Лев Шестов (1866–1938) философ
Лев Шестов
(1866–1938)
философ
Ярчайшим мыслителем XX века, получившим мировое признание, по праву считается Лейб Исаакович Шварцман, известный под псевдонимом Лев Шестов. Его творческий путь примечателен тем, что быстро преодолев увлечение марксизмом, он от иронического скептицизма пришел к философскому обоснованию абсолютной, самодостаточной библейской веры. Главным для него была вера как таковая, непосредственное духовное общение заброшенного в мир, отчаявшегося, не находящего под ногами почвы человека, и непостижимого, но стоящего за всем происходящим Бога. Какие бы взгляды ни исповедовал Шестов в тот или иной период, труды его неизменно отличались парадоксальностью и глубиной мысли, широчайшей эрудицией и стилистическом блеском.
Родился Лев Шестов 31 января 1866 года в Киеве, в семье богатого текстильного фабриканта и коммерсанта, купца первой гильдии Исаака Моисеевича Шварцмана. Его отец отличался не только предпринимательскими способностями, но и, что особенно почиталось в еврейских кругах, был глубоким знатоком Священного Писания и Талмуда. Все это своеобразно уживалось в его сознании с вольнодумством. Благодаря обширным познаниям и деловым успехам он пользовался авторитетом не только в еврейской общине Киева. Дом коммерсанта Шварцмана был заметен в культурной жизни города в 70–90-х годах XIX века.
В 1873 году Льва Шестова отдали в Третью киевскую гимназию. К детским годам относится эпизод, существенным образом повлиявший на его дальнейшее трагически-религиозное мироощущение. В двенадцатилетнем возрасте мальчика похитила группа анархистов, требуя у родителей выкуп. Шесть месяцев провел он у похитителей, поскольку отец отказывался выполнять их требования. Страх перед угрозой смерти, перемежавшийся с надеждой на спасение, с того времени глубоко укоренился в его душе.
Но, как это ни парадоксально, пережив потрясения похищения и шантажа, в старших классах гимназии Лев Шестов сближается с радикальными социалистическими кругами. Оказавшись замешанным в политику, он спровоцировал давление на семью со стороны полиции. Поэтому незадолго до окончания гимназии Лев был вынужден переехать в Москву. Здесь он завершил среднее образование и в 1884 году поступил на физико-математический факультет Московского университета, а через год перевелся на юридический факультет.
Для лучшего понимания общественных и правовых отношений Лев Шестов углубляется в проблемы политической экономии, занимается статистикой и законодательными аспектами «рабочего вопроса», знакомится с марксизмом и переходит на его позиции. Марксизм в ту пору многими воспринимался как научное обоснование общественных надежд на социально-экономическое освобождение трудящихся и вызывал живейший интерес в кругах интеллигенции, уже успевшей разочароваться в идеях народнического движения. Дань марксизму в молодые годы отдали такие выдающиеся мыслители, как С. Н. Булгаков и Н. А. Бердяев, с которыми Лев Шестов близко сошелся в Киеве и поддерживал дружеские в личном, но напряженнодиалогические в идейном плане отношения до конца своих дней.
Еще студентом Лев Шестов пишет основательную статью «Фабричное законодательство в России». Как участник леворадикальных групп, он был отчислен из Московского университета. В состоянии глубокой депрессии Шестов уехал в Германию. Проучившись один семестр в Берлинском университете, он вернулся в родной Киев и тут в 1889 году завершил свое юридическое образование в Университете св. Владимира.
Сохраняя приверженность марксизму, Лев Шестов подготовил докторскую диссертацию о положении рабочего класса в России. В Киеве эту работу допустили к защите, однако Московский цензурный комитет запретил ее к печати по политическим соображениям. До защиты диссертации дело так и не дошло. Это усугубило пессимистические настроения Льва Шестова и вместе с тем способствовало углублению скептично-иронического восприятия окружающей действительности.
После окончания университета Лев Шестов тщетно пытается найти себя в деловой жизни, куда упорно вовлекал его отец и весь круг друзей семьи. Некоторое время он занимался адвокатской практикой, в 1890–1891 годах служил в армии (царившие в ней порядки произвели на него удручающее впечатление), работал помощником присяжного поверенного, помогал отцу в коммерческой деятельности, опубликовал несколько статей по финансовым и экономическим проблемам. Но мир бизнеса и юридических тяжб, а теперь уже и оппозиционное общественно-политическое движение, интересуют его все меньше.
К середине 90-х годов, когда марксизм в Украине захватывал умы молодых интеллектуалов Н. Бердяева, А. Луначарского, К. Василенко, Леси Украинки и многих других, Лев Шестов разочаровался в этой доктрине и окончательно отошел от нее. В те годы его привлекает сфера прекрасного и мудрого, овеянного прозрениями прошлых веков. Он углубляется в творчество У. Шекспира. С 1895 года в печати регулярно появляются его статьи, посвященные вопросам литературы и философии.
Неустроенность и отторжение от родной среды привели Льва Шестова к тяжелой нервной депрессии. В таком состоянии в конце 1895 года он надолго уезжает за границу, откуда, впрочем, частенько наведывается в Киев, Петербург и Москву. Продолжительное время он живет в Италии и Швейцарии, посещая места, связанные с именем глубоко почитаемого им Ф. Ницше, путешествует по Франции, задерживается в Германии, во Фрейбурге — одном из ведущих центров немецкой философии того времени. С этим старинным городом связаны имена корифеев Баденской (или Фрейбургской) школы неокантианства В. Виндельбанда и Г. Риккерта, а также Э. Гуссерля и М. Хайдеггера, с которыми Лев Шестов познакомился в конце 20-х годов.
Под влиянием неокантианства, господствовавшего в Германии на рубеже веков, Лев Шестов увлекся кантовской философией, но довольно скоро разочаровался в ней, не найдя ответов на смысложизненные вопросы, — о Боге, бессмертии души, свободе. Он работает над своей первой книгой «Шекспир и его критик Брандес», опубликованной в декабре 1898 года в Петербурге. Интересы Льва Шестова все более обращаются к творчеству французских поэтов-символистов Ш. Бодлера и А. де Мюссе. В идейном отношении ему близок Ницше, и Лев Шестов с восторгом углубляется в творческое наследие философа, сравнивая его мысли с прозрениями Ф. Достоевского и Л. Толстого. Итогом напряженного груда стали изданные в Петербурге книги «Добро в учении гр. Толстого и Фр. Ницше» (1900), а также «Достоевский и Ницше. Философия трагедии» (1903), принесшие автору известность и широкое признание.
Лев Шестов, внешне откровенно демонстрировавший свое ироническое отношение к общепринятым ценностям и взглядам, внутренне пребывал в состоянии глубоких мировоззренческих сомнений и исканий. Религиозность ощутимо проявлялась в нем, но оказавшись под сильным влиянием неокантианского гносеологизма и воинствующего нигилизма Ф. Ницше, он долго не мог принять веру как самое глубокое основание духовной жизни человека. Но в конечном счете вера в его душе победила.
Вдохновленный первыми успехами, Лев Шестов публикует в журналах, преимущественно модернистской направленности, многочисленные статьи литературно-критического и философского содержания, посвященные Л. Толстому, Ф. Достоевскому, А. Чехову, В. Иванову, Ф. Сологубу, Г. Ибсену, а также восходящей звезде отечественной религиозно-философской мысли, своему близкому знакомому Николаю Александровичу Бердяеву. Эти работы вошли в шеститомное собрание его сочинений.
В эти годы отшлифовывается самобытная, остро критическая и ироническая, а подчас и саркастическая манера философствования Льва Шестова, нашедшая отражение в книге «Апофеоз беспочвенности. Опыт адогматического мышления» (1905), вызвавшей бурную дискуссию. Здесь автор высмеивает претензии разума на постижение истин мироздания, отдавая предпочтение интуиции. Подобными умонастроениями проникнуты и его философские статьи, объединенные в сборниках «Начала и концы» (1908) и «Великие кануны» (1911). Со временем принципиальный скептицизм философа со слегка нигилистическим оттенком начинает испаряться. Лев Шестов все острее переживает проблемы поиска смысла жизни и, уже давно осознавая невозможность их решения средствами философии, обращается к Священному Писанию. Шестов стремится постичь живого Бога, к которому можно обращаться в беде и отчаянии. Здесь его духовный поиск пересекается с религиозными прозрениями Б. Паскаля.
В 1910 году Лев Шестов с семьей переезжает в маленький городок Каппе в Швейцарии и углубляется в западнохристианское богословие. Он открывает для себя средневековых немецких мистиков, в частности Мейстера Экхардта, изучает наследие Мартина Лютера и одновременно овладевает вершинами позднеантичной неоплатонической мысли в лице Плотина. Под впечатлением взглядов этих философов он работает над капитальным, открывшим новый этап его духовной жизни, произведением «Sola fide. Только верю» (1911–1914), которое полностью будет опубликовано в Париже в 1966 году, уже после смерти автора.
С началом Первой мировой войны Лев Шестов через нейтральные государства спешно возвращается в Москву. Здесь он продолжает разрабатывать темы личной веры в противовес рационалистическому познанию, образно осмысливая их как противоположность Иерусалима и Афин, Авраама и Сократа. За этими занятиями его застают потрясения 1917 года.
Спасаясь от большевиков, в 1918 году Лев Шестов, подобно многим представителям состоятельных классов и творческой интеллигенции, перебирается в родной Киев, где к маю 1918 года установилась власть гетмана П. П. Скоропадского. Здесь Лев Шестов читает курс античной философии в Украинском народном университете. Однако падение гетманского Украинского государства и приход к власти Директории во главе с С. Петлюрой, начавшиеся еврейские погромы, большевистский террор и прочие бедствия гражданской войны вынуждают его при первой же возможности уехать в Ялту.
При содействии своих друзей С. Н. Булгакова и И. П. Четверикова, профессора Киевской духовной академии, Лев Шестов в 1919 году становится приват-доцентом вновь созданного Таврического университета в Симферополе. Разгром Добровольческой армии и наступление Красной армии в Крыму побудили его с семьей в январе 1920 года уехать за границу. Из Севастополя они отбыли в Стамбул, оттуда переправились в Геную и наконец в Париж. Здесь Лев Шестов прожил остаток своей жизни, никогда больше не увидев родины…
В парижский период Лев Шестов разрабатывает и углубляет темы, занимавшие его в 1910–1920 годах. Помимо статей и рецензий, преимущественно во французских журналах, он публикует труды «Что такое русский большевизм», «Откровение смерти», «Potestas clavium. Власть ключей», «Ночь в Гефсиманском саду», все глубже погружаясь в духовное наследие Плотина, Б. Паскаля, Ф. Достоевского и постоянно обращаясь к Священному Писанию.
Философское творчество Лев Шестов сочетал с преподавательской работой. На протяжении пятнадцати лет он читал ряд лекционных курсов на русском историко-филологическом факультете Сорбонны, среди них были общие («Русская философская мысль» и «Русская и европейская философская мысль») и оригинальные, сугубо авторские («Философские идеи Достоевского и Паскаля», «Владимир Соловьев и европейская философская мысль»). В Париже Лев Шестов часто выступал с докладами на заседаниях Религиозно-философского общества, в русском Народном университете и многих других высших учебных заведениях и научно-философских обществах Франции и Германии.
Росту популярности Льва Шестова на Западе способствовало прекрасное знание французского и немецкого языков. Но главное заключалось в том что Лев Шестов сформулировал многое из того, к чему в период между двумя мировыми войнами подошли ведущие европейские философы.
В эмиграции Лев Шестов поддерживал дружеские связи с разделявшими его судьбу, а во многом — и взгляды, Н. Бердяевым и С. Булгаковым. Тесное сотрудничество связывало его с известнейшими интеллектуалами тогдашней Франции (Л. Леви-Брюйлем, А. Мальро), Германии (М. Бубером, М. Шелером) и Швейцарии (К. Бартом). В начале 1925 года Лев Шестов вступил в Ницшевское общество и был избран в его президиум. Важную роль в жизни Льва Шестова сыграл Амстердамский философский конгресс 1928 года, где он выступил с обстоятельным докладом о творчестве Плотина. На этом конгрессе Лев Шестов подверг острой критике чрезвычайно популярного в то время Э. Гуссерля, своего философского «антипода», что, впрочем, не помешало этим двум философам близко сойтись. Несколько позже Э. Гуссерль познакомил Льва Шестова с М. Хайдеггером, автором ставшего сенсацией в философских кругах Европы «Бытия и времени».
Под влиянием этих немецких философов Лев Шестов познакомился с идеями видного датского мыслителя середины XIX века С. Кьеркегора. Впечатление от его работ было столь сильным, что Лев Шестов прочитал в Париже курс «Достоевский и Кьеркегор» (1932) и вскоре написал обстоятельную книгу «Киркегард и экзистенциальная философия» (1936).
Последним изданным при жизни трудом Льва Шестова стала книга «Афины и Иерусалим» (1938), в которой парадоксальный, саркастически-критический и одновременно глубоко религиозный дух Льва Шестова раскрывается в полной мере. В центре внимания, как и в предшествующих работах, — трагическая личность с ее сомнениями, стремлениями и обращением к вере, без всяких гарантий существования Бога, но с ощущением мировой бездны духовного бытия, на грани которой человек перед ликом смерти остается один-на-один.
Лев Шестов умер 20 ноября 1938 года в Париже, в больнице на улице Буало. Его друзья организовали комитет по изданию не напечатанных при жизни произведений философа, возглавленный Н. Бердяевым. Однако разразившаяся вскоре Вторая мировая война помешала осуществлению их широкомасштабных планов, поэтому начатая работа окончательно была завершена уже в 60-х годах, когда увидел свет полный текст «Sola fide. Только верю».
Роль Льва Шестова в духовно-философском развитии XX века чрезвычайно велика. Как и Н. Бердяев, он был одним из тех, кто формировал и утверждал основы нового, экзистенциального направления в философии. Его взгляды существенно повлияли на мировоззрение западной, и в первую очередь французской творческой интеллигенции. Без преувеличения можно сказать, что в лице Льва Шестова и Николая Бердяева Киев дал человечеству выдающихся философов, определивших магистральное направление духовных поисков человечества в последние сто лет.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.