Калан

Калан

Это хищное млекопитающее, единственный уцелевший в природе представитель рода каланов, являет собой «вершину» развития приспособлений к водному образу жизни в семействе куньих. Однако по уровню морской адаптации калан всё-таки во многом уступает тюленям.

Видовое «книжное» имя зверя — калан — происходит от коряцкого «колаха». Настоящим же русским всегда было название «морской бобр» или «камчатский бобр»: так его называли российские промысловики и моряки начиная с XVIII столетия. Отсюда и старое русское название Берингова моря, где живёт этот зверь, — «Бобровое море».

Впрочем, это хищное животное не имеет никакого отношения к речному бобру — грызуну, обитающему по берегам рек в Европе и Северной Америке. Иногда калана также называют морской выдрой, чтобы отличить от речной, что ближе к истине.

Размеры калана самые крупные среди куньих: длина тела 100–130 см, вес самцов до 45 кг, самок до 35 кг. Внешность очень своеобразная. Туловище вытянутое, цилиндрической формы, шея довольно короткая и толстая, хвост около трети длины туловища. Конечности, особенно передние, очень короткие. Кисть выглядит «культёй»: толстая, пальцы заключены в общий кожный мешок и лишь слегка обозначены снаружи кожными складками. Это — приспособление к захватыванию колючих морских ежей, которыми калан питается. Задние конечности отставлены далеко назад, стопа увеличена и превращена в ласт: все пальцы до последних фаланг одеты в покрытую короткой шерстью плавательную перепонку, наружный палец самый длинный. Голова округлая, с очень короткими ушами (почти как у тюленей), с густыми длинными усами-вибриссами, с их помощью зверь ощупывает дно под водой. Интересно, что небольшие глаза калана ориентированы не вперёд-вверх, как у выдр и тем более тюленей, а вбок (как у наземных хищных). Это связано с особенностями его питания: калан рыбу ловит мало, а собирает преимущественно придонных беспозвоночных. Слуховые отверстия и ноздри щелевидные, при погружении под воду замыкаются. В отличие от всех прочих куньих у калана нет анальных желёз в связи с утратой их основного назначения — маркировки участка обитания зверя.

Мех калана по своим свойствам уникален. Он не особенно высокий, но исключительно густой, мягкий, шелковистый. Остевые и пуховые волосы приблизительно одинаковой длины — около 2–3 сантиметров по всему туловищу. Плотность меха столь велика, что он не намокает и не пропускает воду к коже. Поразительно то, что у зверя, в отличие от других теплокровных обитателей холодных вод, подкожная прослойка жира очень тонка, так что мех — единственное, что защищает его от охлаждения. Но теплоизолирующие свойства каланья шуба сохраняет, пока чиста: при её загрязнении вода проникает под волосы, зверь быстро переохлаждается и погибает. Общий цвет мехового покрова чаще всего тёмно-бурый, несколько светлее на голове. У старых особей часть волос белеет, на мехе развивается серебристый налёт — «седина».

Калан — морской зверь. Ареал вида охватывает островные гряды и частью материковое побережье северной половины Тихого океана, вдоль которых проходят северные холодные и южные тёплые течения. Он простирается узкой дугой от Хоккайдо через Курильскую гряду, Командорские и Алеутские острова по тихоокеанскому побережью Северной Америки до Калифорнии. В нашей стране самое большое стадо каланов обитает на одном из двух Командорских островов — Медном.

Излюбленные места морского бобра — прибрежные воды и крутые каменистые берега, барьерные рифы, подводные и надводные камни с обширными скоплениями «морской капусты» (ламинарии и аларии). Заросли их спутанных листьев на водной поверхности имеют большое значение в жизни каланов: покрывая до половины прибрежной акватории, они гасят волнение, служат местом отдыха зверям, предоставляют убежище от косаток. Каланы частенько собираются на заваленных камнями мысах и косах, узких оконечностях полуостровов — здесь можно в штормовую погоду быстро перебраться с наветренной стороны туда, где вода спокойнее. Они избегают мест с более выровненной береговой линией и песчаными или галечными пляжами-«лайдами»: там не укрыться ни от стихии, ни от людей, да и берег покинуть по тревоге из-за высокого прибоя-«наката» довольно трудно.

Каланы по своей природе не кочевые животные, привязаны к обжитому участку. К дальним миграциям морские бобры, в отличие от их соседей по скалистым островам — котиков и сивучей, не склонны. Почти вся их жизнь проходит в прибрежной полосе шириной 2–5 километров, где глубина моря редко превышает 20 метров: эти звери добывают пищу со дна, но не способны глубоко нырять. Индивидуальных территорий и тем более акваторий у каланов нет: в зависимости от сезона они коллективно осваивают те или иные участки прибрежной зоны.

В летнее время, когда море относительно спокойно и в нём имеются обширные водорослевые поля, каланы держатся в нескольких милях от берега. В этот период они здесь не только кормятся, но и ночуют. С поздней осени до весны, в нору зимних штормов, размётывающих заросли водорослей, морские бобры днём держатся на мелководье близ берегов, а ночью всегда выходят на сушу.

Специальных убежищ у калана нет. Когда звери отдыхают на воде, они стараются забраться вглубь водорослевых полей. Перед сном калан подныривает под спутанные водоросли и, барахтаясь в них, наматывает на себя толстые и прочные слоевища — как бы «заякоривается», страхуясь от сноса в открытое море во время сна. Для отдыха на суше каланы обычно располагаются на рифах — постоянно торчащих из воды небольших прибрежных камнях, или на «тайниках» — таких же камнях, но показывающихся над поверхностью только во время отливов. Зимой для отдыха на коренном берегу калан выбирает удобную, защищённую от ветра выемку между камнями метрах в 5–10 от воды. Нередко каланы укладываются на камневалах — россыпях глыб, сброшенных с береговых круч землетрясениями. К сожалению, когда подземная стихия разыгрывается и сотрясает острова, а такое в тектонически активном регионе островной дуги севера Тихого океана отнюдь не редкость, некоторые звери, залёгшие стишком близко к обрывистому берегу, погибают под падающими сверху камнями.

Плавают каланы подобно настоящим тюленям: движителем служат вытянутые назад горизонтально задние конечности, которые вместе с поясничным отделом туловища совершают колебательные движения вверх-вниз. Во время кормёжки морской бобр остаётся под водой обычно 1–2 минуты, но при тревоге может продержаться, не показываясь на поверхность, до 3–5 минут. Предельная глубина, на которую калан может погружаться, едва ли превышает 50–60 метров.

В спокойной обстановке калан малоподвижен. Подобно тюленям, эти звери проводят значительную часть суток на своих специфических лежбищах, которыми для этого животного служат «поля» морской капусты. Распластавшись на спине, брюхом кверху, иногда подняв задние лапы вверх, калан подолгу покачивается на мерно вздымающихся и опускающихся океанических валах, подобно поплавку. В таком положении, не свойственном никакому другому животному, он спит, чистится, ест, а самка ещё и пестует на груди детёныша.

На сушу калан выходит редко — только для отдыха, да самки на время родов. Передвигается он по камням неуклюже, волоча по земле едва поддерживаемое ногами тяжёлое туловище. Зимой при спуске с лёжки по снегу зверь скользит, подобно тюленю, на брюхе, не оставляя отпечатков лап. При внезапном приближении опасности со стороны суши калан становится более похож на своих ближайших родственников — выдр: выгибая дугой спину, он довольно быстро бежит, переваливаясь с боку на бок, на выпрямленных коротких лапах в сторону ближайшей воды. Вся лёжка в такой момент словно взрывается — звери устремляются к воде, но через какое-то время, успокоившись, выходят обратно.

Очень много времени калан уделяет туалету, вычищая мех от малейшей грязи. Лёжа на воде в своей обычной позе, он передними лапами расчёсывает шёрстный покров, как бы массируя поочерёдно грудь и живот, голову, затылок, задние лапы одну за другой. После еды калан обязательно совершает один за другим кульбиты в воде, крутится винтом, смывая остатки пищи и слизь с волос. Возможно, с этим же связано и такое необычное поведение калана: свернувшись в кольцо и прихватив передними лапами хвост, зверь подолгу вращается в воде в вертикальной плоскости.

Из чувств у калана наиболее развито осязание с помощью вибрисс. С поразительной быстротой находит он под водой в полной темноте морского ежа или брюхоногого моллюска. Зрение не столь совершенно, но изменения в обстановке зверь примечает издалека. Слух развит достаточно слабо, причём «настроен» он на звуки, составляющие для калана естественный фон. Так, калан реагирует на плеск воды, но оставляет без явного внимания шум пролетающего над лежбищем самолёта. Обоняние у этого зверя совсем никудышное, как и у всех водных млекопитающих.

Рацион калана достаточно специфичен и однообразен. Его основу составляют морские ежи, второе по значению место занимают морские брюхоногие и двустворчатые моллюски. Поедает калан также крабов и небольших рыб (мойву, песчанку, нерку), когда те большими стадами подходят к берегу для размножения, изредка ловит осьминогов. Особо значимы морские ежи в осенне-зимний период, когда уходящие от берегов на большие глубины крабы и рыба становятся недоступными. При содержании в неволе каланы проявляют более хищнические наклонности: из всех предлагаемых им кормов они предпочитают рыбу, охотно едят мясо сивуча, не отказываются и от говядины. Однако если им подсаживают в вольер птиц, они их не трогают — нет навыков самостоятельного добывания пернатых. В естественных условиях воду калан не пьёт, получая её в нужных количествах из пищи.

Калан преимущественно дневное животное, но если кормёжка в светлое время суток затруднена штормами, звери активны и в ночное время. Кормится калан несколько раз в течение суток — летом преимущественно утром и вечером, зимой почти весь день без длительных перерывов на отдых.

Этот своеобразный хищник — в основном собиратель, добывающий пищу с морского дна у берегов, на отдалённых отмелях-«банках», среди водорослевых полей. Здоровый зверь никогда не питается на суше, где велик риск загрязнить свою шкурку и снизить её теплозащитные свойства. «Пасясь» в приливной зоне (литорали), калан плывёт вдоль края скалы или торчащего из воды камня и внимательно осматривает колышащиеся заросли водорослей со всей скрытой в них живностью. Найдя гроздь мидий, он быстро и энергично колотит по ней передними лапами, стараясь оторвать от субстрата, и тут же раздирает раковины, чтобы съесть мягкое содержимое. В более глубоких местах калан обследует дно на ощупь, пользуясь щетиной опущенных вниз вибрисс. Найдя подходящее место, изобилующее морскими ежами, животное ныряет за пищей каждые полторы-две минуты. Мелких животных он хватает зубами, более крупных (в том числе рыб) — лапами. Крабов и морских звёзд он достаёт со дна поодиночке, ежей же набирает 5–6 штук, поднимается с ними на поверхность, ложится на спину, кладёт добычу на брюхо и начинает поедать одного за другим.

Среди животных наиболее опасным и почти единственным врагом калана традиционно считается косатка — очень крупный дельфин. Однако это едва ли верно: огромный, как его называют, «кит-убийца» держится на глубине и избегает зарослей морской капусты, в местах обитания каланов появляется только в летний период для охоты на нерестящихся рыб. Полярная акула также иногда может нападать на каланов, но и она, подобно косатке, держится в более глубоких водах, у берегов появляется очень редко. Возможно, реальную опасность для каланов представляют огромные самцы сивучей, в желудках которых неоднократно находили их остатки. Конкуренцию составляют тюлени-ларги, в зимнее время поедающие в большом количестве донных беспозвоночных. Эти ластоногие, собираясь на лёжки в местах отдыха калана, являются его конкурентами и за места обитания. В отличие от них морские котики, в большом количестве собираясь на островах для размножения, воспринимаются морским бобром вполне нейтрально: каланы часто плещутся вместе с котиками-самками в прибрежной воле, отдыхают на окраинах их лежбищ.

Определённой сезонности в размножении каланов, по-видимому, нет: брачные игры, спаривание в воде, новорождённых можно наблюдать во всякое время года. Впрочем, появление молодых чаще приходится на весну, нежели на более холодные штормовые месяцы. Продолжительность беременности 8–9 месяцев, возможно, она протекает с задержкой, как у большинства других куньих. Роды происходят на суше, самка приносит одного детёныша, лишь в виде исключения двух. Новорождённый, как и у других морских млекопитающих, довольно крупный (около полутора килограммов) и вполне развитый — зрячий, с полным набором молочных зубов, покрыт густым ювенильным буроватым мехом, за что промысловики называют его «медведкой». Первые часы и дни после рождения он лежит с матерью на берегу или она берёт его с собой в воду, держа на животе. Через пару недель после рождения каланёнок делает первые попытки самостоятельно плавать — пока ещё, правда, только на спине. Ещё через неделю он начинает переворачиваться и плавать на брюхе рядом с матерью, но нырнуть даже при тревоге ему не удаётся: его тельце настолько легко, а шубка так «пропитана» воздухом, что вода выталкивает зверёныша, как пробку. Когда малыш остаётся в одиночестве и у него возникает ощущение опасности, он испускает пронзительный очень высокий писк. Хотя этот голос не очень громок, он слышен далеко и не заглушается шумом прибоя.

Самка проявляет трогательную заботу о детёныше, причём не только о своём, но и о любом другом, который подплывёт к ней и ткнётся в бок. Обычно она плавает с «медведкой», лёжа на спине и держа его на брюхе, часто вылизывает. При быстром плавании она придерживает детёныша лапой или прихватывает зубами за загривок, при опасности ныряет вместе с ним. Детёныш малоподвижен, все манипуляции с собой воспринимает весьма пассивно и покорно даже в старшем возрасте, когда он практически готов к самостоятельному существованию. Через несколько месяцев подросший каланёнок (теперь это уже «кошлак») перестаёт получать материнское молоко, но ещё какое-то время держится рядом с матерью, пытаясь самостоятельно добыть корм со дна или отнимая у неё добычу. Лишь ближе к зиме он переходит к самостоятельной жизни, начинает плавать вместе со взрослыми холостыми каланами.

Эти животные очень мирные, конфликтов между ними практически никогда не бывает. Чаще всего они живут небольшими группками в 10–15 особей, при определённых погодных или кормовых условиях объединяются в крупные стада до 300 зверей. Эти скопления не имеют никакой структуры и с лёгкостью через некоторое время опять распадаются. В достаточно устойчивые группировки, держащиеся несколько обособленно, объединяются лишь холостые самцы да самки с детёнышами.

Дружелюбно и доверчиво относятся каланы и к человеку, если его не преследуют охотники. Это отмечал ещё Георг Стеллер, один из первых исследователей природы Командорских островов. Звери очень быстро привыкают к условиям неволи, в первые же дни начинают брать пишу из рук, в дальнейшем узнают и приветствуют своего воспитателя кивками головы. Каланы, отловленные для расселения, за время перевозки на новое место столь сильно привязывались к людям и корму, что после выпуска на новое место какое-то время оставались рядом с людьми и клянчили у них подачку. В водах Калифорнии некоторые каланы живут как полудомашние животные: постоянно контактируя с учёными, под наблюдением которых находятся, они почти не боятся людей, плавают и кормятся неподалёку от них.

Мех калана — один из самых ценных, не имеет равных себе по красоте и прочности; особенно ценится старый «седой бобёр». Именно из каланьего меха был сделан тот бобровый воротник, который «морозной пылью серебрился» на плечах Евгения Онегина. Высокие качества меха и сыграли роковую роль в недавней истории этого морского зверя — истории истребления калана человеком.

Ради справедливости следует отметить, что алеуты — коренные жители северных побережий Тихого океана, — как это обычно бывает во взаимоотношениях местного населения с дикими животными, особого вреда калану не наносили. «Калах» фигурировал во множестве алеутских легенд и сказаний как персонаж, наделённый человеческими чертами. Более того, бытовали легенды о происхождении каланов от людей, из-за чего у некоторых народностей существовали элементы культа калана. Калан был обычным объектом художественного творчества. Части же убитого зверя — шкура, мясо, кости, внутренности — утилизировались полностью.

Массовый промысел этого морского зверя исключительно ради меха начался с середины XVIII столетия, когда на Дальний Восток пришёл белый человек, руководимый алчностью. Калана стали добывать в массе ради одной лишь шкуры — били палками на берегу, стреляли, ставили сети в воде. Особую активность проявляла знаменитая Русско-Американская компания, контролировавшая почти весь промысел в этом регионе. Только на островах Прибылова её стараниями ежегодно добывалось несколько тысяч каланов, так что всего через несколько десятилетий после появления промысловиков на этом архипелаге из-за хищнической деятельности человека зверя стало настолько мало, что его добыча перестала приносить прибыль. Основной промысел был перенесён на Алеутские острова, но и там история с истреблением повторилась с удручающей точностью.

К началу XX столетия этот ценный пушной зверь был уничтожен на Хоккайдо и Сахалине, большей части Курильских островов, на Командорах, почти вдоль всей береговой линии Америки. Остались лишь отдельные изолированные поселения на некоторых островах Курильской гряды, куда не смогли проникнуть промысловики, и, что оказалось совершенной неожиданностью, в районе Сан-Франциско. Постепенно каланий промысел повсеместно стал сам собою угасать — просто стало некого промышлять. Добычу пытались регулировать, но процветало браконьерство, сводившее на нет все усилия по сохранению запасов морского зверя. В 1911 году в США и в 1924 году в СССР промысел калана был запрещён законодательно.

Несмотря на столь радикальную меру, остаётся косвенное воздействие человека на население этого уникального животного. В акватории всех островных систем севера Тихого океана, где держится калан, развито интенсивное рыболовство и мореходство, а наиболее укрытые от зимней непогоды бухты заняты поселениями человека. Особый вред наносит загрязнение морской воды нефтепродуктами: попав в пятно, оставшееся от прошедшего судна, калан пачкает свою шубку и неминуемо погибает от переохлаждения. Так, у о. Медного в конце 1940-х годов калан, численность которого стала понемногу восстанавливаться, опять исчез на несколько лет после того, как у мыса Лопатка сел на камни и получил пробоины танкер «Мариуполь». Большое беспокойство калану доставляют промысловики, которые посещают острова для охоты на других морских зверей.

Тем не менее в настоящее время можно быть уверенным в том, что калану повезло больше, чем печально знаменитой стеллеровой корове. Численность морского бобра в некоторых местах у побережья Америки уже достигла, по расчётам специалистов, такого уровня, что на той стороне Тихого океана раз в несколько лет проводится пробный, очень ограниченный промысел этого зверя. В нашей стране строжайший запрет на добычу калана сохраняется и поныне, вид внесён в Красную книгу России.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.