После смерти

После смерти

Так случилось, что с еврейской традицией отношения к семье покойного мне довелось впервые познакомиться не из книг, а на практике. В 2004 году неожиданно в возрасте 46 лет скончался мой близкий друг Хаим Фишер, принадлежавший к общине хасидов из Вижниц. Всю жизнь Хаим посвятил помощи знакомым и незнакомым людям, создал несколько благотворительных организаций, помогавших старикам и детям-инвалидам, малообеспеченным семьям и т. д. Это была не только материальная помощь, но и помощь добрым советом, участливым словом, конкретными делами. В Бней-Браке, где жил Хаим со своей многодетной семьей, о нем ходили легенды, и когда его не стало, на похороны, проходившие ночью, на исходе субботы, собрались тысячи людей.

Собираясь навестить его семью, сидевшую «шиву» – семь дней траура – я прекрасно понимал, что, оставшись без кормильца, она сейчас как никогда нуждается в помощи. В кармане у меня было 150 шекелей, но я просто не представлял, как протяну вдове Хаима деньги. В конце концов я накупил на 100 шекелей разных продуктов и потащился с ними к дому моего покойного друга. И пожалел о том, что я сделал, едва подойдя к подъезду его дома.

У подъезда стоял столик, за которым сидели три хасида, а на самом столике стояла табличка с надписью: «Сбор помощи вдове и сиротам». И входившие в подъезд, чтобы принести соболезнования семье покойного, и просто проходившие мимо люди останавливались, направлялись к столику и передавали сидевшим за ним деньги – кто-то вытаскивал из кармана купюру в 100, кто-то – в 200 шекелей, некоторые доставали 100-долларовые бумажки, а один из посетителей положил на столик тонкую пачку долларов.

Один из хасидов, собиравших помощь, аккуратно заносил каждую полученную сумму в специальный журнал и передавал ее сидевшему рядом своему товарищу. Тот присоединял очередную купюру к пачке, которую он держал в руках, а когда та становилась достаточно толстой, пересчитывал деньги и передавал ее третьему хасиду. Тот, в свою очередь, опять пересчитывал деньги в пачке, кивал головой, перетягивал пачку бечевкой и присоединял ее к другим, лежащим рядом с ним пачкам, записывая поступившую сумму во второй журнал. Было понятно, что при такой системе сбора денег никакие злоупотребления, вроде присвоения сборщиками себе какой-то, даже самой малой суммы, просто невозможны: все деньги дважды пересчитывались, дважды фиксировались в журналах, и каждый из этой тройки как бы контролировал двух других. Собранных денег, судя по числу пачек, семье Хаима должно было хватить надолго.

Впоследствии я выяснил, что ничего нового для Бней-Брака эта система не представляла: так всегда делалось, делается и будет делаться в кругу религиозных евреев, а само число тех, кто участвует в сборе денег и следит за ним, как, впрочем, и двойная система их пересчета, предписаны Галахой.

Существует и еще целый ряд традиций, которым должна следовать семья покойного. И главной из них, несомненно, является традиция раздачи цдаки – денежных пожертвований нуждающимся – в его «йорцайт», то есть в годовщину смерти. Наследники покойного также должны пожертвовать какую-то сумму в синагогу на увековечивание его памяти, даже если сам он этого пожертвования не завещал. В зависимости от величины суммы эти деньги могут пойти на покупку свитка Торы, занавеси для «Арон ха-кодеш» и другие ритуальные предметы. В последние десятилетия чрезвычайное распространение получил обычай жертвовать в синагогу на «нер-нешима» – металлическую табличку с именем покойного прихожанина синагоги, которую вывешивают на специальной доске и возле которой круглосуточно горит крохотная электрическая лампочка в форме свечи.

Светские еврейские семьи, считающие, что они не в состоянии соблюсти все обычаи траура, предписанные иудаизмом, и прежде всего – трижды в день в течение 11 месяцев являться в синагогу и читать кадиш (заупокойную молитву), обычно нанимают за деньги какого-нибудь религиозного еврея, который исполняет за них эту обязанность.