Глава 13 С широко закрытыми глазами Ловушка № 4: стереотип разочарования и неудовлетворенности

Глава 13

С широко закрытыми глазами

Ловушка № 4: стереотип разочарования и неудовлетворенности

Кто не доволен сегодня всем тем, что имеет, тот не был бы доволен и тем, что хотел бы иметь.

Бертольд Авербах

Контуры ловушки. Этот стереотип – особый. В разные периоды нашего движения из пункта А в пункт Б он срабатывает почти в каждом из нас. Разница лишь в том, что кто-то выходит из-под его влияния, а кто-то – нет.

Он стал настолько распространенным, что выражение «Умный человек всегда чем-то недоволен» воспринимается многими как истина. Обыденное сознание подкрепляет эту «истину» «историческими примерами»: «Порадоваться – значит сглазить!»

Но! Как мы говорили вначале, если лично у вас поставленная цель и дорога к ней не вызывают удовольствия – значит, вы движетесь по жизни согласно чужой формуле счастья. А быть кузнецом своего счастья в чужой кузнице невозможно. Это – закон.

Как и тот факт, что люди счастливы настолько, насколько они хотят быть счастливыми. Счастье тянется к счастливым.

Поэтому человек неудовлетворенный и разочарованный своими эмоциями и ожиданиями ставит на своем пути продвижения к радости, успеху, здоровью и процветанию огромный дорожный знак – «КИРПИЧ» и перекрывает движение себе и тем, кто оказался с ним в одной команде.

Отстоять собственную кузницу – удержаться в своей системе представлений о том, что такое успех, в чем радость и счастье, – совсем не просто.

Современный мир, охваченный процессами глобализации во всех сферах, ориентирует каждого отдельного человека на достижение интегральных – и, значит, в чем-то обезличенных – целей и ценностей.

Общественные стандарты успеха и счастья – значительные, весомые, признанные – вытесняют более разнообразные, но менее значимые личные стандарты успеха, которые не могут и не должны быть одинаково привлекательны и понятны каждому. В итоге медленно, но верно происходит отрыв вполне индивидуального человеческого ощущения радости от простых вещей и событий. А тех, кто каким-то образом смог сохранить в себе эту способность – радоваться «не в ногу», – стали считать оригиналами, экстремалами, словом, белыми воронами, летающими сами по себе. Странными – и автоматически неуспешными – уже потому, что они не укладываются в стандартные формулы и представления.

Вот эта социальная позиция и есть неугасаемый, неиссякаемый источник, порождающий ловушку стереотипа разочарования и неудовлетворенности. Человек попадает в нее, поскольку, сравнивая свои завоевания с победами «титанов», всегда найдет, за что себя укорить и назвать свою вершину «кочкой».

Но есть и глубоко личное основание для возникновения и укоренения этого стереотипа. Оно – в особенностях нашего восприятия мира. Когда нас спрашивают о самом счастливом дне нашей жизни, мы отвечаем не сразу. Но если речь идет о самых тяжелых минутах, нам не приходится рыться в памяти. Так уж почти все мы устроены: мы помним поражения дольше и эмоциональнее, чем победы.

Вот и получается, что очень многие люди едут по дороге жизни в автомобиле с затемненными стеклами, не замечая ярких красок вокруг.

Часто отсутствие удовлетворенности жизнью принимается за некий положительный ресурс особой породы людей – подчеркнуто требовательных к себе, к окружающим, к жизни вообще. Действительно, почему бы в век больших возможностей не желать себе всего самого лучшего? Как учит реклама, делать это не только можно, но даже нужно.

Проблема только в том, кто определяет это «самое лучшее» и как относиться к жизни в те моменты, когда это «самое лучшее» пока недоступно. Если рассматривать эти моменты как «жизнь на черновик», придется признать, что вы сами делите свою жизнь на «ту, где радости быть не может (я еще не имею лучшего)» и «ту, где я радость жду (лучшее на сегодня уже потеряло статус лучшего на завтра)». Так когда же я живу, наслаждаясь? Для чего тогда нужны табу на радость от достижений сегодняшнего дня?

Среди ваших знакомых наверняка найдутся те, кто пребывает в состоянии недовольства практически постоянно. Для разочарований разного масштаба у них – ну просто бесконечная! – череда поводов. Всегда обоснованных, что характерно. Так что переубедить их, что все не так уж и плохо, бывает крайне сложно.

Механизм ловушки. Он включается много раз на дню. Всякий раз, когда пленник этой ловушки оценивает то или иное событие в своей жизни, подсознание услужливо активизирует стереотип неудовлетворенности, который автоматически надевает своему заложнику темные очки, заслоняющие реальный свет.

А человек в серых линзах любую картинку видит в унылых тонах. Хуже того, он искренне убежден, что эти унылые тона и есть настоящие краски его жизни в данный момент.

Он оправдывает свою привязанность к приглушенным эмоциям своей избирательностью: «Я не радуюсь по пустякам. Сегодня день прошел зря, но настанет момент – и будет стоящий повод для восторгов и наслаждений». Так он постоянно подзаряжает механизм ловушки № 4 ожиданием не пикника на обочине, а стопроцентного праздника. Завтра, через месяц, через год.

Чем дольше такой человек ждет большой радости, тем резче срабатывает механизм разочарования от всего реально с ним происходящего. Даже от объективно ярких моментов, которые другим доставляют искренний восторг.

Здесь важно понимать, что заложник ловушки не капризничает на публику. Он простодушно и честно разочаровывается от проклятой прозы жизни, потому что долгожданное ощущение настоящего удовлетворения никак не наступает.

А пока нет грандиозного повода для радости, то, полагают такие люди, не стоит обманывать себя напрасными иллюзиями, что жизнь прекрасна сама себе. «Где найти этому подтверждение?» – удивляются они и терпеливо ждут чего-то значительного, что может убедить их в том, что жизнь удалась, продолжая жить с внутренним убеждением: «Все, что я имею, – не то или не совсем то».

Итог таков: человек не может сделать осознанный выбор в пользу того, что ему действительно хочется, идет путем компромиссов, получая все больше возможностей для разочарования – все жизненные маршруты начинают казаться ему одинаково непривлекательными. А яркий маяк далекой цели светит, да не греет: не получая энергию радости от повседневности, человек бесконечно удлиняет свой путь к нему.

Опознавательные знаки. В ловушку неудовлетворенности и разочарования попадают отнюдь не только люди из серии «тридцать три несчастья». Большинство «страдальцев» вполне деловиты, активны и финансово не бедствуют. Однако они искренне вас не поймут, если вы скажете, что многие хотели бы оказаться на их месте.

Их общий портрет можно найти в известном анекдоте: «Самолет терпит крушение над океаном. Стюардесса входит в салон и сообщает пассажирам: «Не стоит беспокоиться. Сейчас всем выдадут надувные жилеты и свистки для отпугивания акул». Один из пассажиров тут же вздыхает и говорит соседу: «Вот увидите, сейчас мне или свистка не достанется, или акула глухая попадется».

Такие «герои» сохраняют уныние, которое сами гордо именуют «трезвостью оценок», даже если вчера они подписали выигрышный контракт, вернулись из шикарной поездки или получили от фортуны любой другой бонус. Все равно: спросив их «Как дела?» – в ответ услышите список претензий к жизни, а возможно, и к вам лично.

Заложник ловушки неудовлетворенности и разочарования, не будучи завистливым, без всякой оглядки на соседа уверен, что у него не самые лучшие дети, не самая лучшая работа, не самые хорошие родственники, не самые хорошие друзья.

Заложник этой ловушки почти всегда сильный критик. Это и понятно: чтобы в чем-то разочароваться «на законных основаниях», надо, во-первых, отыскать в этом «чем-то» дефект, а во-вторых, сфокусироваться на наличии дефекта так, будто ничего другого вокруг и нет.

Глядя на жизнь в таком ракурсе, человек преувеличивает достоинства того, что ожидает, а качества того, что перед ним сегодня, а тем более вчера – напротив, преуменьшает, обесценивает.

Такие вот «трезвомыслящие прозаики» с грустными глазами после Нового года вспоминают не вкус шампанского, а иголки от елки, которые потом долго собирали с пола. И существуют дальше, пребывая в непоколебимой уверенности, что по-другому жить невозможно. «Да, конечно, – говорят они. – Хотелось бы всю жизнь есть сладкое. Но жизнь – неважная кухарка и всегда все пересаливает». Они не могут понять, что качество блюд, предлагаемых жизнью, определяют сами, «заказывая» и пересол, и недосол своими ожиданиями.

Хотелось бы внести ясность: таких вот «мазохистов по собственному желанию», умудряющихся во всем и всегда находить изъяны, не стоит путать с представителями многочисленного отряда перфекционистов-отличников (от фр. perfection – совершенствование). Между ними существует большая разница, хотя их «фирменные» стили очень похожи.

Перфекционисты охвачены страстью к деталям. И потому они забывают о конечной цели, застревая в процессе шлифовки мелочей, каждая из которых представляется им исключительно важной для достижения совершенства предполагаемого результата. Их двигатель – радость от покорения промежуточных высот.

А попавшие в ловушку неудовлетворенности и разочарования «люди в черном», наоборот, теряют способность ценить отдельные шаги к своим целям и радоваться им. Они могут устало просиять, лишь когда взята заметная вершина. Но, увы, даже заслуженный привал не способен сильно отвлечь их от привычного чувства, что настоящее счастье все-таки за горизонтом. Утомленные восхождением, они полагают, что только там, в туманной дали «завтра», есть смысл, которого нет на отметке «сегодня».

Вот так за внешней требовательностью к жизни скрывается не столько амбициозное желание иметь все самое лучшее, сколько неспособность преодолеть состояние вечного разочарования между «сегодня, которое состоялось» и «сегодня, которое ожидалось».

Это дальнозоркие люди со всеми свойственными им признаками: они не видят деталей и полутонов, большое им видится издалека. Но едва далекое приближается, как тут же снова становится недостаточно большим для настоящей радости. Получается замкнутый круг или тупик для продвижения вперед.

Однако брюзга искренно верит, что еще чуть-чуть – и судьба наградит его настоящей, крупноформатной радостью, такой большой, что у него не будет больше сомнений: и на его улице наконец-то праздник. Спросите такого разочарованного странника, когда он был счастлив, и после очень долгой паузы он ответит что-то из разряда «Ну, наверное, когда получил диплом».

А пока праздник не наступил – и на горизонте не маячит ничего глобального, а значит, повода для веселья нет – такие люди живут в разочарованиях, как будто потом у них будет возможность порадоваться оптом. На все сто.

Не будет! Усвоенный стереотип не даст.

Дорога к ловушке. В группу риска наиболее вероятных заложников ловушки разочарования и неудовлетворенности попадают прежде всего взрослые, выросшие из недохваленных детей, и те, кто в детстве не получил от родителей позитивных ориентиров, иными словами, примеров того, чему можно радоваться просто так и каждый день.

Родители, сами попавшие в эту ловушку, щедры на строгие нотации. «Вот диплом получишь, тогда можешь считать себя кем-то в этой жизни», – наставляют они. И дети живут под постоянным давлением, вынуждающим их запомнить свои промахи как нечто более важное, чем победы.

Если заглянуть в прошлое таких родителей, узнать историю их рода, то нередко выясняется, что их предки пережили суровые испытания. Например, этот стереотип может возникнуть в семье, где предыдущее поколение пострадало во время коллективизации – кто-то из родственников был раскулачен, сослан, разорен и ему пришлось все начинать с нуля. Так что возникшие разочарование и неудовлетворенность явились последствием реальных бед и жестоких условий выживания. Передаваемый по наследству, этот стереотип срабатывает в жизни потомков даже тогда, когда столь же масштабных поводов для уныния, пораженческих настроений и пессимизма нет. Поводов нет – разочарование есть.

Факторы риска. Человек, попавший в эту ловушку, вряд ли достигнет успеха, потому что сам отодвигает его на «послезавтра». Но это еще полбеды.

Постоянная неудовлетворенность – это не стимул к совершенствованию, как думают заложники ловушки. Это в своем роде депрессия, растянутая на всю жизнь. Главный итог такой жизни – обессиленность и усталость, а не счастье от покорения великой вершины.

Даже достигнув своих промежуточных целей, из которых и складывается конечная, такой человек не получает позитивного эмоционального подкрепления, потому что не обращает внимания на свои промежуточные победы, как на слишком мелкие. В итоге дойти до большой цели ему попросту не хватает сил. Его стратегические ожидания, не будучи подкрепленными объективной оценкой тактических шагов, оказываются растворенными в привычной атмосфере жизни без радости.

Есть и еще один фактор риска: одиночество. Людям сложно ужиться с теми, кто считает, будто они кого-то избавляют от иллюзий, высказывая свои критические оценки на их жизнь, на их выбор. Своим поведением, комментариями, советами и сравнениями они отталкивают от себя даже самых стойких и ко всему готовых близких им людей.

В разочарованном критике окружающие видят не гуру, а брюзгу, заражающего своим негативом, как гриппом. Ловушка неудовлетворенности слегка приоткроется для него, если он сможет однажды понять, что жизнь не присылает уведомления о праздниках тем, кто им не рад. Если потом пойдет дальше и осознает: его представление, что «настоящий триумф возможен, лишь когда человек окончательно обессилен», – это миф, а не рекомендация к действиям. В ином случае его ждет изоляция, кризис общения и полное разочарование оттого, что на закате жизни в нем никто не нуждается.

Подушка безопасности. Надо сказать откровенно: вылезти из такой ловушки отчаянные пессимисты могут только по собственному желанию. Убедить их на своих примерах, что жизнь вовсе не череда сплошных разочарований, фактически невозможно.

Но зато можно на их собственных, если, конечно, они не хотят до конца жизни ждать глобального чуда из ниоткуда, вздыхать и наблюдать за развитием чужой жизни, а не своей.

Те, кто понял, что их продвижение в опасности (не из-за стечения обстоятельств, а из-за внутренних ожиданий бесперспективности происходящего), должны уяснить главное. Стать успешнее, имея за плечами опыт неудачника, да еще утверждая его как притчу во языцех, не-воз-мож-но. И точка.

Хотите запятую? Тогда попробуйте последовательно и без остановок пройти «курс лечения». Безо всяких медикаментов, но зато с гарантией, что вам точно станет лучше и легче жить. Если вы по привычке не остановитесь на полпути, пойдя на поводу у грустных мыслей о том, что ваши достижения всегда незначительны.

Что посоветовать человеку, который живет под гнетом чувства, что его жизнь не удалась? С чего начать? Первый шаг многократно проверен на практике и стопроцентно эффективен: составьте набор позитивных историй из собственного опыта, так называемый реестр собственных достижений. Без него нельзя на пустом месте обрести состояние успешности.

Чтобы почувствовать внутри себя способность к новым достижениям, надо внимательно посмотреть на свою жизнь сквозь правильные очки, без тех самых темных линз стереотипа неудовлетворенности. Придумывать ничего не придется: высветится то хорошее, что раньше не замечалось и не ценилось.

Чтобы почувствовать уверенность, силы, а затем и желание двигаться дальше, надо немного дистанцироваться от фирменной критичности и налета грусти и просто реально ценить те успехи, которые у вас были.

Впрочем, немедленного катапультирования заложника из этой глубокой ловушки может и не произойти. У человека, который ставит только на глобальный успех, такой простой рецепт выздоровления может вызвать разочарование: мол, я пытался, но ничего значительного для реестра не нашел, это не мой случай.

Значит, в убежденных заложниках надо пробудить умение получать удовольствие сегодня и сейчас, несмотря на все их стереотипные представления о настоящем и недосягаемом успехе. Только тогда перестанет существовать поражение как таковое. Останется лишь опыт, который надо всего-навсего эмоционально переработать, а не бросить в дальний угол подсознания.

Аварийный выход. Чтобы преодолеть в себе этот стереотип, который вызывает и другие дефекты в двигателе вашего «мерседеса», следует каждый раз, когда вы делаете какой-либо выбор, задаваться вопросом: «Буду ли я счастлив от этого выбора? Получу ли удовольствие лично я?»

Действуя по принципу «А мне все равно, пусть будет, что будет», вы замусориваете свою жизнь хламом, пыль от которого не дает вам дышать и чувствовать. Заложникам ловушки неудовлетворенности прописана строгая диета хороших новостей. Нет, мы не настолько наивны и сентиментальны, чтобы полагать, будто такой диетой можно переделать мир, кажущийся скучным и неблагодарным сквозь призму черно-серых стекол вашего стереотипа.

Просто мир таков, каким он вам видится. Поэтому мы меняем кривое зеркало на прямое, чтобы вы и другие тоже видели положительную информацию о вас, которую вы упорно стираете, как секретные материалы. Только и всего. Итак, с чего начать?

Чтобы ваш «мерседес» завелся, каждый день отмечайте для себя как минимум три свои мысли, эмоции или поступка, за которые вы можете себя похвалить или порадоваться за себя. Потому что удовлетворенность внешним миром начинается как раз с удовлетворенности собой, хотя бы в чем-то. На этот фон слетаются и другие приятные события и встречи.

Сложность этой диеты для носителя стереотипа разочарования заключается лишь в том, что для похвалы и радости ему требуются серьезные поводы. Поэтому главное – убедить его, что масштаб повода может быть не связан с масштабом радости.

К примеру, близкого человека может порадовать ваше неожиданно хорошее настроение, ваша благодарность, ваше внимание. Словом, обычное участие, которое вам кажется несерьезным поводом для радости, вызывает вполне серьезный отклик в других и по кругу приводит вас в прекрасное расположение духа: ведь это вы, а не кто-то другой вызвал такую приятную реакцию. И это лишь самый будничный пример.

Для закрепления вашего нового опыта от своего переобучения с минуса на плюс повторяйте эти нехитрые, но тем не менее полезные для вас утверждения:

1. Теперь я знаю, что я – не повторение моих предков, поэтому я умею видеть хорошее и получать удовольствие от того, чем я обладаю.

2. У меня есть все необходимое, чтобы сделать правильный выбор.

3. Чем больше удовольствия я получаю от сегодняшнего момента, тем более счастливым я буду в будущем.

4. Чем больше хорошего я вижу в окружающей меня жизни, тем я успешнее.

Обратный отсчет. Чтобы жить рядом с заложником такой ловушки, надо быть как минимум человеком с крепкими нервами. Иными словами, иметь иммунитет против вечного недовольства по любому поводу.

Но, увы, слова родного человека близкие люди воспринимают остро. Так что планомерно вгонять в тоску носители такого паттерна могут не только себя, но и своих близких. Причем методично и ловко: ведь, как мы уже говорили, они – блестящие критики, высматривающие недостатки в любой ситуации.

Поскольку заложник этой ловушки уверен, что у него все не самое лучшее, в том числе не самая лучшая семья – дети, муж (жена), свекровь и теща, – значит, нужно их улучшить. Как? Своим знанием жизни, конечно. Напутствиями и подсказками. Намерения у него самые благие: мол, сам не слишком радостно живу, так зато другим умею помочь.

Разумеется, он найдет и покажет вам то слабое звено, которое мешает вам быть счастливым. А чаще – с дюжину таких звеньев! Заложники этой ловушки даже того, кого очень любят, пытаются убедить, что тот далек от совершенства и не все в его жизни так хорошо, как ему кажется. Что характерно, они мастерски портят людям настроение не со зла, а из самых добрых побуждений: сделать близкого человека лучше. Они любят повторять девизы, вроде «Настоящий человек пробуждается в лучших своих сторонах, когда стоит перед большим испытанием».

Часто их замечания бьют не в бровь, а в глаз, так как они действительно наблюдательны и остры на язык. Но зато не отличаются чувством благодарности: в силу усвоенного стереотипа они не видят причин расточать комплименты, полагая, что похвалой испортят людей, пока те не достигли чего-то стоящего. «Зачем хвалить, когда пока не за что? Вот будет куплена квартира, получена степень, звание, медаль – тогда будет что сказать, тогда и похвалить можно».

Страдают не только близкие. Даже если вы всего лишь коллеги по работе, общение с заложником такой ловушки может привести к тому, что вам неожиданно начнет казаться, что поводов для волнений и тревог у вас куда больше, чем вам казалось раньше. Брюзжащих персон иногда называют энергетическими вампирами – они как будто перекрывают доступ к вам энергии – естественной энергии радости, легкости, свободы.

Вот почему в коллективе такие люди весьма опасны: они увеличивают масштабы неприятностей, усиливают раздражительность, создают атмосферу беспомощности и безрадостности. Словом, являются бессознательными провокаторами проблем на ровном месте.

Разумеется, все это не способствует здоровому климату в коллективе, особенно когда требуется командная игра. «Не корысти ради», а из любви к ближнему такой человек станет доказывать своему коллеге, что тот витает в облаках, что его продвижение на самом деле весьма условное и иллюзорное – и тем самым понизит его творческий потенциал, погасит скорость его продвижения.

Таких специалистов, ждущих от жизни только поводы для разочарований, сложно мотивировать. Они умело находят изъян в любом проекте, который теоретически обречен на успех, на том основании, что они – пессимисты по определению.

СТОП-КАДР ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА

Заложник ловушки № 4

Имя: Никита

Возраст: 36 лет

Сфера деятельности: маркетинг в области автомобильных масел

Таких мужчин женщины обычно описывают одним значимым и понятным для слабого пола словом – «спокойный». Под этим прилагательным подразумеваются сразу две выигрышные черты в глазах женщины – благонадежность и уверенность. Примерно так рассуждала Алина, которая для убедительности принесла на консультацию фото своего мужчины.

С кусочка глянцевой бумаги на меня был устремлен грустный взгляд коротко стриженного мужчины, как будто говорящий: «Я – старый солдат и слов любви не знаю». И хотя в его лице читалось состояние человека уставшего от жизни, в которой он видел все и даже больше, женщины переводили его взгляд по-иному: этот мужчина нуждается в заботе, потому и грустен.

Действуя по принципу «мужчина – голова, а женщина – шея», Алина решила, что с ее способностью крутиться этот рыцарь печального образа скоро повеселеет и просветлеет. Она объясняла себе его перманентную безрадостность тем, что Никита тяжело переживает развод. Она сама недавно рассталась с мужем, и ей казалось, что она-то хорошо понимает его состояние. Ей даже нравилось чувствовать себя мудрой женщиной. Тем более что на Никиту имели виды многие. Еще бы! Свободный мужчина с престижной работой, квартирой в центре Москвы, да еще похожий на мужчину, а не на метросексуала, провоцировал на отчаянные шаги окружающих женщин.

Менеджер по связям с общественностью, Алина с ним, в отличие от общественности, долго и успешно поддерживала деловой нейтралитет: общие компании, совместная игра в теннис, посиделки в баре (тоже общие). Не более того.

Алина все еще была в мыслях о своем бывшем муже, с которым по инерции продолжала общаться. Никита тоже по инерции каждый день отзванивался бывшей – все-таки там его взрослая дочь. Но постепенно он, обычно не особо компанейский, заметил, что Алина стала для него гораздо большим, чем его звонки «туда», в прошлую жизнь. Его магнитом притягивала ее энергичность, всегда ровное настроение и беззаботная уверенность в том, что у нее складывается в жизни все как надо, как ей хочется.

Он удивлялся этой ее способности: он, честное слово, не понимал, как можно долго держаться на такой волне приподнятого настроения. Взять его: он на высокой позиции координатора проекта, с таким опытом и авторитетом не может, а она, гляди, как-то умудряется обмануть и себя и других в том, что это возможно – быть счастливой и уравновешенной одновременно.

Где-то в глубине души он ощущал себя эдакой подводной лодкой, не способной всплыть без серьезного повода. «Или, может, этой лодке просто не надо уже никуда двигаться, во многом потому, что не видно цели, а, старик?» От таких незамысловатых диалогов с собой он не злился, просто грустно вздыхал: мол, знание – это никакая не сила, а большое зло. Дуракам, вот кому везет в их неведении.

И в какой-то момент он четко решил для себя, как решал бизнес-задачки на быстроту и сообразительность: Алина может быть ему полезной. Да, да, полезной: поможет ему, если она такая жизнестойкая, доплыть до того горизонта, который от него обидно скрывали всякие досадные глупости, перекрывающие радость жизни. Отчаянным самообманом с его стороны и не пахло. Алина производила впечатление хозяйки положения, которая не разменивается по мелочам, видит что-то там, вдали, буек или маяк, какая разница. Но точно куда-то уверенно плывет без оглядки на берег, как другие.

И он ей доверился ради того, чтобы она, как игрок-новичок, не спугнув его удачу, поставила в итоге на беспроигрышную фишку. Ту самую, что он безнадежно пытался найти, чтобы взять свой джекпот. Более скромные выигрыши приравнивались им к проигрышам. Разумеется, вслух он не озвучивал своих глобальных ожиданий. Его имидж спокойного и внешне равнодушного человека позволял ему при внешней немногословности быть убедительным без многосложных фраз.

Он не раз замечал, что лишние телодвижения только мешают людям понимать друг друга. И это, кстати, тоже его разочаровывало: зачем говорить в таком случае, что движение – это жизнь, если срабатывают одни стереотипы. Однажды он просто предложил ей переехать к нему. Просто сказал, что время – самая дорогая на свете вещь и ей надо его экономить: во-первых, от него ближе до работы, а во-вторых, он уже освободил несколько шкафов для ее вещей. Все. Никакой трескотни, которую женщины называют с придыханием романтикой. Но Аля без лишних переговоров и условий как-то быстро согласилась. Образ благонадежного и грустного мачо сработал на все сто.

Сердце этого девяностокилограммового Кая Алина решила растопить очень простыми вещами. По тому житейскому принципу, что все гениальное – просто. Она быстро уловила, что он привык проводить вечера после безумной круговерти офиса и переговоров без лишних фантазий: почти всегда дома, у большого плазменного телевизора во всю стену, который, в отличие от партнеров по бизнесу, не задавал вопросов, а услужливо снабжал его порциями криминальных сводок, триллеров и прочей реальной жизни без «ну, и что скажешь?» в конце.

Она же, напротив, не привыкла сидеть на месте. Она не устраивала ему монологов по поводу обломовщины и прочей диванной лени. Однако как-то быстро ей удалось поднять его с насиженного места. Она же не знала, что он сделал на нее ставку, как на удачного дельфина-поводыря.

Поначалу они совершали ежевечерние прогулки вдоль Москвы-реки. Потом каждые выходные открывали заново наивные и неторопливые города Золотого кольца. Каждый раз она сама прокладывала для них обоих новые маршруты, не похожие на предыдущие.

Он объездил полмира по командировкам, бывал на экскурсиях куда более экзотичных, чем эти, но никто и никогда не открывал ему так азартно, просто, без доли пафоса и самолюбования мир – обычный, повседневный мир рядом с ним с какой-то другой, обаятельной стороны. Причем не где-то вдали, а на территории его жизни. Любопытство и нестандартность происходящего с ним боролись с внутренним голосом, который как будто уменьшал, как убавляют громкость, этот нарастающий уровень удивления. Голос спрашивал его обреченно: «Ну, и что дальше? К чему все это?»

А дальше любопытство… проиграло разочарованию: он скатился в привычную безрадостность, происходившую от подлой мысли, что «ничего кардинально нового в моей жизни не произошло, несмотря на кучу безусловно милых, почти детских фейерверков впечатлений».

Новизна ощущений от покорения городков и живописных местечек прошла. Равно как и поблекла иллюзия, что Алина не делает ошибок и не разменивается по мелочам. Никита, сам того не сознавая, по-своему мстил ей за то, что она оказалась плохим поводырем: он стал обидно колоть ее замечаниями – то относительно того, что она могла бы рациональнее использовать свое время, то относительно ее не слишком быстрого продвижения по карьерной лестнице.

Зная, что она не лишена честолюбия, он говорил ей: «Хочешь получить повышение? Так не надо все выходные проводить в этих пустых разъездах». Чуть позднее он находил любой предлог, чтобы не идти с ней, как раньше, на прогулки вдоль набережной: он решил, что и так заигрался в мечту «почувствовать новый вкус жизни».

«Все лозунги от рекламщиков на самом деле – пустой миф. Все идет по кругу, я закружился и могу честно признаться, что одни обманываются сами, другие обманывают других».

От путешествий по городам и весям он вернулся к телевизору, который не разочаровал, потому что ничего не обещал. «О морях уж не мечтаю, телевизор мне природу заменил», – грустно шутил он фразами из мультика про Простоквашино, который так любила Аля.

Пока он плотно ужинал перед телевизором, она в гордом одиночестве гуляла по набережным, фотографировала уличные пейзажи и думала, думала, думала. Отчего Никита разговаривает с ней вежливо, но отстраненно. Как с предателем или с прислугой. «А может, все дело в его разводе, может, он все еще мысленно там, с ней?» – пугалась она собственных страшилок. «Хотя странно, – рассуждала Аля, – он развелся уже три года назад и ни разу не делал даже попыток вернуться к бывшей».

Но от этого ей было не легче: она шла к надежному уравновешенному мужчине, которому, как ей казалось, было просто грустно от одиночества, а в итоге он ее избегает. «Может, я как женщина больше его не устраиваю, но тогда почему он дома, а не где-то в командировке? Ерунда какая-то, – останавливала себя от горячки новых предположений Аля, – не могу понять одного: чего ему не хватает? Сколько же он будет вздыхать, спрашивать, как дела, и снова вздыхать? Есть же этому какое-то разумное объяснение, в конце концов? Так грустно, как он, смотрят либо тяжело больные, либо глубоко обиженные люди. А он, молодой, здоровый, богатый мужик, сидит на диване, молчит, как главарь мафии, и щелкает пультом, как старик».

Ей никогда не приходилось жить с человеком, вздыхающим просто так, привыкшим к мысли, что жизнь – это большое грустное шоу, где люди – клоуны на чужом празднике. Он раньше даже произносил такие мысли вслух, но вскоре пришел к выводу, что людям эта правда не нравится.

«Пусть живут дураками», – решил Никита. Он им сочувствует, но дураком быть не желает и в пиаре большого человеческого счастья участие принимать отказывается.

Если Алина понимала, что допускала промах, то не останавливалась, просто пожимала плечами: «Бывает, не проконтролировала ситуацию». Но ситуация с Никитой вообще превращала ее жизнь в хаос. Она не могла жить в атмосфере вздохов и вялотекучести, царствовавшей у Никиты в доме, который она больше не могла называть своим.

Через неделю Аля не выдержала и вынырнула из их молчаливого противостояния, такого естественного для Никиты и выматывающего для нее, жизнерадостного человека, который не коллекционировал свои и чужие ошибки и заблуждения. За несколько лет их знакомства она привыкла к его неизменной молчаливости. Но теперь уже не связывала эту особенность со спокойной уверенностью. Для нее в этом отчетливо слышалось напряжение. Будто сжатая пружина в любой момент готова щелкнуть ее по носу. И однажды она щелкнула: обычно приветливая Алина, вернувшись с работы, вместо «Как дела?» выдала с порога: «Опять смотришь по телевизору всякую муть?» Он среагировал мгновенно и холодно: «Ах, так вот что во мне тебя не устраивает. Буду знать».

Алина не ждала такого снежка в ответ. Она почему-то решила, что он заметит по ее тону, что им надо поговорить и все выяснить. Но он сделал вид, что снова ушел в экран с головой. Алине показалось, будто кто-то невидимый отключил звук и Никита ее просто не слышит. Она не могла сдержаться: «Что ты вообще хочешь? Ты вообще хоть что-нибудь хочешь?»

Хлопнула дверью, боясь услышать мрачный ответ в его духе. Зря боялась: он испугался этого вопроса. Он его оглушил. Оставшись наедине с телевизором в своей аскетичной квартире синего цвета надежды, он подумал: а ведь я всегда хотел быть… большим. Даже странно, если подумать, почему хотел-то и хочу до сих пор?

От этих мыслей он весь сгруппировался на диване, как перед прыжком с вертолета. Тут же перед глазами понеслись какие-то полустертые картинки, будто из диафильмов его детства. В общем-то вполне благополучного. Сколько он себя помнил, в нем постоянно пестовали ответственность и волю. «Нельзя расслабляться, – говорил отец, – счастье, если оно настоящее, очень относительно, поэтому не продешеви, надо ставить на правильную лошадь». Отец бодро шел по карьерной лестнице, даже не шел, а скакал галопом. «Видимо, он выбрал правильную лошадь», – думал Никита.

Отец менял города после каждого повышения. Никита учился хорошо, чтобы заслужить успех высшей пробы, ради которого и стоило жить. Так он понял суть отцовской морали. Решил, что если будет хорошо учиться, то быстрее станет большим. А когда станет большим, то точно поймет, что такое главное, а что – второстепенное, нестоящее. И конечно, возьмет это заветное «главное» в свои руки. Ведь так и в сказках: добивались же долго и упорно какой-нибудь королевны, а дальше жили-были.

Но это главное в руки никак не давалось, а вот «жили-были» – хоть отбавляй: бесчисленные подруги, каждая вроде ничего, но на главную не тянули. Женился от усталости, думая, что, может, в таких отношениях и рождается истина. Но родилась только дочь Даша, классная девчушка, он даже надеялся, что вот оно – главное. Наконец-то.

Но прошло три года, и эта надежда удалилась по-английски. Ему была невыносима будничная однообразная жизнь, он не мог с ней сладить, как другие. Ушел в себя, потом от семьи, нырнул в работу (все-таки там всегда какие-то перемены, а значит, есть шанс найти свое место). Он получил второе высшее, сменил один крупный холдинг на другой, одно направление маркетинга на второе и третье и, как паровоз, тянул свою фирму по коммерческим рельсам в светлое будущее, обгоняя конкурентов.

Должности и новые контракты приходили к нему, харизматичному и толковому, как нечто само собой разумеющееся. Он воспринимал их как прелюдию к успеху, но не как успех. С одной стороны, он не мог не заметить, что стал большим. Даже внешне: зеркало же врать не станет. Но он не знал, верить ли ему: ведь смотрел на него все тот же мальчик в ожидании чуда, которое так до обидного долго запаздывало.

Никита сознавал, что его жизнь нельзя назвать неудачной, но считал, что вкладывал себя и свои силы во что-то большее, чем то, что называлось его настоящим. Проценты от вложений, которые он получал, не казались ему достойными называться большими. Что-то постоянно мешало ощущать, что он двигается в правильном направлении. Он сомневался, не запутался ли он, на ту ли лошадку поставил, может, она везет его в тупик и надо просто смириться, что это «главное» для него недостижимо.

Его блуждающий взгляд неожиданно остановился на корешке любимой когда-то книги про индейцев. «Странное дело, – подумал Никита, – а ведь когда-то эта книга была моим двигателем». В ней было четко сказано, что настоящие открытия даются тем, кто чего-то стоит в этом мире. Для всех остальных есть только проходные маршруты, в стороне от тех самых, судьбоносных, которые сразу делают тебя исключительным, а значит, большим.

«Большой. Просто не слово, а заклинание какое-то», – впервые за многие недели иронизировал Никита. Неожиданно он вспомнил недоумение Алины, когда она вдруг узнала, что он надумал покупать самую большую, точнее, заметную модель из линейки Rover. Стоимость ее была под стать габаритам: почти что цена комфортного загородного коттеджа. «Большая, ну и что, зачем она тебе, ведь есть же почти такая, всего два года отъездил?»

«А ничего, просто нравится», – быстро закруглял он ненужные дискуссии. Ну а сейчас, поздним вечером, он знал, что хотел: хотел поговорить. После того как Алина, хлопнув дверью, ушла и бросила его одного. Она, как ни крути, сумела на него повлиять. Несмотря на то что его снова по закону привычки потянуло в тоску и на диван, он почти перестал думать свою любимую думу про то, что жизнь обманывает его по-крупному. Напротив, он стал спокойнее, причем не напоказ, а внутри. Он это знал теперь точно, хотя приписывал эти перемены не Але, а. Действительно, а кому еще? Никого другого рядом с ним не было, кроме него, который не знал, куда плыть.

Но вот «с кем плыть», он вроде бы теперь знал. И был уверен, что она никуда не денется. «А вдруг денется?» – забеспокоился он. Ему впервые стало не тоскливо, а страшно. Он боялся, а значит, дорожил ею, будто талисманом своего пусть относительного, но счастья. Этим открытием, неожиданным, но приятным, он хотел поделиться с ней.

Ведь Аля так радостно откликалась на каждое его желание побеседовать просто так, за жизнь. А что, если она была права, когда высмеивала его философию, что везет единицам и это надо принять как данность.

«Может, я сам устроил себе День сурка, когда каждый месяц похож на другой просто потому, что я не замечают деталей, а она замечает, и потому ей хорошо, а мне нет. Что, если обманутый клоун – я, а не те, которые чему-то умудряются удивляться? Что, если ничего такого, что я мог назвать бы «главным», может и не произойти? Нет, надо точно поговорить с Алиной, она умеет находить ответы. Она, помнится, говорила, что просто поступает и смотрит, что из этого получится, пока я сижу на берегу и жду у моря погоды. Как она не вовремя ушла, – досадовал Никита. – Почему женщины умудряются все делать не вовремя?» Он даже рассердился и хотел послать ей недовольную СМС. Но потом посмотрел на ее забавные стишки, прикрепленные магнитом к холодильнику, и ухмыльнулся: «Какая же она забавная, и как с ней прикольно. Все, завтра идем с ней гулять! Нет, лучше в Питер на машине – она давно хотела… Дорога длинная, обо всем поговорим, так уж и быть».

…В это время Алина, потухшая, сидела в моем кабинете. Она пришла, чтобы понять: «быть или не быть» – надо или нет уходить от того, кто не умеет радоваться. Но было очевидно – уходить ей ужасно не хотелось. Несмотря на то что он оказался не уверенным мужчиной с картинки, а упрямым старичком, мечтающим о празднике с уведомлением и с доставкой на дом.

«Глупо поворачивать на полпути назад, если ты все еще хочешь достичь своей цели, – сказала я ей тогда. – Ты будешь корить себя, что не все сделала для этих отношений. Тем более ты, такая последовательная, у которой получилось убедить такого, как он, что ты знаешь, на что ставить. Дай ему возможность убедиться, что он не ошибся. Покажи, что он может получить от жизни все, если будет к ней более внимателен и научится видеть прекрасное в малом, совершенное в сегодняшнем».

Путешествие в Петербург состоялось. Они действительно проговорили всю дорогу. На обратном пути остановились: Алина захотела сделать снимок облаков. «Да-а-а, – восхищенно прокомментировал пейзаж Никита. – Таких волнующе красивых мест я еще не встречал. Точнее, не замечал…»

СТОП-КАДР ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА

Заложник ловушки № 4

Имя: Галина Сергеевна

Возраст: 54 года

Сфера деятельности: домохозяйка

Галина Сергеевна упавшим голосом попросила меня выделить ей побольше времени на консультацию. «Не хочу потом жалеть, что упустила какие-то важные моменты: так всегда бывает – забудешь что-то сказать, и все пойдет коту под хвост. А мне ведь не выговориться нужно, а результат получить», – со вздохом закончила телефонный разговор женщина, которую я еще ни разу не видела.

В ее голосе сквозила тоска человека, переживающего серьезную драму. Я заверила ее, что уделю ей столько времени, сколько потребуется.

День нашей встречи выдался на удивление хорошим. Москва не хотела отпускать лето и нежилась в мягкой солнечной дымке. Покой и нега были, казалось, разлиты вокруг, и потому, усадив Галину Сергеевну в кресло, я обронила: «Какая погода сегодня замечательная…» Она удивленно вскинула брови: «Вы считаете? А мне кажется, что для конца сентября такое затяжное тепло – явление аномальное, значит, все потом кувырком пойдет». И печально поджала губы.

Вступать в дискуссию на вечную тему погоды я, конечно, не стала. И задала вопрос, чтобы узнать, с чем пришла ко мне эта встревоженная женщина с печальным взглядом.

«Моя дочь замкнулась. Смотрит на меня, как на врага. А все потому, что я, взрослая женщина, знаю, что жизнь не усыпана розами, а полна разочарований! Но дочь никак не желает этого замечать и сама себе роет яму», – начала Галина Сергеевна свою грустную историю.

Ее тяготило, что ее Варенька не хочет замечать очевидных вещей. А она вынуждена это наблюдать. «Так вышло, что я живу вместе с дочерью и ее мужем Андреем, – продолжала моя посетительница, – и хорошо, что хотя бы я могу открыть ей глаза на этого мужчину, которого она выбрала себе в мужья. Она наивно думает в свои двадцать пять, что он ей пара, что он сделает ее счастливой, но со стороны-то виднее, что это не так».

Я попыталась выяснить, чем же так плох избранник дочери. Оказалось, что он совсем не монстр. «Нет, он, конечно, не урод, не идиот и не алкоголик, но ведь бывает и лучше, – говорила Галина Сергеевна. – Я была трижды замужем, и каждый следующий муж был все же лучше предыдущего, хотя своего человека я, увы, не нашла. Ну а Варенька-то вообще остановилась на каком-то первом встречном из своей аспирантуры – ни рыба, ни мясо».

По каким именно критериям Андрей подпадал под это обидное определение, мы выяснили быстро. Оказалось, что больше всего тещу не устраивал тот факт, что он получает недостаточно много, чтобы как следует обеспечить Вареньку, которая не работала, а по совету матери пошла получать второе высшее образование.

Андрей работал в аудиторской фирме и был единственным работающим членом семьи.

«И еще он так поздно приходит домой, все время ссылается на дополнительные заказы», – пополнила черный список претензий к зятю Галина Сергеевна.

«Давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны, – предложила я. – Возможно, он задерживается именно потому, что хочет больше заработать и тем самым доказать, что он способен обеспечить женщину, которую любит, то есть вашу дочь».

Галина Сергеевна на минуту замолчала, будто взвешивая мои слова на невидимых весах. И вдруг сердито выпалила: «Да он может полжизни стараться, а заметного результата так и не увидишь! Я-то хочу, чтобы моя дочь была счастлива сейчас, а не когда-то потом. И что ей довольствоваться его благими намерениями? Где гарантия, что он чего-то достигнет завтра, если он сегодня не процветает? То, что его взяли в хорошую фирму, еще ни о чем не говорит!»

Как выяснилось, уничижительные тирады в адрес Андрея Галина Сергеевна озвучивала не только мне. С завидной регулярностью она транслировала свои опасения дочери, которая, по словам матери, не была лишена честолюбия.

Варя действительно хотела жить хорошо: чтобы не надо было сводить концы с концами, а можно было махнуть в отпуск куда угодно, а не только на Туретчину или в Египет, и чтобы абонемент в салон красоты не заканчивался. У других же подружек мужья могли это устроить. С другой стороны, Варя знала: ее Андрей – человек слова, настойчивый, умный, любит ее.

Между тем слова матери, непрерывные, как затяжной дождь, капали ей в душу. Постепенно призывы как следует присмотреться к мужу привели к тому, что некогда спокойная Варя стала придирчивой, раздражительной, потом и вовсе вдруг замолчала. А когда Андрей не выдержал и потребовал объяснений, бросила ему в лицо обидное: «Хлюпик ты мягкотелый!»

С ее предложением пожить отдельно Андрей спорить не стал. Он считал несправедливыми такие замечания в свой адрес: все время, пока Варя осваивала юриспруденцию, а ее мама вспоминала молодость и учила дочку трезвому взгляду на жизнь, он работал. Никогда не говорил об усталости, потому что в его семье мужчины не жаловались на трудности. Однако и женщины в их семье не унижали мужчин. И хотя он любил Варю, даже такой колючей и взвинченной, он понял, что еще немного – и они станут врагами.

«Лучше разойдемся по-хорошему, – решил он. – Может, и правда ей нужен не аудитор, а сразу гендиректор для полного счастья. Что ж, тогда встретимся лет через пять», – грустно ухмыльнулся он своим мыслям, отправляясь к другу, который не стал задавать лишних вопросов о причине его переезда.

Галина Сергеевна, вполне естественно, не считала себя виновницей разрыва этой пары, которую все, кроме нее, считали гармоничной. Он – немногословный и дельный малый, к тому же надежный и последовательный. Она – женственная, восприимчивая, целеустремленная. Они сошлись так легко, будто у них не было сомнений в том, что они подходят друг другу. Позднее эту мысль поселила в голове Вари ее мать. А Варя верила, что ее мать, опытная женщина, видит дальше ее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.