КЕНТАВР

КЕНТАВР

Классический кентавр – существо с туловищем и ногами лошади и человеческими головой и руками. Однако существует немало вариаций его внешнего вида. Кентавр мог быть и крылатым. Во всех этих случаях он оставался человеком-лошадью. В средние века появились онокентавр (комбинация человека и осла), букентавр (человек-буйвол) и леонтокентавр (человек-лев). В индийском искусстве известно изображение человека с ногами буйвола (или лошади) и хвостом рыбы. Для обозначения существ, не схожих внешне с лошадью, но сохраняющих черты кентавра, в научной литературе используется термин «кентавроиды».

Образ кентавра, видимо, возник в Вавилоне во 2-м тысячелетии до н. э. Кочевники касситы, пришедшие в Месопотамию из Ирана около 1750 года до н. э., вели ожесточенную борьбу с Египтом и Ассирией за владычество на Ближнем Востоке. По границам своей империи касситы воздвигали огромные каменные изваяния богов-хранителей, среди них – кентавров. Одно из них изображало крылатое существо с лошадиным туловищем, двумя лицами – человеческим, глядящим вперед, и драконьим, обращенным назад, и двумя хвостами (лошадиным и скорпионьим); в руках – лук с натянутой тетивой. Другой известный монумент – изваяние классического кентавра без крыльев, с одной головой и одним хвостом, готового выстрелить в противника из своего лука. Разумеется, то, что касситы изображали кентавра в своих скульптурах, вовсе не означает, что они же его и придумали, но, поскольку империя касси-тов прекратила существование к середине XII века до н. э., мы можем с полным правом утверждать, что история кентавра насчитывает более трех тысяч лет.

Появление образа кентавра говорит о том, что уже во время касситов лошадь играла важную роль в жизни человека. Древнейшее упоминание о лошади – «осле с запада» или «горном осле» – мы находим на глиняной вавилонской табличке, датируемой 2100 годом до н. э. Однако прежде чем лошадь стала на Ближнем Востоке привычным спутником человека, прошли века. Очень вероятно, что кочевники-касситы внесли свою лепту в распространение лошади и колесниц. Возможно, древние земледельцы воспринимали всадников на лошади целостным существом, но, скорее всего, жители Средиземноморья, склонные к изобретению «составных» существ, придумав кентавра, таким образом просто отразили распространение лошади.

Итак, существо, известное как кентавр, появилось на Ближнем Востоке между 1750 и 1250 годами до н. э. и служило духом-хранителем, главным оружием которого были лук и стрелы. Касситы, имевшие обширные торговые связи, принесли кентавра в микенскую цивилизацию, также исчезнувшую к середине XII века до н. э. С Крита он попал в Древнюю Грецию. Изображение битвы Тесея с кентавром на амфоре VIII века до н. э. указывает на то, что к этому времени греки уже успели развить мифологию, вобравшую в себя микенских героев.

В древнегреческой культуре образ и символика кентавра подверглись значительным изменениям. Кентавр Хейрон (и, в меньшей степени, кентавр Фолос) считался мудрым покровителем человечества. Он обычно изображался с ветвями лавра в обеих руках. В «Илиаде» Хейрон – лекарь, друг и учитель героев, создатель хитроумных приспособлений для ведения войны и, наконец, «самый праведный из кентавров».

Однако в целом кентавр остался символом пьянства и насилия. Эта двойственность, возможно, восходит еще к временам касситов, изображавших кентавра с двумя лицами – человеческим и драконьим. В «Одиссее» описана история о том, как кентавр Эвритион, приглашенный на свадьбу Пейритоона, напился вина и попытался обесчестить невесту. В наказание ему отрезали уши и нос и вышвырнули вон. Кентавр призвал своих собратьев к отмщению, и спустя некоторое время произошла битва, в которой кентавры потерпели поражение.

Греки, разводившие и любившие лошадей, были хорошо знакомы с их нравом. Не случайно именно природа лошади ассоциировалась у них с непредсказуемыми проявлениями насилия у этого в общем и целом положительного существа. Греческий кентавр – практически человек, однако его поведение разительным образом меняется под воздействием вина. Гомер пишет: «Именно вино повинно в бесчинствах, которые известный кентавр Эвритион учинил во дворце великодушного Пейритоона в Лапите. Его разум взбесился от опьянения. И в ярости своей натворил он много бед в доме Пейритоона… С тех пор продолжается вражда между людьми и кентаврами. И он был первым, кто ощутил на себе зло пьянства».

Кентавр был популярным героем росписи ваз. Его художественное воплощение зависело от того, какой кентавр был изображен на вазе. Два самых «цивилизованных» кентавра – Хейрон и Фолос – обычно изображались с ногами человека, в то время как вся задняя часть их тел оставалась лошадиной. Хейрон почти всегда одет, у него могли быть человеческие уши. Фолос, напротив, чаще всего предстает обнаженным и непременно с лошадиными ушами.

Кентавр с четырьмя лошадиными ногами воспринимался греками скорее как животное, чем как человек. Несмотря на человеческую голову, его уши – почти всегда лошадиные, а лицо – грубое и бородатое. Кентавра, как правило, изображали обнаженным, с мужскими и конскими гениталиями одновременно. Образ кентавра, безусловно, не был общим для всей Греции: в континентальной ее части кентавров изображали с всклокоченными длинными волосами, а в Ионии и Этрурии – с короткими. Эти существа не обязательно имели при себе лук – чаще бревно или булыжник. Классическим можно назвать изображение смерти Каинея в битве при Лапите: кентавры погребают умирающего героя под горой бревен и камней.

На вазе работы Клития (560 до н. э.) изображены оба вида кентавров: с одной стороны – Хейрон, одетый в хитон и возглавляющий процессию богов в честь новобрачной пары (Пелея и Фетии), дружески приветствует жениха; на обратной стороне – сцена битвы при Лапите. Роспись символизирует двойственность природы кентавров, противопоставляя Хейрона, подчинившегося порядку, который установлен людьми, и других кентавров, которые угрожают этому порядку своим диким нравом.

Эти два типа – не единственные, а лишь наиболее распространенные в Греции. Кроме них изображались крылатые кентавры, указывающие на то, что кассит-ская традиция не умерла окончательно. Несколько кипрских терракотовых фигур VII века до н. э. можно с полным основанием назвать «кентавроидами». В отличие от Минотавра с туловищем человека и головой буйвола у этих существ имеются человеческие головы (иногда – с рогами) и тела буйволов, что, вероятно, связано с культом бога плодородия – быка.

Не меньшую загадку, чем сам образ кентавра, представляет его имя. Ни Гомер, ни другой древнегреческий поэт Гесиод, упоминая о кентаврах, не описывают их наружность, если таковой, разумеется, не считать характеристику «волосатые люди-звери». Хотя изображения лошадей с человеческими головами встречаются начиная уже с VIII века до н. э., нет никаких оснований полагать, что во времена Гомера представление о «полузвериных» существах было настолько распространенным, что не нуждалось в комментариях. Современный английский писатель Роберт Грейвс, много обращавшийся в своем творчестве к эпохе античности, считал, что кентаврами Гомер именует представителей воинственного племени, которые поклонялись лошади. Под предводительством своего царя Хейрона кентавры выступили против своих врагов лапитов совместно с ахейцами.

Споры о происхождении слова «кентавр» никогда не утихали. По разным версиям, оно могло произойти от латинского «центурия» – «сотня» или греческих «центрон» – «козел», «кентео» – «охотиться, преследовать» и «таврос» – «бык».

Первым древнегреческим поэтом, упомянувшим о лошадиной природе кентавров, был Пиндар (ок. 518– 442 или 438 до н. э.). В «Пифиане» он говорит о возникновении кентавров. Лапит по имени Иксион влюбляется в Геру, и Зевс в отместку посылает к нему облако, напоминающее по виду богиню, Иксион совокупляется с облаком, и оно рождает ему ребенка: «Мать эта принесла ему чудовищное потомство. Не было никогда ни такой матери, ни такого ребенка, которого не приняли ни люди, ни боги. Она вырастила его и нарекла Кентавром. От его союза с магнезийской кобылицей произошло небывалое племя, нижнюю часть унаследовавшее от матери, а верхнюю – от отца». С другой стороны, согласно Пиндару, происхождение Хейрона было совершенно иным. Он – «сын Филира, потомка Крона, который некогда правил огромным царством и был сыном Небес». Хейрон женился на девушке по имени Харико, и у них родились вполне человеческого вида дочери. Он, видимо, был единственным «домашним» кентавром. Именно Хейрон являлся воспитателем Ахилла и Геркулеса.

История другого кентавра – Нессоса – дошла до нас благодаря трагедии Софокла (V век до н. э.). Геракл везет к себе в дом свою невесту Дейанейру. Кентавр зарабатывает перевозом людей через реку Эвен. Дейанейра садится к нему на спину, чтобы перебраться на другой берег, но посередине реки Нессос хватает ее и пытается обесчестить. Геракл спасает невесту, пронзая кентавра копьем в грудь. Умирая, Нессос советует Дейанейре собрать его кровь и использовать ее в качестве приворотного зелья в случае, если Геракл когда-нибудь полюбит другую женщину. Дейанейра обмакивает в кровь кентавра край туники. Когда Геракл надевает тунику, пропитанная ядом ткань прилипает к его телу и причиняет такую мучительную боль, что он бросается в огонь. Если в Греции кентавр был воплощением животных качеств, несовместимых с человеческой натурой, необузданных страстей и неумеренной сексуальности, то в Древнем Риме он превратился в миролюбивого спутника Диониса и Эроса. Наибольший вклад в формирование римского варианта образа кентавра сделал, безусловно, Овидий (43 до н. э. – ок. 18 н. э.) в «Метаморфозах». Поэт вносит множество деталей в историю женитьбы Пейритоона и последовавшего затем сражения. В битве участвуют не только Фолос и Нессос, но и другие кентавры, являющиеся плодом воображения Овидия. Среди них наибольший интерес представляют Циллар и Гилонома.

Циллар – юный, белокурый кентавр, Гилонома – его возлюбленная, девушка-кентавр с длинными волосами, украшенными розами, фиалками и белыми лилиями, «прекрасней которой не было в лесах». Когда Циллар погибает в битве, Гилонома бросается на копье, пронзившее ее возлюбленного, и сливается с ним в последнем объятии. Эта история прекрасного кентавра, его женственной возлюбленной, их верной любви и трогательного самоубийства контрастирует с образом дикого и необузданного греческого кентавра.

Древнейший из дошедших до нас гороскопов был составлен около 410 года до н. э. в Вавилоне. Не вызывает сомнений то, что зодиакальный Стрелец (Кентавр), так же как Скорпион и Козерог («антилопа подземного океана» Эя), – образы, навеянные касситскими пограничными монументами. Наряду с созвездием Кентавра-Стрельца существует и Южный Кентавр. Под именем зодиакального Козерога кентавр перешел и в искусство исламского мира.

Закрепление кентавра в качестве одного из зодиакальных символов сыграло свою роль в том, что память о нем сохранилась и в средневековье. В бестиариях образ онокентавра, человека-осла, однозначно связывали с дьяволом. Средневековый кентавр всегда изображался облаченным в тунику или плащ и непременно держащим боевой лук в руках. Таким его можно увидеть на гербе английского короля Стефана I. Существуют и изображения кентавра с человеческими руками, неуклюже стоящего на единственных задних лошадиных ногах.

На байонском гобелене, запечатлевшем сцены нормандского завоевания Англии (XI век н. э.) в эпизоде, изображающем Гарольда на пути к Вильгельму Завоевателю, присутствуют пять длинноволосых одетых кентавров, двое из них – крылатые. А в эпизоде «Гарольд спасает двоих солдат» изображен кентавроид с львиными лапами. Каменное изваяние еще одного леонтокентавра можно увидеть в Вестминстерском аббатстве в Лондоне.

В «Божественной комедии» Данте встречаем Хейрона, Нессоса и Фолоса в седьмом круге ада, где они сбрасывают в реку из кипящей крови души «насильников». Данте удается в небольшом отрывке перечислить большинство мифологических черт кентавров. Когда Хейрон замечает Данте и Вергилия, он достает стрелу из колчана, висящего у его бедер, и расправляет бороду, чтобы она не мешала ему разговаривать. Хейрон не лишен интеллекта: он видит, что нога «того, кто позади, передвигает то, чего касается», и понимает, что Данте жив. Нессос вспоминает свое прижизненное ремесло и перевозит Данте и Вергилия через кровавую реку Флегетон. Кентавры седьмого круга – «хранители и распорядители вечной справедливости».

Единственное, что упустил Данте в описании «быстроногих зверей», – не указал их лошадиную природу. Образованный итальянец, вне всякого сомнения, не только читал Овидия, но и видел бронзовых римских кентавров, полагая, что его читатели не хуже знакомы с ними. Однако иллюстраторы комедии, похоже, имели на этот счет значительный пробел. Один из них изобразил кентавра с человеческой головой, растущей прямо из груди лошади, разумеется, без рук и торса. Стоя перед задачей изобразить кентавров-лучников, художник совершенно растерялся и нарисовал их просто как обнаженных мужчин.

В «Истории Трои» Лефевра кентавр по непонятной причине становится союзником троянцев. Кентавр «с гривой, как у лошади, глазами красными, как угли, метко стрелял из своего лука; зверь этот вселял ужас в греков и многих из них поразил своими стрелами». Видимо, именно эта история была известна Шекспиру. В «Троиле и Крессиде» герой Троянской войны Менелай говорит: «Ужасный кентавр вселил страх в наших воинов». В кентавре Шекспира возрождается греческий образ этого существа – угроза общественному порядку.

В XIX веке образ кентавра привлек к себе еще больший интерес в литературе и искусстве. Гете сделал Хейрона одной из центральных фигур в описании Вальпургиевой ночи в «Фаусте». Здесь Хейрон снова становится мудрым и добрым существом. Именно он отвозит Фауста на встречу с Еленой. Для Гете Хейрон – олицетворение мужской красоты – «он получеловек и безупречен в беге».

Кентавра изображали на своих полотнах и в оккультурах Боттичелли, Пизанелло, Микеланджело, Рубенс, Беклинг, Роден, Пикассо и многие другие. Ему посвящено множество литературных произведений и научных трудов. В XIX веке кентавр также не остался забытым.