ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

В годы Гражданской войны игуменья Руфина попыталась основать здесь женский монастырь. Она была настоятельницей женского монастыря в Чердыни, когда вихрь войны подхватил ее и перенес с насиженного места на Дальний Восток. Сначала игуменья поселилась на Седанкинском подворье. Свой кусок хлеба бывшая настоятельница богатого уральского монастыря стала зарабатывать мытьем полов и стиркой белья. В студеную зиму 1920 г. она слегла после того, как перестирала в проруби огромный узел белья, и только своевременный приезд ее послушницы, 19-летней Августы Мичуриной, которая стала ухаживать за игуменьей, поднял ее с постели. Епископ Самарский Михаил предложил тогда игуменье Руфине руководить хором в церквушке при архиерейском доме на Седанке и открыть во Владивостоке женскую обитель.

Так, в конце 1920 г. в одной из квартир на 7-й Матросской улице было открыто подворье в честь Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия-Путеводительница». Помещение было маленькое — всего три крохотные комнатки да кухня, — поэтому отправлялись только всенощные. Но игуменья Руфина не успокоилась и решила строить во Владивостоке настоящий женский монастырь. Первым делом она отправилась за помощью и советом в контору главного инженера-строителя Владивостокского порта, где ее встретил генерал-майор А. И. Исаков.

 ^{Церковь в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на Морском кладбище (рис. B.C. Гришечкина)}

Он внимательно выслушал игуменью и с ходу предложил взять на 20 лет в безвозмездную аренду четыре десятины Морского кладбища с небольшой церковью Божией Матери «Всех Скорбящих Радость». В марте 1920 г. монастырь был торжественно заложен. На время строительства 20 монахинь расположились в караульном помещении рядом с кладбищем.

«Энергия матушки, — вспоминала позднее А. Мичурина, — снова развернулась во весь свой богатырский размах. Поместившись в крайней простоте и тесноте, Матушка и сама погрузилась в работу, с трех часов утра уже находясь на постройке, и сестер вдохновляла на неустанный труд. Закипело дело. Вели сестры хозяйство, смотрели за могилами, помогали в совершении треб, рукодельничали. Благосостояние возникающей Обители росло. Росло и здание будущего монастыря. Оно должно было, по мысли матушки, иметь три этажа. Первый, полуподвальный, предназначался под службы, второй под жилье, а в третьем должен был помещаться храм. На втором этаже постройка оказалась оборванной событиями: матушке нужно было думать лишь о том, как спастись!»

Еще летом 1922 г. во Владивосток приехал харбинский митрополит Мефодий, который, осмотрев строительство, сказал, как отрезал:

— Здесь путного ничего не выйдет!

Иерарх предложил игуменье переехать в Харбин. Настоятельница монастыря отказалась. Но... все же отправила в Маньчжурию своим полпредом Августу Мичурину, которой поручалось не только организовать сбор средств для строящегося монастыря во Владивостоке, но и приглядеть место для будущего подворья в Харбине.

Когда во Владивосток пришли красные, для игуменьи Руфины начались тяжелые дни. Один из владивостокских протоиереев предупредил ее о том, что подписан документ об аресте монахини, и лишь тогда она засобиралась в Харбин. Правдами и неправдами она получила разрешение на выезд. Странницей, с узелком и посохом в руках, игуменья пришла в Харбин, где начала строительство другого женского монастыря. Сколько же трудностей ей пришлось вытерпеть на этом пути! Но несокрушимая вера в Бога, преданность идее помогли построить этот монастырь во имя Тихвинской иконы Божией Матери. Позднее он был переименован в Богородице-Владимирскую женскую обитель. История с большевиками многому научила игуменью Руфину, и она загодя стала готовить место аля будущего отступления. В 1935 г. в Шанхае было открыто отделение Харбинской женской обители. На церемонии открытия игуменья Ру-фина встретилась с Исаковым, сильно постаревшим, едва передвигавшим ноги. В октябре 1922 г. на пароходе «Взрыватель» он бежал из Владивостока. Работал преподавателем в Сибирском и Хабаровском кадетских корпусах, затем стал учителем математики и физики в Коммерческом училище Русского православного братства.

Заведовать новой обителью стала Августа Александровна Мичурина, которая была пострижена в монахини под именем Ариадна. После смерти Руфины настоятельницей монастыря была назначена игуменья Ариадна. Помня завет своей наставницы, она основала в 1940 г. подворье в Сан-Франциско, куда и уехала в 1948 г. вместе с монахинями и послушницами, когда к Шанхаю подошли красные. В Америке организаторский талант игуменьи Ариадны развернулся во всю силу. В Канаде (провинция Альберта) она основала Покровский скит, где разместились пожилые монахини, которым был закрыт въезд в США. Возрожденная ею Богородице-Владимирская женская обитель была одним из самых благополучных эмигрантских заведений.

Она приобрела типографию «Луч» и стала издавать отрывной календарь, а затем купила несколько домов с участками, где поселились монахини.

На протяжении всей жизни игуменья Ариадна вспоминала про свою наставницу и жизнь во Владивостоке. А нам на память остались имя горы Монастырской на Морском кладбище да развалины фундамента под недостроенный монастырь.

Виталий Сергеевич показывает едва ли не единственное захоронение, оставшееся на память от старого Морского кладбища. На памятнике — стилизованном каменном обрубке мачты — выбито: «Здесь покоится тело Евгения Максимова. 10 сентября 1862 года — 28 сентября 1909 года. Мир праху твоему, честный труженик». К монументу прикован маленький адмиралтейский якорек. И хорошо, что прикован, иначе его бы тут давно уже не было. Гришечкин показал нам памятники, которые назвал коротко — «ворованные камни». Когда в тридцатые годы разрушали владивостокские кладбища, то досталось и Морскому. Все памятники офицеров и прочих «эксплуататоров» были уничтожены, а мраморные и гранитные монументы были разобраны соседними жителями и использованы для строительства фундаментов домов и прочих хозяйственных нужд, а то и по прямому назначению — для новых могил.

Через дорогу-аллею от Морского кладбища когда-то располагалось еще одно — Военное. Кстати, в дореволюционном периоде на кладбище все было четко распределено: кому где лежать. Иудеи, мусульмане, католики и представители прочих религий находили здесь свое отдельное место. От старого Военного кладбища осталась одна могила, на монументе которой выбито: «Дочь подполковника 9-го Восточно-Сибирского полка Ксения Миглевская. 1891—1909». Кто за ней ухаживал и поставил оградку на могиле — неизвестно.

 Руфина (в миру Кокорева, Ольга Андреевна) (1872—1938, Шанхай) — игуменья (с 12 ноября 1911). Послушница (1881). Инокиня (1911). Основала Иоанно-женский монастырь в Чердыни (1911). Жила во Владивостоке (февраль 1920 — июнь 1923). Основала женскую обитель во имя Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия» на Морском кладбище Владивостока (кладбищенская церковь «Всех Скорбящих Радость»). Основала Богородице-Владимировскую женскую обитель и Владимирский монастырь после сотворения Господом чуда (26 августа 1925) в Харбине. В 1929 г. при женском монастыре нашли приют дети убитых жителей Трехречья. В 1932 г. испросила благословение у архиепископа Мелетия на устройство постоянного Ольгинского приюта, названного в память убитой великой княжны Ольги Николаевны. В 1936 г. Ольгинский приют открыл отделение при подворье женского монастыря в Шанхае.

Ариадна (в миру Мичурина, Августа Александровна) (1900—1996, Сан-Франциско) — деятельница церкви. Родилась в купеческой семье. Послушница в Чердынской Иоанно-Богословской обители, которой руководила игуменья Руфина. Вместе с ней бежала во Владивосток (февраль 1920), где основала женский монастырь на Морском кладбище. Жила в Харбине с 1923 г. Опубликовала несколько работ, посвященных своей наставнице Руфине. Игуменья (с 26 ноября 1938). Настоятельница Богородице-Владимирской женской обители в Харбине (с 16 сентября 1937). Настоятельница обители (с 1942) в Шанхае (подворье открыто в 1940), которую перевела в Сан-Франциско (1941). Эмигрировала в США (1948). Схиигуменья (с 1990).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.