Анатолий Константинович Лядов

Анатолий Константинович Лядов

Анатолий Лядов, родившийся в 1855 году в Петербурге, происходил из единственной в своем роде семьи русских потомственных музыкантов, насчитывающей до десяти представителей. Соприкосновение с самого раннего детства с музыкальной и театральной средой благотворно сказалось на развитии способностей мальчика, который, имея в любое время доступ в оперный театр, иногда и сам участвовал в спектаклях в качестве статиста.

После непродолжительного обучения игре на фортепьяно под руководством одной из родственниц он поступил в возрасте двенадцати лет в консерваторию. Здесь он занимался сначала по классам фортепиано и скрипки, затем перешел на теоретическое отделение, где его учителями были Римский-Корсаков и известный теоретик Ю. И. Иогансен.

Анатолий Константинович Лядов

Молодости свойственна беззаботность, и, наверное, поэтому Анатолий не уделял достаточного внимания учебным занятиям. Когда он был уже на последнем курсе, постоянные пропуски уроков вынудили Рим-ского-Корсакова исключить его из своего класса, что, впрочем, не помешало начавшейся вскоре дружбе между учителем и учеником. Это общение с великим композитором и другими членами «Могучей кучки» способствовало дальнейшему творческому росту Лядова.

В 1876 году впервые издаются произведения Лядова – 4 романса и цикл «Бирюльки», представляющий собой сборник из 14 миниатюрных пьес для фортепиано, из которых первая и вторая, выполняющая роль финала, основаны на одном и том же музыкальном материале.

Два года спустя молодой человек вновь зачисляется в консерваторию и блестяще заканчивает ее весной 1878 года, после чего начинается его педагогическая деятельность в стенах родного учебного заведения. В 1879 году он пробует свои силы и в качестве дирижера: в течение нескольких лет руководит любительским оркестром.

Характерные черты, отличающие творчество Лядова, определились практически с первых его шагов на этом поприще. Начиная с «Бирюлек», он свыше 20 лет уделяет основное внимание жанру фортепианной миниатюры и только в редких случаях обращается к оркестровым и вокальным сочинениям.

Между тем Лядова привлекали и народно-сказочные образы, которые наиболее ярко воплотились в его поздних симфониях. На протяжении долгих лет композитор хотел написать сказочную оперу «Зорюшка» на сюжет пьесы В. И. Даля «Ночь на распутье», но осуществить эту мечту ему помешали длительные перерывы, то и дело возникавшие по тем или иным причинам в работе над данным произведением. Написанная для оперы музыка была частично использована Лядовым в симфонической картине «Волшебное озеро» и в некоторых других произведениях.

В начале 90-х годов Лядов создает несколько интересных произведений, в том числе пьесу «Музыкальная табакерка» и сочинение под названием «Про старину». Последнее представляет собой программную пьесу, навеянную образцами народного творчества и такими произведениями русской музыкальной классики, как Первая песня Баяна из «Руслана и Людмилы» Глинки, медленная часть «Богатырской симфонии» Бородина.

Связь пьесы «Про старину» с народным эпическим жанром проявляется и в некоторых особенностях формообразования. Большое место в ней отводится вступительным, переходным, связующим и заключительным разделам. Все это обуславливает типичную для произведений эпического жанра неторопливость высказывания.

На начало 1900-х годов приходится большая часть лядовских гармонизаций и обработок народных песен. Их возникновение было связано с предложением Песенной комиссии Русского географического общества гармонизовать народные напевы, собранные в фольклорных экспедициях. Основную массу составляют гармонизации для одного голоса с фортепиано, остальные – хоровые редакции песен из одноголосных сборников. Особым видом обработки является своеобразная вокально-оркестровая сюита «Пять русских песен для женского голоса с оркестром».

Своей гармонизацией композитор стремился углубить музыкально-поэтический образ и жанровую специфику песен. В лирических песнях он подчеркивает широту их мелодического дыхания, в хороводных, плясовых – четкую ритмическую основу. Свойственную некоторым песням спокойную ясность Лядов иногда углублял использованием высокого регистра и введением коротких наигрышей народно-инструментального характера, как бы воспроизводящих звучание народных инструментов – рожков или жалеек.

Однако следует заметить, что вокальный жанр в целом мало привлекал Лядова, хотя есть в его творчестве выдающееся достижение – детские песни, тесты которых представляют собой народные шутки, забавные присказки, состоящие подчас всего из двух строчек. В числе 18 детских песен имеются и полные юмора игривые шуточные, и нежно-лирические колыбельные, и старинные народные заклинания. При этом особо следует выделить песню «Косой бес», в которой предвосхищены образы позднейших симфонических произведений.

Замкнутый от природы, Лядов избегал общественных выступлений, но революционные события 1905 года, нашедшие отражение в студенческих волнениях в консерватории, затронули и его. В знак протеста против увольнения Римского-Корсакова, принявшего сторону молодежи, Лядов покинул в этом же году данное учебное заведение. Вместе с передовой петербургской профессурой Лядов отстаивал в то время для консерватории автономию, что подразумевало под собой независимость от бюрократической опеки со стороны дирекции Русского музыкального общества. В консерваторию Лядов вернулся только после того, как ее директором был выбран Глазунов, а также в этом учебном заведении стал вновь преподавать Римский-Корсаков.

В последующие годы Лядов работает в основном в симфонической области. Ценнейшие из созданных им в течение последнего десятилетия жизни программных симфонических произведений в той или иной форме связаны с народным творчеством и с традициями русской классики. Их содержание сводится либо к «портретной» зарисовке сказочного персонажа, либо к музыкальному пейзажу («Волшебное озеро»). Из трех основных «сказочных картинок» родственны по сюжету «Баба-яга» и «Кикимора». Это музыкальные характеристики образов, воплощающих злое начало. Отсюда сумрачный, несколько зловещий колорит обоих произведений. Причем «злые» образы получаются у Лядова достаточно гротескными. Это обстоятельство, в сочетании со стремительным, быстрым движением и острой характерностью ритмов, сближает оба произведения с жанром скерцо.

Иной характер присущ пьесе «Волшебное озеро», которую композитор считал одним из самых своих удачных произведений. Именно о нем он написал такие строки: «Ах, как я его люблю! Как оно картинно, чисто, со звездами и таинственностью в глубине!»

Красочное начало, бесплотность образов определили специфику выразительных средств в «Волшебном озере». Это, прежде всего, отсутствие четкого тематизма при огромном значении гармонии, фактуры, тембра. В качестве объединяющего элемента выступает в основном «фоновое» движение: колышущийся рисунок струнных, вибрирующее тремоло, трели.

Оркестр «Волшебного озера» – одно из высших достижений оркестрового мастерства Лядова. Общий тембровый колорит получается из сочетания шелеста и шороха струнных с сурдинами, нежно звенящих тембров арфы, челесты. При этом звучание музыки в основном ограничено оттенками «пиано» и «пианиссимо», лишь на краткий миг доходя до «форте».

Сравнительно более крупное по объему симфоническое произведение – «Восемь русских народных песен для оркестра» – представляет сюиту из ряда миниатюр, причем каждая из них сама по себе является ярким образцом того или иного народно-песенного жанра.

Отрывок из Прелюдии си-минор А. К. Лядова

Сюиту открывает архаический духовный стих. Вторая часть цикла – также восходящая к древности календарно-обрядовая святочная песня «Коляда-маледа» (в основу этой части взято два различных колядных напева). Третья часть – лирическая «Протяжная» – прекрасный образец широкой народной распевности. Ведущее значение здесь получают струнные, при этом начальное изложение песни у одних виолончелей, разделенных на четыре партии, воспринимается как звучание мужского хора. Полная противоположность «Протяжной» – четвертая часть, представляющая собой шуточное жизнерадостное народное скерцо под названием «Я с комариком плясала». Вся эта часть звучит в высоком регистре деревянных духовых на легком фоне струнных. Трели скрипок в начале и в конце ее остроумно подражают гудению комара. В пятой части – «Былине о птицах» – сплелись воедино эпическое начало, юмор и элемент фантастики. Обе следующие части – две небольшие интермедии, противопоставленные друг другу: это нежная лирическая «Колыбельная» и беззаботно-веселая «Плясовая». Сюита завершается наиболее крупной по объему восьмой частью – «Хороводной» – яркой жанровой картинкой народного праздничного веселья.

В 1900-х годах ощущаются в творчестве композитора и новые веяния: так, симфоническая сюита «Легенды» возникла под влиянием музыки бельгийского драматурга-символиста М. Метерлинка, но это произведение Лядов не закончил, а единственная цельная часть сюиты была издана под названием «Скорбная песнь».

Последние месяцы жизни композитора омрачила тяжелая болезнь, вынуждавшая его неделями не выходить из дома и ограничившая его общение с окружающим миром до минимума. Умер Лядов в 1914 году.

Уступая крупнейшим представителям музыкального искусства в широте охвата явлений и глубине их отражения, Лядов все же внес немалый вклад в развитие русской музыки. Необходимо отметить, что именно он первым утвердил в русской музыке жанр прелюдии, через некоторое время получивший дальнейшее развитие в творчестве Скрябина и Рахманинова. Своими программными симфоническими миниатюрами Лядов смог создать вполне самостоятельную ветвь в русском симфонизме. Уникальны в своем роде и великолепные детские песни композитора, как и его обработки народных песен, по праву стоящие в одном ряду с классическими народно-песенными обработками Балакирева и Рим-ского-Корсакова.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.