Иван Заикин, или Пуля в кулаке

Иван Заикин, или Пуля в кулаке

(По материалам А. Володева)

В 1904 году русский богатырь Иван Михайлович Заикин (1880–1948) стал чемпионом мира по тяжёлой атлетике. Спустя несколько лет он же стяжал славу искуснейшего пилота России.

— Мне приходилось разрываться между тремя сильнейшими страстями: небом, гиревым спортом и борцовским ковром. Но небо часто ускользало, потому что не было средств на покупку очередного дорогостоящего летательного аппарата, и тогда мне приходилось выходить на арену, — вспоминал в 1946 году Заикин. — А там открывалось непонятное, то, что я применял для развлечения пресытившейся публики и что давало циркам аншлаги…

Что же побуждало и аристократов и простолюдинов стонать от восторга, а репортёров бульварных газет обвинять силача в дешёвом факирстве? Вот что говорил сам Заикин:

— Был в моём репертуаре номер, требующий определённой сноровки. Я производил быстрое жонглирование пудовыми гирями в неприличной близости от собственной головы. Бывало, что гирю не получалось ухватить, увернуться тоже не получалось. Верите ли, нет ли, но я мог волевым усилием притормозить неудачно падающий груз прямо в воздухе и даже принудить его изменить траекторию: гиря как бы щадила, проходя из верхней, критической точки начала падения по дуге, и мягко, безвредно, довольно далеко от меня шлёпалась на опилки. Вот я и придумал проделывать это намеренно, на глазах у скептиков. Скажу, что, гирями начав, я задумал добавить ещё резиновые пули, выстреливаемые из ружья. Я их ловил в кулак, опять же затормаживая большим хотением добиться невозможного. Когда записывали в Мюнхгаузены, отвечал, что с шулерами за одним столом никогда не сиживал: на пиру легче обмануть. Да что я-то? Вот американец Камерон Якобсон, тот вообще резиновые пули зубами ловил. И это не обман. Я сам тогда своим необычным зрением видел, как это всё происходило… Может, из-за моей природной исключительности я острее других чувствовал пределы, очерченные провидением…

Иван Михайлович также вспоминал, что впервые убедился в совершеннейшей уникальности своего мировосприятия во время одного из тренировочных полётов, будучи курсантом Парижской авиашколы:

— Полёт — это риск. Но я могу, значит, смею и должен. Уровень авиации того времени часто рвал волосок жизни пилота. Ты в воздухе. На земле находятся душевно неуравновешенные, жаждущие ради забавы пострелять по аэроплану. Попал под обстрел и я однажды. Плоскости машины оказались в дырах, а одну пулю, приближающуюся ко мне, я увидел. Каким-то образом я заставил её изменить путь, изловчившись, схватил. Когда посадил аппарат, она была тёплой… Если даже предположить, что пуля была на излёте, моё действие всё равно не дало бы положительных результатов… Но я её, как Якобсон, заметил в нужный момент…

Якобсон — феномен циркового искусства — задолго до Ури Геллера взглядом гнул металлические ложки, распрямлял звенья массивной цепи, останавливал ход хронометра, замедлял и ускорял его. Он говорил, что ловить зубами пули может только в дни, приходящиеся на полнолуние, когда его восприятие движения сверхбыстрых тел искажается. Был даже проделан опыт. К внутренней стороне оконного стекла мчавшегося мимо Камерона экспресса прикрепляли газетную страницу. И он слово в слово воспроизводил её содержание, поясняя:

— Ничего особенного. Для меня вагон неподвижен, печатный текст маячит перед глазами. Для остальных экспресс уже далеко. Я вижу вагон неподвижным ровно столько, сколько хочу…

В 1972 году участница Великой Отечественной войны, москвичка Евдокия Малахова рассказывала об артиллеристе Павле Сорокине. Этот тогда двадцатилетний лейтенант видел полёт как своих, так и вражеских снарядов. Но только ночью. Днём, как выразилась фронтовичка, в его зрении что-то не срабатывало.

Великий полководец А. В. Суворов простил растрату интенданту Ивану Муровцеву только за то, что тот различал движение выстреливаемых пуль: их находили там, куда он указывал. Президенту США Джону Ф. Кеннеди демонстрировали невероятные способности морского пехотинца М. Кветковски, которому (хоть и не всегда) удавалось менять траекторию снаряда, выпущенного из гаубицы. Тот же Кветковски мог отклонять траектории пуль, выпущенных из пистолета да так, что они поражали отнюдь не основную мишень, а контрольную, отнесённую на десять метров в сторону.

— Я воспринимаю пулю, как назойливую муху, которую отгоняю взглядом, — признавался морской пехотинец, — и для меня всё это просто.

Однако жизнь показывает, что всё не так просто. Например, Заикин говорил:

— Как только я потерял здоровье, исчез и таинственный дар.

Якобсон тоже отказался от приносящей изрядные доходы карьеры человека-пулеуловителя, как только у него обнаружили злокачественную опухоль мозга. Морской пехотинец М. Кветковски умер от аналогичной болезни.

Евдокия Малахова говорила об испепеляющем, поистине дьявольском взгляде лейтенанта Сорокина, ставшего через много лет после войны жертвой загадочной болезни. У Заикина же был взгляд добрейшего человека. Стало быть, раз на раз не приходится. Не стоит сомневаться, пожалуй, только в том, что многие знания — это многие печали… Но что мы знаем об этом феномене? Представьте, не так уж мало.

Познакомимся с утверждением российского учёного Н. Д. Львова: «Глаза — это выросты мозга». Мозг, что тоже доказано, — источник энергии, преобразующейся в силу. Сила, в свою очередь, не может быть пассивной, а должна использоваться в нашем случае для воздействия на смертельно опасные предметы — пули, гири, артиллерийские снаряды. Однако возможно ли это? По мнению парапсихологов, разделяющих взгляды знаменитого физика Вернера Гейзенберга, вполне возможно. Ведь принцип неопределённости, сформулированный им, пробил огромную брешь в казалось бы незыблемой парадигме Ньютона, действующей только в жёстких рамках материальных закономерностей. Гейзенберг не боялся отбросить замшелые догматы:

— Массовое поведение (как в толпе людской, так и в атомах) может быть предсказано нашим мозгом, который, меняя восприятие реальности, кардинально изменяет её. Энергия, передаваясь прерывисто, обретает такую мощь, что физический мир может обрести любую форму, желаемую человеком, правда, человеком далеко не всяким, только могущим мгновенно взаимодействовать с глобальным информационным полем Земли, и находить искомое в его лабиринтах, созданных для избранных.