Чужие мысли

Чужие мысли

Случай массового убийства в 1928 году был неслыханным актом насилия в тихой сельской общине (Канада). Однако такой случай произошел, и страшные доказательства тому были засвидетельствованы на ферме Генри Буера, зажиточного хозяина.

Семейный врач доктор Харлей Хислип позвонил в полицейское королевское управление канадской конной полиции и доложил об убийствах констеблю Фреду Олсену, который немедленно выехал на место преступления.

Перед офицером полиции и врачом открылась ужасная картина. Войдя в дом, они увидели, что хозяин фермы Генри Буер и его 21-летний сын Вернон сидят по одну сторону обеденного стола и с ужасом взирают на убитую миссис Буер. Тело покойной лежало на столе, лицом вниз, выстрел пришелся в затылок. Отец и сын находились, вероятно, в состоянии шока, поэтому доктор Хислип и констебль Олсен не произнесли ни слова. Врач кивком головы пригласил полицейского офицера пройти с ним на кухню.

На кухне, распластавшись на полу в луже крови, лежал Фред Буер, брат Вернона. Фред был убит тремя выстрелами в лицо. Вероятно, Фред услышал стрельбу в доме, прибежал узнать, что происходит, и был убит.

— Мать и старший сын, — сказал доктор Хислип, — остальные не здесь, констебль.

В сарае позади дома они нашли труп Уильяма Ройска, убитого выстрелами в лицо; четвертая жертва этой кровавой бойни — наемный работник Гейб Боромби — лежал мертвый, весь в крови, в помещении для работников. Убийца несколько раз выстрелил ему в лицо.

В доме не нашли никаких следов огнестрельного оружия, которым пользовался убийца.

Констебль Олсен сделал несколько пометок в записной книжке. «Несомненно, — решил он, — миссис Буер, убитая в затылок, была первой жертвой и, пожалуй, единственной, кого намеревались убить. Другие, старший сын и два работника, — размышлял Олсен, — стали жертвами как свидетели преступления». Никаких намеков на грабеж — преступление совершено чисто из-за эмоциональных побуждений, а не с целью наживы.

Констебль возвратился в дом, чтобы задать несколько вопросов потрясенному отцу. Тот подтвердил то, что по телефону несколько бессвязно сообщил доктору его сын Вернон. Отец и сын ушли из дома после ужина и работали в разных концах фермы. Две дочери ушли на баскетбол, старший сын Фред и два работника находились недалеко от дома. Последний раз Генри Буер видел жену в кухне, когда та, склонившись над раковиной, собиралась мыть посуду, оставшуюся после ужина. Вернон заявил, что вернулся домой в 8.30 вечера и увидел трупы матери и брата. Он тут же позвонил доктору. Потом он сказал, что трупов работников не видел.

Констебль Олсен отметил про себя, что Вернон как-то четко отмеряет указанное время. В момент внезапной смерти миссис Буер находилась в столовой, где чистила клубнику. Поэтому ее убили раньше сына Фреда. Если бы было наоборот, то она наверняка не осталась бы сидеть в столовой, услышав выстрелы в другой комнате.

«Все это выглядит довольно странно», — подумал констебль. Он машинально опустил руку в мутную воду в раковине, в которой покойная оставила отмокать кастрюлю, и нащупал что-то твердое и острое, как оказалось, гильзу от винтовки калибра 0,303. Убийца тщательно подобрал все гильзы, а эту просмотрел. Уже улика.

У Буеров не было собственной винтовки. Однако оперативная проверка выявила, что у фермера-соседа была винтовка калибра 0,303, но, как он заявил, ее недавно украли. По данным полицейского местного участка, владелец действительно заявлял о пропаже винтовки. «Не было ли это сделано преднамеренно, чтобы замести следы преступления?» — размышлял Олсен. Сравнение под микроскопом меток от бойка на стреляных гильзах от украденной винтовки с меткой на гильзе, найденной в кухонной раковине, убедило Олсена, что украденное оружие и есть оружие убийцы. «Найди человека, укравшего винтовку, и ты найдешь убийцу», — решил про себя констебль.

Проблема неожиданно осложнилась тем, что Олсен заметил плохо скрываемую неприязнь к себе со стороны Вернона Буера. Время от времени Олсен внезапно оборачивался и ловил на лице молодого Буера либо усмешку, либо затаенную ненависть. Однажды, спустя неделю после убийства, Олсен задал Вернону первый пришедший на ум вопрос:

— Вернон, а почему у тебя нет девушки?

Молодой человек оторопел, но пробормотал:

— Я не люблю девчонок!

Вскоре Олсен узнал, что Вернон ухаживал за хорошенькой девушкой из Маннвилла, но та дала ему от ворот поворот полгода тому назад. При встрече с Олсеном девушка рассказала ему, что миссис Буер наговаривала на нее Вернону и вдалбливала сыну в голову, что она распутная и что сын дурак, если тратит на нее время. Мало-помалу девушка поняла, что Вернон находится под влиянием матери и прислушивается к ее обвинениям, поэтому она попросила его больше с ней не встречаться.

— И после этого вы с ним не встречались?

— Конечно, нет, но он тоже очень переживал.

Когда констебль Олсен поставил Вернона перед фактом, что тот возненавидел мать за ее вмешательство и расстройство личных планов сына, Вернон ухмыльнулся, а потом рассмеялся. Олсен повторил свое обвинение и добавил:

— Вы убили свою мать и остальных, чтобы молчали!

Молодой Буер дрогнул:

— А вы нашли винтовку!? Нет?. В таком случае, — очень спокойно заявил молодой человек, — как вы можете кого-нибудь обвинять, особенно меня? Разумеется, вы не дождетесь от меня признания.

Олсен почувствовал, что убийца у него в руках, но как доказать это на суде? Буера забрали в полицейское управление в Эдмонтоне, где опытный инспектор полиции Хенкок предложил Вернону признаться во всем.

— Вы так думаете? — вызывающе рассмеялся Вернон.

День за днем арестованный играл с властями в кошки-мышки. Обвинение можно было построить только на признании Буера, но прошла неделя, а следствие не сдвинулось с места. У полиции оставался только один шанс — вырвать признание у подозреваемого, ведущего себя дьявольски хладнокровно, а для этого нужно было найти винтовку и иметь в руках доказательства.

Инспектор Хенкок почти уже отчаялся, когда случайно прочитал в газете заметку о так называемом парапсихологе Максимилиане Лангснере из Ванкувера, который заявил, что может раскрывать преступления, читая мысли преступников. Чтобы его не засмеяли, Хенкок ни с кем из сослуживцев не поделился своей идеей. Он просто позвонил Лангснеру и попросил его приехать.

Когда парапсихолог сошел с поезда, Хенкок увидел перед собой энергичного человека небольшого роста, лет 35, похожего на актера Адольфа Менжу. Он протянул руку и представился.

— Вы считаете меня шарлатаном, но обратились ко мне, потому что отчаялись.

Хенкок хмыкнул:

— Не нужно быть прорицателем, чтобы догадаться об этом.

По дороге в участок Лангснер рассказал, что родился в Вене, а на Востоке обучался искусству телепатии. Он заявил, что человеческий мозг в состоянии стресса рассылает сигналы, которые могут перехватить и расшифровать специалисты.

Лангснер сказал, что он сядет где-нибудь около камеры узника, как это уже однажды делал в Берлине, и будет ждать, когда преступник раскроется перед ним, то есть откроет тайны своего мозга.

В Берлине он имел дело с грабителем, спрятавшим украденные драгоценности. В конце концов, мозг выдал сигналы о тайнике. Полиция легко обнаружила его по описанию Лангснера.

Уж не сумасброд ли это? Недобрые предчувствия стали закрадываться в душу Хенкока по мере того, как он слушал словоохотливого прорицателя, похвалявшегося своими неимоверными подвигами.

— Дело вот в чем, — поддержал разговор полицейский, -мне нужно знать, что подозреваемый сделал с винтовкой, из которой он убил четверых. Без винтовки мы не можем от него добиться признания, а без признания нет и дела.

— Значит, вы хотите, чтобы я нашел винтовку? Так?

— Совершенно верно.

— Это делается очень просто, сэр. Если винтовка играет такую важную роль для вас, то еще большее значение она имеет для преступника. А если она важна для него, значит, он будет думать о ней. Я перехвачу импульсы его мозга и расшифрую их для вас. В конце концов он расскажет то, что вы хотите от него узнать.

— В конце концов! Что вы хотите этим сказать?!

— Я имею в виду, что рано или поздно он не выдержит и сломается. Поначалу все они суетятся, нервничают, напускают туман, но я все равно читаю их мысли. А не пора ли нам посетить нашего приятеля? Мне хочется приступить к работе немедленно.

Сразу же после завтрака Лангснер взял из кабинета инспектора Хенкока стул, пронес его по тюремному коридору до камеры Буера, устроился на стуле, опираясь на трость с золотым набалдашником, и уставился на преступника. Через три часа после такого необычного глазения Буер потерял покой. Он не мог больше игнорировать присутствие этого господина, сидевшего напротив его камеры и глазевшего на него, не проронив ни слова! Буер попытался ответить взглядом на взгляд. Потом стал ругаться. А Лангснер просто смотрел.

На исходе четвертого часа Буер вскочил с койки и бросился к зарешеченному окну. По лицу его ручьями стекал пот.

— Я не знаю, кто ты, — закричал он, — но убирайся отсюда, черт тебя возьми, и будь ты проклят! Убирайся, я тебе говорю!

А маленький человек на стуле, словно сыч, продолжал смотреть на Буера, спокойно пуская кольца табачного дыма в направлении обезумевшего от ярости узника.

Подозреваемый в убийстве бросился на свою койку и повернулся спиной к своему молчаливому мучителю. Инспектор Хенкок приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, как идут дела. Лангснер поспешно нацарапал несколько слов на клочке бумаги, скатал его шариком и щелчком послал записку Хенкоку, чтобы тот смог дотянуться до нее.

В записке было сказано: «Скоро он попадется, как рыба на крючок, не выходите в коридор».

Странная дуэль продолжалась еще сорок минут. Затем Буер медленно поднялся и сел на край постели, повернувшись лицом к Лангснеру. Лангснер ждал именно этого момента, добыча морально выдохлась, мозг был открыт для обследования.

Когда Лангснер вошел в кабинет инспектора Хенкока, последний взглянул на часы, отметив про себя, что прошло ровно пять часов с начала этого удивительного бдения у камеры преступника. Лангснер довольно ухмыльнулся.

— Есть результаты?!

— Конечно! Он мне мысленно рассказал, где спрятана винтовка. У меня в глазах ясная картина места, где она спрятана. Она в кустах в пятистах-шестистах футах от фермы, где совершено убийство. Дайте карандаш и бумагу.

Лангснер сел за стол Хенкока и нарисовал дом. Недалеко от дома находился кустарник. Между кустами и домом, посредине, росло дерево, а за кустами еще одно. Хотя Лангснер нарисовал только часть дома, но инспектор Хенкок отметил точность изображения, не упущено было даже своеобразное резное украшение карнизов.

— Дом белый с красными ставнями, — сказал Лангснер.

Это описание относилось к дому Буеров, а не их соседа-фермера, у которого украли винтовку.

Наступили уже сумерки, когда инспектор Хенкок, Лангснер и констебль Олсен оцепили ферму Буеров. Они сверились с чертежом и без труда определили место, где следовало искать. От дома ярдов на двести тянулось поле, за ним росли деревья и кустарник, как и нарисовал Лангснер.

— Вот это место! — воскликнул Лангснер. — Вот и кусты, где спрятана винтовка.

Лангснер побежал через поле, за ним следовали и полицейские. В мгновение ока Лангснер прочесал кусты, как бы изучая грунт. Вдруг он опустился на колени и начал копать мягкую глину обеими руками. Когда полицейские подбежали к нему, у него в руках уже была винтовка образца Энфилд, калибра 0,303.

Нечего и говорить, что Олсен и Хенкок были ошеломлены таким развитием событий. Но их радость была вскоре омрачена тем, что на винтовке не были обнаружены отпечатки пальцев Вернона Буера, и поэтому нельзя было прямо уличить преступника в причастности к убийству.

Инспектор Хенкок немедленно отправился в тюрьму и показал ошеломленному Буеру винтовку. Тот был потрясен, но продолжал сопротивляться. Он отказался признать оружие, утверждая, что видит винтовку в первый раз.

— Извини, сынок, — сказал Хенкок, — тебе она хорошо знакома. И нашли мы ее там, где ты спрятал, и именно твои отпечатки пальцев остались на ней.

Хенкок рассказал Буеру, как полиции удалось найти винтовку по рисунку Лангснера, поскольку мозг Буера передал Лангснеру изображение. Затем Буера доставили на место преступления. На глазах потрясенного и убитого горем отца заплаканных сестер Вернон Буер признался в совершенном убийстве. Он винил мать в том, что она разбила его любовь к молодой девушке из Маннвилла, возненавидел ее так, что решил убить, для чего и украл винтовку. Выстрел, которым он убил мать, привлек в дом Фреда, ставшего очередной жертвой. Уже выходя из дома, Вернон понял, что работники тоже все видели, — пришлось пристрелить и их. Затем Вернон вытер винтовку и спрятал в кустах, а потом позвонил доктору Хислипу.

За эту жестокую бойню Вернон Буер нашел свой конец на виселице. Лангснеру хорошо оплатили его странные услуги. Последний раз инспектор Хенкок слышал о нем незадолго до второй мировой войны.

В архивах канадской конной полиции хранится полная хронологическая запись расследования убийства на ферме Буеров и участие в этом деле Максимилиана Лангснера. Роль Лангснера хорошо освещалась в газетах благодаря инспектору Хенкоку, имевшему мужество довести до сведения общественности все, что касалось этого дела.