Артюр Рембо (1854–1891)

Артюр Рембо

(1854–1891)

Феноменальность этого французского поэта заключается в том, что он, поэт по призванию, свой творческий путь закончил в девятнадцать лет — и еще потом целых восемнадцать лет жил, исключив поэзию из своей жизни полностью. Он стал торговцем. Он хотел разбогатеть. Такого в мировой поэзии еще не было. Известны примеры, когда поэт как бы обрекался на молчание, не было вдохновения, но чтобы гениальный поэт бросил писать стихи и не страдал от этого, не призывал музу вернуться — такого не бывало. Рембо оставил поэзию — как отрезал. Без сожаления.

Рембо был, безусловно, уникальным человеком. Стихи и прозу он начал писать в семь лет. Рембо-подросток поражал всех своей необычайной зрелостью. В творчестве он двигался семимильными шагами. В русской поэзии такой ранней зрелостью отличался Лермонтов. Родился поэт в городке Шарлевиле. Отец его был офицером, он бросил мать Артюра, его самого и еще троих малолетних детей.

В школе сразу проявились выдающиеся способности Рембо. Но стать блистательным учеником для него было мало. В пятнадцать лет он впервые убежал из Шарлевиля — добрался до Парижа, где его задержала полиция, вернула домой. Потом он убежал в Бельгию, пытался заняться журналистикой — мать опять с помощью полиции возвратила сына домой. Но через несколько месяцев он уже снова был вдали от дома — в Париже.

Всю жизнь Рембо будет куда-то стремиться, что-то искать. А начиналось все это с обычных побегов из дома.

Мое бродяжество

В карманах продранных я руки грел свои;

Наряд мой был убог, пальто — одно названье;

Твоим попутчиком я, Муза, был в скитанье

И — о-ля-ля! — мечтал о сказочной любви.

Зияли дырами протертые штаны.

Я — мальчик с пальчик — брел, за рифмой поспешая.

Сулила мне ночлег Медведица Большая,

Чьи звезды ласково шептали с вышины;

Сентябрьским вечером, присев у придорожья,

Я слушал лепет звезд; чела касалась дрожью

Роса, пьянящая, как старых вин букет;

Витал я в облаках, рифмуя в исступленье,

Как лиру, обнимал озябшие колени,

Как струны, дергая резинки от штиблет.

(Перевод А. Ревича)

Поэтический взлет Рембо пришелся на историческую эпоху Парижской Коммуны. Он с энтузиазмом принял восстание. В письме своему любимому учителю и другу Изамбару поэт пишет: «Я погибаю, я гнию в мире пошлом, злом и сером. Что вы от меня хотите, я упорствую в своем обожании свободной свободы… Я хотел бы бежать вновь и вновь…»

Сначала он бежал из своего маленького Шарлевиля, про который говорил — «мой родной город выделяется крайним идиотизмом среди маленьких провинциальных городков». Потом он будет бежать вообще от окружающего мира и от самого себя. При этом будет стремиться к новым идеям и формам, будет искать что-то еще не уловленное никем. Так появляется стихотворение «Гласные», которое уводит творчество поэта в область импрессионизма и символизма.

Гласные

«А» черный, белый «Е», «И» красный, «У» зеленый,

«О» голубой — цвета причудливой загадки:

«А» — черный полог мух, которым в полдень сладки

Миазмы трупные и воздух воспаленный.

Заливы млечной мглы, «Е» — белые палатки,

Льды, белые цари, сад, небом окропленный;

«И» — пламень пурпура, вкус яростно соленый —

Вкус крови на губах, как после жаркой схватки.

«У» — трепетная гладь, божественное море,

Покой бескрайних нив, покой в усталом взоре

Алхимика, чей лоб морщины бороздят;

«О» — резкий горний горн, сигнал миров нетленных,

Молчанье ангелов, безмолвие вселенных;

«О» — лучезарнейшей Омеги вечный взгляд!

(Перевод В. Микушевича)

Исследователь творчества Рембо Л. Г. Андреев пишет: «Рембо шел от самоотрицания к самоотрицанию. Его развитие сопровождалось нескрываемым, нетерпеливым желанием уничтожить, выбросить из жизни только что пройденный, только что пережитый этап. Рембо словно уничтожал за собой лестницу, по которой поднимался все выше и выше — к своему последнему поэтическому акту, к отрицанию поэзии».

Исследователи отмечают, что этапы пути Рембо-поэта измеряются несколькими стихотворениями. Иной поэт тратит годы, чтобы перейти от одного этапа в своем творчестве к другому, а у Рембо порой одно стихотворение уже этап, а другое стихотворение — следующий.

Артюр Рембо мог сказать, как и его соотечественник Флобер, «ненависть к буржуа — начало добродетели». В его стихах много критицизма, порой безжалостности, откровенности и циничности, не свойственной пятнадцати-шестнадцатилетним юношам. Например, прочтите стихотворение «Венера», Рембо написал его в пятнадцать лет, а впечатление такое, будто это написал зрелый автор «Цветов зла» Бодлер.

Редко, но все же пишет поэт чистые и возвышенные стихи об этом мире. Такое, например, стихотворение, как «Руки Жанны-Мари».

Руки Жанны-Мари

Они, большие эти руки,

В чью кожу въелась чернота,

И нынче, бледные от муки,

Твоим, Хуана, не чета.

Не кремы и не притиранья

Покрыли темной негой их,

Не сладострастные купанья

В прудах агатовых ночных.

Они ли жаркий луч ловили

В истоме в безмятежный час?

Сигары скручивали или

Сбывали жемчуг и алмаз?

К пылающим стопам мадонны

Они ли клали свой букет?

От черной крови белладонны

Мерцает в их ладонях свет.

Охотницы ли на двукрылых

Среди рассветно-синих трав,

Когда нектарник приманил их?

Смесительницы ли отрав?

Какой, пленяя страстью адской,

Их обволакивал угар,

Когда мечтою азиатской

Влекли Сион и Кенгавар?

Нет, не на варварских базарах,

Не за молитвою святой

И не за стиркою загар их

Покрыл такою смуглотой.

Нет, это руки не служанки

И не работницы, чей пот

В гнилом лесу завода, жаркий,

Хмельное солнце дегтя пьет.

Нет, эти руки-исполины,

Добросердечие храня,

Бывают гибельней машины,

Неукротимее коня!

И, раскаляясь, как железо,

И сотрясая мир, их плоть

Споет стократно «Марсельезу»,

Но не «Помилуй нас, господь!»

Без милосердья, без потачки,

Не пожалев ни шей, ни спин,

Они смели бы с вас, богачки,

Всю пудру вашу, весь кармин!

Их ясный свет сильней религий,

Он покоряет всех кругом,

Их каждый палец солнцеликий

Горит рубиновым огнем!

Остался в их крови нестертый

Вчерашний след рабов и слуг,

Но целовал Повстанец гордый

Ладони смуглых этих Рук,

Когда любви мятежной сила

В толпе, куда ни поглядишь,

Их, побледневших, проносила

На митральезах сквозь Париж!

О Руки! Нынче на запястьях

У вас блестит, звеня, металл.

Мы раньше целовали всласть их —

Теперь черед цепей настал.

И не сдержать нам тяжкой дрожи,

Не отвести такой удар,

Когда сдирают вместе с кожей,

О Руки, ваш святой загар!

(Перевод М. Яснова)

Особо хочется сказать о знаменитом стихотворении Рембо «Пьяный корабль». Оно довольно длинное и не представляется возможным здесь полностью его привести. Но читатель, заинтересовавшийся поэзией Рембо, сам найдет и прочтет его. Так вот, «Пьяный корабль» — это как бы символическое выражение состояния души поэта. Корабль очеловечивается, он плывет, теряя экипаж, руль, и вот-вот пойдет на дно. Необузданный метафоризм передает состояние «корабля-человека», разбитого сердца поэта. «Рембо не только нарисовал в виде картины, в виде судьбы „пьяного корабля“ свое путешествие за „неизвестным“, — пишет Андреев. — Он предсказал даже скорую гибель корабля, пустившегося в опасное предприятие. Способность воссоздать в стихотворении, в „видении“ свою поэтическую судьбу, свою собственную поэтическую суть поражает в „Пьяном корабле“ и представляется поистине феноменальной». Рембо написал это стихотворение в 17 лет.

Летом 1873 года книгой «Пора в аду» Рембо попрощался с поэзией, как бы отрекся от самого себя. Он предельно жестко осудил весь свой творческий путь. И это в девятнадцать лет, когда у большинства поэтов только начинается истинно творческий путь.

Как нынче говорят, Рембо ушел в коммерцию. Он поставил задачу себе — разбогатеть. Ездил по Европе, потом добрался до Египта, до Адена, до Абиссинии — в городе Хараре он жил последние десять лет своей жизни. В 1891 году у него начались сильные боли в правой ноге, его перевезли в Марсель, там ампутировали ногу. Но болезнь прогрессировала. В ноябре того же года Рембо умер в марсельской больнице от саркомы.

Видимо, все-таки отказ от поэзии был для поэта актом самоубийственным. Первым шагом к гибели. Некоторые исследователи считают, что вторым таким шагом был разрыв с Европой. С почвой своей поэзии. Все-таки навсегда переселиться в Африку — это тоже был какой-то отказ от самого себя.

Геннадий Иванов

Данный текст является ознакомительным фрагментом.