Фрески замка Монтаржи

Фрески замка Монтаржи

«Суд Божий» – так в Средние века называли поединки в ходе судебного разбирательства, считая их исход выражением высшей воли, покаравшей виновного. Возможно, в этом есть определенный психологический смысл: тот, кто чувствовал за собой вину, неизбежно совершал роковую ошибку. Яркую мистическую окраску единоборства получили еще задолго до Средневековья. Уже в поэмах бессметного Гомера исход поединков древних греков предрешали боги Олимпа, незримо направляющие карающую десницу.

История поединков уходит во тьму веков. К большому сожалению, сведения о многих знаменитых дуэлях древности, Средневековья и даже более позднего времени нам совершенно неизвестны. Зато историки твердо знают: дуэли широко распространились среди большинства народов, населявших Европу, примерно в VII в., а совсем не во времена блестяще описанных Александром Дюма мушкетеров, как полагают некоторые.

Как это ни прискорбно, но из тех далеких времен до нас практически не дошли какие-либо свидетельства о частных поединках.

Нет никаких сомнений: люди тогда дрались разным оружием и без оного, по правилам и без всяких правил, пока шестьсот лет спустя французы наконец не разработали своеобразный «этикет дуэли», создав подробно расписанную процедуру вызова на поединок, его подготовки и проведения. Большую роль в подготовке этих правил сыграли рыцарские турниры и судебные поединки: в Средние века они приравнивались судом и церковью к «суду Божиему».

Скульптура в память об истории с собакой из Монтаржи

Поскольку юстиция Средневековья во многом строилась на религиозно-мистических постулатах, такие поединки поощрялись духовенством и назначались в тех случаях, когда суд окончательно заходил в тупик или дело казалось судьям связанным с «нечистым».

Стоит рассказать об одном из судебных поединков, настолько необычном, что он стал историческим курьезом, а его сюжет запечатлели в росписях на стенах замка Монтаржи. В средневековых документах встречается несколько различных версий этого поистине «суда Божиего», но мы станем придерживаться той, которую изложил в своих известных «Хрониках» историк и писатель XV в. Оливье де ля Марш.

Перенесемся во Францию начала XIV в. Де ля Марш рассказывает: жили в те времен два рыцаря – мессир Оббери де Мондидье и мессир Андре Машер. Были они весьма дружны между собой, но, как это достаточно часто случается, один из друзей превосходил другого многими талантами, отвагой и мужественной красотой. Мессир де Мондидье отличался необычайной храбростью, воинским талантом, веселым нравом и честностью. За это его любил сам король и уважали другие синьоры.

Мало-помалу, по прошествии определенного времени, дружба со стороны Андре Машера переродилась в гнетущую черную зависть, а потом и в лютую ненависть к Оббери. Однако мессир Машер тщательно скрывал все, что творилось в его душе, и терпеливо дожидался своего часа.

Однажды на охоте эти два рыцаря оказались одни в густом лесу Бонди неподалеку от Парижа. Убедившись, что рядом никого нет, и остальные охотники находятся далеко, Машер решил раз и навсегда разделаться с де Мондидье. Затем, воспользовавшись его отсутствием, постараться занять освободившееся место фаворита возле королевского трона. Выхватив меч, Андре неожиданно вонзил его по самую рукоять в спину ничего не подозревавшего друга, со злорадной улыбкой повернул клинок и, расширяя смертельную рану, тут же выдернул его.

Чтобы убрать с лезвия еще дымившуюся кровь убитого, он начал чистить меч, втыкая его в мягкую лесную землю. И в этот момент на Андре яростно бросилась любимая борзая погибшего рыцаря, Оббери. Отшвырнув ее ногой, злодей наспех забросал тело павшего жертвой его коварства де Мондидье хворостом, а сам поспешно вскочил на коня и, пустив его в галоп, ускакал прочь от проклятого места. Машер не испытывал никаких угрызений совести и был полностью уверен: никто никогда не узнает о совершенном им преступлении! Свидетелей нет, тело в глухом лесу не найдут, обвинять его некому.

Вернувшись в Париж, Машер вместе со всеми синьорами притворно печалился о судьбе безвестно пропавшего фаворита короля, рыцаря де Мондидье. Между тем верная борзая на протяжении нескольких дней оставалось около тела своего несчастного хозяина, и только мучительный голод заставил ее уйти из леса. Собака побежала в Париж, во дворец короля, туда, где часто проводил время ее погибший хозяин. В те времена породистые собаки, свободно бегавшие по залам и галереям королевского дворца, ни у кого не вызывали и тени недоумения. Поэтому борзая беспрепятственно проникла во внутренние покои.

Увидев в одном из залов гнусного убийцу, собака стала яростно бросаться на него. Ее пытались отогнать слуги, удерживали ее ошейник, но она упорно вновь и вновь кидалась на мессира Андре. К тому же все прекрасно знали, чья это собака!

– Это неспроста, – поразмыслив, решил король. – Уведите собаку и хорошенько ее накормите. Потом отпустите ее на волю. Но когда борзая убежит из дворца, пусть слуги проследят, куда она направится.

Приближенные короля в точности выполнили его приказание: собаке дали обильную пищу, а потом несколько вооруженных рыцарей и слуги верхом последовали за ней.

Каково же было их удивление, когда борзая уверенно привела людей в густой лес Бонди к большой куче хвороста в чащобе! Разбросав сухие ветки, рыцари обнаружили под хворостом окровавленное тело мессира Оббери де Мондидье.

О происшествии немедленно доложили королю. Монарх повелел собрать совет и приказал предстать перед ним мессиру Андре Машеру.

– Что вы можете сказать нам по поводу случившегося, мсье? – спросил его глава совета. – Многие видели, как вы отправились в глубь леса вдвоем с погибшим.

Оправдания Машера, которые он выдвигал в свою защиту, выглядели неубедительными и не удовлетворили королевский суд. Он постановил:

– Мессир Андре Машер должен сражаться с борзой, дабы в ходе этого поединка полностью очиститься от подозрений в убийстве мессира Оббери де Мондидье.

– И да свершится суд Божий. Аминь! – заключил король…

Поединок решили провести на острове Сите, где сейчас на берегах, омываемых Сеной, стоит знаменитый собор Парижской Богоматери. Назначили день и час. По постановлению королевского суда собака могла драться зубами и когтями, а Машер имел право получить щит и обороняться от борзой палкой. Король признал такое решение вполне справедливым, и все рыцари согласились с ним. Возражения мессира Машера в расчет не принимались.

В назначенный день городские стражники отгородили место поединка. Поглядеть на необычную схватку приехал сам король и с ним многие влиятельные синьоры. В одном конце огороженного места встал мессир Андре Машер со щитом и палкой в руках, а в другом, напротив него, держал за ошейник собаку другой рыцарь – приятель покойного де Мондидье. Дали знак к началу поединка и собаку отпустили.

Машер даже не успел опомниться, как борзая стрелой понеслась к нему, высоко подпрыгнула и вцепилась зубами в горло! Как ни изворачивался Андре, как ни пытался оторвать от себя собаку, скинуть на землю и убить ее, ничего не получалось. Борзая уже сбила его с ног и готовилась растерзать, но ей помешали довести дело до конца.

– Оттащите пса! – приказал король. – Машер виновен!

– Виновен! – вслед за королем мрачно повторили члены суда.

– Я не хочу, чтобы правосудие свершила собака, – хрипло рассмеялся монарх, глядя на окровавленного мессира Машера. – Это моя привилегия. Бог уже вынес свое решение, поэтому мне остается только выполнить его волю на грешной земле. А тебе, подлый убийца, предстоит держать ответ перед Всевышним. И очень скоро!

По знаку короля стражники оттащили в сторону упиравшегося пса. Подавленного случившимся мессира Андре Машера королевские палачи подхватили под руки и поволокли на виселицу, чтобы предать позорной для дворянина смерти через повешение. Там его при стечении народа и вздернули, в назидание всем, кто совершает и замышляет черные дела.

Хронист Оливье де ля Марш не преминул отметить: когда тело Машера перестало дергаться в петле, собака покойного де Мондидье сразу же успокоилась…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.