ДАНИЯ

ДАНИЯ

«Так сложилось, — пишет на страницах парижской „Русской мысли“ Елена Томсен, — что Копенгаген лежал в стороне от дорог, по которым после 1917-го прошли русские эмигранты первой волны. Сюда не стремились. Копенгаген казался маленьким и провинциальным по сравнению с Парижем или Берлином, да и датский язык знали единицы. Но главной причиной было то, что Копенгаген наглухо захлопнул свои ворота перед беженцами. Трюк с закрытыми дверьми Копенгаген повторил в 1945–1946 годах. Советских граждан, не желавших возвращаться в сталинскую Россию после плена, лагеря или принудительных работ в Германии, Дания высылала и выдавала в СССР. Прокатилась волна русских самоубийств. Те, кто мог, спешно покинули Данию, и русский ландшафт в Копенгагене на время обезлюдел».

Вплоть до 1970—1980-х годов, когда в стране осело несколько политических беженцев (самая видная фигура среди них — Борис Вайль, автор мемуарной книги «Особо опасный»), а у датчан возникла мода на русских жен. Впрочем, и тут речь шла о нескольких десятках, от силы сотнях переселенцев. Да и сейчас, когда в ответ на падение «железного занавеса» Дания резко ужесточила иммиграционные порядки, русских в стране совсем не много: по разным оценкам, от пяти до двадцати тысяч человек. Так что остается лишь изумляться тому, что среди них есть русские писатели, издающие собственный литературный журнал.