Пол Саймон (Simon, Paul)

Пол Саймон

(Simon, Paul)

Журнал «Time» называет дуэт Simon & Garfunkel величайшим фолк-дуэтом всех времен, а про самого Пола говорят, что он, возможно, самый совершенный автор песен на этой планете.{282}

Пол Саймон и Арт Гарфанкел начали петь вместе еще в школе. Арт был самым знаменитым певцом в районе. «Я услышал, как он поет на школьном конкурсе, позавидовал и захотел петь так же. Мне показалось, что это очень просто».

Арт Гарфанкел и Пол Саймон

Пол подружился с народным любимцем, и они стали петь вместе. Дело облегчалось тем, что Пол умел играть на гитаре. Постепенно он начал писать собственные песни. Записанная ими в пятнадцать лет под псевдонимом Tom and Jerry песня «Hey Schoolgirl» попала в национальные хиты.

Правда, дальше этого дело не пошло – но петь вместе они не перестали.

А в начале 60-х они перестали скрываться под псевдонимами и уже под простым названием Simon & Garfunkel постепенно становились известными среди исполнителей народной музыки в Нью-Йорке.{283}

И быть бы им тихими, малоизвестными народниками, когда бы не такая история.

LP «Sounds of Silence», 1966

Первый альбом Саймона и Гарфанкела «В среду утром, в три часа» («Wednesday Morning, 3 A.M.») представлял собой двенадцать песен: часть и вправду народные, часть собственного сочинения. Поначалу пластинка осталась незамеченной, но потом одну из песен, саймоновскую «Звуки Тишины», вдруг начали играть на радио. Сами же Пол и Арт ничего про это не знали; опечаленные невостребованностью пластинки, они разошлись по своим делам, а Саймон вообще уехал в Англию. За неимением артистов их продюсер Том Вилсон (Tom Wilson) решил сам ковать железо, пока горячо, и, хорошо понимая молодежный рынок, наложил на запись барабаны и электрогитары. И песня стала «номером один».

«Я предполагал, что нас никто не заметит. Я уже давно договорился сам с собой: да, я артист, но не из самых лучших. И поэтому я был в совершенном изумлении, когда „Sound Of Silence“ оказалась хитом».

Пол в срочном порядке вернулся домой, созвонился с Артом, и дело пошло.{284}

Саймон и Гарфанкел стали одними из важнейших артистов 1960-х и записали несколько фантастически красивых альбомов.

Очевидцы в один голос твердят, что, когда Саймон с Гарфанкелом выходили на сцену – два человека и одна гитара, – вокруг них возникала аура, которая заставляла всех притихнуть и слушать.

Песни Саймона по красоте и точности деталей все более начинали напоминать речения библейских пророков, а что касается музыки, то хрупкая красота их песен определила Золотой Век 1960-х в той же степени, что и Beatles, Stones, Дилан и Byrds, и наравне с ними вошла в историю человеческой культуры.

«…Это был феномен, но, поскольку ты в самом его центре, ты просто думаешь: ну да, такова моя жизнь. Пока он не кончается. И потом ты оглядываешься назад и говоришь себе: „Какая необычная штука случилась со мной в шестидесятые“…»{285}

Помимо того, что он написал и спел песни, вошедшие в золотой запас поэзии и музыки всего мира, Саймон оказался еще и провозвестником world music. Да-да, именно он несет ответственность за тысячи настоящих и поддельных южноамериканцев, играющих на всех торговых улицах мира одну и ту же мелодию. «El Condor Pasa».

«Еще в 60-е мне довелось играть на французском телевидении, и в одной программе со мной выступала эта группа, Los Incas, и они сыграли эту мелодию, а ей лет триста, не меньше, – и когда мы начали записывать альбом, я подумал: почему бы нам не использовать такую красивую штуку? Мы купили у них эту запись, я написал слова, и получилась песня».{286}

LP «Bridge Over Troubled Water», 1970

В 1969 году Саймон и Гарфанкел записали свой пятый альбом – «Bridge Over Troubled Water». Он оказался их самым популярным диском, два с половиной месяца занимал первое место и был продан в количестве более пяти миллионов экземпляров. И тут, на пике славы, Саймон и Гарфанкел – как и почти все полубоги 1960-х – разошлись в разные стороны.

Наступило новое время. Оставшись один, Пол Саймон продолжил занятия музыкой. А для начала поехал на Ямайку и записал с местными музыкантами одну симпатичную мелодию.

«В начале 1960-х я некоторое время жил в Англии и полюбил там ямайскую музыку ска, которую в Америке никто не знал. Прошло время, и для „Bridge Over Troubled Water“ я написал песню, которую хотел записать в ритме ска, – но самые лучшие музыканты в Нью-Йорке, как ни старались, не смогли сыграть ее так, как надо. Так что когда я начал петь сам по себе, я написал еще одну мелодию и для верности поехал записывать ее на Ямайку.

Собрал музыкантов и сказал: „Мне хотелось бы записать эту мелодию, сыграйте здесь ска“. Они посмотрели на меня странно и сказали: „Проблема в том, что мы не играем ска“. Я сказал: „А что вы играете?“ – „Мы играем реггей.“ – „Реггей? А что это?“ Это было еще до Боба Марли, никто в мире не знал этого слова, а на Ямайке ска уже вышло из моды и превратилось в реггей. Они показали, и я сказал: „Отлично. Запишем эту мелодию как реггей.“».

Песня «Mother And Child Reunion» стала первым хитом сольного творчества Пола Саймона.{287}

Наблюдая за творчеством Саймона, можно подивиться, даже склониться перед ним в почтительном восхищении. Казалось бы, коренной житель Нью-Йорка – города, славного тем, что весь остальной мир ему в общем-то не нужен. И так все есть.

И вот Саймон, поэт-лауреат этого самого Нью-Йорка, уже много десятков лет перемещается во всему земному шару в поисках правильного сопровождения своим нью-йоркским словам и нью-йоркским мелодиям. Анды, Ямайка, Бразилия, Африка, Мексика, прошлое и будущее – куда только его не заносит, чтобы подобрать совершенную оправу для своих песен.

LP «Graceland», 1988

Сам он говорит: «Мне всегда интереснее что-то открыть, чем что-то изобрести. А уж если что-то привлекло мое внимание, мне хочется дойти до сути. Всю мою творческую жизнь можно выразить одним словом: меняться, меняться, меняться. Двигаться дальше. Это единственное, что мне интересно».{288}

Саймон вообще славится тем, что не жалеет для своей музыки ничего. На его альбомах играют самые лучшие музыканты, и, если нужно, он летит в любую точку земного шара, чтобы записать что-то вместе с ними.

Из этого вырабатывается и совсем другой подход к написанию песен – он говорит, что последние двадцать лет пишет их наоборот: сначала находит ритм, потом гитарный аккомпанемент, а уже после этого постепенно вырисовывается мелодия и пишутся слова. Процесс построения может занять месяцы и годы.

Но результат того стоит. Песня – как дзен-головоломка. Она должна быть очень простой, но содержать в себе всю возможную сложность. А потом ты отходишь от нее, смотришь и говоришь: «А-а, так вот что это!»{289}

Выпустив пять альбомов, он решил, что время учиться дальше, и в 1986 году записал с южноафриканскими музыкантами эпохальный альбом «Graceland».

Эпохальный в буквальном смысле: в то время Южно-Африканская Республика славилась своим свинским отношением к негритянскому населению страны. Чтобы изменить ситуацию, ООН призвала культурно бойкотировать эту страну, но те довольно спокойно плевали на бойкот, им отлично жилось и без американских артистов. Местные же черные музыканты жили без всякой надежды на то, что их кто-либо когда-либо услышит за пределами гетто.

Но Саймон нарушил мораторий ООН и приехал туда, привлеченный фантастической музыкой, и записал с африканцами потрясающий альбом, в результате чего их музыка стала известна всему миру.

«Поначалу мне просто нравилась музыка. Но когда мы начали записываться, я обнаружил, что африканские ритмы гораздо сложнее, чем кажутся на первый взгляд. Я начал вслушиваться тщательнее и понял, что слушаю по-американски, а они играют совершенно по-другому. Мне пришлось многому учиться заново.

Я считаю, что каждый человек рождается с определенным запасом музыки внутри. И, когда он начинает писать песни, он черпает из этого запаса. Но запас довольно быстро истощается, и перед человеком встает выбор – продолжать повторять себя или начинать учиться чему-то новому».{290}

Музыку песен Саймона сравнивают с музыкой величайших композиторов Америки – Гершвина и Берлина. Но на слова обращают еще больше внимания. Саймона называют поэтом в рок-н-ролле, восхищаются интеллектуальностью его текстов («если бы он не писал песен, он был бы известным поэтом») и анализируют отчуждение и одиночество его лирического героя.

Правда, по-моему, весь этот высоколобый интеллектуализм только прикрывает неумение критиков сознаться, что магию словами не описать. Он просто пишет умные тексты, потому что он умный человек и другие тексты ему писать и петь попросту неинтересно. Но многие пытаются выехать на умных текстах, однако почему-то таких песен ни у кого не выходит.

LP «The Rhythm of the Saints», 1990

Рок-н-ролл не слишком любит думать; более того, он в принципе плохо относится к мышлению. Что, по моему мнению, его большая ошибка. Рок-н-ролл всегда стремился быть музыкой рабочего класса. А следовало бы расширить его словарь для возможности выражения более сложных мыслей.

Да, слова песен Саймона можно анализировать до бесконечности, но рецепт счастья, охватывающего от их слушания, вычислить невозможно.{291}

И все-таки тексты песен Саймона – особая статья.

Проблема у тебя в голове, – сказала она;

Ответ прост, если придерживаться логики;

Я хотела бы помочь тебе в твоей борьбе за то,

чтобы стать свободным, –

Есть пятьдесят методов расстаться.

Она сказала: на самом деле

я не имею привычки вмешиваться;

Более того, я надеюсь, что сказанное мною

не будет понято превратно,

Но я повторю еще раз, рискуя показаться грубой, –

Должно быть пятьдесят методов расстаться.

Она сказала: мне так печально видеть,

что ты мучаешься,

Как бы я хотела чем-то помочь тебе,

чтобы ты снова начал улыбаться,

Я сказал: спасибо за это, не могла бы ты, пожалуйста,

объяснить еще раз про эти пятьдесят методов.

Она сказала: утро вечера мудренее,

Ляжем спать; я уверена, что поутру ты

начнешь сам все видеть в другом свете.

И тогда она поцеловала меня, и я понял,

что она, вероятно, права –

наверняка есть полсотни методов расстаться.{292}

В случае с Полом Саймоном уместиться в рамки небольшой статьи особенно сложно. Не то чтобы я любил его больше других – нет; но у него так много разнообразных, непохожих и красивых песен – откуда только они берутся?

«Иногда что-то происходит – как будто подключаешься к какой-то силе, к какому-то внешнему резервуару. Этим бессмысленно хвастаться, за это нужно быть благодарным. Я не знаю, что это, и не хочу никак это называть, но я признаю этот факт – иногда что-то приходит к тебе, и ты не знаешь, почему это только что произошло; наступает состояние, очень близкое к блаженству. Это происходило со мной много раз; столько, что мне хочется продолжать писать и петь песни всю жизнь».{293}

Данный текст является ознакомительным фрагментом.