Великий князь Николай Павлович и принцесса Шарлотта-Фредерика-Луиза-Вильгельмина Прусская

Великий князь Николай Павлович и принцесса Шарлотта-Фредерика-Луиза-Вильгельмина Прусская

1 июля 1817 года

1 июля 1817 года венчался великий князь Николай Павлович, третий сын императора Павла I и будущий император всероссийский Николай I. Невесте его, будущей русской императрице Александре Федоровне, урожденной принцессе Шарлотте-Фредерике-Луизе-Вильгельмине Прусской, в тот день исполнилось девятнадцать лет. Она была прелестна, очень кокетлива и очень мала ростом, изящна и казалась субтильной, несмотря на крепкое в общем-то здоровье. С рослым и статным Николаем Павловичем они являли собой картинно-красивую пару.

Александра Федоровна оставила после себя мемуары, надеясь, наверное, сравниться с Екатериной Великой, написавшей «Роман одной императрицы», но в этих мемуарах, как в капле воды, предстает весь ее женский характер, как сплав инфантилизма, эгоизма, легкомыслия и романтичности. Из этой книги читатели могут посмотреть изнутри на некоторые подробности великокняжеских свадебных торжеств.

Александра Федоровна хорошо запомнила свое торжественное прибытие в Россию и знакомство с семьей будущего мужа: «Весь Двор был, кажется, собран в садике, но я ничего не различала. Помню только прекрасные розаны в полном цвету, а особенно белые, которые тешили мой взор и как бы приветствовали меня. Так как фургоны с моей кладью еще не прибыли, то мне пришлось явиться на большой обед в закрытом платье, весьма, впрочем, изящном, из белого граденапля, отделанном блондами, и в хорошенькой маленькой шляпке из белого крепа с султаном из перьев марабу. То была самая новейшая парижская мода. Сколько раз впоследствии мне говорили о моем первом появлении в этой галерее! Юную принцессу осматривали с головы до ног и нашли, по-видимому, не столь красивой, как предполагали. Но все любовались моей ножкой, легкостью моей походки, благодаря чему меня даже прозвали “птичкой”». От Шарлотты требовалось переменить веру с лютеранства на православие, что, конечно же, явилось бы тяжелым потрясением для любой романтической героини, а поскольку прусская принцесса считала себя таковой, она выразительно страдала, прежде чем смогла смириться со своей печальной участью: «С этого дня вплоть до 24 июня я, когда оставалась одна, не переставала плакать — уж очень тягостна была для меня перемена религии — она сжимала мне сердце! В молитве, однако же, я нашла то, что одно может дать спокойствие, читала прекрасные назидательные книги, не думала о земном и была преисполнена счастием приобщиться в первый раз святых тайн. 24 июня я отправилась в церковь; ввел меня туда император. С грехом пополам прочла я Символ веры по-русски; рядом со мною стояла игуменья в черном, тогда как я была одета вся в белом, с маленьким крестом на шее, я имела вид жертвы. На следующий день, 25 июня, совершилось наше обручение. Я впервые надела розовый сарафан, бриллианты и немного подрумянилась, что оказалось мне очень к лицу. Горничная императрицы, Яковлева, одела меня, а ее парикмахер причесал меня; эта церемония сопровождалась обедом и балом с полонезами».

Великий князь Николай Павлович. Художник Дж. Доу

После перехода в православие Шарлотта — теперь уже Александра Федоровна — с душевным облегчением могла целиком отдаться приготовлениям к свадьбе. Это время она также затратила с пользой, сумев совершенно очаровать своего нареченного. Многие современники вспоминали, что великий князь Николай Павлович отчаянно влюблен в свою невесту, что было в общем-то редкостью даже большей, чем супружеская любовь среди членов царской фамилии.

Александра Федоровна вспоминала: «Приближалось воскресенье 1 (13) июля — день нашей свадьбы. Мой жених становился все нежнее и с нетерпением ожидал дня, когда назовет меня своей женой и поселится в Аничковом дворце. Накануне 1 июля, который был в то же время и днем моего рождения, я получила прелестные подарки, жемчуг, бриллианты; меня все это занимало, так как я не носила ни одного бриллианта в Берлине, где отец воспитал нас с редкой простотой. С каким чувством проснулась я поутру 1 июля! Мои прислужницы-пруссачки убрали мою кровать цветами, а добрая Вильдермет принесла букет из роскошнейших белых роз. Я не хочу здесь распространяться о своих личных впечатлениях, но в этот день невозможно пройти их молчанием. Меня одели наполовину в моей комнате, а остальная часть туалета совершилась в Бриллиантовой зале, прилегавшей в то время к спальне вдовствующей императрицы. Мне надели на голову корону и, кроме того, бесчисленное множество крупных коронных украшений, под тяжестью которых я была едва жива. Посреди всех этих уборов я приколола к поясу одну белую розу…»

Принцесса Шарлотта-Фредерика-Луиза-Вильгельмина Прусская. Художник К. П. Брюллов

Белый цветок среди драгоценностей — еще одна дань немецкой сентиментальности. Есть такая примета: белый цветок, освященный во время службы в церкви, приносит счастье в любви, если его положить под подушку в первую брачную ночь. Наверняка Александра Федоровна положила под подушку свою уже основательно подувядшую за день белую розу… Видимо, в ее случае примета сработала: во всяком случае, мало кто из русских императриц был так счастлив в браке, как она.