Жертва и агрессор в семейной системе

Жертва и агрессор в семейной системе

В системе есть люди, виновные в чьей-то смерти; есть жертвы, которые погибли в результате того, что кто-то нанес им какие-то смертельные ранения. Здесь важно понимать, что это есть в любых системах, даже если вы об этом не знаете. Надо понимать, что если в вашей системе есть жертва, то есть человек, который пострадал от насилия, то к вашей системе относится и тот агрессор, который нанес ему этот ущерб (физический или моральный).

Если в вашей системе, наоборот, есть агрессор, то его жертва тоже принадлежит к вашей семейной системе. Жертва и агрессор связаны друг с другом навсегда, и они оба принадлежат к вашей семейной системе. Как правило, агрессоры свою вину вытесняют, и эти истории становятся семейными тайнами. Когда вытесняется вина, ее может ощущать кто-то другой и чувствовать себя при этом недостойным чего-то.

Жертвы – это люди, которые любят жертвовать собой, стремятся спасать других. Как правило, они переплетены с жертвами в своей семейной системе. Жертвами могут быть не только люди, которые сражались во время войны. Может, по чьей-то вине умер ребенок или было прерывание беременности после двенадцати недель. Все эти ситуации тоже относятся к этой теме. Несчастный случай тоже относится сюда. Как правило, это повторение каких-то ситуаций, которые когда-то были вовсе не несчастными случаями.

Если ты старался всегда всем помогать, всех тащил на себе, делал добро и при этом помогал там, где у тебя не просили помощи, то, возможно, ты жертва. Состояние жертвы хорошо описано в психологической литературе. Это человек, который жалуется, всех спасает, который любит всех контролировать, это зависимое состояние. C этим мы работаем в коучинговой группе по созависимости «Путь к себе».

Когда происходит психотравмирующее событие, например в ситуации столкновения жертвы и агрессора, в здоровой психике появляется часть, которая несет травматический опыт и вырабатывает стратегию выживания. Внутри нас содержится большая группа травмированных частей, в которых заключен как наш личный травматический опыт – по сути, он является повторением системного опыта, – так и опыт предков. Эти части наслаиваются друг на друга, образуя нечто единое.

Несколько стратегий выживания могут образовывать группу, так как в них есть похожие моменты. Эти моменты пересекаются и становятся более заметны на сознательном уровне. Таким образом, определенные стратегии выживания выступают на передний план и становятся заметны психотерапевту, когда человек приходит к нему на прием, но еще не посвятил его в историю своей семьи.

Я работаю в основном с людьми, здоровая часть которых имеет определенный потенциал: она не маленькая, не слабенькая, на нее можно опереться, чтобы двигаться к решению. Если эта здоровая часть слишком мала, двигаться к решению будет крайне сложно: на это понадобятся годы, а желаемые результаты, скорее всего, будут невозможны. Расщепление личности бывает настолько мощное, что иногда во время беседы видно, как общаются одновременно две части: человек в одной фразе может говорить одно, а в следующей – нечто противоположное. Со стороны это выглядит весьма странно, но сам говорящий даже не догадывается об очевидных, казалось бы, противоречиях.

Что же такое травматический опыт? Некоторые события, происходящие с нами, порождают настолько мощные переживания, что ставят под угрозу наше здоровье и жизнь. С переживаниями подобного масштаба мы можем справиться благодаря тому, что внутри нашего мозга существуют определенные защитные механизмы. И когда мозг перегружается, какие-то его функции отключаются, чтобы воспринимать травматическое событие менее остро.

Защитные реакции позволяют человеку выжить, но травматический опыт остается в психике, как в некой капсуле. На удержание травматических переживаний в этой капсуле тратится очень много внутренней энергии прежде всего у того, кто перенес психотравму, а после и у его детей и внуков. Но когда в нашей жизни случается следующее психотравмирующее событие, защитные силы ослабевают и травматический опыт может прорваться наружу в виде определенных симптомов: паники, тревоги, агрессии…

Приведу пример из жизни. Женщина пережила развод, после чего ее стали беспокоить определенные симптомы: засыпая ночью, она вдруг стала испытывать страх и никак не могла понять, почему с ней такое происходит. Потом появились перепады давления, обморочные состояния, приступы клаустрофобии…

Подобные состояния обычно не связывают с тем, что человек пережил психотравму. Но на самом деле в таких случаях происходит высвобождение переживаний, которые были закрыты в капсуле, и человек начинает испытывать те состояния, которые в прошлом, возможно, переносил кто-то из его предков, наружу прорывается психотравматический опыт.

Если речь идет о каком-то ущербе, жертва должна потребовать возмещения ущерба, она не должна принять все как есть и сложить лапки. Жертва должна выйти из состояния обвинения и того, что она якобы заслуживает того, что с ней произошло. Только в этом случае вина отдается агрессору, и, раз он виноват, он должен компенсировать. Конечно, если это возможно и если агрессор жив.

Что происходит с агрессорами? У агрессоров есть чувство вины, тяжести, которое вытесняется, и это – стратегия выживания, иначе с чувством вины человек не смог бы жить. Агрессор, конечно, ожидает, что потерпевшая сторона начнет что-то предъявлять, и жутко боится изгнания из социума, что все вскроется и он понесет наказание.

Для этого тоже вырабатываются стратегии выживания, чувство вины и осознание того, что другому человеку причинен ущерб, полностью вытесняются. Большинство преступников не дают себе отчета в том, что они сделали, возникает отказ от собственного преступления, они не воспринимают то, что другому человеку был причинен ущерб. Они испытывают чувство собственной правоты и невиновности, более того, преступник может обосновывать, что все было сделано правильно и зачем так было нужно.

Агрессор часто демонстрирует свою правоту, чистую совесть напоказ. Выставляет себя в этой ситуации не как агрессор, а как жертва. Часто внутри у агрессоров есть неконтролируемые импульсы разрушения.

Что делать человеку, чтобы выйти из состояния агрессора? Конечно же признать собственные поступки, страдания жертвы и собственную вину, компенсировать ущерб, но не за счет кого-то, а собственными усилиями. Некоторые агрессоры начинают придумывать себе варианты искупления, предположим, служение Богу или иные. Этим они будто бы компенсируют, но, по сути, это не играет никакой роли, от таких действий лучше отказаться.

Вопрос Евы: «Если насилие произошло над женщиной, как она может потребовать компенсацию, особенно если она с агрессором больше никогда не встречалась?»

Ответ Оксаны: «Такие вопросы требуют индивидуального подхода. Конечно, редко кто в жизни просит какую-то компенсацию, и иногда ее действительно потребовать невозможно, потому что, чтобы найти этого агрессора, надо приложить усилия, обратиться в органы внутренних дел, чего многие не делают. Поэтому женщине надо понять, влияет ли то событие, которое с ней произошло в жизни, на ее позицию жертвы. Если не влияет, необходимо задуматься, хочет ли она с этим что-то делать. Надо понять, что не всегда эти пункты выполнимы, но жертва должна отдать вину преступнику (часто жертвы вместо этого сливаются с виной, что только усугубляет их состояние). Вот над этим она может поработать, если человека действительно невозможно найти или она не хочет искать».

Я расскажу тебе историю из своей практики. В тренинге, в группе мы делаем такое трансформационное упражнение – «Жертва и агрессор». Группа делится на три части: жертвы, агрессоры и просто люди. Роли всем достаются конечно же не случайно. Одна женщина, которой досталась роль жертвы, рассказала о своей жизни. Она была замужем, и ее сильно избил муж, она попала в реанимацию, лечилась, родственники настояли на том, чтобы она написала заявление в милицию. Потом, когда она выписалась из больницы, ее начали допрашивать, тягать по всем инстанциям. И те родные, которые настояли, чтобы она написала заявление, сделали вид, как будто бы с ней ничего не произошло.

Она настолько устала от этих судебных дел, что забрала заявление, потому что осталась практически один на один со всеми этими судебными разбирательствами. И в ходе этого упражнения в конце она сказала: «Я теперь поняла, почему, когда надо мной произошло насилие, мои родные в тот момент встали в такую позицию, как будто бы они не видели, что это случилось». Как правило, социум, окружение не хотят видеть то, что произошло с жертвой, это их пугает.

И жертве, если она действительно подвергалась какому-то насилию, стоит задать себе вопрос, действительно ли она хочет двигаться в какую-то другую сторону и что-то решать. Насилие бывает не только физическое и сексуальное, есть признаки морального, эмоционального и финансового насилия. Поддержку среди родных, в социуме, жертвам найти сложно. Если они и находят поддержку, то совсем не ту – жалость, страх в глазах людей, которые боятся того, что произошло с человеком. То же касается и многих других психотравматических событий.

У меня была клиентка, которая прожила с мужем больше двадцати лет, это был ее второй муж. Они находились в состоянии развода, и у нее было подавленное состояние, потому что ее мама и ее дочка – все они жили одной семьей и, живя вместе с ее мужем, находились под влиянием очень сильного тирана. Ее муж всех строил и тиранил, не было физического насилия, но эмоциональное и психологическое давление было очень жестким. Сама женщина боготворила своего мужа, потому что он был профессионалом в своем деле. Несмотря на то что она сама обладала рядом способностей, предпочитала находиться в тени.

Когда мама ее ушла, а у дочки появилась своя семья, они с мужем стали еще больше ругаться, и вот, находясь в состоянии развода, она вдруг пошла вверх по карьере. Но ей мешало жить чувство вины, которое она испытывала из-за того, что ее маме и дочери пришлось жить с таким тираном. С другой стороны, муж постоянно звонил ей и дочери и все время угрожал. Он угрожал забрать квартиру у дочери, хотя к квартире не имел никакого отношения, и терроризировал их по телефону каждый день.

Мы начали с ней работать, она хотела разобраться со своей позицией жертвы. Оказалось, что эта ситуация связана с тем, что речь идет о ее отце, который во время войны для собственной безопасности, скорее всего, убил ребенка. В ходе этой работы она испытала состояние жертвы, то есть ребенка, в тот момент, когда к нему приближался агрессор, и что испытывал агрессор в этот момент. После этого она вышла в новое состояние, и угрозы мужа сразу прекратились.

У женщины появилось новое отношение к отцу, она поняла то состояние, в котором он находился всю жизнь. У нее произошел толчок принятия отца именно таким, какой он есть. Необходимо смотреть на события с открытым сердцем, не расценивать все их как тотально плохие.

История третьей женщины

(продолжение притчи)

Третья женщина пришла к Мудрецу со своими проблемами в отношениях с сыном. Она была разведена с мужем, поскольку тот злоупотреблял алкоголем. Чем старше становился сын, тем больше он становился похож на отца – точно так же манипулировал ею, как и его отец, точно так же обманывал, отказывался брать ответственность за свою жизнь и все время тянул из нее деньги.

Женщина не могла смириться с тем, что ее сын, добрый, послушный мальчик, со временем превращается в того же, кем был его отец. На вопрос Мудреца, смогла ли она посмотреть в свое сердце и понять, что она чувствует, когда думает о том, что происходит с сыном, женщина сразу расплакалась. Она сказала:

– Внутри меня много противоречивых чувств. Я понимаю, что мне сложно согласиться с тем, что в жизни моего ребенка кроме меня был и есть отец. Несмотря на то что мы с ним не общались и я все время говорила ребенку об отце только плохое, он все равно продолжает быть его отцом. Это так тяжело понимать и осознавать, я допустила столько ошибок, и что делать, просто не знаю.

– Готова ли ты дать внутри своего сердца место отцу своего ребенка? – спросил Мудрец. – Ты же прекрасно понимаешь, если бы не произошла встреча с этим мужчиной, у тебя не было бы этого ребенка. Возможно, ты станешь отвечать, что у тебя была бы встреча с другим мужчиной и у тебя был бы точно такой ребенок, поскольку воспитала его ты. Я часто слышу это от женщин.

– Да, я раньше тоже так считала, – ответила женщина. – Но встречающиеся учителя на моем пути помогли увидеть, что я была не права. Но что дальше делать с этим, я не знаю. Я понимаю, что сыну как мужчине необходима мужская энергия, но я не могу ее дать. А отец с сыном тоже не общается. И раньше, если они и общались, отец все время не выполнял своих обещаний, отчего сын только злился.

– Твоему сыну предстоит взросление, – сказал Мудрец. – И это его путь. И этот путь ему предстоит пройти в его жизни самому. Что можешь сделать ты? Или что готова сделать ты?

– Иногда мне кажется, что я готова на все, – отвечала женщина, – лишь бы помочь своему сыну. А иногда я чувствую полное бессилие. Когда-то я смогла развестись с его отцом и убежать от того, что причиняло мне боль. Но развестись с сыном и убежать от того, что причиняет мне боль сейчас, я уже не смогу. Мне кажется несправедливым то, что я заботилась о нем, воспитывала его, а теперь снова сталкиваюсь внутри с болью.

Женщина опять заплакала.

– Хорошо, – сказал Мудрец, – ты прошла часть пути, и тебе предстоит пройти следующую часть. Я думаю, что ты знаешь уже, что было бы замечательным шагом, если бы ты разрешила ребенку любить своего отца, внутри он этого ждет. Это очень важно для сына – услышать от матери, что он имеет право любить своего отца таким, какой он есть. И было бы здорово, если бы ты позволила мужу быть отцом для своего ребенка.

– Да, – сказала женщина, – я уже думала о том, что хочу сделать этот шаг, позвонить и сказать об этом своему мужу. У меня даже был порыв набрать его номер и поговорить с ним об этом, но что-то внутри меня остановило. Сейчас я чувствую, что я на верном пути, и, если бы я тогда позвонила, я бы, наверное, снова скатилась в обвинения. Но сейчас, когда я посмотрела внутрь своего сердца, внутри меня что-то смягчилось. Может, потому, что я увидела внутри себя маленькую девочку, которая боится не справиться. Девочку, которой не хватает поддержки родителей, уверенности. Мне самой еще предстоит взросление. И я поняла, что много требовала от сына и пыталась получить то, что он мне никогда дать не сможет, поскольку он мой ребенок, а я его мама.

– Ты проделала большую работу. Ты прошла часть пути, и, я думаю, внутри себя ты уже заметила перемены. Осталось сделать несколько решительных шагов, и ты заметишь перемены в своем сыне. Это нелегко для каждой матери – согласиться с тем, что судьба, поведение ее ребенка будут не такими, как она себе представляла. Согласимся с тем, что у ребенка есть своя жизнь и то, что ведет его по жизни. Есть отец, и именно такой отец был нужен ребенку. Великим Благословением для любого ребенка будет согласие его родителя с той дорогой, по которой он идет.

– Да, это так. Я ехала сюда в надежде получить волшебную палочку – Благословение. А оказалось, все вело меня к себе, к тому, что внутри.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.