Конрад Хилтон и Элизабет Тейлор

Конрад Хилтон и Элизабет Тейлор

6 мая 1950 года

Элизабет Тейлор, одна из самых ярких актрис за всю историю кинематографа и редкостная красавица, приобрела еще и сомнительную известность как женщина, выходившая замуж целых восемь раз! Причем дважды — за одного и того же человека: актера Ричарда Бертона. Все ее свадьбы были громкими. Но самой пышной и самой громкой — первая: с Конрадом Хилтоном, наследником одного из богатейших семейств Америки.

Конраду Хилтону, которого близкие называли Ники, было двадцать четыре года, однако он уже был пресыщенным бездельником, привыкшим удовлетворять все свои желания… Очередным желанием было жениться на самой красивой и самой юной голивудской кино-звезде — на восемнадцатилетней Элизабет Тейлор. Разумеется, у него это получилось: мать Элизабет, Сара Тейлор, мечтала о таком зяте, а Элизабет тогда еще во всем слушалась маму.

Хилтон был католиком и жениться собирался только на девственнице и католичке. Элизабет была девственницей, а вот в католичество ей пришлось перейти. Ее мать считала, что смена вероисповедания — не слишком большая жертва ради такого счастья, как брак с мультимиллионером.

Элизабет Тейлор обвенчалась с Конрадом Хилтоном 6 мая 1950 года.

«У меня нет ни малейшего сомнения в том, что Ник — это тот единственный, с кем я готова провести всю свою жизнь!» — заявила Элизабет.

Свадьба была умопомрачительно роскошной. И очень красивой: хотя бы потому, что киностудия «Метро Голдвин Майер» (или МГМ), с которой у Тейлор был подписан контракт, принимала активное участие в подготовке и постановке торжества.

Элизабет Тейлор и Конрад Хилтон

Светская журналистка Китти Келли писала:

«По оценкам полиции, утром того дня возле церкви собралось более трехсот тысяч поклонников. Старушки принесли с собой складные стулья. Молодежь забиралась повыше на деревья, росшие вдоль бульвара Санта-Моника. “Метро Голдвин Майер” выделила силы для поддержания правопорядка во главе с Уайти Хендри, чтобы вместе с полицией Беверли-Хиллз сдерживать натиск толпы.

Накануне свадьбы невеста подхватила простуду и слегла в постель, получив врачебное предписание на уколы пенициллина. На следующее утро начали поступать телеграммы с пожеланиями любви и счастья, а заодно и новые подарки — шесть серебряных кофейных сервизов, три набора столового серебра и 472 изделия из хрусталя.

К полудню толпа поклонников буквально взяла в осаду белый оштукатуренный дом Тейлоров на Элм-Драйв, 13 в Беверли-Хиллз, в надежде хоть краем глаза взглянуть на невесту, когда та последует в церковь. За два часа до начала церемонии они увидели, как в дом, зажав под мышкой свой небольшой коричневый футляр, прошествовал главный парикмахер МГМ Сидни Гилярофф. Вслед за ним прибыла миссис Дж. А. Райен, костюмерша студии, которой предстояло укрепить на волосах невесты жемчужную шапочку “а-ля Джульетта” и фату, точнее, десять ярдов прозрачнейшего, отливавшего матовым блеском шелка. Вскоре там же появилась и Хелен Роуз, чтобы помочь невесте облачиться в ее восхитительное платье от МГМ — предел мечтаний всякой девушки — двадцать пять ярдов перламутрового атласа, усыпанного бисером и крошечными жемчужинами, за которым тянулся двенадцатиметровый щлейф из атласного шифона. Этот шедевр был создан силами пятнадцати мастериц МГМ, которые с иглой и ниткой на протяжении двух месяцев до свадьбы трудились над ним не разгибая спины.

На другой стороне улицы, в доме Энн Уэстмор, одевались подружки невесты. И толпам зевак представилась возможность хоть немного удовлетворить свое любопытство, когда туда, запыхавшись, вбежала опоздавшая Джейн Пауэлл. Через час все подружки невесты чинно вышли из дома, наряженные в ярко-желтые платья, с огромными букетами желтых тюльпанов и нарциссов.

К этому времени уже прибыл отряд моторизированной полиции, готовый сопровождать лимузин невесты в церковь. Толпа замерла в ожидании Элизабет. Семнадцать сундуков с приданым уже поджидали ее на борту лайнера “Куин Мэри”, готовые отправиться вместе с ней в свадебное путешествие в Европу, — очередной подарок от Конрада Хилтона.

Ее личные канцелярские принадлежности уже украшали ее новые инициалы, как, впрочем, и ее багаж.

Отдельно, в небольшом чемоданчике, уже было упаковано белье для брачной ночи — белое атласное неглиже с отделкой из розового кружева, кстати, также творение Хелен Роуз и, соответственно, подарок от МГМ. Элизабет уже подарила всем своим сопровождающим именные колокольчики работы Филипа Паваля. Итак, положив на счастье в атласную туфельку монетку и с голубой подвязкой вокруг левого бедра, Элизабет выхватила у матери старый кружевной платочек и, подобно всем невестам в мире, сияя от счастья и одновременно немного нервничая, спустилась по лестнице.

Под руку со своим седовласым отцом она прошествовала к двери и шагнула навстречу весеннему солнцу. Тотчас защелкали блицы, и толпа, стоявшая к этому времени в четыре плотных ряда, принялась бурно выражать свои симпатии к самой красивой невесте в истории Голливуда, которая сейчас у них на глазах садилась в лимузин. Выходя из машины у церкви, Элизабет задела каблуком подол платья и оторвала край атласного чехла, но, как и подобает истинной королеве, даже бровью не повела и с гордым видом прошествовала дальше под рукоплескание толпы. Затем она стала терпеливо дожидаться, когда фотографы сделают необходимые им снимки.

Внутри церкви ее уже поджидали несколько сотен гостей… Церемония открылась звуками органа, вслед за тем актриса студии МГМ Мери Джейн Смит исполнила “Аве Мария”. Во время последнего куплета подружки невесты двинулись вдоль застеленного желтым ковром прохода. Завершала процессию невеста под руку с отцом. Церемония венчания продолжалась двадцать минут, после чего двадцатитрехлетнего жениха и восемнадцатилетнюю невесту объявили мужем и женой. Ники запечатлел на губах Элизабет поцелуй, который, как заметил один из гостей, “несколько затянулся”. Однако Элизабет целовалась с мужем до тех пор, пока по скамьям не пробежал легкий смешок. Наконец, священник вынужден был наклониться к ним и шепнуть на ушко: “По-моему, этого достаточно, милочка”. Смутившись, Ники повел невесту к выходу. Элизабет остановилась, чтобы обнять родителей, а затем под руку с мужем вышла из церкви. В дверях она повернулась к мужу и, закрыв глаза, прошептала: “Поцелуй меня, Ники. Ну пожалуйста, поцелуй”. Зеваки, заполонившие бульвар Санта-Моника, принялись бурно выражать одобрение этой публичной демонстрации чувств, и полиции стоило немалых усилий, чтобы сдержать напор толпы, пока молодожены шли к лимузину, который должен был отвезти их на организованный МГМ прием. Элизабет наклонилась вперед, чтобы помахать на прощание поклонникам, а затем повернулась, чтобы снова расцеловать мужа.

В вестибюле нежно играли скрипки. Казалось, будто приглашенные выстроились бесконечной чередой из шестисот человек, жаждущих поцеловать невесту и поздравить жениха. “Я так счастлива, — повторяла Лиз. — Я так счастлива”. Ники переминался с ноги на ногу, пока они с Элизабет на протяжении двух часов раскланивались с гостями, прежде чем приступить к разрезанию свадебного торта. К этому времени ледяная статуя целующихся голубков высотой в четыре фута успела растаять, а бутерброды с анчоусами порядком промокли. Однако благодаря шампанскому невеста лучилась счастьем.

Завидев Хему Хоппер, она еще сильнее вцепилась в мужа и прошептала: “Я так рада, что дождалась Ники!” Пройдя через зал, она обняла Луэллу Парсонс, заявив при этом: “Я едва не расплакалась от счастья, когда нас объявили мужем и женой”. С этими словами она подбросила в воздух свой букет, а сама побежала наверх, чтобы переодеться в голубой габардиновый костюм, сшитый для нее Эдит Хед.

Вскоре она снова предстала перед фотографами, позируя под дождем из риса и конфетти».

Увы, как это часто бывает, сказка кончилась быстро.

Медовый месяц супруги должны были провести в великолепных каютах лайнера «Куин Мэри», совершающего кругосветное путешествие. Но вот медовый месяц у супругов Хилтон как раз и не задался. Элизабет открыла для себя радости секса, она была ласковой и нежной, она все время льнула к Ники, она хотела проводить с ним все время. А Ники не нравилось, что все узнают Элизабет и разглядывают ее, его раздражало, что она неотступно следует за ним, куда бы он ни направился, и у него не остается времени, чтобы побыть в одиночестве. В свои двадцать четыре года Ники совершенно не был готов к супружеской жизни. А Элизабет в свои восемнадцать не понимала, что хочет муж и как ей следует вести себя с ним, обижалась, плакала, жаловалась на него всем, кто соглашался ее выслушать… Что окончательно выводило из себя Ники. Еще на корабле между ними произошло несколько грандиозных скандалов.

В США молодые супруги вернулись уже практически врагами. Элизабет к тому же панически боялась признаться матери в том, что ее брак не удался. Она знала, что Сара во всем обвинит ее. Так и случилось. «Тебе никогда не найти себе лучшую пару, чем Ники Хилтон», — заявила Сара Тейлор. Она запретила Элизабет даже думать о разводе. Когда Элизабет все же ушла от мужа, она поселилась у подруги, Марджори Диллон, и побоялась сообщать родителям о случившемся. О разводе они узнали только из газет.

Ники и Элизабет не прожили в браке и года.

После развода с Хилтоном Элизабет слегла с нервным срывом.

Это был самый неудачный из всех ее браков… И она больше никогда не выходила замуж по расчету. Хотя и этот брак был для нее не совсем по расчету: ведь Элизабет была наивно влюблена в Ники Хилтона!