ГУСТАВ ШТРЕЗЕМАН (1878–1929)

ГУСТАВ ШТРЕЗЕМАН

(1878–1929)

Германский государственный и политический деятель, дипломат. Депутат рейхстага (1907–1912 и 1914–1929). Один из организаторов и лидеров Немецкой народной партии. Рейхсканцлер (1923), министр иностранных дел Германии (1923–1929). Используя план Дауэса (1924), Локарнские договоры (1926), вступление Германии в Лигу Наций (1926), «Юнга план» (1929), успешно добивался ревизии Версальского мирного договора.

Густав Штреземан родился 10 мая 1878 года в Берлине в протестантской семье (Густав был пятым ребенком). Его отец Эрнст Штреземан владел трактиром и несколькими доходными домами. Мать семейства, Матильда, занималась домашним хозяйством.

Уже в гимназические годы Густав проявил интерес к истории и «национальной идее». Большое впечатление на юношу произвели сочинения Гете и Шиллера. Его кумирами в политике были Наполеон и Бисмарк.

Поступив в 1897 году на факультет истории и литературы Берлинского университета, он вошел в студенческий союз «Новая Германия» и вскоре стал его руководителем. После конфликта с полицейскими властями (Густав организовал возложение венка на могилу жертв революции 1848 года) Штреземан покинул Берлин и поступил в Лейпцигский университет.

Получив степень доктора философии и права, Штреземан в Дрездене занял пост синдикуса — управляющего и юрисконсульта в «Союзе немецких шоколадных фабрикантов» (1901). В обстановке экономического кризиса 1900–1903 годов Штреземан выступил на защиту среднего предпринимательства, стал сопредседателем «Союза германских промышленников».

В 1903 году он обвенчался с Кетэ Клеенфельд, дочерью принявшего христианство еврейского фабриканта средней руки. Молодая семья жила в Дрездене на скромное жалованье Густава.

Вступив в Национал-либеральную партию (1903), Штреземан завоевал расположение возглавлявшего ее Э. Бассермана. Вскоре он стал вторь лидером партии. В 1907 году Штреземан был избран в рейхстаг.

Накануне Первой мировой войны Густав поддержал агрессивные притязания Германии. Это оттолкнуло от него большинство избирателей округа, и на очередных выборах в рейхстаг (1912) они отдали предпочтение кандидату социал-демократов.

С началом Первой мировой войны Штреземан примкнул к милитаристским кругам «аннексионистов» и в 1914 году вновь стал депутатом рейхстага. Освобожденный от военной службы по состоянию здоровья (базедо болезнь), Штреземан сменил ушедшего воевать Вассермана на посту председателя фракции национал-либералов в рейхстаге.

Крах кайзеровской Германии в результате разразившейся в ноябре 1918 года революции и поражения в мировой войне потрясли Штреземана. Он не принял Ноябрьскую революцию, что, впрочем, не помешало ему поддерживать основанную ею Веймарскую республику и ее президента Ф. Эберта. В декабре 1918 года Национал-либеральная партия была преобразована в Немецкую народную партию, лидером которой Штреземан оставался до конца жизни.

В январе 1919 года его избирают депутатом Национального собрания, он становится председателем парламентской комиссии по иностранным дела В дни политических баталий вокруг подготовки и подписания Версальско мирного договора состояние здоровья Штреземана резко ухудшилось. После тяжелого сердечного приступа 5 июня 1919 года и трехмесячного лечения он возобновил публичные выступления, предпринял «ораторский марафон» по всей Германии, подвергнув резкой критике Версальский договор.

Штреземан вырабатывал свою стратегию мирной ревизии Версальского договора. «Государственный деятель, — заявлял он, — должен защищать права своего народа, если он располагает силой». При этом Штреземан назвал три признанных им главных фактора «силы»: «силу армии», «идеальную силу объединенной нации» и «силу экономики». В сложившихся обстоятельствах он призывал сделать ставку на «идеальную силу объединенной нации» под руководством либеральной буржуазии и при участии в правительстве народной партии.

Штреземан отстаивал курс на поддержку Веймарской республики, мирную ревизию Версальского договора. Он убеждал депутатов рейхстага в том, что Франция сможет добиться получения репараций не «политикой уничтожения», а «политикой соглашения».

По мнению Штреземана, интересы Германии заключались в следущем: вернуть страну к состоянию до 1914 года, сбросить финансовое бремя репараций, добиться военного паритета с Францией и Великобританией, пересмотреть вопрос о восточной границе Германии и добиться объединения (аншлюса) Австрии с Германией.

10 мая 1923 года, в день своего 45-летия, Штреземан обратился с просьбой принять его в масонскую ложу «Фридрих Великий». «Уже давно, — писал он, — я желаю установить более тесные отношения с кругом одинаково мыслящих людей, которые в наше время, разрушаемое материализмеом, суетностью и беспокойством, пытаются обрести царство всеобщей человечности, внутреннего созерцания и духовности. В немецком масонстве я надеюсь найти такое сообщество».

Летом 1923 года президент Эберт назначил Штреземана рейхсканцлером и одновременно министром иностранных дел. Но уже 23 ноября рейхстаг выразил недоверие правительству. По предложению нового рейхсканцлера, лидера партии центра В. Маркса, Штреземан остался на посту главы МИД.

В основу стратегии отношений с державами Запада Штреземан положил «политику взаимопонимания». Штреземан предложил вынести новый график репарационных платежей на рассмотрение международного арбитража, полагая, что международный форум будет не столь привередлив, как одна Франция. В результате был принят план американского банкира Чарлза Г. Дауэса, согласно которому устанавливался график платежей в ограниченных размерах в течение последующих пяти лет.

В течение этих пяти лет Германия выплатила примерно 1 миллиард долларов в виде репараций и получила около 2 миллиардов долларов в виде займов, главным образом из Соединенных Штатов. По существу, Америка оплачивала репарации Германии, а Германия использовала остаток от американских займов для модернизации собственной промышленности.

В конце 1923 года Штреземан отметил определенные успехи: «Все наши меры политического и дипломатического характера, а именно, заранее продуманное сотрудничество с обеими англосаксонскими державами, отчуждение Италии от ее соседа (Франции), а также колебания в Бельгии, создали в совокупности такую ситуацию для Франции, которую эта страна в течение продолжительного срока выдержать не сможет».

Выступая в рейхстаге 6 июня 1924 года, Штреземан призывал поддержать план Дауэса, чтобы добиться взаимопонимания с Францией, Англией и США, «перевести дело из сферы противостояния сил в сферу экономических отношений». 29 августа после бурных дебатов рейхстаг принял план Дауэса. Открылся путь к осуществлению главного замысла Штреземана в «политике взаимопонимания» — к созыву конференции по европейской безопасности.

В споре с Францией и в политике ревизии Версальского договора Штреземан мог рассчитывать на поддержку Англии и США, опасавшихся установления французской гегемонии в Европе, а также на сближение с советской Россией, что подвигало державы Запада к уступкам в ревизии Версальского договора.

Первый шаг к созыву европейского совещания по безопасности Штреземан сделал в сентябре 1924 года, когда в адресованном Совету Лиги Наций меморандуме выразил готовность Германии вступить в Лигу. 16 июня 1925 года в Берлин поступила согласованная между А. Брианом и Н. Чемберленом нота о принятии германской инициативы. Вступление Германии в Лигу Наций, считал Штреземан, не должно привести к утрате ее роли моста между Востоком и Западом. «Мы не можем, — писал он, — ни стать прикрытием Англии на континенте, как думают некоторые, ни позволить вовлечь нас в германо-русский союз. Я предостерегаю от утопии кокетства с большевизмом». Вступая в Лигу Наций, считал он, Германия не должна и «продаваться Западу».

5 октября 1925 года в швейцарском городе Локарно открылась международная конференция. Штреземан сразу заявил о невозможности участия Германии в блокаде и тем более в войне против России. Бриан и Чемберлен согласились с его доводами. Менее успешными для немецкого дипломата были дебаты на заседании 8 октября. Его предложение снять с Германии ответственность за минувшую войну было отвергнуто. Была также отклонена его инициатива поставить вопрос о возврате Германии хотя бы некоторых ее бывших колоний.

Локарнская конференция закончилась 16 октября принятием протокола о необходимости искать мирное урегулирование международных споров заключением Рейнского пакта, гарантировавшего существующие границы между Германией, Францией и Бельгией, а также «безгарантийных» договоров Германии с Польшей и Чехословакией. На заключительном заседаний Штреземан высказался за «развитие идеи европейского мира».

Штреземан оценивал конференцию в Локарно как «далеко идущий германский успех». «Время диктата Антанты миновало, — говорил он. — нужны для новой великой европейский экономической ориентации. Нельзя упустить возможность ухватиться за край одежды». Иного мнения придерживалась правая националистическая пресса, обвинившая Штреземана в ациональной измене.

29 декабря 1925 года, нарушив постельный режим, предписанный врачами ввиду крайнего переутомления, Штреземан явился на заседание рейхстага, чтобы защитить Локарнский договор от нападок оппозиции. Он заявил, что этот договор открывает новый этап «возрождения германского суверенитета». Рейхстаг уполномочил правительство подписать Локарнский договор и ходатайствовать о принятии Германии в Лигу Наций.

1 декабря 1925 года в Лондоне был подписан Рейнский пакт и другие соглашения, сведенные в пакет Локарнского договора. С германской стороны документы подписали Лютер и Штреземан. В Лондоне Штреземан узнал о том, что выдвинут на соискание Нобелевской премии мира.

На пути к вступлению в Лигу Наций предстояло еще преодолеть серьезные трудности в отношениях с Францией и Англией. Немалую роль в назревании «кризиса доверия» играли и германские притязания, неоднократно выражавшиеся Штреземаном, на ревизию германо-польской границы и возврат Германии «неваллонской» части земель Эйпен — Мальмеди, принадлежащих Бельгии, против чего возражали Чемберлен и Бриан.

24 апреля 1926 года Штреземан подписал с Крестинским «Договор о ненападении и нейтралитете». «Берлинский договор» встревожил державы Запада. Выступая по радио 1 мая 1926 года, Штреземан заявил, что договор заключен «между двумя великими соседними державами и народами с намерением сохранить мир и дружбу и не поддерживать третьи державы, которые, предприняли бы агрессию против одной из них». Подписывая «Берлинский договор», Штреземан играл на страхе Лондона и Парижа перед германо-советским сближением, стремясь склонить их к уступкам в ревизии Версальского договора.

10 сентября 192бгода на заседании Ассамблеи Лиги Наций в Женеве Штреземан призвал объединить усилия всех наций для «беспрепятственного экономического развития и защиты мира». Он сказал, что борьба между нациями противоречит «божественному мировому порядку» и «отбрасывает назад развитие мировой культуры».

Вступление Германии в Лигу Наций стало триумфом «локарнской политики» Штреземана. Он не скрывал намерения использовать вступление в Лигу для достижения мирной ревизии Версальского договора. 17 сентября Штреземан и Бриан, уединившись в деревне Туари около Женевы, вели конфиденциальные переговоры. Бриан пообещал досрочное освобождение Рейнской области, возврат Саарской области, отмену военного контроля, Штреземан — содействие франко-германо-бельгийскому соглашению с германскими инвестициями в 1,5 миллиарда золотых марок. Однако встреча в Туари не стала торжеством «политики взаимопонимания» — она выявила серьезные разногласия и стоила немецкому дипломату тяжелого сердечного приступа. Ни одно обещание Бриана, кроме отмены военного контроля, выполнено не было. А в ноябре 1926 года Бриан заявил в парламенте, что «скорейшая реализация идей Туари разбилась о препятствия технического характера».

Горечь разочарований после Туари несколько сгладило присуждение Штреземану, как и Бриану, Остину Чемберлену, Нобелевской премии мира за 1926 год, о чем было объявлено на декабрьской Ассамблее Лиги Наций. «Первый немец, удостоенный Нобелевской премии мира, — писал его сын, — был рад, ошеломлен и очень счастлив». В своей Нобелевской речи 29 июня 1927 года Штреземан назвал себя «убежденным приверженцем индивидуализма», который «не может недооценивать действий отдельных личностей».

Весной и летом 1927 года нацистские лидеры обвиняли Штреземана в измене. Проблема репараций обострилась, зашла в тупик и проблема разоружения. Выступая 27 июня 1927 года в рейхстаге, Штреземан заявил, что «отсутствие французского доверия» и «ответных действий» в Рейнской области подрывают «дух Локарно». «Спустя восемь лет мы хотим быть мирным и свободным народом на свободной немецкой земле. Мы не отказались гарантировать мир другим народам, но дайте и немецкому Рейнланду мир, на который он имеет законное право!»

В 1928 году состояние здоровья Штреземана значительно ухудшилось. Лечение в Бюлерхоэ, близ Бадена, не помогало, базедова болезнь прогрессировала. 6 августа 1928 года у Штреземана случился микроинсульт, и он на несколько дней лишился речи. Едва оправившись от удара, он продолжил работу, вел телефонные переговоры со своим министерством, германскими и иностранными дипломатами. 27 августа в Париже он участвовал в подписании пакта Бриана — Келлога, провозгласившего отказ от войны как орудия национальной политики, а за день до того был принят британским премьер-министром Пуанкаре и в течение часа вел с ним очень трудные переговоры. «Кризис доверия» усугублялся территориальными притязаниями Штреземана к Польше и к Бельгии.

В ноябре 1928 года Штреземан вновь был избран председателем Народной партии. С трибуны рейхстага он потребовал от оккупационных держав ускорить освобождение Рейнской области, а соотечественников призвал к проведению «единственно возможной германской политики… разумного мирного взаимопонимания на основе равенства».

19 августа 1929 года на международной конференции в Гааге, собравшейся для обсуждения нового репарационного плана О. Юнга, Штреземан вручил Бриану меморандум с требованием пересмотреть репарационную проблему и освободить Рейнскую область. В конце августа в Гааге был подписан протокол о полном выводе оккупационных войск из II зоны Рейнской области до конца 1929 года, а из III зоны — до 30 июня 1930 года; 31 августа план Юнга, предусматривавший уменьшение репарационного долга и увеличение срока выплаты, был в принципе одобрен. Оценивая результаты конференции в Гааге, Штреземан писал председателю рейхстага Г. Л «В гаагских переговорах я вижу завершение определенного этапа внешней политики, что дает нам возможность в будущем проводить широкомасштабную политику взаимопонимания свободно и независимо от вечной борьбы вокруг вопросов о репарациях и оккупированных областях».

Пренебрегая запретами врачей, Штреземан в сопровождении жены и старшего сына Вольфганга прибыл 4 сентября 1929 года в Женеву на X Ассамблею Лиги Наций. Выступление Штреземана дважды откладывал из-за тяжелых сердечных приступов. 9 сентября в своей речи он призвал отказаться от политики насилия и войн, заметив: «Войну можно предотвратить не путем подготовки войны против войны, а только устранением причин». Поддержав идею европейской конфедерации, Штреземан решительно возражал «скептикам и пессимистам», отвергавшим «любую идею, если она не укладывается в обыденное нормальное мышление».

Осенью 1929 года в Германии активизировались реваншисты, рвались к власти нацисты. Штреземан тревожился о будущем не только страны, но и своей семьи. Дом Штреземана был одним из центров духовной жизни Берлина, местом встреч писателей, журналистов, артистов, художников. Он любил музыку, особенно Бетховена и Вагнера. Жена Штреземана Кетэ неплохо пела, обучала обоих сыновей игре на фортепьяно.

Вернувшись из Женевы, Штреземан отдал остаток сил реализации соглашений Гаагской конференции и поддержке коалиционного правительства Г. Мюллера. 2 октября он направил послу в Париже телеграмму, в которой подчеркнул связь между планом Юнга и Саарским вопросом и выразил готовность обсудить этот вопрос 16 октября. В тот же день незадолго до полуночи тяжелый инсульт лишил его сознания и парализовал правую часть тела. Перед рассветом в четверг 3 октября 1929 года Густав Штреземан скончался. В истории Германии и Европы завершилась «эра Штреземана», эра «политики взаимопонимания». 6 марта 1929 года на заседании Совета Лиги Наций он завещал: «Обеспечить вечный мир — таков идеал, к которому стремятся люди, хотя никто не может утверждать, что человечество когда-нибудь достигнет этого идеала. Мы можем лишь делать все, что в наших силах, чтобы создавать предпосылки для такого мира».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.