10. Михаил Ходорковский
10. Михаил Ходорковский
В список наиболее выдающихся еврейских бизнесменов нового времени Михаил Борисович Ходорковский входит чисто условно. Во-первых, его мать Марина Филипповна является не еврейкой, а русской, следовательно, по еврейским законам, Михаил Ходорковский евреем не считается. Во-вторых, он сам неоднократно подчеркивал, что считает себя не евреем, а русским, а когда ему все же предложили стать председателем Российского еврейского конгресса, то Ходорковский, по словам других руководителей этой организации, прямо заявил им, что ему «все эти местечковые дела просто неинтересны». Но в то же время российские СМИ не раз причисляли Ходорковского именно к «еврейским олигархам», а после его ареста многие бизнесмены и в России, и в Израиле восприняли это событие в первую очередь как «атаку на еврейский капитал» и поворот российского руководства к политике государственного антисемитизма. И хотя Президент Владимир Путин не раз публично отрицал эту версию, она продолжает упорно муссироваться среди евреев всего мира.
К тому же сама история сколачивания Михаилом Ходорковским его огромного капитала чрезвычайно показательна и довольно типична для так называемой «второй эпохи первоначального накопления капитала в России», пришедшейся на 90-е годы ХХ века.
Михаил Ходорковский
Говоря полузабытым языком советской прессы, Михаил Ходорковский родился 26 июня 19 63 года в Москве, в простой интеллигентной советской семье. Его отец Борис Моисеевич Ходорковский был заместителем главного технолога завода «Калибр», а мать Марина Филипповна работала инженером на том же заводе. В 1986 году Михаил Ходорковский закончил Московский химико-технологический институт им. Д. И. Менделеева, но работать по специальности не пошел, а решил продвигаться по общественной линии, к которой проявил недюжинные интерес и способности еще во время учебы в институте. В 1986 году он становится инструктором Фрунзенского райкома комсомола Москвы, а в 1987 году уже занимает должность заместителя его секретаря.
Почему национальность отца не стала серьезным препятствием в карьере Ходорковского как комсомольского функционера, до сих пор остается загадкой. По этому поводу выдвигаются различные, порой весьма противоречивые версии, суть которых сводится к тому, что молодой комсомольский работник сумел приобрести себе очень высокого покровителя. Ну, а в каких именно сферах обретался этот покровитель – в КГБ, ЦК КПСС или где-то еще, особой роли уже не играет.
В 1987 году Михаил Ходорковский по поручению родного комсомола и по велению сердца становится директором Центра научно-технического творчества молодежи. Вскоре он создает при нем Фонд поддержки молодежной инициативы – прекрасный трамплин для прыжка из мира комсомольско-партийной номенклатуры в мир бизнеса.
И как раз вовремя: именно в 1987 году и начинается та самая уже полулегендарная «вторая эпоха первоначального накопления капитала в России» и закладывается база для возрождения в стране класса предпринимателей. Верхушку этого класса предстояло составить королям преступного мира, директорам промышленных предприятий и высокопоставленным сотрудникам партийных, комсомольских и так называемых советских учреждений.
И Ходорковский чутко уловил веяния времени.
В 1987 году на основе Центра НТТМ при все том же родном Фрунзенском райкоме комсомола он создает коммерческий центр «Межотраслевые научно-технические программы» («Менатеп»). По поводу того, чем занимался «Менатеп» на раннем этапе своей деятельности, опять-таки существует множество легенд. По одной из них, в этот период Ходорковский со товарищи торговал поддельным коньяком «Наполеон» и поддельной же швейцарской водкой, которую разливали в Польше. Сами основатели «Менатепа» утверждают – и правдивость их слов в целом подтверждается, – что на первом этапе своей деятельности компания занималась импортом компьютеров и внедрением новых технических разработок, среди которых, кстати, была и компьютерная программа, разработанная одним из ближайших партнеров Ходорковского Леонидом Невзлиным. Впрочем, похоже, правдой является и история про поддельный французский коньяк.
В 1989 году Ходорковский становится председателем правления Коммерческого инновационного банка научно-технического прогресса, созданного на базе все того же ННТМ с помощью Жилсоцбанка. А в 1990 году банк становится самостоятельным и получает название «Менатепинвест». Проходит еще немного времени, и возникает межбанковское объединение «Менатеп», генеральным директором которого становится, разумеется, Михаил Борисович Ходорковский.
К этому времени вокруг него уже собралась команда умных и преданных ему лично и общему делу людей. Начальный капитал банка «Менатеп» составлял 2,7 миллиона рублей, и еще 2,3 миллиона были получены за счет эмиссии акций среди населения. Благодаря блестяще организованной рекламной кампании акции банка скупались, как горячие пирожки. В поисках супервыгодных сделок и клиентов Ходорковский не только задействовал уже имевшиеся у него огромные связи среди бывшей советской и партийной номенклатуры, но и постоянно налаживал новые, устраивая роскошные приемы для высокопоставленных гостей на банковских дачах в Рублевке.
Благосклонность гостей этих приемов и в самом деле дорогого стоила: только на получении торговым домом «Менатеп-Импэкс» статуса главного уполномоченного по ввозу в обмен на нефть кубинского сахара в Россию Ходорковский и его команда заработали не один миллион долларов. В 1994 году «Менатеп» по дешевке покупает крупный пакет вэбовок – несмотря на то что накануне первый замминистра финансов заявляет, что Россия не будет платить по вэбовкам. Видимо, «Менатеп» решает рискнуть, и – о чудо! – спустя несколько дней тот же замминистра, ведающий внешним долгом, разъясняет, что его не так поняли. Стоимость пакета «Менатепа» после этого стремительно возросла, и при этом почти никто не обратил внимания на один незначительный факт: являющегося «мозговым центром» «Менатепа» Константина Кагаловского и замминистра связывают друг с другом тесные дружеские отношения.
С 1994 года «Менатеп» становится самым крупным инвестиционным банком России. Один за другим он покупает крупные пакеты акций АО «Апатит», «Воскресенских минеральных удобрений», завода «Уралэлектромедь», Среднеуральского и Кировоградского медеплавильного заводов, Усть-Илимского лесопромышленного комбината, Красноярского металлургического, Волжского трубного, АО «Ависма», крупнейшего в России производителя титановой губки, – всего более ста предприятий.
Большая часть всех этих приобретений была сделана на модных в то время в России инвестиционных конкурсах, победителем которых объявлялся тот претендент, который обещал вложить в развитие выставленного на продажу предприятия как можно больше денег. И «Менатеп» не скупился на обещания, хотя после приобретения предприятия отнюдь не спешил их выполнять. Иногда за невыполнение инвестиционной программы осуществленная «Менатепом» приватизация предприятия объявлялась незаконной, но куда чаще ему это сходило с рук.
И, наконец, в 1995 году в результате залогового аукциона (то есть приватизации за счет средств госбюджета) и совмещенного с ним инвестиционного конкурса (на котором было обещано вложить в компанию 350 миллионов долларов) Михаил Ходорковский получает 78 % акций ЮКОСА – нефтяной компании, являющейся второй по величине в России и четвертой в мире. Таким образом, Ходорковского, учитывая способ приобретения ЮКОСа, по сути дела, попросту назначили долларовым миллиардером.
Нельзя сказать, что эта сделка была совсем неожиданной для тех, кто разбирался в хитросплетениях российского бизнеса. Нет, по сути дела, Ходорковский шел к ней с 1992 года, когда стал председателем инвестиционного фонда содействия топливно-энергетической промышленности с правами замминистра топлива и энергетики России. Затем последовали его назначения на посты советника премьер-министра РФ, замминистра топлива и энергетики, замкоординатора Совета по промышленной политике, члена рабочей группы Оперативной комиссии правительства РФ по улучшению платежной дисциплины, члена Комиссии по проведению инвестиционных конкурсов Министерства экономики РФ. Таким образом, он все ближе и ближе подбирался к приобретению ЮКОСа.
И все же, каким образом ему удалось проникнуть в закрытую касту нефтяных королей, преодолеть их сопротивление и вырвать у них и у чиновников из-под носа столь жирный кусок, до сих пор окутано тайной.
Дальше начинается самая настоящая русская капиталистическая сага, которая еще ждет своего Мамина-Сибиряка.
Внешне типичный мягкотелый интеллигент Михаил Ходорковский появляется в Нефтеюганске, нравы которого мало чем отличаются от тех, которые царили на Клондайке во времена Джека Лондона. В городе фактически правят выходцы из Чечни и Грузии, покупающие нефть по демпинговым ценам у нефтедобывающих компаний и затем уже перепродающие ее дальше. На нового хозяина ЮКОСа они смотрят как на досадную помеху, которую, впрочем, при необходимости можно будет легко убрать с пути.
А Ходорковский надевает болотные сапоги, мотается по нефтепромыслам и постепенно начинает наводить порядок в своей нефтяной империи, обдумывая, как резко увеличить ее прибыли без особого увеличения активов.
Для начала он пресекает элементарное воровство и хищения на промыслах. Затем… отказывается от посредников, заявив, что будет осуществлять транспортировку нефти собственными силами. Многие были уверены, что после этого заявления его можно считать покойником, но Ходорковский не только остается в живых, но и заставляет грузинских и чеченских криминальных авторитетов прежде, чем окончательно с ними распрощаться… выплатить все их долги ЮКОСу за полученную нефть. Каким образом он умудрился это сделать – еще одна загадка его биографии, на которую нет однозначного ответа.
Дальше в целях оптимизации производства он производит массовые увольнения рабочих. Из 76 тысяч человек, работающих в трех основных производственных единицах – «Юганскнефтегазе», «Самаранефтегазе» и «Томскнефти», – он оставляет лишь 25 000 работников, а заодно спихивает на местные власти все убыточные скважины.
Стремясь уменьшить налоги, он объявляет, что покупает у своих подразделений не нефть, а некую «скважинную жидкость», полуфабрикат (который, впрочем, ничем от нефти не отличается), причем покупает по так называемым «внутрикорпоративным ценам» – в несколько раз ниже общепринятых. А так как налоги самым непосредственным образом привязаны к цене нефти, то, если раньше предприятия ЮКОСа отчисляли государству 128 рублей налогов за тонну своей продукции, при Ходорковском эта сумма опустилась до 32 рублей. Причем так как больше «скважинная жидкость» нигде не всплывала, никаких других налогов Ходорковский уже не платил. Что касается федеральных налогов, то Ходорковский свел их к минимуму с помощью «обратных зачетов» с государством: налоги за него фактически платили те регионы, в которые он поставлял нефть, и такая система создавала огромные возможности для финансового маневра и сокрытия подлинных размеров доходов ЮКОСа.
В 1997 году Ходорковский избавляется от большей части купленных им заводов и вкладывает вырученные от этого средства в покупку Восточной нефтяной компании (ВНК). Когда денег не хватает, ЮКОС занимает – на Западе – под залог собственной нефти. И тот миллиард долларов, который он заплатил правительству за ВНК, трудно было назвать деньгами ЮКОСа. Скорее это были деньги западных кредиторов – Ходорковский заложил ЮКОС, чтобы купить ВНК.
К этому времени стало очевидно, что падение рубля – лишь вопрос времени. Явно предчувствуя будущий дефолт, в 1997 году Михаил Ходорковский оставляет пост в «Менатепе» и становится главой холдинга «Роспром». Вслед за ним свои банковские пассивы (то есть деньги вкладчиков и бюджета) от промышленных активов (на эти деньги купленных) отделили и другие олигархи, в результате чего банк оказался как бы в одном месте, а его покупки – в другом. Теперь смерть банка не могла повредить промышленным холдингам.
В результате центр империи Ходорковского перемещается в Гибралтарский оффшор Group MENATEP Ltd, которым владеют шестеро крупнейших акционеров. Среди них главное место занимает сам Михаил Ходорковский (его личное состояние оценивалось в 2004 году в 7,96 миллиарда долларов; ему принадлежало 59,5 % акций Гибралтарской компании, причем 9,5 акций – лично, а 50 % – через специальный трест). Далее следует (в порядке объемов пакетов акций) его заместитель Леонид Невзлин, обладавший в тот период состоянием в 1,078 миллиарда долларов (8 % акций); еще по 7 % акций находилось в руках тогдашнего директора Group MENATEP Платона Лебедева, Владимира Дубова, Василия Шахновского и Михаила Брудно. Сергею Муравленко, Виктору Казакову, Алексею Голубовичу, Юрию Голубеву и Виктору Иваненко, входившим в первый состав руководителей ЮКОСа, принадлежит по 4,5 % его акций.
Создание Гибралтарского оффшора помогло Ходорковскому относительно безболезненно пережить дефолт 17 августа 1998 года. Когда западные банки потребовали немедленного возврата кредитованных некогда ЮКОСу 236 миллионов долларов путем выделения им доли в компании, Ходорковский «честно» передал им 30 % акций. Вот только в это же время нефтедобывающие подразделения компании – «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз» и «Томскнефть» – увеличили свой уставной капитал втрое, в результате чего доля ЮКОСа в этих компаниях упала до 17 %. И 30 % акций, полученных европейскими банками, стоили сущие гроши – вот только поняли это европейцы не сразу.
Деятельность Ходорковского всегда оценивалась крайне противоречиво и в деловых, и в политических кругах России, не говоря уже о простых обывателях.
Одни видят в его фигуре «первого крупного российского бизнесмена», другие – лишь одного из нуворишей, воспользовавшихся ситуацией и ограбивших государство. Не раз Ходорковского представляли едва ли не как одного из главных виновников дефолта 1998 года – дескать, именно из-за его махинаций страна не досчиталась ожидаемых налоговых поступлений в бюджет, а затем тот же Ходорковский с помощью своего банка «увел» из казны огромные суммы, предоставляя займы под гарантии Минфина.
Неоднократно против Ходорковского, точнее, против ближайших людей из его окружения, выдвигались подозрения в организации заказных убийств и покушений на тех, кто пытался претендовать на свою долю в ВНК. Однако трезвые головы тут же выдвигали против подобных слухов тот довод, что Ходорковскому, обладавшему огромными связями и влиянием во властных структурах России, просто не было смысла прибегать к подобным методам: у него всегда была возможность убрать этих людей с дороги вполне легальными средствами.
Столь же неоднозначно был воспринят в российском обществе и его арест с последовавшим за ним затянувшимся нахождением в следственном изоляторе, судом и осуждением на девять лет лишения свободы.
Вновь одна часть российского общества усмотрела в этих событиях справедливое возмездие зарвавшемуся олигарху, другая – свертывание демократических реформ и попытку российского руководства взять под жесткий контроль все крупные российские капиталы, третьи, как уже говорилось, поворот к политике государственного антисемитизма. Некоторые аналитики расценили процесс Ходорковского как «конец этапа начального накопления нового русского капитала»: по их мнению, самим вынесенным ему приговором власти показали, что те методы приватизации и укрывательства от налогов, которые были в ходу до 2005 года и на которые они закрывали глаза, отныне будут преследоваться по всей строгости закона и бизнесменам придется с этим считаться.
Но даже самые страстные противники Михаила Ходорковского всегда признавали его способность к поистине гениальным комбинациям в бизнесе, его умение ценить и по достоинству оплачивать высококвалифицированных специалистов. Он был одним из первых российских бизнесменов, империя которого приобрела отчетливые черты западной корпорации, и одним из первых, кто стал по-настоящему высоко оценивать интеллектуальный труд. «Я не апологет нефти – я апологет мозгов!» – неоднократно подчеркивал Ходорковский. Любопытно, что и свои пожертвования Ходорковский делал обычно не на благотворительные, а на образовательные программы, считая, что дать человеку хорошее образование – значит, дать ему шанс преуспеть в жизни.
Наконец, даже его ненавистники высоко оценили его решение отправиться в тюрьму и отстаивать в суде свою невиновность, несмотря на то что он был заранее предупрежден об аресте и имел возможность «вовремя» покинуть Россию, как это и сделали до него Березовский, Гусинский и менее крупные, чем эти двое, фигуры российского бизнеса.
И сейчас, когда Ходорковский «мотает срок» в колонии, к его личности, к его статьям и интервью приковано внимание всей России – как его фанатичных поклонников, так и не менее яростных недоброжелателей.
Трудно сказать, какие метаморфозы произойдут с ним в ближайшее время. Автор этих строк намеренно избегает каких-либо оценок вынесенного Ходорковскому приговора и значения его деятельности для российской экономики и политики, и тех заявлений, которые были сделаны им уже после суда. Окончательный приговор Ходорковскому вынесет только время, и произойдет это нескоро. Ясно одно: в ближайшие годы и десятилетия мы еще не раз услышим о Ходорковском, уж слишком масштабна и неординарна его личность, чтобы незаметно сойти с исторической арены, признав, что он уже прошел через свое Ватерлоо. Скорее наоборот – для него еще взойдет солнце его Аустерлица.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.