Атласов Владимир Васильевич

Атласов Владимир Васильевич

(ок. 1661 - 1664 - 1711)

Русский землепроходец, сибирский казак. В 1697-1699 годах совершил походы по Камчатке. Дал первые сведения о Камчатке и Курильских островах. Убит во время бунта служилых людей.

Вторичное открытие Камчатки совершил в самом конце XVII века новый приказчик Анадырского острога якутский казак Владимир Васильевич Атласов.

Родом он был из Великого Устюга. От плохой жизни бежал в Сибирь. В Якутске бедный устюжский крестьянин быстро дослужился до пятидесятника, а в 1695 году его назначили приказчиком Анадырского острога. Был он уже немолод, но смел и предприимчив.

В 1695 году Атласов был послан из Якутска в Анадырский острог с сотней казаков собирать ясак с местных коряков и юкагиров. В то время про Камчатку говорили, что она обширна, богата пушным зверем, что зима там гораздо теплее, а реки полны рыбы. Бывали на Камчатке русские служилые люди, а на "Чертеже Сибирския земли", составленном еще в 1667 году по наказу тобольского воеводы Петра Годунова, обозначена ясно река Камчатка. Видно, прослышав об этой земле, Атласов уже не расставался с мыслью найти свою дорогу в нее.

В 1696 году, будучи приказчиком Анадырского острога, он отправил на юг к приморским корякам, жившим на реке Апуке, небольшой отряд (16 человек) под командой якутского казака Луки Морозко. Жители этой реки, впадающей в Олюторский залив, видимо, хорошо знали о соседях с Камчатского полуострова и рассказали о них Морозко. Морозко, человек решительный и смелый, проник на полуостров Камчатка и дошел до реки Тигиль, сбегающей со Срединного хребта в Охотское море, где нашел первый камчадальский поселок. Вернувшись, он сообщил много интересных сведений о новой богатой земле и о населяющем ее народе. Разведчики-землепроходцы узнали от населения полуострова, что за новой открытой землей в океане есть целая гряда населенных островов (Курильские острова). Принес с собой Морозко "неведомые какие письма", переданные ему жителями Камчатки. Современные ученые предполагают, что это были японские документы, подобранные камчадалами с разбитого японского судна. Он окончательно убедил Атласова в необходимости снарядить сильный отряд и самому пройти в те желанные земли.

Собирался Атласов на свой страх и риск. Якутский воевода Михаила Арсеньев, предвидя несомненную опасность подобного предприятия, дал Атласову добро на словах - никаких письменных распоряжений, инструкций. Денег на снаряжение воевода тоже не дал, и Атласов добывал их - где уговорами и обещаниями сторицей вернуть, а где и под кабальные записи.

В начале 1697 года в зимний поход против камчадалов выступил на оленях сам Владимир Атласов с отрядом в 125 человек, наполовину русских, наполовину юкагиров.

Две с половиной недели отряд шел на оленях до коряков, живущих в Пенжинской губе. Собирая с них ясак красными лисицами, Атласов знакомился с бытом и жизнью населения, которое описывал так: "пустобородые, лицом русаковатые, ростом средние". Впоследствии он дал сведения об оружии, жилищах, пище, обуви, одежде и промыслах коряков.

Он прошел по восточному берегу Пенжинской губы и повернул на восток "через высокую гору" (южная часть Корякского нагорья), к устью одной из рек, впадающих в Олюторский залив Берингова моря, где "ласкою и приветом" обложил ясаком олюторских коряков и привел их под "высоку цареву руку".

Здесь отряд разделился на две партии: Лука Морозко да "30 человек служилых людей да 30 юкагирей" пошли на юг вдоль восточного берега Камчатки, Атласов с другой половиной вернулся к Охотскому морю и двинулся вдоль западного берега полуострова.

Все шло поначалу хорошо - спокойно и мирно, но однажды коряки воспротивились платить ясак, подступили с разных сторон, угрожая оружием. Юкагиры, почувствовав опасную силу, изменили казакам и, объединившись с коряками, внезапно напали. В яростной схватке трое казаков погибло, пятнадцать получили ранения, сам Атласов был ранен в шести местах.

Отряд, выбрав удобное место, сел в "осад". Атласов послал верного юкагира известить Морозко о случившемся. "И те служилые люди к нам пришли и из осады выручили", - сообщает он о приходе Морозко, который, получив известие, прервал свой поход и поспешил на выручку товарищей.

Соединенный отряд пошел вверх по реке Тигиль до Срединного хребта, перевалил его и проник на реку Камчатку в районе Ключевской Сопки. При выходе на реку Камчатку, в устье реки Кануч, в память выхода отряд поставил крест. Этот крест на устье реки Крестовки, как стала впоследствии называться река Кануч, через 40 лет видел исследователь Камчатки Степан Петрович Крашенинников. Он же сообщил надпись на кресте: "7205 году, июля 18 дня поставил сей крест пятидесятник Володимер Атласов с товарыщи 65 человек". Это было в 1697 году.

По сообщению Атласова, камчадалы, с которыми он здесь впервые встретился, "одежду носят соболью, и лисью, и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимние земляные, а летние на столбах вышиною от земли сажени по три, намощено досками и покрыто еловым корьем, а ходят в те юрты по лестницам. И юрты от юрт поблизку, а в одном месте юрт ста [сотни] по два и по три и по четыре. А питаются рыбою и зверем; а едят рыбу сырую, мерзлую. А в зиму рыбу запасают сырую: кладут в ямы и засыпают землею, и та рыба изноет. И тое рыбу вынимая, кладут в колоды, наливают водою, и разжегши каменья, кладут в те колоды и воду нагревают, и ту рыбу с той водой размешивают, и пьют. А от тое рыбы исходит смрадный дух... А ружья у них - луки усовые китовые, стрелы каменные и костяные, а железа у них не родится".

Но сбор ясака среди ительменов прошел неважно - "зверья они не припасали в запас", да и время у них было трудное, поскольку воевали с соседями. В казаках они видели сильных союзников и попросили поддержки в этой войне. Атласов решил поддержать их, надеясь, что в низовьях Камчатки с ясаком дело пойдет лучше.

Люди Атласова и камчадалы сели в струги и поплыли вниз по Камчатке, долина которой была тогда густо населена: "А как плыли по Камчатке - по обе стороны реки иноземцев гораздо много, посады великие". Через три дня союзники подошли к острогам камчадалов, отказавшихся платить ясак: там стояло более 400 юрт. "И он-де Володимер с служилыми людьми их, камчадалов, громили и небольших людей побили и посады их выжгли".

Вниз по реке Камчатке к морю Атласов послал на разведку одного казака, и тот насчитал от устья реки Еловки до моря - на участке около 150 километров - 160 острогов. Атласов говорит, что в каждом остроге живут 150-200 человек в одной или двух зимних юртах. Зимой камчадалы жили в больших родовых землянках. "Летние юрты около острогов на столбах - у всякого человека своя юрта". Долина нижней Камчатки во время похода была сравнительно густо населена: расстояние от одного великого "посада" до другого часто составляло меньше одного километра. В низовьях Камчатки жило, по самому скромному подсчету, около 25 тысяч человек. "А от устья идти верх по Камчатке-реке неделю, есть гора - подобна хлебному скирду, велика и гораздо высока, а другая близ ее ж - подобна сенному стогу и высока гораздо - из нее днем идет дым, а ночью искры и зарево". Это первое известие о двух крупнейших вулканах Камчатки - Ключевской Сопке и Толбачике - и вообще о камчатских вулканах.

Богатство рек поразило Атласова: "А рыба в тех реках в Камчацкой земле морская, породою особая, походит она на семгу и летом красна, а величиною болши семги, а иноземцы называют ее овечиною. А иных рыб много - 7 родов розных, а на руские рыбы не походят. И идет той рыбы из моря по тем рекам гораздо много и назад та рыба в море не возвращаетца, а помирает в тех реках и в заводех. И для той рыбы держитца по тем рекам зверь - соболи, лисица, видры".

Собрав сведения о низовьях реки Камчатки, Атласов повернул обратно. За перевалом через Срединный хребет он начал преследовать оленных коряков, которые угнали его оленей, и застиг их у самого Охотского моря. "И бились день и ночь, и их коряков человек ста с полторы убили, и олени отбили, и тем питались. А иные коряки разбежались по лесам". Тогда Атласов снова повернул на юг и шел шесть недель вдоль западного берега Камчатки, собирая со встречных камчадалов ясак "ласкою и приветом". Еще дальше на юге русские встретили первых "курильских мужиков [айнов], шесть острогов, а людям в них многое число..." Казаки взяли один острог "и курилов человек шестьдесят, которые были в остроге и противились - побили всех", но других не трогали, оказалось, что у айнов "никакого живота [имущества] нет и ясак взять нечего; а соболей и лисиц в их земле гораздо много, только они их не промышляют, потому что от них соболи и лисицы никуда нейдут", т. е. их некому продавать.

По западному побережью Камчатки Атласов прошел до реки Ичи и здесь построил острожек. От камчадалов он узнал, что на реке Нане есть пленник, и велел привезти его к себе. Этот пленник, которого пятидесятник неправильно называл индейцем из Узакинского государства, как выяснилось позже, оказался японцем по имени Денбей из города Осаки, выкинутым во время кораблекрушения на Камчатку.

"А полоненик, которого морем на бусе морем принесло, каким языком говорит - того не ведает. А подоблет кабы гречанин: сухощав, ус невелик, волосом черн". Все же Атласову удалось найти с ним общий язык. Он разузнал и подробнейшим образом записал множество интересных и чрезвычайно важных для Российского государства сведений: "Соболей и никакова зверя у них не употребляют. А одежу носят тканую всяких парчей, стежыную на бумаге хлопчатой... К Каланской Бобровой реке приходят по вся годы бусы и берут у иноземцев нерпичей и каланской жир, а к ним что привозят ли - того иноземцы сказать не умеют".

Петр Первый, видимо, узнав от Атласова о Денбее, дал личное указание быстрее доставить японца в Москву. Через Сибирский приказ была послана в Якутск "наказная память" - инструкция служилым людям, сопровождающим Денбея. Прибывший в конце декабря 1701 года "иноземец Денбей" - первый японец в Москве - 8 января 1702 года был представлен Петру в Преображенском. Переводчиков, знавших японский язык, в Москве, конечно, не нашлось, но Денбей, живший среди служилых два года, говорил немного по-русски.

После беседы с японцем в тот же день последовал царский "именной указ", в котором говорилось: "...ево, Денбея, на Москве учить руской грамоте, где прилично, а как он рускому языку и грамоте навыкнет, и ему, Денбею, дать в научении из руских робят человека три или четыре - учить их японскому языку и грамоте... Как он рускому языку и грамоте навыкнет и руских робят своему языку и грамоте научит - и ево отпустить в Японскую землю". Ученики Денбея впоследствии участвовали в Камчатских экспедициях Беринга и Чирикова в качестве переводчиков.

Еще до беседы с царем в Сибирском приказе записана была также "скаска" Денбея. Кроме приключений самого Денбея, в ней было очень много ценных сведений по географии и этнографии Японии, данные об общественной жизни японцев.

Но Атласов всего этого уже не узнал. От берега Ичи он пошел круто на юг и вступил в землю айнов, совершенно неизвестных русским: "...на камчадалов схожи, только видом их чернее, да и бороды не меньше".

В местах, где жили айны, было много теплее, да и пушного зверья обитало гораздо более - казалось, здесь можно было собрать хороший ясак. Однако, овладев приступом огороженным частоколом селением, казаки нашли в нем лишь сушеную рыбу. Здешние люди не запасали пушнину.

Трудно точно сказать, как далеко на юг Камчатки забрался Атласов. Сам он называет речку Бобровую, но уже в начале следующего века реки с таким названием не знал никто. Предполагают, что Атласов говорил о речке Озерной, куда нередко заходили из моря каланы - морские бобры. Но он прошел и дальше Озерной - до реки Голыгиной и в "скасках" написал, что "против нее на море как бы остров есть". Действительно, от устья этой реки хорошо виден первый остров Курильской гряды с самым высоким из всех курильских вулканов. Дальше был океан.

В зимовье на Иче они вернулись глубокой осенью. Олени, на которых Атласов очень рассчитывал, пали, да и для людей продовольствия оставалось в обрез. Опасаясь голода, Атласов отправил двадцать восемь человек на запад - на реку Камчатку, к ительменам, недавним союзникам, надеясь, что те помнят помощь казаков и не дадут помереть с голоду. Сам же с наступлением теплой погоды двинул на север - обратно в Анадырь. Казаки устали от долгих скитаний, от жизни впроголодь и от ожидания затаенной опасности. Все настойчивей говорили они о возвращении. И хоть не был Атласов человеком мягким, но уступил. Понимал, как правы казаки.

В Верхнекамчатском острожке Атласов оставил 15 казаков во главе с Потапом Серюковым, человеком осторожным и не жадным, который мирно торговал с камчадалами и не собирал ясака. Он провел среди них три года, но после смены, на обратном пути в Анадырский острог, он и его люди были убиты восставшими коряками. Сам же Атласов двинулся в обратный путь.

2 июля 1699 года в Анадырь вернулось всего 15 казаков и 4 юкагира. Прибавление в государеву казну было не слишком большим: соболей 330, красных лисиц 191, лисиц сиводушатых 10, "да бобров морских камчадальских, каланами называемых, 10, и тех бобров никогда в вывозе к Москве не бывало", сообщил в одной из отписок якутскому воеводе анадырский приказчик Кобылев. Но прежде того написал: "...пришел в Анадырское зимовье из новоприисканной камчадальской землицы, с новые реки Камчатки, пятидесятник Володимер Отласов..."

За пять лет (1695-1700) Атласов прошел больше одиннадцати тысяч километров.

Из Якутска Атласов отправился с докладом в Москву. По пути, в Тобольске, он показал свои материалы С. У. Ремезову, составившему с его помощью один из детальных чертежей полуострова Камчатка В Москве Атласов прожил с конца января по февраль 1701 года и представил ряд "скасок", полностью или частично опубликованных несколько раз. Они содержали первые сведения о рельефе и климате Камчатки, о ее флоре и фауне, о морях, омывающих полуостров, и об их ледовом режиме. В "скасках" Атласов сообщил некоторые данные о Курильских островах, довольно обстоятельные известия о Японии и краткую информацию о "Большой Земле" (Северо-Западной Америке).

Он дал также детальную этнографическую характеристику населения Камчатки. Академик Л. С. Берг писал об Атласове: "Человек малообразованный, он... обладал недюжинным умом и большой наблюдательностью, и показания его... заключают массу ценнейших этнографических и географических данных. Ни один из сибирских землепроходцев XVII и начала XVIII веков... не дает таких содержательных отчетов".

"Скаски" Атласова попали в руки царю. Петр I высоко оценил добытые сведения: новые дальние земли и моря, сопредельные с ними, открывали новые дороги в восточные страны, в Америку, а России необходимы были эти дороги.

В Москве Атласова назначили казачьим головой и снова послали на Камчатку. По дороге, на Ангаре, он захватил товары умершего русского купца. Если не знать всех обстоятельств, к этому случаю можно было бы применить слово "грабеж". Однако в действительности Атласов забрал товаров, составив их опись, только на 100 рублей - ровно на ту сумму, которая была предоставлена ему руководством Сибирского приказа в награду за поход на Камчатку. Наследники подали жалобу, и "камчатского Ермака", как назвал его поэт А. С. Пушкин, после допроса под присмотром пристава направили на реку Лену для возвращения товаров, распроданных им с выгодой для себя. Через несколько лет, после благополучного завершения следствия, Атласову оставили тот же ранг казачьего головы.

В те времена еще несколько групп казаков и "охочих людей" проникли на Камчатку, построили там Большерецкий и Нижнекамчатский остроги и принялись грабить и убивать камчадалов.

Когда сведения о камчатских бесчинствах достигли Москвы, Атласову было поручено навести на Камчатке порядок и "прежние вины заслуживать". Ему предоставлялась полная власть над казаками. Под угрозой смертной казни ему велено действовать "против иноземцев лаской и приветом" и обид никому не чинить. Но Атласов не добрался еще и до Анадырского острога, как на него посыпались доносы: казаки жаловались на его самовластие и жестокость.

На Камчатку он прибыл в июле 1707 года. А в декабре казаки, привыкшие к вольной жизни, взбунтовались, отрешили его от власти, выбрали нового начальника и, чтобы оправдаться, послали в Якутск новые челобитные с жалобами на обиды со стороны Атласова и преступления, якобы совершенные им. Бунтовщики посадили Атласова в "казенку" (тюрьму), а имущество его отобрали в казну. Атласов бежал из тюрьмы и явился в Нижнекамчатск. Он потребовал от местного приказчика сдачи ему начальства над острогом; тот отказался, но оставил Атласова на воле.

Между тем якутский воевода, сообщив в Москву о дорожных жалобах на Атласова, направил в 1709 году на Камчатку приказчиком Петра Чирикова с отрядом в 50 человек. В пути Чириков потерял в стычках с коряками 13 казаков и военные припасы. Прибыв на Камчатку, он послал на реку Большую 40 казаков для усмирения южных камчадалов. Но те большими силами напали на русских; восемь человек было убито, остальные почти все ранены. Целый месяц они сидели в осаде и с трудом спаслись бегством. Сам Чириков с 50 казаками усмирил восточных камчадалов и снова наложил на них ясак. К осени 1710 года из Якутска прибыл на смену Чирикову Осип Миронович Липин с отрядом в 40 человек.

Так на Камчатке оказалось сразу три приказчика: Атласов, формально еще не отрешенный от должности, Чириков и вновь назначенный Липин. Чириков сдал Липину Верхнекамчатск, а сам в октябре поплыл на лодках со своими людьми в Нижнекамчатск, где хотел перезимовать Липин в декабре также по делам прибыл в Нижнекамчатск.

В январе 1711 года оба возвращались в Верхнекамчатск. По дороге взбунтовавшиеся казаки убили Липина. Чирикову они дали время покаяться, а сами бросились в Нижнекамчатск, чтобы убить Атласова. "Не доехав за полверсты, отправили они трех казаков к нему с письмом, предписав им убить его, когда станет он его читать... Но они застали его спящим и зарезали".

Так погиб камчатский Ермак. По одной из версий, казаки явились к В. Атласову ночью; он наклонился к свече, чтобы прочитать принесенную ими фальшивую грамоту, и получил удар ножом в спину.

Сохранились две "Скаски" Владимира Атласова. Эти первые письменные сообщения о Камчатке являются выдающимися для своего времени по точности, ясности и многосторонности описания полуострова.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.