С

С

СадоМазо

САДО/МАЗО —тип сексуальных наслаждений, основанных на причинении боли, также определенная эстетика в одежде, музыке, литературе и т. д. Термин происходит от имен прозаиков, впервые давших яркое, программное описание такого рода наслаждений в своих текстах: родоначальником «садизма» считается француз Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (1740-1814), а «мазохизм» обязан своей артикуляцией подданному Австро-Венгрии Леопольду фон Захер-Мазоху (1836-1895).

Маркиз де Сад

Впрочем, литературный классический и современный С/М отличаются. Особый стиль письма де Сада — сочетание возвышенности, околопросветительского пафоса с бесстрастностью тона при описании совершенно невыносимых сцен, жесткая конструкция сюжетов, намеренная психологическая обедненность персонажей, сведение последних до уровня неких телесных механизмов, включаемых в более сложные оргиастические «машины», — позволил сюрреалистам, не без оснований, включить «божественного маркиза» в число собственных предтеч и основателей современной литературы как таковой. В то же время нашумевший роман Захер-Мазоха «Венера в мехах» — литература неизмеримо более слабая, на грани легкомысленного бульварного чтива тех лет, и вошел в историю благодаря стараниям психолога Рихарда Краффт-Эбинга, собственно, и сформулировавшего понятие «мазохизм». Еще одна немаловажная деталь: оба писателя (де Сад, конечно, в большей степени) испытали на себе многое из того, что потом описали в своих произведениях. Такое первоначальное схождение жизни и текста представляется знаменательным: С/М — не просто то, что называется в традиционном дискурсе авторским методом, но образ жизни, точнее, жизне-творчество.

Пожалуй, С/М наиболее близок театру. Здесь предельно театрализован каждый жест и каждое слово; все функционально, все подчинено определенной сверхзадаче; каждый (каждая) обязательно исполняет строго отведенную ему (ей) роль. Наличествует масса аксессуаров: ошейники и шипы, металлические браслеты, кожа, плеть, иглы, клинки, отсюда соответствующие действия: введение в плоть самых неожиданных предметов, протыкание, расцарапывание, надрезы, все виды ранений. Также — унизительные или угрожающие, подчиняющие или рабские жесты, слова, действия. Богатейший предметный арсенал С/М разрабатывался многолетней практикой. Услуги подобного рода — из наиболее дорогих и изысканных в прейскуранте домов терпимости.

А в XX веке эстетика садомазохистского насилия была взята на вооружение самыми разными, подчас диаметрально противоположными группами. Массовое начало положили германские нацисты: знаменитая кожано-металлическая униформа СС имела настолько выраженный С/М характер, что ее, с минимальными изменениями, после войны переняли гомосексуалы.

Большинство альтернативных сообществ охотно использует подобные приемы. Так, излюбленное занятие панков — расцарапывать себе руки и лицо лезвиями или стеклами; впервые это проделал еще «дедушка панка» Игги Поп в конце 1960-х годов, в бывшем СССР такого рода самоистязанием на сцене в 1980-1990-е годы не менее эффектно занимался Ник Рок-н-ролл (Николай Кунцевич), а за ним следом — масса доморощенных и недолго живших рок-групп.

«Одежный» С/М также недолго оставался привилегией секс-меньшинств. Те же панки со своей привычкой втыкать булавки и серьги куда попало, породили, в конце концов, целую культуру пирсинга. Продюсер Sex Pistols Малькольм Макларен со своей супругой, профессиональным модельером Вивьен Вествуд, вообще разработал несколько линий панковских прикидов, явно вторящих аксессуарам садомазохистских игр. В любом случае, шипастые браслеты, ошейники, кожаные обтягивающие одежды, металлические украшения, высокие тяжелые ботинки не выходят из контркультурной моды последние 30 лет. А псевдосредневековая, а ля Дракула, манера поведения и самоукрашения стала отличительной чертой сатанистов. И, конечно, жесткие сексуальные игры, вместе со всем набором аксессуаров всячески приветствуются в среде готов.

Не миновал С/М и более серьезные жанры. У де Сада всегда находились последователи, из наиболее убедительных примеров — шокирующий роман «История глаза» одного из самых радикальных сюрреалистов Жоржа Батая, а также нынешний всплеск телесно-чернушного письма в англоязычной литературе. Что до отечественных (после- советских) просторов, то тот же Крафт-Эбинг как-то заметил, что мазохизм — извращение, особенно часто встречающееся среди немцев и русских. И действительно, в неофициальной российскойдругой прозе эпизодов, смакующих С/М действия, более чем достаточно. Есть, однако, отличие, имеющее принципиальный характер: герои этих сочинений не получают наслаждения, по крайней мере в очищенном, механистическом (как у де Сада) или экзальтированном, романтическом (как у Батая) виде, соответственно, и авторы держат свои биографии на приличном расстоянии от собственных сюжетов. Что, учитывая результат, выглядит более чем сомнительным: все-таки настоящий С/М-поэт записывает свои послания в первую очередь на собственном теле.

Развивая тезис Крафт-Эбинга, можно заметить, что и в Германии, и в России С/М-отношения практиковались, как это ни банально звучит, в общегосударственных масштабах — между властью и подданными (гражданами, электоратом). В Германии наибольшей остроты такие отношения достигли, как уже было упомянуто, при нацизме. Эволюция, проделанная страной после Второй мировой войны, привела ее к превращению в тихое, демократическое государство, где отсутствие сколь-нибудь серьезных конфликтов считается одним из фундаментальных достижений. Россия (и ее бывшие страны-сателлиты, Украина и Белоруссия в первую очередь) пока что только вступает на этот путь и движется по нему крайне медленно и неохотно, при постоянной опасности рецидива. Но, постепенно, бывшее советское пространство придет к тому же, в чем давно достиг согласия весь западный мир: бесконфликтному обществу договора.

Именно поэтому у С/М — блестящее и далекое будущее. Когда стерилизация психосоциального ландшафта достигнет своего логического предела, потребность хоть в каких- то раздражителях, просто чтобы почувствовать себя живым, возрастет неимоверно. А первый и лучший раздражитель — боль. И удовольствие от нее — из острейших. С/М подполье уже утверждает себя — в Сети, в виртуальном мире, в движениях скинхедов и готов. Остальное — вопрос времени.

[Д. Десятерик]

СМ.: Боди-арт, Готы, Гейкультура, Игра, Насилие, Наш, Порнография, Сатанизм, Скины, Тату, Чернуха.

Жорж Батай (1897-1962) — французский писатель, романист, поэт, философ, эссеист, ученый-экономист, один из самых оригинальных мыслителей XX века. Писал порнографическую, переполненную насилием и извращениями прозу (под псевдонимом Ангелический Пьеро), трактаты по экономике и религиоведению, философии и искусствоведению. Апеллировал кдионисий-ской,чувственной стороне европейской культуры, пытался реабилитировать Ницше, очистив его наследие от нацистских интерпретаций. Инициировал стиль сюрреализма, жестко оппозиционный отцу-основателю движения Андре Бретону. Своим экстравагантным поведением неоднократно провоцировал скандалы,создавал радикальные организации («Союз борьбы интеллигентов-революционеров», «Аце-фал»), выступал с проектами шокирующих уличных акций (пролить свою кровь вместе с сообщниками по «Ацефалу», чтобы образовалась большая лужа, у обелиска на площади Согласия, и отправить в прессу письмо от имени де Сада, в котором было бы указано место, где похоронена отрубленная голова Людовика XVI). Хайдеггер охарактеризовал Батая как «самую лучшую мыслящую голову во Франции». На сегодня философия Батая с ее антигегелевским пафосом и ярко выраженным оргиастическим началом приобретает особенно актуальное значение.