ДЖИНА ВАНРАЙТ Мертвая петля неуловимой леди

ДЖИНА ВАНРАЙТ

Мертвая петля неуловимой леди

К массивным дверям лондонского Мидлэнд-банка подъехал красный «шевроле». Из него вышла высокая брюнетка в бархатном черном плаще и шляпке с вуалькой. Каменное лицо охранника на миг оживилось и без усилий расплылось в улыбке. Он проводил взглядом эффектную фигуру, которая скрылась за тонированной дверью. Часы в просторном зале банка пробили полдень. Дама в черном неторопливо подошла к окошку и, глядя в глаза молоденькому кассиру, томно пропела:

— Я хочу открыть у вас счет.

Кассир зарумянился, сверкнул очками в золоченой оправе и протянул даме какую-то бумагу, вложив в этот жест не только профессиональные элегантность и предупредительность:

— Будьте добры, заполните карточку.

Только теперь кассир с удивлением заметил, что ниже приветливого лица клиентки на него глядел серебристый дамский пистолет. Притом глядел прямо в лоб. От неожиданности клерк едва не упал со стула. Не меняя выражения лица, женщина подала в окошко руку в ажурной перчатке, которая сжимала пакет.

— Положите деньги в этот мешочек, — мелодично произнесла налетчица. — И не нужно испытывать мою и вашу судьбу. Понял, говнюк? Шевели копытами.

Шокированный кассир стал нервно доставать из сейфа деньги. Загадочная дама оказалась нежадной. Она остановилась на двадцати тысячах фунтов и затащила пакет обратно в окно. После чего исчез и пистолет. Одураченный клерк поморгал глазами, вытер потный лоб и нажал кнопку тревоги. Дама тем временем уже выходила из банка. Ее проводил тот же восхищенный взгляд дежурного охранника. «Шевроле» тронулся с места одновременно с криком: «Задержите женщину в черном плаще!»

Налетчицей была Джорджина Ванрайт, которую через полгода лондонские газеты окрестят «неуловимая леди». Еще через два года, когда налетчица предстанет перед Королевским судом, пресса напишет:

«Джорджина выросла в жалких трущобах Саус Шилда вместе с тремя братьями и младшей сестрой. Ее отец был мелким вором, которому вечно не везло в жизни. Родитель не мог, да и не хотел кормить семью и с поразительной легкостью разбросал детей по приютам. Именно в приюте Джорджина, красивая и смекалистая, познакомилась с морфием, превратилась в лесбиянку и зачем-то придумала себе сестру-двойняшку. Вымышленная сестра-близняшка, жившая лишь в голове Джины, требовала денег…»

— После укола морфия я слышала тихий женский голос. Он мог преследовать меня несколько дней, даже когда я не принимала наркотики. Поначалу меня это пугало, затем начало забавлять. В конце концов этот голос стал мне как бы родным. И самое главное: я оправдывала свои преступления перед собой. Я как бы очищала совесть. Мои слова кажутся дикими, но именно сестра-близняшка и попросила меня ограбить банк.

Банки менялись, словно тонкие ажурные перчатки, которых она имела множество и которые постоянно носила. Налетчица работала в одиночку. Не столько потому, что никому не верила, сколько из-за того, что отлично справлялась сама. Сценарий налетов был размеренным и однообразным, по-английски консервативным. В банке появлялась высокая молодая женщина в затемненных очках и с модной сумочкой, где лежали все те же пистолет и непрозрачный пакет. Пистолет был красивой серебристой игрушкой, но об этом знала только налетчица.

Наркотики долго не могли убить красоту Джины Ванрайт. Перед растерянными кассирами она являлась то яркой блондинкой, то жгучей брюнеткой, то под вуалью, то без нее, то в густых румянах, то аристократически бледной. Полиция расставляла ловушки, газеты смаковали похождения «неуловимой леди» и добросовестно описывали ее приметы. Охрана всех лондонских банков имела целый набор фотоснимков, растиражированных с видеозаписи банковских камер слежения.

…Украшенная светлым париком Джина зашла в операционный зал, приблизилась к окошку, достала из сумочки все тот же пистолет и приказала выдать ей наличность. В ту же секунду перед ней упала металлическая штора. Реакция кассира заслуживала уважения. По банку пронесся сигнал тревоги. Джина, не ожидавшая такого поворота событий, заспешила к выходу. Ее шаг инстинктивно убыстрялся. Налетчица понимала, что совершает ошибку, но замедлить шаг не решалась. Она едва не выпорхнула в открытую дверь, где уже маячили три-четыре полицейских. Один из них галантно уступил высокой даме дорогу, однако его лицо вдруг переменилось. Полицейский заслонил проход и тут же получил удар в пах. Джина Ванрайт пробежала пять-шесть метров и упала в нежные объятия полицейского наряда. Приключения «неуловимой леди» завершились.

Сердце главного судьи Королевского суда не растопила защитная речь адвоката, который строил свою защиту на двух неоспоримых фактах: подсудимая была молода и пользовалась игрушечным пистолетом.

— Да, она зависима от наркотиков. Но где она росла, где ее мать и ее отец? — дрожащим голосом вопрошал адвокат. — Кого винить и кого судить должна в свою очередь эта молодая красивая женщина, которая желает зачеркнуть прошлое? Джорджина Ванрайт желает поставить на своем прошлом крест с помощью врачей и с помощью суда, который должен дать ей последний шанс. Ибо суровый приговор окончательно сломает эту хрупкую женщину!

Судья хладнокровно огласил приговор: восемь лет тюремного заключения. Джина, уже будучи ко всему равнодушной, отправилась в тюрьму Холловэй, где провела почти шесть лет. Выйдя на свободу, она поселилась в пригороде Лондона у своей младшей сестры Шармайн. «Сестра-близняшка» к тому времени прекратила тревожить Джину своим низким внутренним голосом. Бывшая налетчица устроилась на работу в ресторан, познакомилась с местным официантом и решила наконец-таки забеременеть. Однако перед этим ответственным шагом Джорджина решила вновь испытать судьбу в операционном зале столичного банка. В последний раз. После этого она намеревалась окунуться в долгую счастливую семейную жизнь, которая без стартовой суммы в двадцать-тридцать тысяч фунтов стерлингов просто не представлялась возможной.

Джину взяли прямо у кассы. Кто-то сорвал с нее дешевый парик и сразу же узнал в налетчице ту «неуловимую леди», на имени которой поднимали свой тираж лондонские газеты семь лет назад. Джину встретил корпус предварительного заключения все той же тюрьмы Холловэй. Через две недели Джорджина решается на побег и во время очередной раздачи пайка столовой заявила:

— Я не могу есть. У меня раскалывается голова все время тошнит. Вызовите врача.

Когда осужденную привели в санчасть, она симулировала сумасшествие: молола скороговоркой всяку чушь и звала сестру, которая якобы жила у нее внутри. Седеющий врач, повидавший на своем веку еще и не такие выходки, равнодушно написал в ее личной карт «Пыталась симулировать психическое расстройство» ? и спровадил Джину обратно в камеру.

Стареющая лондонская налетчица приговора дождаться не стала. Ночью она разорвала свою юбку на полосы и сплела из них веревку. Поднатужилась, бесшумно подняла кровать и прислонила к сырой стене. Привязав конец веревки к верхней спинке, она набросила петлю на шею и с хрипом сползла на пол. Полча спустя дежурный надзиратель заглянул в камеру и бросился на пост к телефону. Через минуту смертоносную петлю снимали, но уже с трупа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.