Таджикистан: между Западом и Востоком

Таджикистан: между Западом и Востоком

Система спецслужб страны:

Министерство безопасности ;

Агентство по контролю за наркотиками .

На первый взгляд «силовые» структуры Таджикистана, включая спецслужбы, похожи на своих коллег из других стран Центральной Азии. Они имеют те же названия, а их начальники — похожие звания и красивую форму. Хайриддин Абдурахимов руководит Министерством безопасности; Министерство обороны возглавляет Ширали Хайруллаев; МЧС командует Мирзо Зиеев; начальник МВД — Хумдин Ширипов и т. п. [325] Но это лишь мираж. На самом деле начальник бригады спецназа МВД может иметь больше влияния, чем министр внутренних дел, а председатель Комитета охраны госграницы — решать, с кем дружить президенту страны [326]. Более того, отдельные руководители и их подчиненные (в отдельных воинских частях до 50 %) в середине девяностых годов прошлого века воевали против официального Душанбе. В качестве примера можно сказать, что Мирзо Зиеев в 1996 году во главе отряда из трехсот боевиков пересек афгано-таджикскую границу. Большинство его бойцов погибли в бою с подразделениями 1-й бригады спецназа МВД [327]. Чем занимался «наследник» КГБ

Таджикские спецслужбы образовались в 1992 году. Главной из них стал Комитет национальной безопасности (КНБ), сформированный на базе бывшего республиканского КГБ. Возглавил новую структуру ветеран советских спецслужб Турсунов. Он наладил хорошие связи с аналогичными структурами — особенно с российскими и узбекскими, республик СНГ. На своем посту он продержался недолго. В середине 1993 года, в разгар гражданской войны в стране, он ушел в отставку и перебрался в Россию, где некоторое время работал консультантом в ФСБ и помогал налаживать связи Москвы и Душанбе. С 1992 года действуют Военная разведка и Агентство по борьбе с наркотиками (АБН).

КНБ и другие спецслужбы не смогли предотвратить весной 1992 года массовых выступлений оппозиции — Демократической партии и Исламской партии возрождения (ИПВ), переросших в гражданскую войну. Более того, президент страны был захвачен повстанцами на пути в аэропорт и принужден к отречению от своего поста. Многие офицеры спецслужб погибли во время майских боев 1992 года с оппозиционными отрядами исламистов и памирцев.

В последующие два года кровопролитной войны КНБ занимался ликвидацией сторонников ИПВ, демпартии и просто выходцев из Памира и Бадахшана. Заброска диверсантов спецназа, КНБ и военной разведки в тыл объединной исламско-племенной таджикской оппозиции (ОТО) осуществлялась даже на территории Афганистана, где командиры и боевики ОТО находили приют у местных моджахедов.

Покушения на эмигрантов из ОТО проходили и в республиках СНГ. Даже в России агенты КНБ несколько раз покушались на лидеров оппозиции. Так, в 1993 году милиция в Москве задержала таджикского гражданина с автоматом в сумке. Им оказался сотрудник КНБ, прибывший в российскую столицу для устранения нескольких эмигрантских лидеров.

Оппозиция ответила террором в отношении руководителей местных спецслужб, хотя большинство «приговоров» было приведено в исполнение с задержкой. Так, Сафарали Кенджаева (руководил КНБ в 1993 году) застрелили около его дома в Душанбе в 1999 году [328].

С тех пор как в 1997 году закончилась гражданская война, правительство договорилось с объединенной таджикской оппозицией о вливании ее бойцов в правительственные структуры, в том числе в спецслужбы и вооруженные силы. В результате посты в силовых структурах поделили в зависимости от влиятельности полевых командиров, нарезав им свои «зоны ответственности», ничем не отличающиеся от понятия «контролируемые территории» [329].

Когда в республике наступило затишье

К 2003 году практически все крупные группировки непримиримой оппозиции, не вступившие в союз с официальным Душанбе, были ликвидированы. Усиление президентской власти позволило правительственным войскам взять под контроль почти всю территорию страны. Исключение составляют отдельные высокогорные районы, где, по мнению Узбекистана, скрываются члены радикальной исламской группировки ИДУ. Подробнее о ней рассказано в главе, посвященной Узбекистану.

Это не значит, что эта среднеазиатская республика не испытывает, в отличие от соседей, проблем с исламскими террористами. Наоборот, возмутителями спокойствия выступают те же люди, что и в Узбекистане, Казахстане и Кыргызстане.

Основная головная боль сейчас для Душанбе — исламская радикальная организация «Хизб-ут-Тахрир», которая активизировала свою деятельность в первую очередь на севере страны. В начале 2004 года были задержаны несколько граждан Таджикистана, которых обвиняют в причастности к ее деятельности [330].

В апреле 2004 года появилась еще одна проблема — новая группировка «Аль-Байат». Впервые о ее существовании местные спецслужбы узнали 12 апреля 2004 года, когда в Исфаринском районе на севере Таджикистана были задержаны двадцать человек, подозреваемых в совершении ряда тяжких уголовных преступлений на почве расовой и религиозной вражды, в том числе убийство 12 января 2004 года руководителя местной баптистской общины Сергея Бессарабова (был застрелен во время молитвы). Согласно заявлению Генпрокуратуры Таджикистана, задержанные оказали вооруженное сопротивление, а при обыске в их домах изъято оружие.

Предполагается, что все задержанные — члены исламского движения под названием «Аль-Байат» (что в переводе с арабского значит «клятва»), и не имеют отношения к более известным в регионе запрещенным организациям — «Хизб-ут-Тахрир» и Исламскому движению Узбекистана (ИДУ), равно, как и к единственной легально действующей исламской организации — Партии исламского возрождения (ПИВ).

Пока что считается, что деятельность новой группировки ограничена Исфаринским районом, где влияние ислама чрезвычайно сильно. Женщины там носят платки, закрывающие лицо. Таджички просто прикрывают голову. Часть жителей района воевала в Афганистане на стороне талибов, а летом 2002 года была закрыта часть из ста пятидесяти расположенных в районе мечетей.

«Аль-Байат» исповедует воинственную экстремистскую идеологию. По сообщению местных журналистов, которые ссылаются на свои источники в Генпрокуратуре, свою деятельность группа начинала с предоставления местным мечетям и святыням своего рода неформальных охранных услуг. При этом члены группировки совершали нападения и поджигали мечети, чьи имамы, по их мнению, проявляли лояльность к режиму [331].

Генеральная прокуратура Таджикистана 20 апреля 2004 года сделала официальное заявление по поводу деятельности новой экстремистской исламской группировки «Аль-Байат», которую обвинили в поджоге мечетей, настоятели которых были лояльны правительству республики. Интересно отметить, что Генпрокуратура Таджикистана не называет «Аль-Байат» религиозной или политической организацией, заявляя, что это всего лишь хулиганская группировка, не имеющая никаких политических мотивов. В то же время спецслужбы Таджикистана подозревают, что эта организация финансировалась из-за пределов республики, и не исключают связи таджикских «байатовцев» с арабской организацией «Аль-Байат» (Ливан) и «Исламским движением Туркестана» [332].

Таджикские эксперты считают, что власти совершенно неверно действуют в отношении исламских групп. Вместо того чтобы работать над устранением социально-экономических причин недовольства, порождающего радикальные настроения среди обнищавшего населения Ферганской долины, они действуют исключительно репрессивными методами, что только озлобляет людей и толкает их в ряды экстремистских исламских течений.

Независимый политолог Турсун Кабиров, например, считает, что власти под прикрытием борьбы с исламским экстремизмом преследуют собственные политические цели. «Прикрываясь борьбой с такими экстремистскими организациями, как «Хизб-ут-Тахрир» и «Аль-Байат», правоохранительные органы зачастую преследуют ни в чем не повинных религиозных деятелей, имам-хатибов мечетей, неугодных им оппозиционеров, — сказал он. — Это лишь нагнетает социальную напряженность в обществе, позволяя экстремистам успешно пополнять свои ряды».

По мнению другого независимого политолога, Рашида Гани, новые организации наподобие «Аль-Байат» будут возникать в Центральной Азии снова и снова как следствие нерешенных социально-экономических и религиозных проблем. Именно на этой почве уже фактически закрепилась в Центральной Азии подпольная организация «Хизб-ут-Тахрир», обосновавшаяся в Узбекистане в середине девяностых годов прошлого века, а затем распространившая свое влияние на соседние Таджикистан, Кыргызстан и Казахстан.

Вместе с тем, по мнению политолога, беспрепятственная проповедническая деятельность нетрадиционных конфессий на фоне преследования ислама также озлобляет население. «Организации типа «Байят» появляются тогда, когда для этого возникает почва, — считает он. — К примеру, если власти спокойно относятся к деятельности немусульманских миссий и конфессий и при этом чинят препятствия для деятельности традиционных исламских организаций, естественно, возникает ответная реакция» [333].

Кто отвечает за безопасность

Сейчас главной спецслужбой страны является Министерство безопасности (МБ). Разведка не выделена в отдельную структуру, существуя в рамках МБ на правах управления. Руководитель управления разведки не является публичной фигурой, как в других странах. Военная разведка существует в составе Минобороны. Деятельность МБ строится по пяти основным направлениям работы: защита экономики, контрразведка, борьба с терроризмом, следствие, разведдеятельность. У руководителя МБ четыре заместителя.

Министр безопасности Таджикистана Хайриддин Абдурахимов фигура достаточно противоречивая: в ноябре 2000 года, по данным ресурса «Ферганское сообщество», он сильно опозорился во время поездки в Иран, когда позволил себе явиться на совещание с руководством иранских силовых ведомств подшофе.

До начала 2003 года он был самым близким к президенту «силовиком». Это место занимал генерал-лейтенант Гафур Мирзоев по кличке «Седой», командующий Президентской гвардией. Он входит в так называемый «кулябский клан», к которому принадлежит и президент Эмомали Рахмонов. Между тем кулябский клан, в свою очередь, делится на группировки. Крупнейшие из них — «пархарцы» (ее возглавляют мэр Душанбе Махмадсаид Убайдуллаев и Гафур Мирзоев) и «дангаринцы» (командир бригады спецназа МВД Сухроб Касымов, министры безопасности, внутренних дел и обороны Хайриддин Абдурахимов, Хумидин Шарипов и Ширали Хайруллаев). Гафур Мирзоев курировал и столь политически важное дело, как изъятие у населения незаконно хранящегося оружия. Правда, в январе 2001 года Эмомали Рахмонов закрыл принадлежащий брату Мирзоева развлекательный комплекс (казино, бильярд, ресторан и т. п.), причем свое участие в семейном бизнесе «Седой» даже не сильно скрывает (утверждая лишь, что он исполняет функции «крыши»). Гафур Мирзоев ездил по городу на шестисотом «Мерседесе» в сопровождении многочисленной охраны на джипах.

Как было сказано выше, соперником Гафура Мирзоева является командующий 1-й особой бригадой спецназа МВД «дангаринец» Сухроб Касымов, которого обвиняли в покушении на мэра Душанбе Махмадсаида Убайдуллоева. В пику Сухробу Касымову в 2000 году контролируемое его подразделением Варзобское ущелье было объявлено зоной туризма и отдыха, в конце того же года проводилась специальная акция «Порядок», в рамках которой было задержано более ста военнослужащих бригады за «самоволку» — возбуждены уголовные дела. Талантливый полевой командир, Сухроб Касымов учился в Московском пединституте и выдвинулся во время гражданской войны — в 1992 году в Душанбе он организовал отряд самообороны численностью пятьдесят пять человек для защиты от религиозных экстремистов. Затем он стал командиром столичного ОМОНа. Считается, что Сухроб Касымов контролирует несколько банков, в том числе второй по значимости после Национального банка «Ориен-банк», цементный завод в Душанбе, торговую сеть [334].

На этом странности не заканчиваются. Например, для доставки в страну деятеля оппозиции с территории России используется не группа оперативников, как это принято во многих республиках СНГ, а бригада высокопоставленных чиновников. Делегация приезжает в Москву и объясняет своим коллегам из российских «силовых» структур, почему им необходимо депортировать диссидента на родину [335]. Обычно им не отказывают.

В качестве примера можно привести историю депортации бывшего министра внутренних дел Якуба Салимова. Сложно сказать, учитывая специфику методов борьбы с оппозицией среднеазиатских лидеров республик СНГ, действительно он совершил все приписываемые ему таджикской прокуратурой уголовные преступления или нет. Этого человека обвинили по шести статьям УК: измена родине, диверсии, совершение особо тяжких преступлений, бандитизм, злоупотребление властью, незаконное хранение, ношение и торговля оружием. Если все это так, то с учетом биографии Якуба Салимова получается пикантная ситуация.

Бывший полевой командир проправительственного Народного фронта, глава МВД Таджикистана в 1992–1995 годах, а затем посол в Турции и председатель таможенного комитета генерал Якуб Салимов был обвинен в измене родине и попытке вооруженного переворота в 1997 году. В годы гражданского противостояния он был верным соратником президента Эмомали Рахмонова (в апреле 1997 года во время покушения спас президента, заслонив его от осколков гранаты), но после восстановления мира попал в немилость. В августе 1997 года на окраине Душанбе произошло столкновение сторонников опального генерала с правительственными силами. После этого скрывался за границей.

В июне 2003 года его задержали в Москве российские спецслужбы по запросу таджикских коллег. Переговоры о выдаче Якуба Салимова продолжались более полугода. Как раз в то время застопорились переговоры об условиях пребывания в Таджикистане российской военной базы. Эксперты полагают, что именно благодаря торгу из-за выдачи этого человека Москве удалось добиться от Душанбе компромисса в решении военно-политических вопросов. Экстрадиция состоялась в феврале 2004 года, таджикская Генпрокуратура гарантировала, что к высшей мере Якуба Салимова не приговорят. С мая в Таджикистане введен мораторий не только на исполнение, но и на вынесение смертных приговоров [336].

Такое бывает не всегда. Например, в июле 2001 года Генеральный прокурор РФ Владимир Устинов отказал в выдаче другого лидера оппозиции, журналиста Дододжона Атовуллоева (бывшей главный редактор оппозиционной газеты «Чароги Руз» («Свет дня»). Он был задержан в аэропорту Шереметьево [337] во время перелета из Германии в Узбекистан. Через несколько дней задержанный вернулся в Германию.

Этот репортер в начале девяностых годов выступал с критикой действий официального Душанбе. В 1993 году он уехал из Таджикистана и до мая 2001 года проживал в Москве. Однако в столице России жить стало небезопасно (на него охотились таджикские спецслужбы), и в мае 2001 года он вместе с семьей перебрался в Германию [338].

Спецслужбам Таджикистана приходится решать две задачи: защита Центральной Азии и восточной части России от проникновения исламского фундаментализма и борьба с оппозицией. При этом таджикские, как и киргизские, спецслужбы являются самыми активными участниками интеграции разведсообщества в рамках СНГ. Кроме того, в республике лояльно относятся к русскоязычным кадрам.

На счету таджикской контрразведки есть успехи и в контрразведке, например, задержание несколько лет назад сотрудника иранского посольства за шпионаж [339].

Есть и третья задача — борьба с незаконным оборотом наркотиков. А официальные успехи в этой сфере впечатляют (особенно после прочтения доклада Агентства по контролю за наркотиками при Президенте Республики Таджикистан). Этот документ был официально оглашен 28 февраля 2003 года. В нем отмечена роль республики в борьбе с наркоконтрабандой через границы республики.

Представитель Управления ООН по контролю за наркотиками и преступностью в Таджикистане Сергей Башко в своем выступление подчеркнул, что сегодня правительство Таджикистана, спецслужбы республики совместно с российскими пограничниками создали надежный щит на пути наркотрафика в Российскую Федерацию и в Европу.

Также он сообщил, что на долю Таджикистана в 2002 году приходилось 80 процентов наркотиков, изъятых из незаконного оборота на всей территории Центральной Азии. В Таджикистане за 2002 год изъято семь тонн наркотических веществ. Он также подчеркнул, что созданное в стране Агентство по контролю за наркотиками является единственной такой структурой в мире, что также свидетельствует о стремлении правительства создать барьер на пути наркопотока [340].

У журналистов, которые следят за ситуацией с наркотрафиком в Центрально-Азиатском регионе, такие сообщения вызывают ироничную улыбку. Дело в том, что, как и в Туркменистане, в наркобизнесе активно участвуют представители не только «силовых» структур, но и государственные чиновники.

В начале 2000 года сотрудники КНБ Казахстана обнаружили в машинах тогдашнего посла Таджикистана С. Негматова и торгового представителя Т. Нематова шестьдесят килограмм героина, пятьдесят четыре тысячи долларов США и банковский чек на 1 млн. 261 тыс. английских фунтов стерлингов. Причем традиционной оговорки о том, что все было подброшено, не последовало по той простой причине, что обыск производился в присутствии самих посла и торгпреда, а также представителей МИД Казахстана. Это не первое изъятие наркотиков у лиц, обладающих дипломатическим иммунитетом. Так, 26 ноября 1999 года сотрудниками таможни аэропорта Домодедово были задержаны два фельдъегеря правительственной почты Таджикистана. В спецконтейнере, предназначенном исключительно для перевозки документов, находились 6,5 кг героина и свыше 10 тысяч долларов. Очевидно, расчет был на то, что подобные контейнеры обычно не проверяются…

Иногда попадаются фигуры и крупнее, чем дипломаты и дипкурьеры. В начале 2000 года военной прокуратурой Таджикистана завершено следствие в отношении заместителя министра обороны полковника Николая Кима, на служебном вертолете перевозившего героин с военного аэродрома Айни.

Объяснение повальному увлечению наркоторговлей простое. Многие независимые эксперты обращают внимание на то, что прежнее преобладание в наркопотоке соломки и гашиша сменилось теперь промышленным героином. Это наводит на тревожные мысли о прогрессе в деятельности местных наркобаронов, видимо, не желающих ограничиваться ролью транзитного звена и налаживающих собственное производство внутри страны. По некоторым данным, по состоянию на начало 2000 года в стране накопилось свыше двух тысяч тонн героина. И эта критическая масса ищет выхода на мировые рынки через соседние Узбекистан и Киргизию…

Направления сбыта уже поделены между представителями правящего кулябского клана. По утверждению осведомленных журналистов, Хаким Каландаров («Банги») курирует Пянджское направление, Мирзоали Халимов («Али Беспалый») — Шаартуз и Кабодиенское направление, Сафар Эсанбой — Боботагские горы, Мулло Шукур — Сариасийское направление, Саидбурхон Саидкамол — Согдийскую область, Мухаммадшох Искандаров — Джигартальский район. Кстати, распределением зон ответственности ведают руководитель МЧС Мирзо Зиеев, заместитель министра государственных доходов и сборов Мирзохужа Низомов, заместитель министра обороны Гайрат Атхамов. Среди тех, кто контролировал внутренний наркорынок, называли командира Президентской гвардии генерал-лейтенанта Гафура Мирзоева. Когда несколько лет назад в Южной Корее проходили азиатские Олимпийские игры, то якобы профинансировать поездку спортсменов удалось за счет прибылей от наркоторговли. Добыл деньги Гафур Мирзоев [341].

Самый громкий скандал в этой сфере разразился в августе 2004 года, когда поста директора Агентства по контролю за наркотиками лишился этот человек. Через несколько дней после увольнения его арестовали, обвинив в совершении «мелких» уголовных преступлений типа убийства и незаконном хранении оружия.

Согласно данным Генпрокуратуры Таджикистана, арестованный подозревается в том, что в 1998 году он из табельного пистолета застрелил в своем служебном кабинете начальника УВД Шахринавского района Мирзо Абдулоева, а потом выдал это преступление за самоубийство. Также, по версии следствия, Гафур Мирзоев заключил контракт от имени правительства Таджикистана на использование в Афганистане государственного вертолета, а сам отправил туда свой личный вертолет и положил себе в карман выручку в 600 тыс. долл. Еще ему инкриминируется присвоение трехсот пятидесяти гектаров земли и незаконное хранение целого арсенала оружия. В одном из помещений агентства полиция обнаружила три тыс. единиц стрелкового оружия, триста мин, а на территории принадлежащей генералу фирмы «Мирзоирох» оказалась установка «Стингер», закрепленная на машине «Тойота».

Устранение Седого от власти шло постепенно. В начале 2003 года его казино закрыли, а предприятия, находящиеся под контролем командира Президентской гвардии, начали продавать иностранным инвесторам.

А в январе 2004 года, вскоре после возвращения Гафура Мирзоева из Москвы, где он проходил курсы в одной из военных академий, Эмомали Рахмонов объявил, что снимает его с поста командующего гвардией. Сам Седой воспринял такую новость воинственно. «Я не согласен с этим решением и считаю этот указ неправильным, — заявил тогда Гафур Мирзоев. — Со мной не посоветовались о преемнике, а назначили человека извне». Хотя при этом генерал пообещал «пока не поднимать вооруженное восстание». Взамен ему подобрали две другие достойные должности — председателя национального Олимпийского комитета Таджикистана и директора Агентства по контролю за наркотиками (АКН). На последний пост он назначен 30 января 2003 года. Что примечательно, начиная с того момента, как генерал возглавил агентство, в республике на 40 % сократилось количество изымаемых наркотиков. Сам Гафур Мирзоев объяснял такие показатели «усилением профилактических мер», однако в МВД России видели в этом совсем иные причины, поскольку к нам в страну героина из Таджикистана меньше поступать не стало [342].

Возможно, что арест Седого — попытка президента Таджикистана «цивилизованным» методом убрать потенциального политического противника, как он поступил с Якубом Салимовым. А также получить контроль над предприятиями Седого. Поясним, что речь идет как минимум о Таджикском алюминиевом заводе (ТаджАЗ) и о компании «Ансол», которая до 2000 года была основным поставщиком сырья этого предприятия. ТаджАЗ считается одним из самых крупных производителей алюминия в мире. При этом не следует считать, что Гафур Мирзоев играл значительную роль в таджикском наркобизнесе. Вероятнее всего, он пытался взять под контроль часть этого рынка. Хотя в некоторых СМИ можно встретить утверждения о том, что до 2000 года Седой контролировал так называемый «военный» канал поставки наркотиков из Афганистана через Таджикистан в Россию. Поясним, что речь идет об использовании транспортных ресурсов российских частей, расквартированных на территории республики.

Если говорить о масштабах его деятельности, то российские правоохранительные органы пока что заявили об одном случае поставок 341 кг наркотиков в Нижний Новгород. При этом поставка шла под контролем ФСБ, а имя покупателя не было известно — по всей видимости, его планировали искать после того, как грузовик с товаром достигнет города. Да и сам процесс контролировал Седой лично [343]. Все это заставляет утверждать, что командир Президентской гвардии не имел отработанных схем поставок за рубеж.

В этой связи можно вспомнить попытку другого человека из ближайшего окружения президента Таджикистана взять под контроль другой сегмент рынка. Этнический узбек полковник Мухамед Худойбердыев, фактический хозяин юга Таджикистана, уже давно взял под контроль ряд промышленных предприятий региона, прежде всего один из крупнейших в мире Таджикский алюминиевый завод в Турсунзаде. Это предприятие — лакомый кусочек республиканского пирога: завод исправно работает, его продукция пользуется стабильным спросом, что и позволяет получать регулярные — и немалые! — доходы. Вот эти-то деньги и перестали поступать в Душанбе. С ним расправились просто. Объявили мятежником и направили против него правительственные войска. Проблема была решена. Одним из владельцев завода, который является одним из основных источников поступления валюты в государственный бюджет, стал Гафур Мирзоев. А оппозиция поспешила объявить Мухамеда Худойбердыева своим героем, решившим пойти наперекор официальному Душанбе.

А вот пример успеха в другой сфере. Очередная операция таджикских спецслужб против исламских фундаменталистов была проведена 14 января 2003 года. В тот день арестовали двоих тридцатидвухлетних активистов запрещенной исламской партии «Хизб ут-Тахрир», а третьего объявили в розыск. При обыске в квартире задержанных было обнаружено большое число листовок, пропагандирующих идеи исламских экстремистов. Об этой радикальной исламской организации подробно рассказано в главе, посвященной спецслужбам Узбекистана.

За последние три года сотрудники спецслужб Таджикистана арестовали более трехсот исламских экстремистов и религиозных лидеров, состоящих в исламской партии «Хизб ут-Тахрир». Из них двести человек осуждены.

Эта суннитская партия ставит перед собой целью создание Среднеазиатского халифата — исламского государства, включающего в себя все республики Средней Азии [344].

Хотя спецслужбы борются не только с религиозным «диссидентами», но и политическими. Мы уже рассказали о Якубе Салимове и о его «грехах», в которых обвиняется опальный политик… Будучи выходцем из одного с президентом Эмомали Рахмоновым клана — кулябского, он всегда рассматривался как один из самых влиятельных политиков. Его считают человеком, который привел Эмомали Рахмонова к власти в конце 1992 года.

Однако в 1997 году, после подписания мирного соглашения с объединенной таджикской оппозицией, положившего конец многолетней гражданской войне, президент Эмомали Рахмонов начал избавляться от ближайшего окружения. Фактически, по мнению одного из видных деятелей таджикской оппозиции Дододжона Атовуллоева, началась новая, неизвестная широкой публике гражданская война, в которой главными врагами президента стали его бывшие соратники — такие как Якуб Салимов и полковник Мухамед Худойбердыев. Новые оппозиционеры были вынуждены покинуть родину. Находясь в эмиграции, Якуб Салимов включился в политическую борьбу с режимом, лидером которой стал экс-премьер Абдумалик Абдулоджонов, находящийся в США.

Москва и Душанбе — что мешает дружбе

Из-за того, что руководители таджикской оппозиции находятся на территории РФ, Москва оказалась в сложном положении. С одной стороны, различные международные организации требуют не выдавать официальному Душанбе диссидентов. Мнение представителей правозащитных центров нужно учитывать. А с другой стороны — нельзя ссориться с Таджикистаном. Одна из немногих республик бывшего СНГ, где российские военные (речь идет не только о 201-й дивизии, но и других воинских частях) чувствуют себя уверенно. Более того, в Таджикистане, например, есть так называемый «аппарат главного военного советника РФ в республике», чьи специалисты работают уже более пяти лет, действуя в качестве инструкторов в вооруженных силах страны, в том числе в бригаде Сухроба Касымова.

Кроме того, Таджикистан для России — единственная возможность сохранять с США паритет в области космической разведки. 18 июля 2002 года в городе Нурек встал на боевое дежурство оптико-электронный комплекс обнаружения высокоорбитальных космических объектов «Окно» системы контроля космического пространства Космических войск России. Он предназначен для поиска и автоматического обнаружения космических объектов на высотах до 40 тысяч километров. В результате сейчас только Россия стала второй после Соединенных Штатов страной, получившей возможность определять национальную принадлежность космических объектов, их орбиту и т. п.

Строительство «Окна» началось еще в 1979 году, однако в 1992–1995 годах работы на комплексе были заморожены. При этом переместить комплекс на российскую территорию было нельзя — таких условий, как на таджикском высокогорье, где много ясных ночей, стабильная и прозрачная атмосфера, у нас нет.

Между тем есть еще одно обстоятельство, которое с каждым годом все больше ценится российской разведкой в Таджикистане, — его близость к Афганистану и то, какую роль играют этнические таджики в политике этой страны.

Этим особенности местных спецслужб, о которых мы говорили в начале главы, не заканчиваются. Таджикистан — одна из немногих среднеазиатских республик СНГ, где ведется целенаправленная политика в сфере защиты государственных секретов. Например, с начала 2003 года в республике впервые введены в действие стандарты защиты информации. Они разработаны Главным управлением по вопросам госсекретов при правительстве страны и утверждены «Таджикстандартом».

Семь новых стандартов призваны обеспечить техническую защиту государственных органов, неправительственных и коммерческих организаций, а также простых граждан от любых форм несанкционированного доступа к информации, которая передается посредством электрических, электромагнитных, акустических и других носителей.

По требованию учреждения или частного лица будет осуществляться проверка технического оборудования на соответствие волновым, частотным и прочим параметрам. При необходимости на телефонные аппараты, компьютеры и электробытовые приборы будут устанавливаться специальные фильтры и средства, блокирующие любые виды излучений. По словам представителя спецслужбы при управлении по вопросам госсекретов, разработанные стандарты снизят до минимума вероятность утечки не только информации, составляющей государственную и коммерческую тайну, но и той, которая является собственностью граждан. Кроме того, как отметил источник, под особым контролем будет находиться техническое оборудование, поставляемое в Таджикистан «некоторыми фирмами, имеющими в республике определенные интересы» [345].

Хотя порой происходят труднообъяснимые вещи. Так, ранним утром 4 ноября 1998 года около сотни боевиков мятежного полковника Мухамеда Худойбердыева вторглись в Ленинабадскую область с территории соседнего Узбекистана. В Душанбе моментально ударили в набат и начали переброску правительственных войск на север республики.

Однако «путчисты», разоружив несколько блокпостов милиции и подразделение Президентской гвардии, охранявшее областной аэропорт, исчезли так же быстро, как и появились. В Душанбе ничего не поняли и еще неделю перебрасывали в область войска, которые воевали неизвестно с кем. Затем наверх доложили, что мятеж подавлен, арестовано несколько боевиков. На том власти и успокоились, а в народе до сих пор не могут понять: зачем Худойбердыев предпринял свой загадочный рейд?

Ничего удивительного. Ответ на этот вопрос нужно искать со счетчиком Гейгера. В советские годы в Ленинабадской области был построен 6-й комбинат по переработке урановой руды, поступавшей в основном с рудников соседнего Узбекистана. Конечная продукция — закись-окись урана — исходный материал для производства ядерных боеголовок или топлива для атомных электростанций. Кое-кто из таджикского руководства договорился продать энное количество закиси-окиси урана (называлась цифра в 50 млн. долларов). А покупателем значилась подставная фирма из Пакистана.

Сделка готовилась в обстановке строжайшей секретности, но о ней узнали российские спецслужбы. Огласка могла повредить авторитету Таджикистана — основному союзнику России в этом регионе — и бросить тень на Москву. Поэтому за помощью обратились к президенту Узбекистана Исламу Каримову. Операцию по срочной «эвакуации» подготовленного к отправке груза поручили Худойбердыеву.

Самое интересное выяснилось позже. Оказывается, за подставной пакистанской фирмой — покупательницей «товара» стоял Усама бен Ладен [346].

Кто сражается с террористами

В Министерстве безопасности существует спецподразделение «Альфа». Прообразом был спецбатальон, созданный в 1991 году как первое спецподразделение в независимом Таджикистане, но лет 8–9 назад его переименовали в «Альфу». Задачи связаны в первую очередь с противостоянием внутреннему терроризму, а также наемникам со стороны, прошедшим обучение в тех же спеццентрах, что и боевики «Аль-Каиды». Состав «Альфы» — опытные бойцы, прошедшие Афганистан и гражданскую войну в Таджикистане. Дислоцируется в Душанбе, а также имеет подразделения в регионах. Пока это единственный спецназ в МБ. По словам сотрудников министерства, нет необходимости создания дополнительных спецподразделений, так как штат «Альфы» при необходимости может быть увеличен за счет личного состава МБ.

В МВД едва ли не самым подготовленным подразделением спецназа Таджикистана считается бригада спецназначения МВД под командованием генерал-лейтенанта Сухроба Касымова, расквартированная в Варзобском ущелье близ Душанбе. В состав бригады входят четыре батальона (оперативный, специального назначения, мотострелковый, дорожно-патрульный), а также вертолетный отряд — единственное военное авиационное подразделение в республике. Кроме того, в бригаде есть отдельные подразделения различного предназначения: отряд горнолыжников и специальный отряд горных егерей, разведчиков, артиллеристов и т. п. На вооружении соединения состоят танки, боевые машины пехоты, бронетранспортеры. Около 90 % офицеров — выпускники российских военных училищ, половина имеет опыт афганской войны [347].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.