23. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРИМЕРЫ РЕАЛЬНОГО БОЯ

23. ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРИМЕРЫ РЕАЛЬНОГО БОЯ

В принципе, число таких примеров может быть сколь угодно большим. Однако еще никому и никогда не удавалось описать все возможные ситуации столкновений. Жизнь неисчерпаема в своем разнообразии. Поэтому здесь я предлагаю вам всего лишь двенадцать примеров реального боя, извлеченных из произведений художественной литературы. Лично общаясь с авторами цитируемых произведении, я убедился в том, что они неплохо владеют предметом. Сами дрались много раз, многое видели, многое умеют. Так что фрагменты их произведений нельзя считать всего лишь плодом писательской фантазии.

Смысл такого цитирования, конечно, не в описании техники. Мне хочется, чтобы те из вас, у кого нет собственного боевого опыта, почувствовали дух смертельной схватки «за жизнь».

Поселок Рудник по ночам вымирает. Темень, хоть глаз коли. Да тут еще ветер в лицо. Словом, Малышев столкнулся с этой троицей. Настуженная сталь ножа обожгла горло. Малышев не разобрал, что ему сказали эти «шестерки». При виде опасности в нем проснулся зверь и лишил способности понимать человеческую речь.

Он почувствовал в краткий миг полное расслабление тела, натренированного в бесчисленных нещадных поединках «рейнджеров» в учебном центре Первого главного управления КГБ СССР. За этим расслаблением, характер которого трудно передать словами, тут же следует взрыв энергии невероятной силы. Тело превращается в машину-авто мат, крушащий все на своем пути. Такая способность приобретается годами весьма специфических тренировок.

Малышев напряг шейные мышцы, подался на нож и в тот же миг, резко отпрянув, нанес мощный удар ногой. Подошва хромового сапога с жесткими краями рантов врезалась в голень державшего нож. Бандит с воплем согнулся. Нанеся сокрушительный удар другой ногой по оседающей фигуре, Малышев пронес корпус по инерции и левым кулаком с разворота раздробил висок громоздящегося сзади налетчика. Тот как-то нелепо дернувшись, рухнул на землю.

В следующие доли секунды ладонь Малышева мертвой хваткой сомкнулась на вороте третьего. Вытянув руку на полную длину, Малышев затем ее резко согнул и швырнул корпус бандита к себе. На встречном движении нанес удар ему в челюсть кулаком, потом еще раз. Безжизненно обвисшее тело стало опускаться, и тогда, как было отработано в тренировочных поединках, согнутая в колене нога рванулась вверх, навстречу этому падению. Удар пришелся в голову, что-то хрустнуло, и конвульсивно изгибающееся тело мешком рухнуло у ног Малышева. Все было кончено…»

Георгий Подлесских. — «ВОРЫ В ЗАКОНЕ», ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ

По аллее ковылял Сашка, осторожно удерживая перед собой полный трехлитровик воды.

— В чем дело, ребята, — сразу оценил он какую-то ненормальность ситуации. — Чего они от тебя хотят? — Это уже было адресовано мне.

— Ты вали, мужик, куда идешь, не мешай друзьям общаться, — прогудел Каюк, жестом предлагая Сашке пройти.

Я раскрыл было рот, но сказать ничего не успел. Мелькнувший в руке Руслана нож побудил Сашку к открытию второго фронта. Скорее всего, резать никто никого не собирался, чеченец хотел только припугнуть не в меру любопытного прохожего. Но Сашкин мозг, сталкиваясь с угрозой жизни, переключался на автоматический режим, в действие вступали рефлексы, выявленные когда-то академиком Павловым у беззащитных собачек, над которыми академик безжалостно издевался. Правда, собачки бессмысленно дергали лапками, а каждое Сашкино движение было продумано инструкторами и выверено до миллиметра.

Увесистый трехлитровик развалился на десятки осколков, врезавшись в бычий загривок Каюка. Чеченец успел отпрыгнуть, но Сашка ступней чиркнул ему по колену и этого хватило, чтобы Руслан на пару секунд потерял способность передвигаться. Я начал протискиваться на подмогу, но кажется, подмоги там не требовалось. Ржавый огрызок трубы-дюймовки, забытый когда-то сварщиком, превратился в Сашкиных руках в мощное наступательное оружие.

Торцом трубы он коротко ткнул в правый бок изумленно трясшего головой Каюка, быстро перехватил трубу за конец и с размаху ахнул гиганта по переносице. Раздался чмокающий звук и Каюк плавно завалился в растекающуюся по дорожке лужицу воды.

Сашка развернулся и тем же концом рубанул чеченца по руке, до сих пор сжимающей нож. Руслан с воплем разжал пальцы и нож сверкнул отшлифованным лезвием, исчезая в густой траве. От повторного удара, направленного в голову, чеченец ухитрился уйти и, выхватив вновь нунтяки, умело завращал ими, рассекая со свистом воздух.

Драться Сашка действительно не умел. Он умел убивать. Даже не пытаясь блокировать трубой мельтешащие перед глазами палки, он резво присел и саданул Руслана самым кончиком трубы по голени. Того как за шиворот от земли оторвало, но упасть он не успел. Ржавый торец с хрустом сокрушил грудь чеченца, джигит перевернулся в воздухе и затылком врезался в бетонную дорожку. Поскольку побоище длилось всего секунд десять, я за это время сумел только добраться до неестественно распластавшегося Каюка…

Но судьба еще не исчерпала все предназначенные нам на сегодня сюрпризы. Едва мы отошли от поля боя, на пути вырос холеный мужик с холодным взглядом серых глаз…

— Он с ними! — крикнул я Сашке и втер Свиридову под ребра с левой руки.

Подполковник отступил на два шага и, быстро сунув руку под мышку, рванул пистолет.

— Стоять! — заорал он, но Сашка опять включил свои кошмарные рефлексы. Он действовал так же уверенно, как обычно футбольная сборная Германии разыгрывает стандартное положение. Штрафной удар или, к примеру, угловой.

Левой рукой он вытолкнул с линии возможного огня меня, уходя вправо сам. Свиридов на долю секунды вынужден был раздвоить внимание и этого хватило. Сашка атаковал его сбоку, одновременно задирая сжимавшую пистолет руку куда-то в небо, подсекая обе ноги подполковника и нанося хлесткий удар по печени свободной правой. Навалившись на упавшего Свиридова коленями, Сашка пару раз треснул его затылком о бетон и удовлетворенно полюбовался результатом.

Геннадий Паркин. — «ПУЛЯ С ВАГАНЬКОВА»

Я уже полностью пришел в себя и выжидал теперь удобный момент. Голова прояснилась и, несмотря на боль в затылке, я чувствовал, что еще могу за себя постоять. Рядом с собой я ощутил какую-то длинную железяку. Осторожно, чтобы никто не заметил, положил на нее руку.

Тем временем Монах вспомнил о моей персоне.

— Слышь, Лешка, возьми у Сени арматуру и посчитай ему косточки. Давай живее, не телись.

Приземистый коренастый парень с наголо выбритой головой отделился от своих товарищей и двинулся в мою сторону.

Поняв, что дальше тянуть нельзя, я изо всех сил ударил с земли стоявшего поблизости члена шайки каблуком в пах и тут же вскочил на ноги, вертя над головой железяку

Первый удар пришелся в ключицу бритоголовому, который, завизжав, выронил арматуру и завертелся юлой на месте. Остальные в испуге отпрянули. Тут я заметил, как Монах, подавшись назад, с хищной улыбкой заносит руку для броска. В последний момент я резко отпрянул в сторону и брошенный нож лишь слегка задел плечо. Вниз по руке поползла теплая струйку крови. Взвыв от ярости, я врезался в толпу,нанося вокруг себя сокрушительные удары железякой. Мои противники опешили и с воплями стали разбегаться.

Илья Деревянко. — «ОТБОЙЩИК»

Калямов обернулся. К ним приближались четверо рабочих, которых в порту называли «докерами».

— Эй, ты чего к человеку пристаешь? — спросил первый — мужчина лет тридцати пяти с обветренным лицом и выцветшими усами. Чуть сзади его шел молодой парень в оранжевом жилете, на вид не старше двадцати, за ним тучный мужлан с большим пивным животом и замыкала процессию непонятного возраста личность, обладавшая узким скошенным лбом и длинными руками, похожая на питекантропа. Усатый, по-видимому, являлся лидером.

— Гребите отсюда, — презрительно выдавил Калямов, поворачиваясь, чтобы покончить с мужиком, который собирался воспользоваться ситуацией и ускользнуть.

Четверка «докеров» подошла вплотную, усатый схватил Калямова за плечо: — Ты что, не понял?

Вместо ответа Калямов ударил его тыльной поверхностью кулака в печень и в солнечное сплетение. Мужчина согнулся, отступая на шаг.

— Ах ты, бритая башка! — парень в оранжевом жилете подцепил с земли обрезок трубы, которыми рабочие закрывали контейнеры, и размахнулся, бросаясь на выпаде вперед. Калямов успел достать кастет, поэтому удар он отбил защищенным в железо кулаком. Труба со звоном отскочила, а парня он встретил мощным хуком с левой руки. В челюсти у того что-то хрустнуло, парень упал.

Тогда к нему ринулся жирный мужлан. Калямов встретил его боковым ударом ноги. Толстяк двигался медленно, еще не успел набрать скорость, поэтому удар отшвырнул его. Он приложился к стенке контейнера, шумно выдохнул воздух и снова рванулся в бой. Усатый тоже очухался, теперь он создавал угрозу с другой стороны. Отступать было некуда.

Калямов оттолкнулся от контейнера и всадил каблук в солнечное сплетение толстяка. Это его остановило, он упал и больше не поднимался.

— Отсосите, — сказал Калямов. Мужичок тем временем попытался бежать, но был схвачен за грудки и отброшен на место.

Настала очередь питекантропа. Он сжал кулаки и раскачиваясь из стороны в сторону, словно боксер на ринге, пошел на Калямова. Тот врезал ему по черепу вскользь, брызнула кровь, но питекантроп не отреагировал, пытаясь достать серией ударов обеими руками в голову и по корпусу. Калямов врубил ему в зубы, послышался треск. Но вместо того, чтобы упасть, питекантроп ударил по скуле. Казалось, он совсем не чувствует боли. Голова Калямова мотнулась в сторону, автоматически он увернулся от следующего удара. В дополнение ко всем своим прелестям противник одинаково хорошо владел правой и левой рукой. Калямов присел, пропуская удар над головой, скользнул под руку и локтем изо всех сил врезал по позвоночнику. Это наконец подействовало. Питекантроп замычал, упал на колени, потом медленно завалился набок.

Остался один усатый. Он держался осторожно, и в то же время раскованно, обнаруживая навыки уличного бойца.

— Ну ты, мразь панковская, — негромко произнес мужчина. Он что-то подкинул на ладони. Калямов догадался, что это свинчатка. Усатый, как и все портовые, ненавидел панков. Это ясно читалось в его глазах. Калямов решил на этом сыграть.

— Фак ю селф, — сказал он, демонстрируя высунутый язык и средний палец. Усатый разозлился. Прищуренные глаза его сузились, превратившись в злобные щелочки, на скулах заиграли желваки и он молча ринулся в атаку.

Калямов уклонился, пропуская первый удар мимо себя, зато второй — грубым кирзовым сапогом по голени достиг своей цели. Калямов дернулся от боли и врезал усатому по скуле. Кастет рассек кожу, из раны брызнула кровь. Мужчина, отступил. Он вытер левой рукой лицо и слизнул с нее кровь. Лицо у него приняло совершенно зверское выражение. Залитое кровью, оно было похоже на маску, а оскаленный рот обнажал прокуренные клыки, желтые словно у старого пса.

— Р-ра!

Калямов снова увернулся от удара и встретил противника коленом в живот. Мужчина словно ничего не почувствовал, теперь он ударил ногой. Калямов поймал ногу на захват, вздернул и сам ударил ногой в ответ. Он целился в промежность, но попал в бедро. Мужчина подпрыгнул на одной ноге, его кулак со свинчаткой пролетел возле лица, не достав самую малость. Калямов выпустил ногу и изо всех сил дал кастетом по ребрам, вложив в удар всю массу тела.

Мужчина замер, будто из него выбили воздух. Рот его приоткрылся, глаза вылезли из орбит. Он покачнулся и шумно рухнул на землю. Все было кончено.

Юрий Гаврюченков. — «ВИЗИТ»

Автомобиль, негромко скрипнув тормозами и едва заметно качнувшись вниз-вверх, замер в полуметре оттого места, где мгновением раньше находился мужчина в джинсовой куртке.

— Что, испугался?

Вопрос, естественно, задал водитель «Ауди», крупный парень с широким лицом, с аккуратной стрижкой, в дорогом голубоватом свитере, облегавшем широкие плечи.

Мужчина скользнул безразличным взглядом по свитеру, по мясистой широкопалой руке, расслабленно лежащей на руле, по безукоризненному пробору в блестящих темных волосах и произнес глухим невыразительным голосом:

— Я скотов сроду не пугался.

Возможно, если бы водитель был один, инцидент оказался бы исчерпанным этой репликой или последующей. Но рядом с ним сидел еще один такой же битюг, а на заднем сиденье размещался мужчина постарше, чье лицо смутно виднелось за тонированным стеклом. Поэтому водитель неторопливо открыл дверцу, также неторопливо поставил на грязный тротуар ногу, обутую в полуботинок из мягкой черной кожи, потом вынес наружу другую ногу и выпрямился, оказавшись на полголовы выше мужчины в куртке.

— Не понял. Ты кого не боишься? — почти вежливо спросил он.

Мужчина повернул к нему худое остроскулое лицо и ответил с расстановкой:

— Скотов не боюсь. И вообще всякого дерьма собачьего.

Потом он повернулся, собираясь обойти автомобиль спереди. Но тяжелая рука резко опустилась на его плечо, цепко, сноровисто, привычно захватывая ткань куртки, с силой потянула назад. Мужчина не стал сопротивляться, послушно переместился туда, куда его тащили, но по пути словно невзначай саданул водителя «Ауди» коленом в пах. В следующее мгновение он отшатнулся назад и, удерживая на своем плече схватившую его руку, ударил парня ногой. Удар получился молниеносным, мощным, он пришелся в солнечное сплетение противника, отчего тот сильно дернулся и тяжело упал рядом с автомобилем.

Секундой позже распахнулась дверь с противоположной стороны машины, это выскочил товарищ упавшего. Он мгновенно сократил расстояние до мужчины, обогнув капот по самой короткой дуге и сразу, не останавливаясь, «выстрелил» в обидчике своего партнера пяткой правой ноги с разворота, метя в подбородок. Нога выпрямилась с совершенством и точностью механизма. Если бы удар достиг цели, мужчина в джинсовой куртке наверняка отправился бы в нокаут — в лучшем для него случае. Но он гибко качнулся в сторону, пропуская удар и ловя руками бьющую ногу, затем сам ударил ногой, четко вложив ступню в пах раскорячившегося агрессора. Последовавший следом удар кулаком в челюсть снизу довершил комбинацию…

Владимир Моргунов. — «СЕРЫЙ КАРДИНАЛ»

Гардеробщик побагровел: — Чего буровишь, козел? Щас самого раком постав… — Договорить он не усел, ткнув в карман бумажник, Зуб коротко, без замаха, ударил точно в середину массивного щетинистого подбородка. И тотчас развернулся лицом к двум крепышам, рванувшим уже в атаку. Первый нацелился сгрести Зуба за ворот, но зацепил вытянутыми пальцами пустоту Нырком уйдя вправо, Зуб вскользь мазнул ему ребром ладони по печени, и, немного подпрыгнув, с размаха втер ступней по позвоночнику на уровне поясницы. Противник на мгновение застыл, словно подстреленная на взлете птица, а потом грянул лбом об угол гардероба, помешав своему стриженному наголо напарнику заскочить Зубу за спину

Гардеробщик тем временем успел подняться, перегнулся через прилавок и выволок оттуда резиновую милицейскую дубинку. Но воспользоваться ею не успел. Зуб ударил кулаком его по локтевому сгибу, метнул свою кисть вверх и зажал ухо гардеробщика между большим и указательным пальцами. Большой палец уткнулся в искомую точку под ушной раковиной, гардеробщик взвыл, а Зубов лоб уже ломал ему переносицу. «Бычок по-одесски» всегда считался Зубовой коронкой.

Второй крепыш избавился, наконец, от навалившегося на него друга, и прыгнул вперед, однако Зуб успел вырвать из пальцев падающего гардеробщика дубинку. Скользнув вдоль прилавка, он с плеча рубанул резиновой сабелькой по кадыку противника. Тот успел прикрыть горло подбородком, удар пришелся по губам — только кровавые брызги и осколки зубов разлетелись. Следующий удар, по затылку, заставил окровавленного крепыша опуститься на колени. Зуб прицельно огрел его дубинкой в третий раз, чуть правее макушки, и остался один на один с оторопевшим при виде лихой расправы вышибалой.

— Ты это… Короче, бери девок и вали, — отступил тот в сторону, освобождая проход.

Геннадий Паркин. — «МОШЕННИКИ И НЕГОДЯИ»

Кентас лежал у края тропы, крепко сжимая в руке короткую кизиловую палку К нему приближался цыган по имени Георгий. Когда цыган приблизился вплотную, Кентас вскочил и с криком бросился на него. Георгий, давно оставивший спорт, разжиревший, не успел среагировать. Он пропустил два удара палкой: вертикальный — по правой руке, который сломал большой палец и выбил из руки обрез; и горизонтальный—по переносице, мгновенно изуродовавший лицо, превративший его в кровавую маску Следующий удар был ногой, но тут Георгий рефлекторно закрылся рукой, пригнулся и перешел в партер. Кентас прыгнул к нему, целя ногой в лицо. Но в лицо не попал, носок ботинка встретил плечо, развернув противника боком и открыв его шею. Тут же на нее обрушилась палка. Палка сломалась, а цыган захрипел, откатился назад, потом вскочил на ноги, успев прикрыть локтями живот.

Он почти ничего не видел, кожа вокруг глаз вспухла от подкожного кровоизлияния. Кентас бил его без разбора, не встречая сопротивления — по бедрам, по почкам, в живот. Мясистое тело упруго встречало удары, Георгий почти не реагировал. От крови и безнаказанности Кентас все больше зверел. Он бил изо всей силы, как по мешку, это доставляло ему огромное удовольствие. Пару раз он попал по голове. Ноги у цыгана подогнулись, тот упал и замер. Кентас двинул его еще пару раз, потом остановился.

— Неужели убил? — подумал он. Убивать ему еще не приходилось. Он пнул тело ногой. Оно мягко перевалилось, дохлое, превратившееся из человека в кусок кровавого мяса. На месте лица было просто месиво. В той части, где должен был помещаться рот, что-то слабо запузырилось.

— Не сдох еще? — сквозь зубы процедил Кентас, нагнувшись над телом, чтобы получше рассмотреть, жив ли его враг. В то же мгновение «труп», проявляя неожиданную ловкость, схватил его за ногу и опрокинул. Кентас попытался вырваться, но цыган навалился сверху и стал душить. Кентас изо всех сил отбивался, изловчившись, ткнул противника пальцами в глаза. Однако их закрывали теперь толстые подушки вздувшейся плоти, так что атака не причинила никакого вреда. Георгий продолжал стискивать пальцы до тех пор, пока тело под ним не перестало дергаться. Он выждал еще несколько минут для полной страховки, потом тяжело отвалился в сторону. Опыт и умение держать удар победили и в этот раз.

Георгий полежал несколько минут, собирая силы, затем кое-как встал на ноги. Глаза у него полностью заплыли, палец, нос и несколько ребер были сломаны. Но он жив, а его враг мертв!

Юрий Гаврюченков. — «СОКРОВИЩА МАССАНДРЫ»

Двое молодых людей вовсе не толкали его, а вели, правда, взяв цепко за локти, к машине вели. К другой «Волге» вели Клюева — тоже двое, крепко поддерживая с боков. Третий уже открывал дверцу автомобиля.

— Полковник, — довольно грубо, повысив голос, спросил Бирюков, — какого черта? Вы можете объяснить нам, что все-таки происходит?..

Это хорошо, что народ наблюдает, с явным удовольствием подумал Бирюков, фиг они теперь стрельбу затеют. Надо что-то предпринимать прямо сейчас, иначе через несколько секунд уже будет поздно.

Он немного согнул колени, повис на руках у молодых людей, заставляя их рефлекторно напрячься, направить свои усилия вверх, дабы удержать бирюковские восемьдесят пять кило плюс одежда. В следующий момент Бирюков резко вскинул свои руки вверх и опять присел, уже гораздо быстрее, уходя за спины конвоиров.

Удар ступней в промежность, нанесенный сзади, лишил одного из них как минимум на минуту возможности совершать какие-либо активные действия. А хлесткий круговой удар костяшкой большого пальца, угодивший второму в челюсть чуть пониже уха, вообще отправил его в глубокий нокаут. Теперь надо помочь Клюеву.

Однако Клюев и сам позаботился о себе. Едва заслышав шарканье подошв по асфальту и резкие щелчки ударов, он резко повернулся и саданул коленом в пах одному из поводырей. Тот мгновенно сложился пополам, однако второй сноровисто захватил Клюева сзади, надавливая предплечьем тому на кадык.

Долго делать это ему не пришлось — Бирюков нанес сильный удар носком ботинка точно в позвоночник. Сноровистый молодой человек захрипел и упал на землю.

— В машину, Женя!!! — заорал Бирюков, бросаясь к той самой «Волге», дверцы которой услужливо приоткрыл водитель — третий из тех, кто поджидал их внизу на лестнице.

Этот попытался оказать сопротивление Бирюкову, атакуя его ногой в живот, а затем пытаясь попасть кулаком в челюсть. Бирюков ушел от ноги вращением вокруг своей оси, сильно подсек противника под колено опорной ноги и, продолжая вращение, поразил его. Водитель завалился на спину, ударившись затылком об асфальт.

Клюев уже сидел за рулем и вращал ключ в замке зажигания. Бирюков перелетел через капот автомобиля, мельком успев отметить пистолет в руке полковника, нырнул в дверцу, ушибив при этом колено, и его тут же швырнула на Клюева центробежная сила — Клюев со старта положил машину в крутой вираж…

Владимир Моргунов. — «КТО ЗАКАЖЕТ РЕКВИЕМ?»

В спину Алексу уперлось острие охотничьего ножа.

— Тихо, дядя, — державший нож дефективный переросток выдохнул целое облако перегара. — Давай сюда лопатник и котел, только быстро.

Второй грабитель, узколобый крепыш с удивительно дебильной физиономией, подобрался справа, поигрывая шипастым кастетом, а третий, заскочивший в туалет последним, застыл в дверях на атасе. Судя по багровым рожам, мозги все трое отпили настолько, что не боялись ни Бога, ни СОБРа, однако на ногах держались довольно твердо и настроены были решительно.

Полагая, что риск и лишний шум ему ни к чему, Алекс решил выполнить требования грабителей, только не совсем понял, чего они хотят. В совершенстве владея тремя языками, по фене бывший диверсант не ботал. Потому счел необходимым поинтересоваться:

— Простите, ребята, но я не совсем… Лопатник — что это? Опять же, котел?

— Издевается, козел, — констатировал узколобый дебил и, отступив на шаг, саданул жертве в пах ногой. Алекс лишь шевельнул бедром, отводя удар по скользящей траектории, но стоявший сзади Пацан принял это за попытку сопротивления и замахнулся ножом, чтобы ударить в шею. Интуитивно ощутив замах, Алекс резко бросил корпус влево, так что клинок пронзил пустоту. Тут же он вогнал каблук в селезенку изумленного переростка, качнулся вправо, уходя от кастета и подъемом правой ноги подсек дебила, отправив его головой прямо в бетонное корыто писуара.

Рванувшегося от двери атасника встретил старый добрый прямой в подбородок, гарантирующий стопроцентный нокаут. И пока тот, уже без сознания, скользил по полу обратно на исходный рубеж, два коротких тычка вторыми фалангами пальцев, сжатых в подобие копыта — переростку под сердце, дебилу в горло — положили конец избиению. На все ушло не более пяти секунд и Алекс, довольный отсутствием свидетелей шагнул к двери.

Геннадий Паркин. — «СТРЕЛЬБА ПО СКОТАМ»

Дверь, наконец, раскрылась до такой степени, что Бирюков смог рассмотреть в просвете женское лицо.

— Входите.

Но тут случилось нечто странное: Рытова указала глазами влево, в ту сторону, куда должна была пойти дверь. Да, точно указала. Глаза предупреждали.

Рытова отступила в глубь квартиры, а Бирюков изо всей силы пнул дверь ногой и через долю секунды почувствовал, что кого-то зашиб ее металлической обшивкой, здорово зашиб.

В следующее мгновение он перепрыгнул через порог, схватил Рытову, толкнул ее на силуэт, возникший в полутемной прихожей из коридора. Рефлексы остаются рефлексами — человек в прихожей поймал падающее на него тело. И тотчас получил сокрушительный удар в лицо. Бирюков мог разбить ударом ребра ладони кирпич, подвешенный на веревочке. Теперь под его воздействием переносица незнакомца подалась внутрь, словно спичечный коробок. Человек грузно упал, как сваленная колода. Рытова повалилась на него, продолжая движение по инерции.

Бирюков резко развернулся и движением, многократно отработанным на тренировках, прореагировал на присутствие противника, находившегося в углу, за дверью. Он выбросил туда ногу и выставил правую руку для блока или захвата. Ни того, ни другого не потребовалось: ушибленный дверью человек барахтался на скользком паркете, пытаясь приподняться. Бирюков наклонился к нему, взял за отвороты куртки, вытащил из угла. И тут же почувствовал, как крепкие руки схватили его за рукава. Ощутив рывок, Бирюков в самый последний момент успел увернуться от ноги, направленной ему в живот и нанес слегка скрюченными пальцами удар в горло противника. Потом, упав на правое колено, врезал незадачливому борцу сильный удар кулаком сбоку по челюсти. Уж очень его разозлило, что этот ушибленный вдруг оказался таким прытким.

Владимир Моргунов. — «СЕРЫЙ КАРДИНАЛ»

Он пришел в себя на заднем сиденье автомобиля. Слева сидел человек в шляпе. В руке он держал пистолет, направляя его ствол в бок Андрею. Под шляпой находилось типичное лицо убийцы, невыразительное, с пустым взглядом.

С переднего сиденья улыбался в пол-оборота худощавый мужчина. Рядом с ним маячила массивная шея водителя. Очевидно, они остановили машину в пригородном районе. Андрей видел деревья, но не видел окон.

Худощавый произнес: — мы не извиняемся за похищение. Мы лишь скажем, чего хотим. А хотим мы одного — чтобы вы, сударь, в течение этого вечера покинули наш город. Понятно? В противном случае вы скончаетесь от алкогольного отравления. Или нечаянно упадете с балкона.

Андрей пожал плечами. Ствол пистолета упирался в его ребра. Он медленно поднес ладони к ушам, благодаря чему локоть оказался сверху над пистолетом.

— У меня нет никакого желания возражать вам, — произнес он. И немедленно ударил левым локтем вниз, по руке с пистолетом. А правой рукой «выстрелил» вперед, впечатывая удар костяшками вторых фаланг согнутых пальцев худощавому между глазом и ухом. Потом левой рукой прижал кисть с зажатым в ней пистолетом к сиденью, а правой сломал нос соседу слева.

На отмашке ребром ладони той же руки он нанес удар шоферу в основание черепа. Шейные позвонки хрустнули, словно деревянные доски под тяжелой ступней. Голова водителя дернулась вперед, он уткнулся лицом в рулевое колесо, изо рта потекла струйка крови.

Андрей взглянул на худощавого. Может быть, удар в висок не сработал? Черт возьми, худощавый тоже был мертв. Он повернулся тогда к незадачливому боевику, выпустившему пистолет из разжавшихся пальцев и схватившемуся за нос левой рукой.

— Ну что, голубок, пообщаемся? — спросил Андрей.

Александр Кабашников. — «ОБЫКНОВЕННАЯ РАЗБОРКА»

Шварц вытер губы скатертью, вяло поднялся из-за стола, медленно повернулся. Павел успел только заметить радостно-жестокие глаза, как в его животе словно разорвалась бомба: Шварц ударил правой снизу… Черная боль заставила Павла согнуться и следующий удар показался не таким сильным, но он отбросил Павла снова назад. Потом Шварц ударил в грудь, в сердце… Павел стал хватать воздух раскрытым ртом, нечем было дышать. От следующего удара — в челюсть — он, все еще держась обеими руками за живот, отлетел к стене и медленно сполз вниз. Из разбитой губы потекла кровь.

Шварц размахнулся для удара ногой, но Семен остановил его:

— Хватит. Для знакомства хватит, пусть очухается…

Шварц принес кружку воды, стал медленно лить на голову Павлу. Это было излишним, Павел не потерял сознания, он все слышал, только вот не мог пошевелиться, боль в животе отняла все силы. Он открыл глаза, стараясь повернуть голову в сторону дивана. Это ему удалось. Светлана полулежала на диване, сын был рядом с ней. На какое-то мгновение ему показалось, что они мертвы и он застонал от бессилия. Шварц заржал.

— Ты гляди, какой живучий. Его ломом не убьешь. Одно слово —деревня.

Семен подошел к Павлу, наклонился.

— Где деньги, дядя? Давай быстрее, а то мы торопимся, да и тебе легче будет, меньше мучаться…

Павел постепенно приходил в себя, боль медленно отступала, на ее месте в животе приходило ощущение сильного жара, но это можно было терпеть… Семен провел пятерней по его лицу, выругался и снова спросил:

— Где деньги, сука? — и неожиданно плюнул ему в лицо.

Павел сидел на полу, привалившись спиной к стене и набирался сил, сейчас для него это было главное. Этот подонок ударил его по язве! Если бы куда-нибудь в другое место… Грудь и голова тоже болели, но это терпимо, а вот желудок просто выскакивал наружу…

Семена забавлял разговор. Он был уверен, что деньги они заберут без особого труда — больно хлипкий мужичок попался. Времени особо не было, но и не поджимало, можно побазарить…

Шварц попытался залезть в другой карман, но Павел плотно прижался к полу, так что Шварцу пришлось оттащить его от стены. Семен не выдержал: — Что ты с ним лежачим возишься. Поставь его на ноги и спокойно обшарь карманы: видишь, он совсем поплыл…

Павел стоял с полузакрытыми глазами и не поднимая голову смотрел на пол: по теням он четко определял передвижения бандитов по комнате. Он понимал, что пришло время действовать, только вот как? Сейчас этот амбал возьмется за него снова, а новую серию ударов ему не вынести, здоровье уже не то. Значит, надо что-то предпринимать, пока они не решили, что им делать…

…Он вспомнил скуластое лицо капитана-инструктора, любившего втолковывать им прописные истины:

— Запомните раз и навсегда: я не учу вас драться, я вас учу убивать. Вы едете туда, где за каждую ошибку придется платить головой, это вам не кино и не пьяная потасовка. Убивать лучше всего сразу, добивать — занятие неприятное. Убил или начисто вырубил — вот ваш девиз. И никакого сдерживания себя, выбросьте из своих дурьих голов все слова о гуманизме, которые вы когда-либо слышали. Если вы не самоубийцы, конечно. Пусть самоубийцами будут те, кто вам встретится на узкой дорожке.

Кретины! Сколько я должен повторять, что проигрывает не тот, кто опоздал с первым ударом, а тот, кто решил, что он сильнее! Никогда не показывайте свои возможности раньше времени, вы не перед бабами выступаете. Если противник считает вас мешком с дерьмом, то вы наполовину уже победили…

Мешок с дерьмом! Павел ощущал, что именно так сейчас выглядит в крохотном мозгу этого амбала. Для большей убедительности он даже покачнулся, когда Шварц положил руку ему на плечо. Другой рукой Шварц начал похлопывать по карманам — фильмов насмотрелся, болван. Павел посмотрел на Светлану, на сына… Все, больше ждать нельзя. Пора!

Он изобразил на лице отчаяние и, слегка повернувшись в сторону сына, так, чтобы не терять из поля зрения голову амбала, громко простонал: — Алешка!

Нужно было быть суперменом или Станиславским, чтобы не купиться на этот отчаянный стон. Шварц попался: он резко обернулся, подставив подбородок. Павел слегка присел и, вложив в удар массу тела, локтем врубил амбалу в квадратную челюсть. Буйвол свалился бы от такого удара, но Шварц устоял, хотя пошатнулся. Тогда Павел провел правой рукой прямой удар в его бычью шею и только после этого амбал стал медленно валиться набок. Павел успел еще достать его коленом и тот, развернувшись, рухнул. Павел обернулся к Семену и был неприятно поражен, увидев, что крысенок метнулся к столу за ножом.

Мгновенно оценив ситуацию, Павел выбросил вперед ногу, и достал Семена ступней в тот момент, когда он наклонился к столу за ножом. Удар получился отличный, Павел понял, что крысенок тоже вырублен. Оставался белобрысый…

Стас растерялся. Вместо того, чтобы прикрыться Светланой, он отпустил ее. Она развернулась, сильно толкнула его рукой в грудь. Стас невольно сделал пару шагов назад, пока не уперся спиной в стену. Павел подошел к нему не спеша: почему-то он не опасался этого парня. И напрасно. Едва Павел приблизился, Стас сильно ударил правой сбоку, однако Павел среагировал, убрал голову и подставил левое плечо. Затем повторил свой излюбленный прием: его правый локоть описал короткую дугу и врезался в челюсть белобрысого. Добавлять не пришлось, тот тихо сполз по стене по пол…

Тогда Павел взял на веранде моток бельевой веревки и профессионально связал сначала Семена, потом Стаса и лишь после этого осторожно подошел к Шварцу. Амбал лежал на боку, слегка согнув правую ногу. Павел внимательно посмотрел ему в лицо: вроде не притворяется, но береженого Бог бережет. И он сильно ударил носком сапога по колену Шварца. Тот не шелохнулся. Павел облегченно вздохнул и связал его.

Виктор Леденев. — «АДСКАЯ МАШИНА»

В ночь с седьмого на восьмого октября в Бабушкинском парке Москвы подгулявшими юнцами был насмерть забит сотрудник муниципальной милиции Александр Юсупов. Его товарищ, лейтенант милиции Сергей Смирнов в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

Трагедия разыгралась после полуночи. Милиционеры сделали замечание юноше, задиравшему прохожих и оглашавшему окрестности нецензурной бранью возле летнего ночного кафе в парке. В ответ компания из восьми разгоряченных спиртным парней, в возрасте от семнадцати до двадцати лет решила, что представителей власти необходимо «наказать». Похватав пустые бутылки, они кинулись вдогонку.

Били двоих милиционеров и их товарища, гражданского человека, страшно. Пинали ногами, увечили бутылками, прыгали с разбегу на поверженных. В итоге — один мертвец, один инвалид и один с тяжелыми побоями. Распоясавшихся молодчиков арестовали. Но жизнь Юсупову, здоровье Смирнову уже не вернешь.

И вот что еще приходит в голову при размышлении над этим диким случаем. Трое не хилых мужиков в кожаных куртках и тяжелых ботинках, абсолютно трезвых, не смогли дать отпор восьми пьяным пацанам! Значит, вести рукопашный бой по принципу «один против нескольких» они не умели. Ясно, что и психологически они не были готовы к тому, что спасая свою собственную жизнь, надо идти в бою до конца…

«ИЗВЕСТИЯ» от 10 октября 1995 года