Космическая гонка

Космическая гонка

Для того чтобы понять и почувствовать, насколько большим разочарованием с астрономической точки зрения оказался первый полет человека на Луну, нужно самому оказаться там. Представьте, что Проблема 2000 оказалась реальной. Подумайте (без шуток) о похоронах Матери Терезы. Просто представьте — Нил Армстронг с дрожащими коленками выбирается из своего серебристого передвижного домика, неуверенно ступает резиновыми сапожищами, прямо как старушка, сходящая с поезда, и говорит: «Один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества». От этой слабенькой глубокомысленной пошлости сводит зубы. Надуманная фраза — результат работы пялящихся в небо чиновников, озабоченных торжественностью момента. Это подзаголовок фильма, девиз благотворительного фонда или слоган марки сухих завтраков.

К тому же, в тот момент фраза звучала совсем не так. Она больше походила на «Трмрбрфрррпшшшагипшшшрррфства». А уже в студии комментатор Джеймс Берк, тогда более популярный, чем космонавты, но так же слетевший с орбиты, был вынужден повторить сказанное ими. Так что на деле мы услышали первые слова «космонавта из Шепердс-Буш»[68]. Мы ждали этого гигантского скачка часами. Всю ночь по телевизору показывали белый шум, ничего не происходило, напряжение нарастало, превращалось в оцепенение, пока, наконец, не вылилось в самое большое разочарование XX века (конечно, если не брать в расчет кинокарьеру Брижит Бардо).

Но все же это была кульминация гонки, обещавшей нам Луну, а подарившей лишь отблеск. Меня даже не удивляет, что большинство американских подростков считает, что высадка на Луне была секретной операцией спецслужб, проведенной в ангаре в Техасе, где тени падают не в ту сторону. Качественная теория заговора всегда занимательнее реальных событий. В общем-то, история пятидесятилетней космической гонки не идет ни в какое сравнение со «Звездными войнами», «Парнями что надо» или даже «Джетсонами». Космос так и не оправдал ожиданий. Я сам — ребенок космической эры. Космос и ядерная война в моем детстве задавали общий тон. Все началось с Юрия Гагарина — волнующее начало. Я был юн, а он казался чем-то вроде Маленького принца. Затем Джон Гленн[69], что тоже весьма интересно. Мы жили в мрачную эпоху круглых штепселей и бакелитовых выключателей, а на ламповом радиоприемнике размером с детский гробик я слушал военную музыку с помехами — высокие технологии времен немого кино.

Это эпоха расцвета научной фантастики, и космос успешно продавался. Я точно помню момент, когда все пошло не так и рухнуло на землю. Это произошло, когда в космическую заварушку ввязались китайцы. «Сделано в Китае» — синоним некачественной подделки, бьющей током и разваливающейся в руках. Не желая оставаться в стороне от всеобщей мегаломании, торговцы-краснокнижники[70] запустили в вечность спутник. Он транслировал короткую мелодию под названием «Красный Восток», предвосхищавшую появление рингтонов. Наши транзисторы ловили эту паршивенькую песенку, когда спутник проплывал мимо, и я понимал, что космическая гонка затевалась вовсе не для того, чтобы сделать человека божеством прекрасного далека. Дело было во вполне земных долях рынка, а космос — не последним рубежом, а большим рекламным щитом.

Важную роль играло музыкальное сопровождение. У русских были величественные мужские хоры, скорбно воспевающие сверхчеловеческие усилия и муки, будто их космонавтов на веревках поднимали пролетарии. У нас на Западе была «Телстар» группы Tornados, величайшая поп-мелодия всех времен и народов, и «Подъем», и «Фанфары для обычного человека» — гимн тружеников военного времени, написанный Аароном Коплен-дом. Но закрыл музыкальную тему фильм «Космическая Одиссея: 2001» с мелодией «Так говорил Заратустра» и плавающим контрапунктом вальса «На прекрасном голубом Дунае».

Все великие стремления оставляют за собой эстетику, образы, как след кометы. Это не осознанный и не запланированный процесс, а реакция коллективного бессознательного. Начало 1960-х возникло из научной фантастики. Летающие тарелки, геометрия пространства и времени — все это эксплуатировалось людьми, желавшими продавать товары детям. Хромированные радиаторы и неон Америки 1950-х отжили свое, а космическая лихорадка жива до сих пор. Едва у космических путешествий появился образ, он превратился в китч: обтягивающие футболки из полиэстера и ботинки в сериале «Стар Трек». Так же, как врачи и полицейские подражают актерам «Скорой помощи» или «Автомобилей Z», астронавты стали пародией на собственных доппельгангеров[71] из дешевых детских телешоу.

Космический китч достиг точки полной деградации вместе с Карлом Саганом, романтичным ученым в водолазке, проповедовавшим науку для чайников. Саган был Эйнштейном в представлении читателей журнала «Ридерз Дайджест», торговым агентом в космической гонке. Он был тем парнем из рекламы сигарет, на которого все хотят быть похожими. Затем он придумал концепцию капсулы времени. Сейчас почти невозможно объяснить, зачем в эту абсурдную затею вкладывалось столько усилий. Идея заключалась в отправке приглашения пролетающим мимо инопланетянам. В капсулу следовало вложить свидетельства о существовании и развитии человечества. Каждый имел свое мнение по поводу того, что должно оказаться в капсуле: Библии и Кораны, фотографии стариков, аборигенов и танцовщиц с Бали, немного Моцарта и Beatles. Получилось как с клипами, которыми перебивают новостные каналы, когда не хватает рекламы. Кто-то предположил, что инопланетяне не говорят по-английски, и в капсулу добавили универсальной математики, которую марсиане уж точно должны понимать, а заодно и карту, чтобы можно было вернуться во Флориду.

Больше всего шуму поднялось из-за изображений мужчины и женщины, выгравированных на неразрушимом криптоните[72], призванных стать олицетворением каждого из нас (кроме черных, конечно). Фигуры были обнажены, и это послужило пищей для ожесточенных дебатов. Должны ли у мистера и мисс Земля быть гениталии и лобковые волосы? В результате они до сих пор летают где-то в космосе, создавая о нас представление, как о Барби и Кене после депиляции. И мы знали, что никому нет дела до происходящего наверху, что все происходит здесь, дело в нашем странном, искаженном восприятии самих себя. Исследование космоса стало символом суетности, проявлением тщеславия государства и демонстрацией силы. Исследование продолжается в тени шпионажа, средств ядерного сдерживания и звездных войн. Оно подарило нам GPS — говорящую карту, встроенную в машину; не то что бы вперед, в бесконечность, а скорее, как добраться до Лидса, минуя платные дороги. Когда закончилась Холодная война, смысла в космической гонке не осталось. Никто не вернулся на Луну — там ничего и не было, кроме поэтичности и мифологии. Они поступили по-людски, оставив там кучу мусора и корпоративный панегирик, подписанный президентом Никсоном. В этом не было величия или отваги, лишь глупость, грязь и суета. Колумб, Магеллан и Кук привезли из своих вояжей нечто полезное или проясняли важные вещи. Космическая гонка была бессмысленной и затратной.

Она оставила нам космические станции: цыганский табор, не подчиняющийся законам гравитации, разрушающийся передвижной домик, болтающийся вокруг Земли под присмотром третьесортных охранников с двойками с минусом по физике и резервуарами, наполненными мочой. Научные эксперименты? Смысл существования станций больше напоминает школьные проекты — а могут ли горчица и кресс-салат расти в космосе?

Город Калининград на Балтийском побережье подарил космосу больше путешественников, чем любое другое место на земле. Он может похвастаться десятками советских мемориалов, воздвигнутых в честь отважных путешественников к далеким звездам. Но памятники давно покрылись мхом и облупились. Калининград — один из самых убогих и загрязненных уголков Европы. Благодаря космической гонке он стал посмешищем. В московском Музее космонавтики (где можно увидеть корабль-спутник Юрия Гагарина, размером не больше буфета образца пятидесятых, или копии ракет, запускавших в космос собак, пока люди не научились возвращать их на землю), сейчас пусто, если не считать вереницы скучающих школьников. Это старая коммунистическая Россия. Никому не нужны вещи с маркировкой СССР. Космическая гонка так и не стала грандиозным символом власти. Это полный провал. Такова правда о программе освоения космоса: настоящее обогнало будущее. Ракеты — громкие, мощные, внушительные, символизировавшие стремление человека вперед и вверх, — сейчас лишь устаревшая, затратная технология. Будущее не в бессмысленной растрате все большего количества полезных ископаемых. Мечта о том, что исследование космоса позволит человеку колонизировать новые миры, ушла в прошлое.

А новейшие научные открытия, призванные появиться в результате космической гонки, как грибы после дождя, обернулись тефлоном и ручками, которые пишут вверх ногами. Невероятным прорывом космической эры стали компьютерные технологии, а они не имели ничего общего с Хьюстоном и мысом Канаверал. Их придумали в садовых сараях Калифорнии. Технология запуска на орбиту глыб металла с двумя замотанными в фольгу учителями географии внутри устарела так же, как паровой каток, да и никогда не была столь вдохновляющей и красивой, как астрофизика. Вот где будущее космических путешествий — двигаться вперед, оставаясь на месте. Животные, растения и минералы оказались лишним компонентом программы освоения космоса. Балом правит математика. Последний рубеж прячется не где-то за Млечным Путем. Планета, до которой необходимо добраться, — наша собственная. Космонавты больше не кумиры детей. Наши потомки сейчас хотят жить с пингвинами и спасать дельфинов.

Единственная прекрасная вещь, доставшаяся нам от ненасытной космической гонки, — это фотография голубой планеты. Наш общий портрет — поразительный, нежный и трогательный. По иронии судьбы именно эта фотография способствовала зарождению экологического движения. Нам нужно было сбежать из собственного мира, чтобы оглянуться и понять, что для нас самое важное и где должна идти битва за будущее.

Когда инопланетяне, наконец, получат тот металлический ящик, что мы им отправили, они, скорее, обнаружат не бесполую парочку Сагана, а дохлую собаку.