Вкус магнитного хлеба Введение в стандарты советской магнитофонной культуры

Вкус магнитного хлеба

Введение в стандарты советской магнитофонной культуры

...Происходит рождение коллективного музыкального сознания. Миллионы магнитофонов страны сливаются в духовную индустрию, по кассетному селектору откликаются миллионы душ. Это - явление!

Андрей Вознесенский

С точки зрения акустики и архитектуры звука наши ранние записи представляют собой полный абсурд.

Вячеслав Бутусов об альбомах «Наутилуса»

Именно провальные в коммерческом смысле записи оказываются самыми интересными. Потому что процесс - все, а результат - ничто. Делать продукт, товар - это очень скучно.

Малколм Макларен

Я люблю слушать записи, которые мне присылают начинающие группы. Сама музыка совершенно неинтересна, но запись настолько непрофессиональна, настолько чудовищна, что я оторваться не могу. Это и есть жизнь.

Брайан Ино

...Мы не знали, как правильно записываться. Это сегодня можно найти фильмы, журналы, где какой-нибудь Фил Спектор подробно объяснит, как надо сводить звук и каким пультом при этом необходимо пользоваться. В 80-е годы даже фотографий фирменных студий у нас не было. Мы все придумывали на ходу.

Владимир Бегунов («ЧайФ»)

Пусть новое поколение не повторяет наших ошибок.

Дмитрий Ревякин («Калинов мост»)

Глава I. 60-70-е: начало

Магнитная запись звука достигла сейчас большого совершенства и с успехом конкурирует с механической и фотографическими системами записи звука, а по многим показателям даже превосходит их. Для магнитной записи и воспроизведения звука используется устройство, называемое магнитофоном.

Из книги «Магнитная звукозапись». 1979 год

We record anything - anywhere - anytime.

Надпись у входа в студию Мемфиса, где Элвис Пресли записал свое первое «звуковое письмо». 1953 год

В начале 60-х, в самом центре Москвы, неподалеку от магазина «Российские вина», открылась студия звукозаписи. Надпись «Фотография», красовавшаяся у входа в здание, могла сбить с толку разве что случайных прохожих. Люди же опытные и просвещенные, поднимаясь по узкой лестнице на второй этаж, прекрасно знали, куда и зачем они идут. Под невинной вывеской «звуковое письмо» там, вдали от городской суеты и любопытных взглядов гостей столицы, приютилась колыбель советской рок-звукозаписи.

Колыбель была похожа на фотолабораторию и представляла собой небольшую комнату, в которой было тихо, как в Музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина. Тяжелые темные шторы на окнах наглухо отгораживали этот оазис от реалий внешнего мира.

Сурового вида мужчина в галстуке, отзывавшийся на обращение «дядя Женя», был владельцем настоящего студийного магнитофона. Фамилию дяди Жени, впрочем, как и марку магнитофона, вспомнить сегодня не представляется возможным. Обыкновенным посетителям он записывал в студии звуковые письма-поздравления. Проверенным клиентам дядя Женя собственноручно записывал «из-под полы» рок-н-роллы Пресли и раннего Окуджаву, а чуть позднее - дворовые песни Высоцкого и опальный твист «Королева красоты» в исполнении Муслима Магомаева.

Принцип работы студии был простой. Сигнал с выхода магнитофона шел на допотопный станок с крюком - судя по всему, стационарный проигрыватель. Из крюка торчала похожая на гвоздь игла, которая, соприкасаясь с гибкой самодельной «пластинкой», выскребала с нее пластмассовую стружку. Пластинки делались из рентгеновских снимков, подбираемых на помойках вблизи городских больниц. На снимок вмещалась только одна песня, и все это счастье ценой в рубль именовалось «записью на костях».

В конце 60-х, в эпоху расширения каталога подпольных записей, очередь «к дяде Жене» порой «вываливалась» на улицу. Это было достойное зрелище. 

У входа в здание стояли вороватого вида пацаны, одетые в полосатые клеши и сшитые из кожзаменителя шестиугольные кепки а ля Ринго Старр. Как несложно догадаться, далеко не все из них торопились продекламировать стишок для мамы или старенькой бабушки. Едва ли кто-то из них знал, что лет пятнадцать назад молодой Элвис Пресли спел на день рождения матери свое первое звуковое письмо.

Студия просуществовала более двадцати лет и свое предназначение выполнила с лихвой. За это время клиентами «звукового письма» стали сотни будущих рок-музыкантов, продюсеров, журналистов. Как гласит история, постоянными посетителями заведения на улице Горького были «первый советский рокер» Александр Градский и первый советский магнитофонный «писатель» Александр Агеев. Градский записывал у дяди Жени, к примеру, «Tutti Frutti» Литтл Ричарда. Cаша Агеев записывал все подряд. «В 1965 году я продал коллекцию марок и купил мономагнитофон «Комета», - вспоминает он. - На оставшиеся деньги я приобрел радиоприемник Spidola - чтобы слушать «Голос Америки».

Спустя полтора десятка лет Агеев станет одним из первых просветителей, начавших целенаправленно распространять на магнитофонных катушках советский рок-андеграунд. Пока же, в неполные шестнадцать лет, он начал карьеру рок-миссионера с пропаганды творчества Beatles.

«Когда в 67-м году ко мне попал диск «Сержант Пеппер», я провел первую коммерческую операцию, - вспоминает Агеев. - В компаньоны я взял ребят со двора, среди которых были владелец пластинки и обладатель переносного магнитофона «Яуза 20». Вечером мы уселись в скверике на Лермонтовской и врубили на полную мощность Beatles. Дело было необычное, музыка - громкая, и вскоре возвращавшийся с работы народ начал кучковаться возле нас. Лениво пожевывая хлеб, мы набрали кучу телефонов и адресов людей, желавших стать обладателями записи. А потом дали такой промоушн Beatles в Москве, о котором они и не мечтали».