Брик

Брик

Лиля Юрьевна (1891—1978), роковая женщина советского литературно-художественного бомонда.

Родилась 11 ноября 1891 в Москве. Урожденная Лиля Уриевна Каган. Старшая дочь присяжного поверенного Московской судебной палаты Урии Александровича Кагана и его жены Елены Юльевны Берман. Отец Б. – член московского Литературно-художественного кружка, известный своими выступлениями в защиту прав евреев. Работал юрисконсультантом в австрийском посольстве. Мать окончила Московскую консерваторию по классу рояля. Младшая сестра – Эльза Триоле (1896—1970), впоследствие жена французского писателя Луи Арагона.

С ранней юности отличалась общительным и независимым характером, имела множество поклонников. В четырнадцатилетнем возрасте влюбилась в сына общих знакомых Осипа Максимовича (Мееровича) Брика (1888—1945). После окончания гимназии в 1909 поступила на математические курсы Гернье. Посещала занятия в московском Архитектурном институте. В 1911 училась лепке в студии Швегреле в Германии. По мнению некоторых исследователей, поездки в Мюнхен и затем к бабушке в Катовице были связаны с нежелательными беременностями Б. от ее учителя словесности и родного дяди. 26 марта 1912 вышла замуж за О. М. Брика, родители которого весьма скептически отнеслись к выбору своего сына.

В конце июля 1915 Б. лично познакомилась с В. В. Маяковским (1893—1930), творчеством которого интересовалась с 1913. В петроградскую квартиру Бриков на ул. Жуковского поэта привела младшая сестра Эльза, за которой он ухаживал до этого два года. В. В. Маяковский был покорен с первого взгляда. Он прочел свою еще не опубликованную поэму «Облако в штанах» и тут же, в присутствии мужа и Эльзы, посвятил ее Б. По ее собственным воспоминаниям: «Это было нападение, Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты – буквально. И хотя фактически мы с Осипом Максимовичем жили в разводе, я сопротивлялась поэту. Меня пугали его напористость, рост, его громада, неумная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Володя влюбился в меня сразу и навсегда».

Б. ответила В. В. Маяковскому взаимностью. Поначалу они встречались в гостиничных номерах и обыкновенных домах свиданий. Но вскоре необходимость таиться отпала. О. М. Брик сразу оценил талант В. В. Маяковского. Он быстро догадался об его отношениях со своей женой, но нисколько не стал им препятствовать. «Где-то в это время наша личная жизнь с Осей как-то расползлась» – писала впоследствие Б. И далее: «Но я любила, люблю и буду любить его больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, нигде. Я люблю его с детства, он неотделим от меня. Эта любовь не мешала моей любви к Маяковскому. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося. Ося говорил, что Володя для него не человек, а событие. Володя во многом перестроил Осино мышление, взял его в свой жизненный путь, и я не знаю более верных друг другу, более любящих друзей и товарищей».

Супружеский союз с О. М. Бриком превратился в чистую формальность, зато сложился прочный любовный треугольник (Б. – В. В. Маяковский – О. М. Брик), который сам поэт на полном серьезе называл своей семьей. В дальнейшем они подолгу жили под одной крышей, вели общее хозяйство, занимались общим литературным трудом. В конце 1915 Б. заинтересовалась балетом, посещала танцкласс балерины Александры Доринской. С помощью В. В. Маяковского приобрела известность в кругах художественной богемы. По воспоминаниям В. Шкловского, в 1916 Б. однажды забыла сумочку в кафе «Привал комедиантов» и попросила поэта сходить за ней. Наблюдавшая эту сцену Лариса Рейснер засмеялась: «Теперь вы будете таскать эту сумочку всю жизнь». В. В. Маяковский ничуть не смутился: «Я эту сумочку могу в зубах носить. В любви обиды нет».

Весной 1918 Б. жила вместе с В. В. Маяковским в дачном поселке Левашово под Петроградом. «Только в 1918 г., проверив свое чувство к поэту, я могла с уверенностью сказать Брику о своей любви к Маяковскому. Поскольку я уже не была женой Осипа Максимовича, когда связала свою жизнь с Маяковским, то ни о каком m?nage ? trois не могло быть и речи, и наша любовь не могла омрачить ни наших отношений, ни дружбы Маяковского и Брика. Мы решили никогда не расставаться и прожили всю жизнь близкими друзьями».

Осенью 1918 все трое переехали в Москву. Б. снялась в киноленте «Закованная фильмой» по сценарию В. В. Маяковского. Жизнь в послереволюционной столице была трудна. Несмотря на то, что В. В. Маяковский до изнеможения работал в «Окнах РОСТА», денег хронически не хватало. Приходилось постоянно скитаться по съемным комнатам в Полуэктовом переулке, на дачах в Пушкине и Сокольниках.

В 1921 В. В. Маяковскому удалось получить две комнаты в коммунальной квартире в Водопьяном переулке, возле почтамта. Быт постепенно начал налаживаться. Постель Б. стояла за ширмой и над ней висела записка: «На кровать никому садиться не разрешается». О. М. Брик жил в соседней комнате. По рассказу поэта Андрея Вознесенского, незадолго до смерти Б. откровенничала: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался к нам, царапался в дверь и плакал».

Б. не признавала никаких буржуазных предрассудков и вела себя совершенно свободно. В 1921 вся окололитературная Москва живо обсуждала ее связь с работником Наркоминотдела Михаилом Альтером. Б. придерживалась мнения, что художнику для творчества необходимо почувствовать себя несчастным: «Страдать Володе полезно. Он помучается и напишет хорошие стихи». Этот принцип Б. последовательно воплощала в жизнь. Летом 1922 у нее закрутился роман с соседом по даче Александром Михайловичем Краснощековым (1880—1937; наст. имя Абрам Моисеевич Тобинсон). Бывший советский и партийный руководитель на Дальнем Востоке, с 1921 являлся заместителем наркома финансов РСФСР, а в 1922—1926 – председателем правления Промбанка СССР.

В сентябре 1923 А. М. Краснощеков был арестован по обвинению в злоупотреблении служебным положением. В газетах «Правда» и «Известия» нарком рабоче-крестьянской инспекции В. Куйбышев разъяснил, что причиной ареста стало использование государственных средств для личного обогащения. В обвинительном заключении говорилось, что А. М. Краснощеков и его брат Яков устраивали «дикие кутежи» и «заказывали своим женам каракулевые и хорьковые шубы…» В московских театрах шла комедия Б. С. Ромашова «Воздушный пирог» (1925), в которой А. М. Краснощеков был выведен как растратчик Коромыслов, а Б. – как его сожительница Рита Керн.

В отношениях Б. с В. В. Маяковским наступил кризис, еще более усугубившийся после заграничной поездки в Англию и Германию. В конце 1922 Б. с грустью констатировала: «Длинный у нас состоялся разговор… Оба мы плакали. Казалось, гибнем. Все кончено. Ко всему привыкли – к любви, к искусству, к революции. Ничего не интересует. Привыкли друг к другу, к тому, что обуты-одеты, живем в тепле. Тонем в быту. Маяковский ничего настоящего уже не напишет. Такие разговоры часто бывали у нас в последнее время». Она предложила В. В. Маяковскому расстаться на время: «Мне в такой степени опостылели Володины: халтура, карты и пр. пр., что я попросила его два месяца не бывать у нас и обдумать, как он дошел до жизни такой. Если он увидит, что овчинка стоит выкройки, то через два месяца я опять приму его. Если же нет – нет, Бог с ним!».

В. В. Маяковский с большим трудом перенес разлуку. Известно, что он ходил у любимой под окнами, через домработницу передавал записочки, письма и рисунки. 28 февраля 1923 кончился установленный срок и, в знак примирения, они отправились в Ленинград. Первое, что сделал В. В. Маяковский, войдя в купе, «…прочел мне поэму „Про это“. Прочел и облегченно расплакался. Не раз в эти два месяца я мучила себя упреками за то, что Володя страдает в одиночестве, а я живу обыкновенной жизнью, вижусь с людьми, хожу куда-то. Но поэма не была бы написана, если бы я не хотела видеть в Маяковском свой идеал и идеал человечества».

Лето и осень 1923 Б., В. В. Маяковский и О. М. Брик провели, путешествуя по Европе. Б. познакомилась с художником Фернаном Леже, дружбу с которым сохранила на долгие годы. Находясь за рубежом, она продолжала беспокоиться о судьбе А. М. Краснощекова: «Что делать? Не могу бросить А. М., пока он в тюрьме. Стыдно! Так стыдно, как никогда в жизни!» Помимо А. М. Краснощекова в жизни Б. были и др. мужчины. Естественно, слухи об этом доходили и до В. В. Маяковского, но он резко обрывал сплетников: «Запомните! Лиля Юрьевна – моя жена!».

Несмотря ни на что, В. В. Маяковский продолжал боготворить Б. Он считал ее единственной и неповторимой: «Ты – не женщина, ты – исключение». Конечно, Б. льстила такая оценка, но пик отношений был уже пройден. В мае 1925 она сообщила В. В. Маяковскому, что не испытывает к нему прежних чувств: «Мне кажется, что и ты уже любишь меня много меньше и очень мучиться не будешь». С тяжелым сердцем В. В. Маяковский отправился в очередной зарубежный вояж, на этот раз в Мексику и США. Из-за океана он послал десятки писем и телеграмм с уверениями своей любви и обожания.

По собственному утверждению Б.: «Физически О. М. не был моим мужем с 1916 г., а В. В. – с 1925 г.». Тем не менее, она отнюдь не собиралась отпускать от себя В. В. Маяковского. Она прекрасно знала о заграничных встречах поэта с Элли Джонс, матерью его единственной дочери. Э. Триоле также информировала сестру о страстном увлечении В. В. Маяковского русской эмигранткой Татьяной Алексеевной Яковлевой. Б. была всерьез обеспокоена и посчитала нужным напомнить о себе: «Ты в первый раз меня предал». Она всячески поддерживала его угасающие надежды: «Я тебя люблю и скучаю. Твоя Киса» или «Волосит, я соскучилась. Очень прошу приехать в Италию. Люблю, целую. Твоя Лиля».

По возвращении из Соединенных Штатов в 1926 В. В. Маяковский получил небольшую четырехкомнатную квартиру в Гендриковом переулке №13/15 на Таганке, в которую также вселилась и чета Бриков. Отношения между ними в основном перешли в деловую плоскость: «Живя в одной квартире, мы все трое старались устраивать свою жизнь так, чтобы всегда ночевать дома, независимо от других отношений. Утро и вечер принадлежали нам, что бы ни происходило днем».

Б. охотно бралась за самые различные творческие начинания: участвовала в редколлегиях журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ», занималась издательскими делами В. В. Маяковского, работала как дизайнер и фотомодель, переводила с немецкого и т. п. В июле 1926 Б. начала работать в «ОЗЕТ» (Общество землеустройства еврейских трудящихся). В 1927 режиссер А. Роом пригласил ее ассистентом на съемки своего фильма «Еврей и земля».

Авторитет Б. среди творческой интеллигенции был непререкаемым. У нее было удивительное чутье на талантливых и незаурядных людей. Гостями Б. часто бывали режиссер С. Эйзенштейн, актеры (В. Качалов, Ф. Раневская, Р. Зеленая), поэты и писатели (Н. Асеев, В. Катаев, В. Шкловский, А. Фадеев и др.), художники (Д. Штеренберг, Н. Альтман и др.), режиссер В. Мейерхольд с женой З. Райх и мн. др.

Круг общения Б. был весьма обширен. Она была убеждена, что может заполучить любого мужчину: «Надо внушить мужчине, что он гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешать ему то, что не разрешают ему дома, например, курить, или ездить, куда вздумается. Остальное сделают хорошая обувь и шелковое dessous (франц. – нижнее бельё)». Многие хорошо знавшие Б. люди отмечали присущую ей чувственность. Как утверждала актриса А. В. Азарх-Грановская, она постоянно испытывала «обостренное половое любопытство».

В число интимных друзей Б. входили Асаф Мессерер, Юрий Тынянов и др. В 1926 у нее был роман с талантливым молодым режиссером Львом Кулешовым. Жена Л. Кулешова Александра Хохлова даже пыталась покончить с собой, что сильно удивило Б., которая не придавала большого значения таким пустякам: «Шуру остановили на пороге самоубийства, буквально поймали за руку. Из-за чего? Что за бабушкины нравы?». Но в 1927 Б. уже сама чуть не отравилась вероналом, когда оказалась отвергнутой известным кинорежиссером Всеволодом Пудовкиным.

В 1926 в жизни О. М. Брика произошли изменения. У него появилась постоянная сожительница в лице Евгении Гавриловны Соколовой-Жемчужной. Она была женой режиссера Виталия Жемчужного, который поставил фильм «Стеклянный глаз» по сценарию Б. О. М. Брик прожил с Е. Г. Соколовой в гражданском браке почти двадцать лет. Б. вынуждена была смириться с уходом законного супруга, тем более, что он продолжал как ни в чем ни бывало ездить вместе с ней и В. В. Маяковским в заграничные командировки.

Регулярные поездки из России за рубеж, естественно, осуществлялись и финансировались компетентными советскими органами. С 1921 О. М. Брик являлся сотрудником юридического отдела ЧК (удостоверение 25541). По Москве бродила эпиграмма, приписываемая Сергею Есенину:

Вы думаете, здесь живет Брик —

Исследователь стиха?

Ошибаетесь, здесь живет шпик

и следователь ВЧК.

31 декабря 1923 О. М. Брик был уволен из органов, но связей с Лубянкой не утратил. Сама Б. при оформлении нового заграничного паспорта предъявила удостоверение ОГПУ за номером 15073. Ее литературный салон охотно посещали заместитель начальника секретного отдела ОГПУ Яков Саулович Агранов (наст. имя Янкель Самуилович Соренсон), заместитель начальника иностранного отдела Михаил Сергеевич Горб (наст. имя Моисей Савельевич Розман) и др. руководители ведомства. Со многими из них поддерживал дружеские отношения и В. В. Маяковский. В 1927 он написал несколько стихотворений, воспевающих чекистов. Одно из них («Солдаты Дзержинского») – с посвящением Вал. М. – старшему майору госбезопасности Валерию Михайловичу Горожанину. По утверждению А. Ваксберга, поэт Борис Пастернак считал, что «квартира Бриков была, в сущности, отделением московской милиции».

Б. нередко проявляла к В. В. Маяковскому чисто потребительское отношение. Так, осенью 1928 она написала ему в Париж: «Про машину не забудь» и далее перечислила прочие необходимые ей мелочи: «Рейтузы розовые 3 пары, рейтузы черные 3 пары, чулки дорогие, иначе быстро порвутся: Духи Rue de la Paix, пудра Hubigant и вообще много разных, которые Эля посоветует. Бусы, если еще в моде, зеленые. Платье пестрое, красивое, из крепжоржета, и еще одно, можно с большим вырезом для встречи Нового года». В декабре 1928 поэт вернулся в Москву и привез ей в подарок автомобиль «Рено» стоимостью несколько тысяч франков. Б. стала едва ли не первой москвичкой за рулем шикарного четырехместного автомобиля. Через несколько месяцев она сбила маленькую девочку, однако избежала ответственности благодаря заступничеству Я. Агранова.

30 октября 1929 на квартире в Гендриковом переулке состоялось празднование двадцатилетия творческой деятельности В. В. Маяковского. Сам юбиляр был мрачен, поскольку на выставку его работ не пришел никто из членов правительства и руководства РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). Весь вечер Б. уделяла основное внимание своему очередному поклоннику – молодому киргизу Юсупу Абдрахманову, видному участнику установления Советской власти в Средней Азии. В. В. Маяковский сильно переживал из-за проявленного к нему пренебрежения.

18 февраля 1930 Б. видела В. В. Маяковского в последний раз. В этот день она вместе с О. М. Бриком отбывала в Берлин и Лондон. Впоследствие Б. не раз проклинала эту поездку, считая, что ее присутствие сохранило бы поэту жизнь. 14 апреля 1930 В. В. Маяковский покончил с собой выстрелом в сердце из револьвера. Б. узнала об этом из телеграммы, отправленной Я. Аграновым: «Сегодня утром Володя покончил с собой».

В предсмертном письме, датированным 12 апреля (т. е. за два дня до самоубийства), В. В. Маяковский назвал Б. первой в списке членов своей семьи. 23 июля 1930 вышло правительственное постановление о наследниках В. В. Маяковского. Ими были признаны Б., мать и сестры поэта. Каждой из них полагалась пенсия в 300 рублей, сумма по тем временам значительная. Б. также получила и половину авторских прав.

В том же 1930 Б. вышла замуж за героя гражданской войны Виталия Марковича Примакова (1897—1937), крупного военачальника, военного атташе в Афганистане, а затем в Японии. При этом, она не была официально разведена с О. М. Бриком и к тому же считалась женой В. В. Маяковского. После скитаний по отдаленным гарнизонам, Б. обосновалась вместе с мужем в Москве на Арбате. По ее настоянию, в той же квартире поселился и О. М. Брик. В 1933 В. М. Примаков был направлен на учебу в Германскую академию генштаба. Б. писала О. М. Брику из Берлина: «Любименький, дорогой, золотой, миленький, светленький, сладенький Осик! Все бросила бы и примчалась в Москву, да нехорошо уехать от Виталия, который много работает». И далее: «Я тебя обнимаю, и целую, и обожаю, и люблю, и страдаю. Твоя до гроба, Лиля. Виталий шлет привет и обнимает».

В 1935, когда возникли трудности с публикацией произведений В. В. Маяковского, Б. обратилась за помощью к самому И. В. Сталину. В ответ вождь всех народов написал: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и произведениям – преступление». После этого, по словам Б. Пастернака, стихи В. В. Маяковского стали насильственно насаждаться, «как картошка при Екатерине».

В августе 1937 В. М. Примакова арестовали и вскоре расстреляли как врага народа. Как это ни покажется странным, Б. при этом совершенно не пострадала. По легенде, за нее заступился сам И. В. Сталин, сказав «Не трогайте жену Маяковского».

Практически сразу после гибели В. М. Примакова Б. еще раз вышла замуж, на этот раз за литературоведа Василия Абгаровича Катаняна (1902—1980), который бросил ради нее свою семью. С В. А. Катаняном Б. прожила ок. сорока лет. Он явился автором монументальной «Хроники жизни Маяковского», которая до сих пор представляет большой научный интерес. В начале Великой Отечественной войны супруги работали в «Окнах ТАСС». В 1942 отправились в эвакуацию в город Молотов (ныне Пермь), опять-таки прихватив с собой О. М. Брика. Вернулись в Москву в 1944, а спустя год 22 февраля 1945 О. М. Брик скончался от сердечного приступа, поднимаясь по лестнице на свой этаж. Б. была безутешна. В конце жизни она сказала: «Я всегда любила одного – одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю».

В 1960-ые Б. занималась переводами и литературоведческими исследованиями, в частности творчества Ф. М. Достоевского. Скульптурые работы Б. (бюсты В. В. Маяковского, О. М. Брика, В. А. Катаняна и др.) ныне хранятся в частных коллекциях.

Ее квартира на Кутузовском проспекте снова стала центром притяжения художественной интеллигенции. Здесь бывали поэты Борис Слуцкий, Новелла Матвеева, Виктор Соснора, Андрей Вознесенский, художники Мартирос Сарьян, Александр Тышлер, композиторы Дмитрий Шостакович, Микаэл Таривердиев, Родион Щедрин, балерина Майя Плисецкая и мн. др. Одним из последних творческих и человеческих увлечений Б. был кинорежиссер Сергей Параджанов.

Впрочем, далеко не у всех современников Б. вызывала восхищение. Поэт Ярослав Смеляков не мог простить ей гибели В. В. Маяковского:

Ты б гудел, как трехтрубный крейсер,

в нашем общем многоголосье,

но они тебя доконали,

эти лили и эти оси.

Известен также по-женски резкий отзыв Анны Ахматовой: «Волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза».

Летом 1978 Б. упала у себя на даче в Переделкино и сломала шейку бедра. 4 августа 1978 обреченная на неподвижность Б. решилась на самоубийство и выпила огромную дозу снотворного. По завещанию ее прах был развеян где-то в Подмосковье. На лесной поляне установлен камень с ее инициалами Л. Ю. Б. На кольце, подаренном ей когда-то В. В. Маяковским, эти повторяющиеся буквы образовывали слово ЛЮБЛЮ.

В 2003 увидела свет мемуарная книга Б. «Пристрастные рассказы: Воспоминания, дневники, письма» (составители Я. И. Гройсман и И. Ю. Генс).

Лит.: Катанян В. В. Имя этой теме, любовь! Современницы о Маяковском. Москва, 1993; Ваксберг А. Лиля Брик: жизнь и судьба. Москва, 1998; Катанян В. В. Лиля Брик, Владимир Маяковский и другие мужчины. Москва, 1998; Лиля Брик – Эльза Триоле: неизданная переписка (1921—1979). Москва, 2000; Катанян В. В. Брик: жизнь. Москва, 2002; Коваленко С. А. «Звездная дань»: женщины в судьбе Маяковского. Москва, 2006; Икшин Ф. Лиля Брик: жизнеописание великой любовницы. Москва, 2008; Валюженич А. В. Лиля Брик – жена командира (1930—1937). Москва, 2008; Ваксберг А. Пожар сердца: кого любила Лиля Брик. Москва, 2010.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.