялся литературным творчеством. Он пишет свое «Жизнеописание», которое столь же талантливо, как все, за что брался в жизни этот необыкновенно одаренный человек.

Умер в Челлини в 1574 году.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.