Глава 1 НОРВЕЖСКАЯ ФОЛЬКЛОРНАЯ ТРАДИЦИЯ

Глава 1

НОРВЕЖСКАЯ ФОЛЬКЛОРНАЯ ТРАДИЦИЯ

Туссеры. — Ульдра. — Йутулы. — Мост йутула. — Гурри Куннан. — Корона невесты. — Повитухи и волшебная мазь. — Рог Ойстада. — Ниссе. — Вервольфы и мары. — Духи. — «Сага о людях с Песчаного берега». — Нок. — Кваренкнурре. — Птица Гертруды. — Дикая Охота. — Морской народ. — Морские змеи. — Эрик Понтопидиан. — Драконы. — Святой Олав. — Первая церковь в Норвегии. — Святой Олав и тролли. — Ведьма-сигне.

В Норвегии подземные жители — а под этим названием фигурируют турсеры (туссеры), веттиры и гномы, а иногда также ульдра, ниссе и эльфы — чрезвычайно многочисленны.

Туссеры, или тролли, ростом с человека и населяют горные хребты и холмы. Прежде их было так много, что христиане, желавшие поселиться в Норвегии, вынуждены были вступать с ними в брак. У них, как и у людей, есть дома, церкви, имущество и прекрасный скот, который пасется по ночам под присмотром пастушек и черных собак. Туссеры хороши собой, но бледны лицом и телом, а иногда имеют синюю кожу. Активнее всего они после захода солнца, в сумерках (тусморк). В эту пору не рекомендуется проходить мимо их поселений, откуда слышится чудесная музыка. Особенно опасно это для молодых девушек, которых туссеры очень любят. Нередко случалось, особенно в старину, что они заманивали юных дев в холмы и горы. Любят они и маленьких детей и часто подменивают их на собственных, которые не так красивы и плохо растут. Но крест или стальной предмет, положенный в колыбельку, отлично защищают от подмены.

По поводу этих сверхъестественных существ распространено поверье, что Господь сбросил их с небес и эти падшие ангелы рассеялись, кто в воздухе, кто по земле, кто в водах.

Такое же поверье относительно фейри бытует в Ирландии.

Ульдра, или улла

По всей Норвегии рассказывают о сверхъестественном существе, обитающем в лесах и горах и называемом ульдра, или улла. Оно выглядит как красивая женщина и одето обычно в синее платье, с белой лентой в волосах; его отличительная особенность — длинный хвост, вроде коровьего, который оно старательно скрывает от людей. Ульдра любит домашних животных, и у нее целое стадо красивой, упитанной скотины. Весь скот у нее безрогий.

Однажды ульдра пришла на праздник, и каждый хотел потанцевать с красивой незнакомкой. Однако посреди праздника парню, пригласившему ее на танец, попался на глаза выглянувший из-под платья хвост. Он сразу догадался, с кем танцует, и порядком перепугался, однако скрыл страх и, не желая выдавать ее, сказал только: «Красавица, ты потеряешь подвязку!» Ульдра тут же исчезла, но впоследствии вознаградила юношу подарками.

Представления об этом создании довольно сильно различаются в разных частях Норвегии. Кое-где ее описывают как красавицу с полой спиной. В других местах она известна под именем скогснерте; говорят, что она вся синяя и одета в зеленое платье, подобно шведской скогснуфвор. Ее песни — звуки, которые часто слышатся в горах, — звучат гулко и печально[68], что отличает их от музыки других подземных жителей, которая, по словам слышавших ее, весела и чарующа. Однако не всюду ульдра считают одинокой лесной нимфой: часто рассказывают об ульдренах, или народе ульдра, который живет в горах и практически идентичен подземному народу. В Хардангере ульдрены всегда одеты в зеленое, а скотина у них голубая. Чтобы поймать корову ульдра, взрослый человек должен перебросить через нее свой пояс. Она будет давать очень много молока. Ульдра пользуются заброшенными горными пастбищами и приглашают людей в свои курганы, откуда слышится прекрасная музыка.

Поверье об ульдра очень древнего происхождения. Еще в 1205 году супруга конунга Магнуса Лагабатера, задержанная в Бергене противным ветром, прослышала, что исландец Стурли Тордсен считается прекрасным рассказчиком, и попросила его рассказать ей сагу об ульдра-великанше. Слово, по-видимому, происходит от древнескандинавского hollr — «ублажать, умилостивлять».

Йутулы и горные великаны

Йутулы огромного роста и очень сильны. Они живут в самых высоких горах, где скрывают богатые сокровища. Йутулы злобны, ненавидят церкви и колокольный звон и жадны до христианской крови. Когда приближается буря или вихрь завывает в скалах, они так трясутся в своих горах, что начинают звенеть горшки и котелки, в которых жены йутулов готовят ужин. По всей стране можно найти предания об этих чудовищах и увидеть в горах следы их ног.

Ни одно из сверхъестественных созданий Севера не носит столь явного отпечатка древности, как великаны-йутулы.

Сравнивая простонародные предания с древней мифологией, нетрудно узнать в йутулах йотунов — противников богов и людей, великанов, с которыми непрерывно сражается могучий бог грома Тор. Йотуны в скандинавской мифологии олицетворяют хаос, владычествуют над темными холодными областями земли, чураются дневного света и от солнечных лучей превращаются в камень.

Великанши на древнескандинавском назывались гивр, или гигир, и это слово перешло в простонародное гиври, или гиогра, — жена йутула.

Кроме йотунов или йутулов мы встречаем в норвежском фольклоре ризеров, или бергризеров (великанов и горных великанов), живущих в горных пещерах. Они считаются древнейшими обитателями Севера. В сагах их часто называют троллями — слово, которое можно считать общим наименованием всех сверхъестественных созданий.

Г. Фюссли. Тор в схватке с Xюмиром (1790 г.).

Йутул на Хестмандо

На острове Хестмандо в Северном море есть гора, издали напоминающая всадника в плаще. Гора эта была прежде йутулом, жившим на этом месте. В двенадцати милях к югу, на острове Леко, в Нуммедале жила в то время дева, которую он любил. Но надменная девица, искушенная во всяческом колдовстве, не только отвергла его, но и превратила в камень всех его посланцев. Они обратились в утесы, которые до сих пор стоят на северном краю острова. Разгневанный йутул согнул свой лук, чтобы немедля отомстить. Взлетела огромная стрела и прошила насквозь высокую гору Торгехат, оставив дыру, которая и теперь видна в твердых скалах. Но, пробиваясь сквозь Торгехат, стрела немного не долетела до цели и легла у ног девы на северном берегу Леко, где лежит и теперь в виде огромного длинного камня. Тогда йутул и дева своим колдовством обратили друг друга в камень и остались смотреть друг на друга до конца дней.

Даже в наше время норвежец редко проплывет мимо острова, не сняв шляпы перед девой Леко.

Мост йутула

В Сприллине при низкой воде можно видеть нечто вроде каменного моста около одной восьмой мили в длину. Он обязан своим происхождением йутулу, жившему на Эльс- рудколле. Этот йутул сватался к ульдра с Энгеркулле, что на другом берегу. Чтобы любимая не огорчалась, что он приходит к ней, вымокнув насквозь, он решил выстроить мост, но раскололся на куски, когда взошедшее солнце застало его за этой работой.

Девушка на сэтере[69]

Один свободный крестьянин в Норвегии был обручен с красивой девушкой, которая как-то отправилась пасти скот на летнее пастбище. Там она занялась рукоделием, но, не успев закончить работу ко времени, когда пришла пора возвращаться домой, решила остаться в горах. Едва жених узнал об этом, как отправился на пастбище, справедливо решив, что опасно оставлять девушку на произвол ульдра и прочего подземного народа. Он успел как раз вовремя и увидел вокруг пастушьей хижины оседланных черных коней. Заподозрив недоброе, он тихонько прокрался к хижине и, заглянув в оконце, увидел свою нареченную в свадебном платье, с золотой короной на голове, а рядом с ней — старого красноглазого ульдра. Выхватив пистолет, он зарядил его серебряной пуговицей, выстрелил через голову девушки и, не дожидаясь, пока рассеются чары, ворвался в хижину. Схватил невесту, посадил позади себя на коня и поскакал вниз, преследуемый по пятам целой толпой троллей. Один из них, чтобы задержать беглеца, протянул ему полный золотой рог. Парень взял рог, но пить не стал, а выплеснул напиток позади коня и поскакал дальше. Наконец он добрался до крутого склона над домом, в котором тоже жили тролли. Эти тролли враждовали с его преследователями и крикнули ему: «Не скачи, где гладко, скачи, где шершаво!» Парень последовал их совету и свернул на ржаное поле. Туда тролли не смогли последовать за ним, но со злости крикнули ему вслед: «Над твоим домом красный петух прокукарекает!» И в тот же миг его дом загорелся!

Гурри Куннан

В Остеррааде жил некогда богатый и могущественный человек, у которого была дочь по имени Аслауг, прекраснейшая в ближних и дальних землях. У нее, как легко догадаться, было немало галантных ухажеров, но она всем предпочитала юношу, который воспитывался в доме ее отца, хоть он и был низкого рода. Не надеясь, что гордый отец согласится на их союз, влюбленные бежали втайне и укрылись в глубокой пещере, которую и сейчас можно увидеть неподалеку от Остерраада. Случилось, что разгневанный отец на следующую весну проведал, где скрывается дочь, и тут же направился к ней, чтобы наказать дерзкого соблазнителя. Однако, едва он приблизился к пещере, сверху посыпались камни и щебень. Обвал полностью перекрыл вход, так что захватить беглецов не удалось. Когда первая опасность миновала, влюбленные с трудом выбрались из пещеры, разобрав обвалившиеся камни. Они взяли на берегу лодку и, преодолев множество опасностей, добрались к необитаемым островам Тарвен, где в то время скрывались тролли. Их предводительница, ульдра Гурри Куннан, дружески приняла влюбленных и позволила поселиться на острове при одном условии: никогда не творить крестного знамения, которого тролли не переносят. Однажды, перед Новым годом, когда на праздник к Гурри собралось бесчисленное множество троллей, Аслауг от удивления забыла о своем обещании, перекрестилась и произнесла имя Иисуса. В тот же миг весь волшебный народ пропал, и остался от них только огромный медный котел, который до нашего времени хранится на самом большом из островов — он теперь обитаем и зовется Хунсо.

Эта Гурри была дочерью великана, жившего на острове Куннан недалеко от Хельгеланда. Она была очень красива, и много женихов сражались за обладание прекрасной великаншей, так что вокруг Куннана еще видны скалистые островки, образовавшиеся из валунов, которыми ухажеры-соперники швыряли друг в друга. Однако всем им пришлось уступить великану Анфинду, который женился на прекрасной Гурри и жил с ней счастливо, пока ее отец не погиб вместе с силачом Скоутом, сраженный могучим Гаутом, который явился с востока. Тогда вся семья была изгнана с Куннана, и Анфинд с женой искали убежища у Фрейи, которая отдала им для житья Тарвен. Здесь они жили в мире, пока на остров не явился святой Олав. Он крестным знамением и именем Иисуса не только смирил бурю, поднятую великаном, но и самого его превратил в твердую скалу.

Вышеизложенный рассказ стал основой прекрасной поэмы «Гурри Куннан» Стеенблока. Прозаический пересказ поэмы приведен в «Мифологии фей и эльфов» профессора Вольфа. Эта во многих отношениях интересная легенда, кажется, указывает на отдаленную древность, когда коренные обитатели Севера должны были отступить перед вторжением готов (гаутов в легенде), которые, обладая более высокой культурой и военным искусством, уничтожили или вытеснили своих противников.

Корона невесты

Жила некогда в Нуммедале молодая девушка, такая красивая, что ее полюбил туссер. Однако, хотя он обещал ей прекрасный дом, много скота и вообще все, что пожелает, если она обручится с ним, девушка осталась верна своему прежнему возлюбленному. Когда туссер понял, что добром ничего не добьется, он умыкнул девушку силой. Вместе со множеством туссеров он уже увлекал жертву к церкви подземного народа, где собирался обвенчаться с ней, когда ее жениху посчастливилось наткнуться на их следы. Догнав свадебный поезд, он выстрелил сталью через голову невесты, так что вся нечисть исчезла, и он не только вернул девушку, но и получил роскошную серебряную корону, которую туссер успел возложить ей на голову. Корона до сих пор хранится в Дале, и, поскольку считается, что она приносит счастье невесте, которая обвенчается в ней, без нее не обходится ни одна богатая свадьба.

Едва ли не на нашей памяти один парень из Нуммедаля проходил мимо заброшенной хижины на сэтере и увидел, что в ней ульдра играют веселую свадьбу. В окно ему видно было все, что творилось у горного народца, но смотрел он больше на невесту, привлеченный ее красотой и изящным нарядом, который особенно украшала тяжелая блистающая серебряная корона на голове девицы. Парень долго любовался ею и наконец, охваченный страстью, решился лишить свадьбу веселья, а жениха — богатой и красивой невесты. Он проворно вытащил свой нож и метнул стальной клинок в окно через голову невесты. Гости в мгновенье ока исчезли, и осталась только девушка, околдованная сталью. Молодые быстро сговорились, и невеста-ульдра отправилась с парнем в деревню, а затем, после того как ее окрестили, и к алтарю. Правда, чудесное свадебное платье не могло скрыть безобразного коровьего хвоста, но со временем тот постепенно исчез. Они жили долго и счастливо, а от роскошного свадебного наряда, памятного до сих пор, осталась еще в Мэрабру драгоценная серебряная корона.

Стадо епископа

Однажды летом, давным-давно, епископ Дронтхейма послал свой скот пастись в горы. У него было прекраснейшее стадо в Норвегии, и епископ, отсылая животных, строго наказал пастухам ни в коем случае не спускать с них глаз, поскольку окрестные горы кишели подземным народом, каковой, однако, не имеет власти над животными, пока они на глазах у людей. Итак, скот отогнали в горы. Однажды, когда стадо паслось на лугу, а пастухи сидели вокруг, не спуская с него глаз, на вершине горы появился вдруг огромный олень. Его появление отвлекло на мгновение троих пастухов, которые повернулись к оленю; когда же они снова обратили взгляды в долину, то увидели, что их коровы превратились в стайку крошечных мышек, которые заметались по склону и мигом скрылись в расщелинах. Так епископ Дронтхейма лишился трехсот голов скота.

Конвей в своем «Путешествии по Норвегии» пересказывает эту легенду и добавляет: «В горных районах все верят в эту историю».

Некой женщине, которая пасла стадо в горах, повезло больше: она увидела, как все стадо вдруг исчезло, и оплакивала потерю, когда вдруг из горы раздался голос, велевший ей поспешить домой, — и там она нашла не только своих коров, но и еще одну, которая, хотя никогда не телилась, давала молока много больше остальных.

Жили некогда муж и жена, и была у них всего одна дочь. Вдруг она пропала, и хотя ее родители, которым потеря единственного дитяти разрывала сердце, обыскали всю округу, они не нашли и следа девушки. Прошло немало времени, когда однажды вечером в дом явился незнакомец и спросил женщину, которая в то время была в доме одна, не хочет ли она навестить дочь: мол, та живет неподалеку, а теперь рожает и нуждается в помощи. Мать, и обрадованная, и опечаленная этой новостью, быстро собралась и, следуя за нитью, данной ей незнакомцем, мигом оказалась у дочери, которая родила здорового, красивого ребенка. Прежде чем его запеленали, мужчина дал повитухе какую-то жидкость и просил натереть младенца, в то же время предостерегая не коснуться мазью себя. Но у повитухи зачесался глаз, и она невольно потерла его, таким образом смочив глаз жидкостью. Когда нужда в ее помощи миновала, мужчина — а он был мужем ее дочери и троллем — сказал, что она может идти, и женщина, ориентируясь по нити, в несколько шагов добралась до дома. На следующий день, работая с мужем в поле, она вдруг увидела рядом с собой дочь и ее подземного супруга. Когда она заговорила с ними, зять удивленно спросил, в самом ли деле она их видит? «Ну конечно, я вижу вас правым глазом!» — ответила женщина. В тот же миг тролль коснулся ее глаза, и с тех пор она ничего им не видела.

Поверье о мази для глаз, дающей способность видеть невидимое, широко распространено среди населения Европы как кельтского, так и романского происхождения. Примеры бытования этого поверья весьма многочисленны.

Миссис Брэй передает рассказ женщины-провидицы из Тэвистока, которую однажды ночью вызвали к рожавшей фейри и которая, получив мазь, чтобы натереть глаза ребенку (она сочла, что раз мазь полезна для младенца, то и ей не повредит), втерла остатки в собственные глаза; мгновенно все вокруг нее явилось в истинном виде, наваждение рассеялось. В следующий базарный день она увидела старика, провожавшего ее к роженице, который таскал провизию с лотков, и заговорила с ним. «Как! — воскликнул тот. — Ты меня видишь?» — «Вижу ли? Конечно, вижу, и вижу, чем ты занимаешься!» — «А скажи-ка, которым глазом ты все это видишь?» — «Правым» — «Ну так, за то, что взяла чужое, больше ты меня не увидишь!» Он ударил ее в глаз, и с того часа до самой смерти она была слепа на этот глаз.

Похожую историю рассказывают о крестьянине и его жене из Нижнего Виттона.

Автор «Round about our Coal fire» говорит: «Едва кто-либо заметит их (фейри) и признается в том, как ослепнет на один глаз».

Ритсон рассказывает, что женщина, оказавшаяся в обществе фейри, окликнула одного из гостей, которого увидела на рынке продающим «масло фейри». Эта вольность была встречена весьма неодобрительно и стоила ей того глаза, которым она впервые заметила фейри.

В шотландских легендах мы встречаем фейри, которые, оставив младенца молодой кормилице из Нитсдэйла, натерли ей глаза мазью, дающей способность видеть невидимых другим фейри. Ей удалось сохранить немного мази. Повстречав однажды даму-фейри, кормилица попыталась пожать ей руку. «Каким глазом ты меня видишь?» — спросила та. «Обоими», — ответила женщина. Фейри дунула ей в глаза, и мазь утратила свое действие.

Кейтли пересказывает сведения, полученные от дамы из Северного Уэльса, о цыганке, которая пригласила рассказчицу, желавшую увидеть фейри, встретиться с ней при луне на вершине Крэги-Диннис. Там она промыла ей глаза содержимым сосуда, который принесла с собой, и дама немедленно увидела тысячи фейри, танцевавших при луне под звуки множества арф.

Жерве Тильбюрийский, хронист XII столетия, говорит о неких водяных духах в Южной Франции, называемых «драками». Они принимают человеческий облик и появляются на рынках. Говорят, что обитают они в речных пещерах и заманивают купающихся детей и женщин, принимая вид золотых колец или чаш. Купальщика, нырнувшего за ними, внезапно утаскивают на дно. Такое часто случается с кормящими женщинами, которых драки принуждают вскармливать их собственных отпрысков. Некоторые через семь лет с наградой возвращаются в свой мир. Они рассказывают, что жили вместе с драками и их женами в просторных пещерах под берегом реки. О мужчинах, захваченных подобным образом, говорят, что драки ими питаются.

Однажды драк угостил женщину, бывшую у него в услужении, пирогом с угрями. Та нечаянно провела жирными пальцами по глазу и щеке и тут же приобрела зрение, позволявшее ясно и отчетливо видеть под водой. Отслужив три года и возвратившись домой, она однажды ранним утром встретила знакомого драка на рынке в Бокаре, приветствовала его и спросила о здоровье хозяйки и своего молочного сына. «Каким глазом ты меня узнала?» — спросил драк. Она указала на глаз, который смазала жиром от пирога. Драк ткнул ей в этот глаз пальцем и мгновенно сгинул.

Рог Ойстада

У реки Нид в Ниденесе есть поместье под названием Нерстен, в котором жил некогда человек по имени Сиур. Был он богат и влиятелен, потому что кроме Нерстена владел еще шестью поместьями и богатым форелевым ловом в реке Нид; однако, что много важнее прочего, была у него дочь, красивее всех девушек в округе. Она была обручена с человеком из Вестланда по имени Ринг, но богач Сиур не желал такого зятя, хотя дочь его очень любила. Влюбленные все же не сдавались, и в Иванов день, пока отец был на заутрене в ойстадской церкви, Ринг явился в поместье и нашел свою возлюбленную. Хотя отец из предосторожности запер ее в шкафу — которые в то время ставились в ногах кровати, — уголок передника девушки торчал наружу. Ринг освободил девушку, и влюбленные бежали, а Сиур, едва обнаружив пропажу, вскочил на коня и помчался в погоню. По дороге его остановил тролль, который вышел из горы и приветливо предложил рог с напитком. Сиур не стал пить, а выплеснул рог через плечо, однако несколько капель упали на круп коня и обожгли ему шкуру. Тут Сиур, который с самого начала заподозрил неладное, пришпорил коня и поскакал прочь, не выпуская рога из рук, а тролль помчался за ним по пятам. Он совсем пропал бы, если бы не помог ему другой тролль, враждовавший с первым и крикнувший беглецу, как раз выехавшему на край большого поля: «Скачи через рожь, а не через пшеницу!» Последовав его совету, Сиур оторвался от преследователя, которому было не так легко продираться сквозь высокую рожь. Опасность совсем миновала, когда он добрался до поместья Брингсвер. Тут прокричал петух, и тролль исчез. Сиур же без промедления продолжал погоню и настиг беглецов у холма, где они остановились передохнуть. Увидев друг друга, мужчины взялись за ножи, и в поединке Сиур поразил Ринга в живот, отчего тот испустил дух.

За это убийство Сиуру пришлось заплатить большие деньги. Рог, который он унес, хранится в семье до сих пор. О судьбе дочери предание умалчивает.

Этот (во всяком случае, схожих очертаний) рог, долго передававшийся по наследству в семье Сиура, был подарен шкипером Бергом публичной библиотеке и музею Арендальской школы, где он и находится теперь. Рог очень красив и украшен тремя серебряными кольцами с латинской надписью монастырским унциальным письмом: «Сазраг, Melchior, Baltazar».

Происшествие, напоминающее описанное выше, случилось много лет назад близ Хахаугера в Халлингдале, где в канун Рождества женщина подземного народа поднесла рог с питьем человеку по имени Гудбранд Хольберг; он же выплеснул напиток через плечо и ускакал с рогом. Троллиха прокляла Гудбранда, и все его потомки до девятого колена были отмечены в наказание каким-либо телесным изъяном. Этот рог, долго хранившийся в Хатстенгаарде в Аале, вмещал почти три кварты и был окован толстым кольцом золоченой меди, шириной примерно в три дюйма, на котором монастырским письмом было выбито: «Melchior, Baltazar, Caspar». В середине была вставлена медная золоченая пластинка, в которую был вделан драгоценный камень овальной формы.

Свадьба ульдра

Некий сноровистый молодой парень из Нордланда, положив над встреченной в лесу ульдра ствол своего ружья, получил над ней власть и взял в жены. Они жили счастливо, и был у них ребенок, но вдруг, когда вечером ребенок играл у очага, ульдра сидела за прялкой, а муж занимался своей работой, дикая натура взяла над ней верх, и ульдра сказала мужу, глядя на ребенка, что из него вышло бы отличное жаркое на ужин. Муж пришел в ужас, и жена, осознав, что она сказала, сменила тон и умоляла забыть ее слова. Но муж не забыл: ужасные слова звучали у него в ушах, и он видел в них проявление истинной натуры его уже не столь красивой жены. Миру в доме пришел конец. Из доброго человека муж превратился в мрачного ворчуна, то и дело попрекал жену ее дьявольским предложением, проклинал час, когда решил жениться на ней, дурно с ней обращался и даже стал побивать. Так продолжалось полгода. Жена терпела и каялась. Однажды она пошла в кузницу, чтобы посмотреть на работу мужа, но он опять принялся корить ее. Дело дошло до побоев, и она, чтобы доказать ему, кто сильнее, схватила железный стержень и связала им мужа, словно проволокой. Тут ему пришлось смириться и поклясться не нарушать мира в семье.

Ниссе, или нисс

Это сверхъестественное существо весьма напоминает английского гоблина, шотландского брауни, немецкого кобольда и голландского каботера. В добрые старые времена ниссе были гораздо многочисленнее, чем в наши дни. Ростом они не больше ребенка, одеваются в серое и носят остроконечные красные шапочки. Обитают обычно в конюшнях и амбарах, где помогают ухаживать за скотиной и лошадьми, к которым привязываются так же, как люди. Не раз случалось, что ниссе отгребал сено в яслях от других лошадей к своей любимице. Он любит пошалить, иногда выпускает всех коров в коровнике или дразнит скотниц, то задувая свет, то удерживая сено так крепко, что бедные девушки не могут набрать ни пучка; когда же они потянут со всей силы, ниссе вдруг отпустит сено, так что они шлепаются наземь. Ниссе при этом радуется и ржет как лошадь. Если он привязан к хозяину дома, то будет всячески ему помогать. Не раз случалось, что они заимствовали сено и прочие вещи у соседей в пользу своего хозяина. Когда иной раз ниссе двух соседних домов поссорятся, то так и видишь, как сено и солома летят во все стороны. Они услужливы для тех, кто с ними в дружбе, но зло мстят за пренебрежение или насмешки, поэтому неудивительно, что люди стараются заслужить их расположение. В ночь на Рождество и в Великий четверг многие ставят для них сладкую кашу, пироги, пиво и т. п. Если угощение придется им по вкусу — а ниссе бывают привередливы, — они с удовольствием его съедают. Насмешек и презрения ниссе не терпит, и, поскольку он очень силен, несмотря на малый рост, противнику часто приходится туго.

Один крестьянин, который зимним вечером встретил на дороге ниссе и властно приказал ему убраться с дороги, оглянуться не успел, как перелетел через изгородь прямо в сугроб. А с одной девушкой, которая рождественской ночью угостила его кашей вместе с градом насмешек, он сплясал такой танец, что беднягу на следующее утро нашли в амбаре мертвой.

Они любят лунный свет, и зимой иногда видят, как они забавляются, катаясь на салазках или прыгая через изгороди. Хотя они бойки и проказливы, но не всегда любят шум и суматоху. На Рождество и в сочельник ниссе предпочитают вести себя смирно. В целом ниссе в народе любят и во многих местностях называют «добрыми парнями».

Из всех сверхъестественных существ норвежский крестьянин наиболее убежден в существовании ниссе. Последний, хотя и принадлежит к роду гномов, отличается от них своей подвижностью и хорошим сложением, а также тем, что селится в амбарах и конюшнях, к которым настолько пристрастен, что не переносит переезда. Часто, если амбар сносили, ниссе покидал семью, унося с собой удачу. За свое пристрастие к «тофтам» — старым усадьбам — ниссе получил прозвание тофтветте, томтветте и гардбо.

Часто они живут в высоких деревьях, посаженных вокруг дома, отчего следует остерегаться рубить эти деревья, особенно самые старые. Те, кто пренебрегал этим правилом, не раз бывали наказаны неизлечимой болезнью.

Вервольф

Вера в существование людей, способных превращаться в волка или медведя (усебьёрн) и снова возвращаться в собственный облик, столь же повсеместна, сколь и стара. Эта способность либо передается людям от троллей, либо тот, кто ею обладает, сам тролль. В «Саге о Вельсунгах» мы находим ранние следы этого поверья. Весьма характерен, например, такой отрывок: «Вот однажды выходят они в лес на добычу и находят дом некий и двух людей, спящих в доме, а при них толстое золотое запястье. Эти люди были заколдованы, так что волчьи шкуры висели над ними: в каждый десятый день выходили они из шкур; были они королевичами.

Сигмунд с сыном залезли в шкуры, а вылезть не могли, и осталась при них волчья природа, и заговорили по-волчьи: оба изменили говор. Вот пустились они по лесам, и каждый пошел своей дорогой. И положили они меж собой уговор нападать, если будет до семи человек, но не более; и тот пусть крикнет по-волчьи, кто первый вступит в бой».

Мара

Мара (англ. mare в nightmare, рус. кошмар) принадлежит к тому же семейству, что и оборотни. Внешне она напоминает прекрасную женщину, но на деле относится к самым вредоносным троллям. Она проникает сквозь запертые двери и нападает на спящих, садится на них и ужасно мучает. О людях, которых посетила такая ночная гостья, говорят, что на них ездит мара, и часто они задыхаются почти насмерть. Она не удовлетворяется тем, что мучает спящих людей, но ездит на конях и на овцах. В Теллемарке ее называют «муро», и там, как и в других местах, существует множество способов избавиться от нее. Один из самых действенных — обернуть нож одеждой и предписанным образом трижды обвести им вокруг тела, повторяя при этом особый стихотворный заговор.

Подобно другим сверхъестественным существам, мара способна проникать в самое малое отверстие, но, опять-таки подобно им, непременно должна выйти тем же путем, каким вошла, хотя бы все окна и двери были открыты. Отсюда ответ Мефистофеля Фаусту, который спросил, почему демон не желает удалиться через окно:

Чертям и призракам запрещено

Наружу выходить иной дорогой,

Чем внутрь вошли; закон на это строгий[70].

В «Саге об Инглингах» есть рассказ о Ванланди, короле шведов, которого мара задавила насмерть. Когда люди поддерживали ему голову, мара давила на ноги, когда же они стали держать ноги, так навалилась на голову, что король умер. Скальд Тьодольв рассказывал об этом событии так:

Ведьма волшбой

Сгубила Ванланди,

К брату Вили

Его отправила,

Когда во тьме

Отродье троллей

Затоптало

Даятеля злата.

Пеплом стал

У откоса Скуты

Мудрый князь,

Замученный марой[71].

Духи

Почти в каждом народе бытует верование, что души умерших находят удовольствие в посещении мест, где при жизни испытали радость или горе и страдание. Отсюда распространенное мнение, что души убитых предпочитают бродить вокруг мест, где похоронены их тела, и появляются, чтобы призвать месть на голову убийцы. Глазам суеверных они предстают иногда как белые призраки на церковном дворе или кладбище, останавливают лошадей, пугают людей и производят шум и беспорядок; иногда как казненные преступники, бродящие под луной вокруг места казни, держа под мышкой собственную голову. Иногда они до синяков щиплют спящих, и такие отметины называются «пятна призраков» (dodningepletter) или «щипки призраков» (dodningeknib). Такие призраки не могут найти покоя в могиле из-за преступлений, совершенных ими самими или против них, пока у них не спросят, чего они желают: после этого они больше не появляются. Пули, порох и оружие против них бесполезны, зато крестное знамение и формула экзор- цизма заставляют их исчезнуть. Следует упомянуть и так называемых «утбурдов», или «удборе», которые в некоторых областях плачут, как дети, в лесах и заманивают к себе людей, а в других местах обитают на крутых горах и у пустынных побережий и считаются душами убитых младенцев.

Датское название духа — «гиенгангер», или «гиенфард», в точности соответствует французскому revenant («явившийся снова»). Вера в духов глубоко запечатлелась в умах язычников-северян, вера, тесно связанная с представлением о состоянии после смерти. Душа, полагали они, возвращается к месту, откуда возникла, в то время как тело и плотская жизненная сила, связанная с ним, отправляются во владения Хель, или Смерти. С этим естественно сочетается идея, что ушедшая душа может возвращаться на землю из своего небесного жилища и по ночам воссоединяться на могильном кургане с телесной тенью, освободившейся из царства Хель. Таким образом мертвые могут показываться в открытых могильниках в том же виде, который имели при жизни.

В «Саге о людях с Песчаного берега» приводится рассказ об изгнании из дома целого сонма духов посредством судебного процесса[72].

Нок

Норвежский нок (нор, нир, шв. нек) обитает обычно в реках и озерах, а иногда во «фритах» (фьордах). Он ежегодно требует человеческих жертв, и потому каждый год в омутах вод, обитаемых ноками, гибнет хотя бы один человек. Когда кто-то тонет, часто слышат, как нок кричит гулким, неземным голосом: «Saet over!» («Переходит!»). Нок может превращаться во все что угодно. Иногда он появляется в виде половины лодки в воде или половины лошади на берегу, иногда в виде золота или других сокровищ. Если человек коснется такого предмета, нок сразу получает над ним власть. Особенно жаден он до маленьких детей. Однако опасен нок только после заката. Приближаясь к любому водоему, не вредно сказать: «Ник, ник! Игла в воде! Дева Мария бросила в воду сталь. Ты тонешь, я плыву!»

Нок известен во многих местностях под именем «соетрольд» (водяной дух), который, говорят, всегда обитает в воде и имеет много голов. Если человеку грозит кораблекрушение, он должен обещать ноку сына или дочь за свое спасение, водяной же, со своей стороны, обеспечит ему тогда богатство и удачу. Он часто меняет вид, а имя получает по тому месту, где обитает. В одной части Норвегии, когда собирается гроза или шторм, он появляется в облике большого коня, который своими чудовищными копытами бьет и волнует воду. В тех же водах обитает другое создание, именуемое «вигтрольд», испускающее ужасные вопли при приближении опасности.

Как ни опасен нок, случается ему встретить противника сильнее себя. В порогах Зунда, как говорит легенда, долго жил нок, причинявший погибель многим, пытавшимся пробиться вверх или вниз по течению. Некий священник решился разделаться с этой напастью. Он взял с собой четверых крепких мужчин и приказал им грести что есть мочи вверх через порог. Дважды они пытались выгрести, но течение сносило их обратно. На третий раз заметили, что священник, добравшийся до верховья порога, опустил руку в воду и вытащил маленькую черную тварь вроде собачонки. Потом он приказал людям грести дальше, а сам надежно зажал пойманного между ступнями и хранил полное молчание. Добравшись до каменного холма Твета, он заключил в него нока. С тех пор никто не погибал на порогах.

В Исландии, где нока называют «хникур», он появляется в виде прекрасного серого коня, копыта которого развернуты задом наперед, и пытается заманить людей себе на спину, а потом галопом уносит их в воду. Случалось, что попытки укротить его увенчивались частичным успехом и хникара заставляли работать, хотя и недолго.

На Фарерских островах «никар» обитает в реках или озерах, куда затягивает людей, чтобы утопить их.

В Шотландии нока называют ракушечником; это создание, покрытое водорослями и ракушками мидий, а также «келпи», который, по крайней мере у горцев, принимает вид коня. На Оркнейских островах он имеет вид маленькой лошадки или принимает облик некоего человека по имени Танги, «лошадиного обличья и с громадными тестикулами». На Шетландских островах он зовется «шупилти» и имеет вид красивой маленькой лошадки, которая приглашает встречного забраться на нее и уносит его в море. Ему традиционно приносят в жертву кружку пива.

Якоб Гримм в «Германской мифологии» интерпретирует название «ракушечник» (shellycoat) как производное от германского shellenrock («колокольная шкура») и предполагает, что данное существо получило свое прозвище от шкуры, увешанной колокольчиками; Гримм приводит в пример гоблина, который тридцать лет служил на кухне и в конюшне Мекленбургского монастыря. Тот казался добродушным и требовал для себя только «Tunicam de diversis coloribus еt tintinnabulis plenam» («цветных одежек и плаща с колокольчиками»).

Норвежский нок и шотландский келпи — одно и то же существо. Когда один из Грэхэмов из Морфи строил старый замок, он заручился помощью келпи, или водяной лошадки, использовав проверенное средство: набросил ему на голову пару «бранков» (нечто вроде ярма). Исполнив свою работу, келпи получил свободу и, прежде чем вернуться в реку, сказал:

«Болят спина и кости,

оттого что таскал камни лэрду Морфи.

Не знать лэрду Морфи удачи,

пока келпи жив!»

Грим, или фоссегрим

Близкий родич нока — норвежский грим-музыкант, или фоссегрим. Он обычно играет в темные тихие вечера, заманивая к себе людей, и обучает игре на скрипке или других струнных инструментах тех, кто в ночь на четверг принесет ему в дар, отвернув лицо, белого козленка, которого надо бросить в водопад, низвергающий воду к северу. Если жертвенный козленок окажется тощим, ученик не продвинется дальше умения настроить скрипку, а если жирным, фоссе- грим схватит музыканта за правую руку и станет водить ею взад и вперед, пока у ученика на кончиках пальцев не выступит кровь. После этого обучение считается законченным и ученик может играть так, что под его музыку запляшут деревья и замрут водопады.

Роре-трольд

В Рореванде в Неденэсе, на озере, окруженном крутыми горами и открытом всем ветрам, живет тролль по имени роре-трольд. Он принимает различный вид: когда коня, когда воза с сеном, когда огромной змеи, а иногда и сразу нескольких лиц. Зимой, когда лед толще всего, иногда ночью в нем появляется длинная и глубокая расщелина, в которой видны осколки льда. Все это — работа роре-трольда.

Брунмиги

Еще один довольно вредный тролль — брунмиги, который, как предполагается, живет у ручьев и гадит в источники. Его имя (от brunn — «источник» и miga — «мочиться») полностью выражает его природу.

Кваренкнурре

Это существо, кажется, во многих отношениях идентично фоссегриму. В Гьеррестаде был прежде обычай класть на жернов свежий хлеб, ставить кружку пива или еще что-нибудь в этом роде, чтобы кваренкнурре добавил муки в мешки. Какое-то время он обитал в Сандагерском водопаде, где была тогда мельница. Часто, едва мельник начинал молоть зерно, колесо останавливалось. Мельник, догадываясь, что ему досаждает кваренкнурре, прихватил однажды вечером с собой горшок смолы и развел под ним огонь. Едва он запустил мельницу, колесо, как обычно, встало. Тогда он ткнул вниз шестом, рассчитывая отогнать кварренкнурре, но тщетно. Наконец он распахнул дверь и увидел кваренкнурре, который стоял, распахнув рот так, что нижняя челюсть опиралась о порог, а верхняя касалась притолоки. Он сказал мельнику: «Видал ты когда-нибудь такую пасть?» Схватив горшок со смолой, мельник выплеснул его в разинутый рот со словами: «А ты пробовал когда-нибудь такой горячий супчик?» Взвыв, кваренкнурре скрылся, и больше его не видели.

Весьма напоминает кваренкнурре уриск с Шетландских островов. Его описывают как уродливого мохнатого духа, запускающего мельницу по ночам, когда молоть нечего. Он с воем убирается прочь, если сыпануть ему, спящему, на колени горячей золы.

Финнгалкн

Это чудовище часто упоминается, хотя в точности не описывается, в поздних романтических сагах. Судя по этим сагам, у него человечья голова с огромными зубами, звериное тело и большой тяжелый хвост, ужасные когти и по мечу в каждой лапе.

Птица Гертруды

В Норвегии красноголовый черный дятел известен под именем птицы Гертруды. Происхождение этого прозвища следующее. «Когда Господь со святым Петром, — гласит легенда, — странствовали по земле, пришли они к женщине, которая как раз пекла лепешки. Звали ее Гертруда, и на голове у нее была красная шапочка. Устав и проголодавшись после долгого пути, Господь попросил у нее лепешку. Она взяла немного теста и стала печь, но тесто поднялось так, что заполнило всю сковороду. Решив, что для милостыни этого многовато, женщина взяла еще меньше теста, и снова стала печь, но тесто снова заполнило всю сковородку. Тогда она взяла совсем немного теста, а когда и оно разрослось до того же размера, Гертруда сказала: "Придется вам обойтись без подаяния, потому что мои лепешки для вас велики". Тут Господь разгневался и сказал: "В наказание за то, что ничего мне не дала, ты станешь маленькой птицей, станешь разыскивать сухую пищу под корой, а пить будешь, только когда пойдет дождь". Едва он это сказал, как женщина превратилась в "птицу Гертруды" и вылетела в кухонную трубу». И по сей день ее видят с красной головкой и черным телом, оттого что она вымазалась в золе. Она всегда долбит кору деревьев ради пропитания и высвистывает дождь, потому что всегда жаждет и надеется напиться.

Дикая Охота, или Асгардсрейя

Эта ватага состоит из тех, кто при жизни сделал слишком мало добра, чтобы заслужить небесное блаженство, но и не так много зла, чтобы попасть в ад. Ее составляют пьяницы, дебоширы, певцы непристойных песен, искусные обманщики и те, кто ради выгоды лжесвидетельствовал. В наказание они должны скакать над землей до конца света. Во главе Охоты едет Гурорисса, или Рейса-Рова, со своим длинным хвостом, по которому ее легко отличить от других. За ней следует множество мужчин и женщин. Если смотреть спереди, и всадники, и кони кажутся высокими и красивыми, но сзади ничего не видно, кроме длинного хвоста Гуро. Лошади у них черны как уголь, а глаза горят в темноте огнем. Погоняют лошадей раскаленными докрасна кнутами и железными поводьями, которые, вместе с воплями всадников, производят ужасный шум, слышный издалека. По воде они скачут как посуху, и копыта коней едва касаются поверхности воды. Если они сбросят седло на крышу дома, там кто-нибудь скоро умрет; а предчувствуя пьяную драку и смертоубийство, они устраиваются на карнизе над дверью. Пока все спокойно, они ведут себя тихо, но ржут от смеха и звенят своими железными кнутами, когда начнется драка и кого-нибудь зашибут до смерти. Выезжают они чаще всего на Рождество, когда повсюду много пьют. Услышав приближение Дикой Охоты, нужно убраться с их дороги или лечь вниз лицом и притвориться спящим, потому что бывали случаи, когда застигнутого врасплох человека охотники увлекали за собой и потом либо возвращали на то же место, либо бросали ополоумевшего беднягу вдали от жилья. Человек, который примет эти меры предосторожности, может не опасаться ничего, кроме того, что сверху его оплюют. Когда ездоки промчатся, он, в свою очередь, должен плюнуть им вслед, иначе можно заболеть.

Дикая Охота Одина. Иллюстрация XIX в. к «Старшей Эдде». На рисунке можно различить непременных спутников верховного аса — воронов и волков, а также оленя (Эйктюрмир?) и вепря.

Это примечательное предание, само название которого указывает на языческие истоки, известно, по крайней мере по названию, в большей части провинции Христиансанд, но наиболее подробно рассказывается в Верхнем Теллемарке. Там говорят об Аскере, или Асанерферде, которую нельзя видеть, а только слышать. Они пожирают «фладбред» (тонкие лепешки), масло и т. п., приготовленные к Рождеству, если те не перекрестили прежде, чем убрать в кладовую.

В одном районе Норвегии человек, услышавший приближение всадников, должен броситься ничком, иначе его душа последует за ними, а тело останется лежать на земле. К тому времени, как душа возвратится, тело уже ослабеет и останется таким навсегда. Кое-где этих всадников называют «аскерейя», в других местах — «хоскельрейя». Иногда они со страшным шумом проносятся по воздуху, иногда их можно встретить ночью на дорогах, верхом на черных конях с горящими глазами. В ночь перед Рождеством и в три рождественские ночи они буйствуют больше всего, и крестьянин, забывший положить засов перед своими конями или начертить крест над дверью в конюшню, может быть уверен, что найдет животных утром взмыленными и заезженными, потому что хоскельрейя каталась на них, а бродячие мертвецы — это не тот народ, который жалеет коней.

Наиболее распространено поверье, что во главе Дикой Охоты стоит бог Один.

Морские мужи и морские девы

Моряки и рыбаки в тихую погоду видят иногда, как из спокойных глубин моря поднимаются морские мужи и девы. У морских мужей темная кожа и черные волосы. Выше пояса они подобны человеку, а ниже — рыбе. Морские девы прекрасны выше пояса, а ниже у них, как и у их мужей, рыбьи хвосты. Дети их зовутся «мармелер», рыбаки иногда ловят их и забирают домой, чтобы узнать от них будущее, потому что и дети, и мужи, и девы морского народа могут предвидеть грядущее. Теперь редко услышишь речь или песню морской девы. Моряки, увидев их, не радуются, потому что они предвещают шторм.

Причинять им вред опасно. Некий моряк подманил однажды морскую деву так близко, что та положила руку на корму его лодки, и моряк отрубил ее. За эту жестокость он был захвачен штормом и едва не погиб. Святой Олав, по легенде, во время одного из своих викингских походов повстречался с морской девой, которая сладкой песней пыталась убаюкать моряков, чтобы увлечь их потом на дно. Если, ныряя в воде, они поворачивают к кораблю, это дурной знак, а если от корабля — то добрый.

Вера в морских мужей и дев столь же стара, сколь повсеместна. По словам Жерве Тильбюрийского, в английских водах также водятся морские девы. Упоминаются они и в исландских сагах. В Ирландии их называют merrow и рассказывают о них то же, что в других странах.

Морской змей

В пресных водах и в море у побережья Норвегии, говорят, водятся огромные змеи, различающиеся как величиной, так и видом. По общепринятому поверью, они прежде жили на суше, в лесах и среди каменистых холмов, откуда, когда стали слишком большими, переселились в озера и заливы, а достигнув гигантского роста — в океан. Они редко показываются на глаза, и их появление считается предвестьем важных событий. В большинстве сколько-нибудь крупных озер и рек их видели в старину раз или два, когда они поднимались из глубины. В пресных водоемах их на памяти ныне живущих уже не видели, но в мертвый штиль они порой показываются во фьордах или «фиртах». После Черной смерти[73], по преданию, два больших змея прошли от Форске мимо города к «логу» (баням), где одного, говорят, можно найти и сейчас, а другой примерно через двести лет попытался добраться до устья реки и погиб на порогах. Его вынесло к Дронтхейму, где он стал разлагаться и испускал такую вонь, что никто не мог подойти близко к тому месту.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.