Кристобаль Баленсиага

Кристобаль Баленсиага

(1895–1972)

Он стал не просто одним из самых выдающихся кутюрье XX века, он стал легендой. Сам Кристиан Диор, не менее легендарная личность, признавался в своей автобиографии, что «стал Диором благодаря Баленсиаге», и писал: «Высокая мода подобна оркестру, и наш дирижёр — Баленсиага. Мы, остальные кутюрье, музыканты, и следуем в том направлении, которое он указывает нам». А Коко Шанель, несмотря на свои с ним напряжённые отношения, говорила: «Баленсиага — единственный кутюрье в истинном смысле этого слова. Лишь он способен раскроить ткань, собрать детали воедино и сшить из них платье вручную. Остальные — просто дизайнеры». Да, в мире моды, где ревность встречается не реже, чем в любом другом, а то и чаще, коллеги всегда отзывались о нём почтительно и не без трепета — гений вознёс его на тот уровень, когда завидовать бессмысленно, можно только восхищаться.

Ни один модельер, пожалуй, не оказал столь большого влияния на следующие поколения представителей этой профессии, ни один не мог так предвидеть будущее, угадывая чаяния общества, которым ещё только предстояло возникнуть, ни один не был настолько гениален в своём умении конструировать одежду… А сам он часто повторял, что хороший кутюрье должен быть одновременно архитектором, скульп-тором, художником, музыкантом и философом, иначе он не сможет справляться с проблемами формы, цвета, пропорций и согласованности одного с другим. И — да, он был именно таким.

А ещё — необыкновенно скромным, даже стеснительным человеком, всячески избегавшим публичности. Работавшим в тишине, напоминавшей тишину в храме, обычно молча. Эта неподдельная скромность, как ни странно, сыграла положительную роль — не имея возможности обсуждать личную жизнь мастера, приходилось сосредоточиваться только на том, что сам он считал достойным внимания — на его работах. Они говорили за него. Но загадочная личность великого кутюрье всю его жизнь привлекала внимание и любопытство…

Кристобаль Баленсиага Эисагурре родился в 1895 году в Гетарии, небольшом населённом пункте на севере Испании, в Стране Басков. Его отец был рыбаком, а, кроме того, имел небольшое развлекательное судно, и время от времени избирался на пост местного мэра. Он погиб в море, когда его трое детей были ещё маленькими — Кристобалю было одиннадцать. Мать, Мартина Эисагурре, была хорошей швеёй и, оставшись одна после смерти мужа, должна была сама обеспечивать семью. Она начала работать портнихой — и для местных семей, и для тех, кто приезжал в те места отдохнуть.

Кристобаль Баленсиага

Возможно, именно занятие матери и пробудило в Кристобале интерес к шитью. Он получил в местной школе только обязательное начальное образование — там учили чтению, письму, счёту, изучали катехизис. Но вот что касается большего, скажем, изучения литературы, живописи, об этом не было и речи. Впоследствии, глядя на работы Баленсиаги, будет трудно поверить, как смог он настолько восхитительно обыгрывать в них искусство прошлого, особенно искусство своей родной страны, не получив в юности серьёзного образования.

Когда ему было двенадцать лет, он стал подмастерьем у местного портного. Конечно, их деревушка была небольшой, но не следует думать, что там вообще не знали, что такое мода. Находилась она неподалёку от города Сан-Себастьян, который, начиная с конца XIX века, начал становиться всё более популярным курортом, куда приезжали отдохнуть представители знатных и богатых семей, и мать Кристобаля, Мартина, иногда получала заказы от дам, которые обычно одевались в Париже. Одной из таких семей суждено было сыграть значительную роль в судьбе Кристобаля. Дом семьи де Каса Торес находился как раз в Гетарии, вернее, на холме над деревней, так что неудивительно, что, как гласит уже почти легенда, мальчик однажды столкнулся с маркизой Каса Торес, которая как раз выходила из местной церкви. Она была в костюме от знаменитого модного дома Дреколль, и юный портной, которому, по разным сведениям, было тогда то ли тринадцать, то ли четырнадцать лет, сказал, что, будь у него такая дорогая ткань, он сшил бы костюм не хуже. Маркиза, услышав это самонадеянное заявление, заинтересовалась и затем выдала ему и дорогую ткань, и этот костюм, чтобы он попробовал скопировать его. Как вспоминал он позднее, подобная задача одновременно и привела его в восторг, и напугала. Но смелости ему было не занимать, и он сшил маркизе костюм. И та даже согласилась его надеть! А позднее устроила талантливого юнца в подмастерья в ателье в Сан-Себастьяне.

Думала ли маркиза де Каса Торес, помогая подростку из скромной семьи стать портным, что она на самом деле помогает расцвести таланту самого великого кутюрье Испании? И что надев тогда его костюм, она проложит дорогу к тому, что в своё время её внучка, Фабиола, наденет платье от Баленсиаги, когда будет выходить замуж за короля Бельгии? Нет, конечно. А нам остаётся просто сказать маркизе «спасибо».

В 1912 году Кристобаль с её помощью отправился в Париж, где смог познакомиться с работами Поля Пуаре, Каролины Ребу, Мадлен Шерри — мастеров, царивших в тогдашней моде. Начиная с 1914 года, Баленсиага начал заниматься тем, что закупал парижские модели, а затем их адаптировал для своей местной, испанской клиентуры. И тогда же он открыл своё первое ателье — в Сан-Себастьяне, в котором, помимо него самого, было ещё тридцать сотрудников. (Заметим, что из-за скрытности Баленсиаги многие факты, особенно касающиеся его юности, по-прежнему не являются абсолютно достоверными.)

В 1918 году он открыл, а в 1919-м официально зарегистрировал своё собственное дело — «Баленсиага и компания». Для этого ему пришлось найти партнёров по бизнесу, и его собственный финансовый вклад составил тогда всего десять процентов от общей суммы. Его дела шли успешно — курорт по-прежнему привлекал множество публики, и в клиентах у талантливого мастера недостатка не было, и он даже открыл второй салон. Однако затем всё начнёт меняться, и дело на этот раз было в политике…

В апреле 1931 года испанская монархия была свергнута. Обстановка в стране сразу изменилась, людям было не до поездок на отдых, своих лучших клиентов — представителей королевской семьи и высшей аристократии — он утратил, и, как считается, это привело к банкротству дела Баленсиаги в Сан-Себастьяне, второй салон закрылся вскоре после открытия. Но он не опускал руки. В 1934 году в центре Мадрида открылся дом моды под названием «Эиса», а спустя год появился его филиал в Барселоне. «Эиса» было сокращением от фамилии матери Баленсиаги — «Эисагурре». Кто знает, как развивалась бы жизнь Баленсиаги в Испании дальше, но тут началась гражданская война… И он уехал. Правда, это не стало эмиграцией в полном смысле этого слова — он сохранял гражданство и часто навещал страну, а в конце 1930-х (согласно другим источникам — в начале 1940-х) вновь открыл там свои ателье. Но на долгие годы главным для него городом стал Париж.

В 1937 году он открыл там свой дом моды, вместе с двумя партнёрами — своим соотечественником, предпринимателем Николасом Вискаррондо, и французским дизайнером шляп Влацио д’Атенвийем, который делал для него головные уборы вплоть до своей смерти десять лет спустя. В том же году, в ателье на авеню Георга V, была представлена первая из его парижских коллекций. Когда в 1946 году он выпустит свой первый аромат — «Le Dix», то есть «десять», это будет отсылкой к номеру дома, где располагалось сердце его королевства моды.

Во время войны Баленсиага остался в Париже и не закрыл свой дом, став одним из немногих кутюрье, кто продолжал там работать. Он поддержал Люсьена Лелонга, возглавлявшего Синдикат Высокой моды и протестовавшего против переноса модной индустрии Франции в Берлин или Вену. А после войны, когда Высокая мода буквально расцвела, началась настоящая слава великого мастера, которым Баленсиага стал к тому времени.

Это было время, когда в моде Парижа, а значит, и всего остального мира царило двое — Кристиан Диор и Кристобаль Баленсиага, два потрясающе талантливых кутюрье, которые шли совершенно разными путями. Сесил Битон, знаменитый фотограф, писал о них так: «Если в создании одежды Диор — Ватто, полный всевозможных нюансов, роскоши, деликатный и уместный, то Баленсиага — Пикассо моды».

Будучи перфекционистом, Баленсиага, в отличие от многих дизайнеров, контролировал абсолютно всё, что делалось в его доме моды, и ни один этап длительного процесса создания очередного образа не обходился без его участия. Создание эскиза, выбор ткани, раскрой, шитьё, выбор аксессуаров… И даже обучение манекенщиц, которые должны были затем представлять публике законченную коллекцию. Как рассказывал один из работавших у него портных, Баленсиага проверял каждую модель как минимум четыре раза — один раз, чтобы убедиться, что выбранная ткань идеально подходит, и ещё три — чтобы убедиться в безупречности результата.

В тишине проходили не показы моделей, в тишине шла работа — часто будут писать о том, что Баленсиага молчит, когда работает, и порой его помощникам приходится самостоятельно догадываться, что же он хочет от них. И ещё частым сравнением был храм. Быть может, потому, что, с одной стороны, он действительно был глубоко религиозным человеком, и, как вспоминал Андре Курреж, один из его учеников, минимум раз в день он слышал звук распахнутых, а потом закрытых дверей — Баленсиага уходил из ателье, чтобы помолиться в церкви, которая была неподалёку. С другой же стороны, строгость обстановки и тишина действительно многим напоминали о храме или монастыре. Что ж, это действительно был храм — храм моды.

В своей работе он отталкивался от человеческого тела и, зная все его недостатки и достоинства, с помощью кроя прятал первые и подчёркивал вторые. А ещё он отталкивался от ткани и, не стремясь подчинить её себе, учинить «насилие» над ней, для каждой модели выбирал ткань с наиболее подходящими для неё свойствами. Он не стремился подчеркнуть талию и грудь, полагая, что одежда должна лишь намекать на то, что под ней скрыто. Никаких жёстких прокладок, набивки, чересчур плотного облегания (так, между тканью костюма и телом он оставлял небольшое расстояние, так, чтобы можно было провести между ними палец — маленький секрет, обеспечивавший свободу движения при идеальной посадке). Так появилось понятие «свобода от Баленсиаги».

Он полагал, что одежда, которую носят в течение дня, должна быть простой и удобной, а вот вечерняя могла быть роскошной. Однако даже вечерние наряды в его исполнении, благодаря мастерству кроя, при всей своей изысканности всё равно было просто надевать, и при этом не требовалась посторонняя помощь. Как вспоминала Беттина Баллард, однажды Баленсиага помогал ей надеть вечернее платье от Диора с множеством мелких пуговиц вдоль спины, которые было просто немыслимо застегнуть самой. И, возясь с ними, кутюрье в ужасе восклицал: «Да Кристиан просто сошёл с ума!» Да, в отличие от своего коллеги Баленсиага отдавал практичности и удобству если не первое, то одно из ближайших к первому мест.

Излишеств он не терпел. Своему ученику, Юберу де Живанши, Баленсиага говорил: «Юбер, ты должен быть честным по отношению к своему клиенту. Не пытайся сделать что-нибудь только ради развлечения. Будь серьёзен. Думай. Если ты используешь цветы в отделке, подумай над тем, куда разумно их поместить. Не приделывай цветок к драпировке или вырезу, если это в это не вложен смысл, не делай этого “просто так”».

Он редко использовал узорчатые ткани, но часто использовал вышивку, в том числе и бисером. Чаще всего украшением наряда служили отдельные детали или силуэт — так, Баленсиага придавал большое значение тому, как модель выглядит сзади и в профиль, и нередко использовал отлётные спинки, которые в вечерних платьях могли, например, переходить в шлейфы. Округлость и плавность всех линий, от выреза до линии подола, все детали прекрасны и в статике, и в движении — он просчитывал всё до миллиметра.

Не пытаясь гнаться за модой, Баленсиага годами совершенствовал свои идеи, однако зачастую в результате рождалось что-нибудь совершенно новое. Жакет с одним швом, или круглые воротники, или силуэт «бэби-долл»… И при этом он совершенно не считал себя новатором. Однако изобретённое Баленсиагой годами будет служить источником вдохновения для множества других дизайнеров.

За долгие годы работы он отточил своё мастерство, продуманность каждой детали потрясала — не только клиентов, они могли порой и не заметить того или иного нововведения и восхищались просто готовым результатом, а коллег. Юбер де Живанши потом вспоминал: «Он создавал одежду, которая двигалась вокруг женского тела, лаская его… Платье от Баленсиаги движется подобно ветерку».

Великий мастер полагал, что женщина может быть по-настоящему элегантной только в том случае, если одевается у одного и того же модельера и не пытается постоянно искать что-нибудь новенькое (кстати, клиентки, которые покупали у него одежду в слишком больших и, по его мнению, ненужных количествах, тоже не пользовались его уважением). К тому же он верил в «естественную элегантность» и считал, что никакое платье, даже самое красивое, не может преобразить женщину; и если она вульгарна, элегантное платье не в силах сделать из неё настоящую даму.

В 1968 году он объявил о своём уходе, и закрыл свои дома в Париже, Мадриде и Сан-Себастьяне, оставив только парфюмерную линию. По словам самого великого мастера, он мог бы даже заняться и прет-а-порте, дать современным женщинам то, что им требовалось. Нет сомнений, что он сделала бы это великолепно. Но он чувствовал, что уже слишком стар для этого. Однако нельзя не заметить, что одним из тех, кто возглавил мир моды в 1960-е, был Андре Курреж, ученик Баленсиаги… И многие среди тех, кто постигал тонкости мастерства в его ателье, сами впоследствии стали знаменитыми дизайнерами — и Курреж, и Эммануэль Унгаро, и Оскар де ла Рента, и Юбер де Живанши, а уж тех, на кого его творчество оказало влияние, просто нельзя пересчитать.

Последние свои годы он тихо жил в Валенсии, вернувшись, наконец, в страну, где всё начиналось. Формально удалившись от дел, Баленсиага всё ещё продолжал работать — так, его последней работой стало свадебное платье внучки генерала Франко. Последний раз он официально появился на публике в 1971 году, на похоронах своей прославленной коллеги — Коко Шанель. В марте 1972-го его не стало… «Собачья жизнь», — как сказал он однажды о жизни модельера. Главным в этой жизни была работа, и именно ей он отдал всё без остатка.

Сравнивая Баленсиагу с Пикассо, Сесил Битон писал: «Как и этот художник, экспериментируя с современностью, подо всем этим Баленсиага хранит глубокое уважение к традициям, к чистым классическим линиям. Все творцы, которые, помимо того что обладают собственным уникальным даром, передают нам послания искусства прошлого, неизбежно становятся и своевременными, и вневременными». И ещё: «Он заложил основы будущего моды». А Юбер де Живанши однажды сказал: «Баленсиага был идеален — как и его одежда. Он до сих пор моё божество».

Идут годы, но гениальность великого кутюрье — вне времени. И вне его и останется.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.