Глава 11. Рижские каникулы. В Латвию на лето
Глава 11. Рижские каникулы. В Латвию на лето
Юрмала: песни славян на Западе
Рижане привыкли удивляться всегдашней любви россиян к Юрмале – потухшей было в девяностых, но потом вновь вспыхнувшей с почти советской силой. Уж мы-то знаем, какой у нас короткий купальный сезон и какая капризная погода. Обоснованно надеяться на по-настоящему теплую воду в Рижском заливе можно разве что в июле – да и то бывает, что вчера вечером ты не вылезал из моря, а сегодня с утра пригнало холодное течение и едва зайдешь по колено: икры сводит.
И все-таки, если вдуматься, причины, по которым в 2010?х на юрмальском пляже почти так же тесно, как в 1980?х, понятны. Одна из них объективная, другая субъективная. Первая – очевидные достоинства Рижского взморья (J?rmala это и есть «взморье» по-латышски). Вторая – ностальгия и мода.
Всякий более-менее крупный современный курорт – это, по сути, промышленный моногород. Разве что производит здешняя индустрия не металлопрокат или шлакоблоки, а сладкое ничегонеделание. Какая может быть индивидуальность у моногорода, какой в нем искать уют? Привычная для постсоветского среднего класса промзона для приморского отдыха – будь то турецкая Анталия, греческий Лутраки или даже итальянский Римини – выглядит как череда отельных коробок вдоль берега; а на въезде в египетский Шарм-эль-Шейх так вообще блокпосты. В этом смысле Юрмала, ухитрившаяся даже во времена всесоюзного бума остаться сосновым лесом с растущими вперемежку с деревьями деревянными дачами и не столь уж многочисленными многоэтажками пансионатов – почти пасторальный оазис.
И ведь природная идиллия эта – совсем рядом с большим красивым городом, куда всегда легко выбраться и по туристической, и по развлекательной, и по магазинной надобности. Для рижан юрмальский пляж – практически городской: из моего спального района до него ехать меньше, чем до Вецриги. Приятели, любители велосипедов, летом всей семьей катаются на взморье в качестве утренней зарядки: минут пятнадцать в одну сторону, искупаться и обратно.
Но любят, как известно, не за что-то, а вопреки: главная причина популярности Юрмалы среди россиян (во всяком случае, богатых, превративших ее в эдакий прибалтийский филиал Лазурного Берега) – иррациональная, ностальгическая. Сейчас уже не установить, кто первый в пустой и полуразрушенной Юрмале девяностых вспомнил легендарный город советской дольче виты с юной Лаймой Вайкуле в варьете ресторана «Юрас перле» (овеянного славой «Перлушника»). От ресторана к тому моменту – к концу девяностых – остался лишь горелый огрызок, жутковато висевший над пляжем, а город годился разве что для съемок трэш-ужастиков про «зомби-апокалипсис». Но именно в это гиблое место пришли богатые россияне – и именно они в значительной степени вытащили его из мерзости запустения.
Среди спасителей были разные люди. Еще в прошлом веке у нас часто поминали солнцевского авторитета Михася (Сергея Михайлова). Когда в 2001?м ему запрещали въезд в Латвию, здешний министр внутренних дел возмущался, что солнцевская братва массово скупает дома в Риге и Юрмале. Но уже в 2002?м на Рижском взморье впервые провели затеянный Игорем Крутым и Раймондом Паулсом конкурс молодых исполнителей «Новая волна» – и главный латвийский курорт стал стремительно превращаться в одну из мировых столиц постсоветской светской жизни.
Фестивалей, устраиваемых россиянами и с преимущественно российскими участниками, здесь прописалось множество: музыкальные, юмористические – «Юрмалина», «Голосящий Кивин», «Comedi Club». Поп-звезды и эстрадные юмористы стали покупать на Рижском взморье жилье – списки россиян, которых латвийские издания упоминали в качестве владельцев юрмальской недвижимости, звучали как светские репортажи: Владимир Винокур, Александр Масляков, Эммануил Виторган, Клара Новикова и Денис Евстигнеев, согласно прессе, приобрели квартиры в ЖК «Мариенбад» в Майори, Аркадий Укупник, Валерий Сюткин и Андрей Макаревич – в бывшем Доме творчества писателей в Дубулты, Борис Моисеев якобы отдал когда-то 240 тысяч евро за трехкомнатную квартиру в Лиелупе, а Геннадий Хазанов – 270 тысяч евро за квартиру в Дзинтари (потом такие стали стоить, конечно, гораздо дороже). Шоумен Светлаков, как писали, купил в Меллужи земельный участок и построил двухэтажный дом – новоселье, на которое слетелись все рижские папарацци, справляли во время очередной «Новой волны». Юрмальскую квартиру Ксении Собчак приводили в качестве примера скромности бывшей гламурной, позже оппозиционной звезды: всего-то 2,3 тысячи евро за «квадрат».
«Новую волну» только ленивый не ругал за бездарность конкурсантов, но никто никогда не скрывал, что поп-музыка в данном случае – лишь повод для встречи в приятном месте очень серьезных людей. «Концентрация миллиардеров на квадратный метр превышала все допустимые нормы» – такими фразами пестрит старый репортаж с юрмальского конкурса светской колумнистки Божены Рынски. В нем она описывала, как тогдашний управделами Президента РФ Владимир Кожин, хозяин Warner Music Group Леонард Блаватник, бывший президент Олимпийского комитета России Леонид Тягачев и основатель группы компаний «Нордекс» Григорий Лучанский чинно сидели рядком в партере концертного зала «Дзинтари», терпеливо слушая молодых питомцев Игоря Крутого – но ведь понятно, что не ради них эти уважаемые господа слетелись в Юрмалу.
Между концертами и зваными ужинами велись в неофициальной обстановке, вдали от всевидящего глаза и всеслышащих ушей российских спецслужб непростые разговоры. Памятная всем с советских времен, но евросоюзовская ныне Юрмала оказалась удобным местом для неформальных встреч и неформального отдыха. В расслабляющей атмосфере цивилизованного европейского курорта «форбсы» и ВИПы гуляли по улицам почти как простые люди, всего с одним-двумя телохранителями, и веселились друг у друга на афтепати, нетрезво горланя «Смуглянку-молдаванку».
В юрмальских пивных рассказывают былины о том, как здесь когда-то напился коварным живым латвийским пивом Роман Абрамович. Упомянутый репортаж Рынски с «Новой волны» носил характерный заголовок «Давайте купим Латвию» – предложение якобы возникло на ВИП-обеде в ВИП-ресторане на крыше отеля «Ligh House» (см. главу «Юрмала»), и все гости при этом стали подмигивать присутствовавшему там Михаилу Фридману. Его местные СМИ называли «теневым покровителем «Волны».
Иностранным гостям конкурса купить страну-хозяйку целиком было вполне по карману. В 2014?м во время последней юрмальской «Волны» местные СМИ сложили состояния лишь неполного десятка замеченных на фестивале миллиардеров (Фридман, Блаватник, Олег Бойко, Искандер Халилов и пр.) – получилось намного больше латвийского ВВП.
В озвучиваемых перечнях покупателей юрмальской недвижимости мелькали не только богемные фамилии. Тягачевы, Гайдамаки, Ковальчуки – представители этих заслуженных семейств, если верить латвийской прессе, оказались соседями по Дзинтари. Цены на здешние квадратные метры устремились в зенит, сделав по этому параметру прохладную, никому во всем остальном мире не известную и не нужную Юрмалу сравнимой с Биаррицем, если не с Ниццей. Не скромничали, составляя прейскуранты, и юрмальские рестораторы. Местные – не только юрмальчане, но и рижане (во всяком случае, не из числа миллионеров, охотно присоединявшихся к гульбе россиян) – все чаще чувствовали себя лишними на этом празднике светской жизни.
Показательна разница в стратегиях, какие избрали в свете кризиса конца нулевых главный латвийский курорт и главный литовский – Паланга. Вторая, изначально в большей степени ориентированная на клиента местного и не жирующего, в кризис делала скидки и устраивала распродажи, заманивая гостей. Юрмала – упрямо жадничала в надежде на редкого, но сверхщедрого иностранца. На тогдашний вопрос латвийского бизнес-издания: «почему?» латвийская же представительница туриндустрии ответила вопросом: «зачем?» «Зачем ресторанчику на Йомас снижать цены, если завтра в него заглянет Киркоров или Эрнст?»
Откровенно «заточенная» под условных Киркорова с Эрнстом, Юрмала превратилась в эдакий искусственный спутник богатой Москвы на орбите небогатой Латвии. Рижане, приезжающие на взморье по-простому, на электричке, все меньше понимали, что им там делать. Достаточно сказать, что некоторые юрмальские рестораны, по общему признанию из числа лучших – вроде «36?й линии» (см. главу «Юрмала»), находятся практически вне пешеходной доступности.
А ведь острее социального в Латвии всегда стоял вопрос национальный. Превращение латвийской курортной жемчужины в летний филиал враждебной Москвы чем дальше, тем сильнее бесило и депутатов, ругавшихся в «Твиттере» в адрес «Волны» матом (что характерно, по-русски), и простых юрмальчан, строчивших в Центр государственного языка доносы: мол, на афишах конкурса много кириллических букв! Какое-то время грохот попсы и хохот «Юрмалины» заглушали протестующие вопли националистов – но в итоге националисты злорадно проводили из Латвии и «Волну», и «Юрмалину», и прочий русскоязычный «Comedy Club».
Когда на рубеже 2014–2015 годов российские фестивали стали скопом покидать Рижское взморье, все сразу вспомнили, как латвийский МИД летом 2014?го запретил въезд в страну собравшимся на «Новую волну» Иосифу Кобзону, Олегу Газманову и певице Валерии (за то, что они публично одобрили «российскую агрессию на Украине»). Немедленно было подсчитано, что одна только «Волна» приносила в латвийский бюджет ежегодно 20 миллионов евро налогов. Зазвучали сомнения, стоит ли этих денег территориальная целостность далекой Украины. И хотя сведущие люди не сомневаются, что инициатива по великому исходу из Юрмалы российских фестивалей исходила не из рижских, а из московских властных кабинетов, основная причина произошедшего очевидна: слишком уж нелогичной затеей был «римейк» советской дольчевиты в стране, непримиримо воюющей с советским наследием.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.