Глава 19. ПОЗЫВЫ ЧЕРНЕНКО
Глава 19. ПОЗЫВЫ ЧЕРНЕНКО
Люди рациональные и изобретательные говорят о том, что использовать можно все, и при этом ссылаются на то, как визг убиваемых свиней на Чикагских скотобойнях преобразуется в заводские гудки. Воры также утверждают, что продать (сплавить) можно все, только знать, кому и когда и в подтверждение рассказывают не байки, а имевшие место случаи продажи, да и притом по большому блату.
В хрущевские и брежневские времена некий Ладис-лав Потапов, насмешник, жуир и пройдоха, торговал в тайне храпом Леонида Ильича, смехом и кузькиными матерями Никиты, посапыванием в трубку Иосифа, кашлем Суслова, туалетными позывами с ветерком-вихрем Константина Устиновича Черненко и только уж очень доверенным покупателям продавался зубной скрежет Юрия Андропова. Цены на такую продукцию колебались в зависимости от политического момента и региона Союза — Черненко шел везде прекрасно, Андропов котировался среди диссидентов, Кавказ наслаждался Сталиным, Прибалтика — Сусловым, Молдавия и Украина — Хрущевым и Брежневым. Средняя Азия и Сибирь брали оптом, без разбора.
Сибирские воры в недавние времена рухлядь — шкуры ценных зверей, предварительно продымив и растянув, продавали евреям — барахольщикам в Иркутске, а те в свою очередь пушнину свозили в Каинск, который был центром меховой торговли в Сибири. С удовольствием покупали краденный мех китайцы, так как в их чиновничьем костюме должна, в зависимости от ранга, присутствовать соболиная, лисья и тигриная отделка.
Воры Европы саранчой слетались в Ханау, небольшой городок в окрестностях Франкфурта-на-Майне, он тогда, как и сейчас, был центром ювелирной промышленности, там снятые с граждан украшения переделывались в новые. Имевшие золотишко разговаривали особым языком, встречаясь в пивных, там изделия показывали, раскрывая портсигары и наклоняя глиняные пивные кружки, тут же договаривались о ценах. Воровство — явление без границ и, если есть спрос, то будет и предложение. Расстояния тут не помеха, еще в прошлом веке ворованные мамонтовые бивни, минуя слоновый рынок в Якутске, оказывались в Эрбахе — центре мировой переработки слоновой и мамонтовой кости (бивней). Уже в те времена в Сеуле корейцы умели бивни «разворачивать» и из сердцевины готовить ценное лекарство. Мир настолько един, перемешивая прошлое с настоящим, что иногда просто невозможно представить; пока атеисты спорили, предприимчивые грузины подчистую вымели немецкие баронские кладбища Прибалтики, переместив и перелицевав надгробья для своих близких родственников.
Сбыт краденого — основа воровского промысла, это и в пословице отмечено: «не вор — вор, а передатчик — вор», «не тот вор, кто крадет, а тот вор, что концы хоронит». Как не учи и не советуй, многие молодые, пренебрегая опытом стариков-воров, утянув вещь, прямиком бегут на барахолки и в комиссионные магазины. Им не терпится ладони грошами погреть, а получают… срок отсидки. Старейшее правило воровского бытия: любая утащенная вещь должна отлежаться, а потом, через надежных, незамаранных посредников переместиться к тем, кому она нужна. Еще Тор-стейн Веблен — чудак-социолог — подметил, что люди покупают вещи, потому что они дорогие. Значительная часть публики вживается в приобретенную ценность и себя без нее чувствуют потерянными. Они приобретут, спрячут и будут показывать только себе и про себя радоваться, что они и только они обладают такой вещью.
Уже забыли о том, что раньше утащенный предмет, одежда, украшения, шали и т. д., перелицовывались, перевязывались, то есть менялось их лицо — пришивались новые пуговицы, внешняя сторона становилась наружной, менялся фасон пальто, шапок, часто вещь перекрашивалась. Не узнаешь. Но бывало и так приобреталась на барахолке вещь и потом, дома, разглядев, узнавал свою родную, снятую бандитами ночью.
Сбытчики краденного люди опасные, многие из них находятся в контакте с милицией, частенько выступают стукачами и наводчиками. Правило другое, утащив в одном городе, сбудь в другом, как можно дальше.
Жил-поживал в городе Омске на набережной Иртыша известный от Урала до Находки скупщик медалей, золотых монет, ювелирных украшений Беня Найдорф, может и сейчас проживает под другой фамилией, он их также часто менял, как жен и любовниц. О том, кто такой Беня, все знали, но никто ни разу его не поймал, он к обыскам привык, как к чаепитию. Прямо по пятам бегали сыщики, даже сами пробовали продать, а при обысках, перевернув все комнаты, найти не могли. Хитер, хитер был и есть господин Найдорф. Вся суть в том, что они работали тандемом — под его квартирой жил другой скупщик, тайный друг. Никто и никогда его с ним не видел, встречались они в других городах в тайных местах. В квартире Найдорфа было несколько вентиляционных решеток — отверстий и нижеэтажный приятель… пылесосом вытягивал ценности. Вот вам, воры, пример смекалистости. Скупщики краденного и уголовные кодексы знают о том, что они получают большие сроки, чем воры-практики. Их деятельность — барометр воровской активности, биржа спроса и предложения.
Везде нужна находчивость, и я поведаю о ней. Группа армян, в прошлом рэимигрантов из Бомбея, насытившись жизнью вблизи Арарата, решили уехать в Америку. Тогда с валютой за рубеж не пускали, а они располагали несколькими сотнями тысяч долларов. Как вывезти их из СССР? Обратились они к человеку умнейшему, жителю бывшей немецкой колонии в Грузии Екатериненфельд, ставшей городом Болнисис (не путать, как это часто бывает, с Тбилиси) Левану Беридзе. Он нашел простой выход — посоветовал переписать номера всех купюр, пригласил свидетелей американцев, номера пересняли на всякий пожарный случай на ролик. Затем купюры сожгли. Уже в Америке эти доллары снова напечатали. Немцы в этом случае говорят «кайн проблем». Семья Беридзе уже несколько поколений живет не столько скупкой краденного, сколько советами по выходу из критических денежных ситуаций. «Успокойся, поседи, подумаем, решим — эти глаголы вдохнули жизнь в сотни потерянных душ».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.