ПУЛЯ из тьмы

ПУЛЯ из тьмы

Они представляли собой службу безопасности фирмы, генеральный директор которой был четырежды судим. И устроенный ими кровавый пир стал законным продолжением их существования. Такие сюжеты стали типичными для полукриминального российского бизнеса.

Ночь была тихой. И теплой. Они сняли бронежилеты, возвращаясь с вызова. Пустынные улицы. Неподвижная листва. Второй час ночи. Да, конечно, они рано сняли бронежилеты, но случилось все это в Сочи, где темные ночи не всегда приносят прохладу, поэтому их можно понять — старшину Мурада Менглебаева и водителя милицейской «Нивы» Юрия Трудова.

Вызов был ложным — тревогу на пульте дал сбой в сигнализации, они тут же выехали. Юра водил машину быстро — армейский опыт, отличная реакция. Убедились: проникновения нет. Возвращались, привычно объезжая объекты, за которые отвечала их охранная служба, — магазины, кафе, банки. Тишина. Безлюдье. И только за вокзалом, в переулке, примыкающем к лесопарковой полосе, торчал одинокий «Жигуль». Открылись дверцы. Двое вытащили из автомобиля женщину. Она не стояла на ногах. «Жигуль» ушел. Женщину потащили в лес. Волоком.

У Менглебаева и Трунова был выбор: вызвать по рации патруль, потому что их дело — неприкосновенность объектов, а не соблюдение порядка на улицах. Да и в самом эпизоде пока не было ничего исключительного — мало ли как проводят ночное время экстравагантные отдыхающие. Только одно выбивалось из схемы: как-то странно тащили они эту женщину, словно торопились избавиться. И «Нива» притормозила.

— Стойте! — крикнул на всякий случай Менглебаев. — Милиция!

Двое женщину бросили, кинулись в лес. Менглебаев с Труновым подбежали к ней — живая. Но мертвецки пьяная.

И сейчас еще можно было лишь сообщить по раций о происшедшем, вызвав вместе с патрулем «скорую». Но те двое могли уйти. Их внезапный рывок был молниеносным, так убегают только тренированные и сильные. Конечно, они успеют скрыться. И Менглебаев с Труновым кинулись в автомобиль. Рассчитали правильно: у беглецов был один путь — по лесопарковой полосе и пешеходному мосту через железнодорожные пути к вокзалу, где всегда можно смешаться с толпой или взять такси. Поэтому милицейская «Нива» пронеслась по тротуару вдоль балюстрады и остановилась у моста. Менглебаев с Труновым выскочили, демонстративно хлопнув дверцами. Они опередили бежавших, но не учли одного: мост и тротуар были хорошо освещены, а скрытые от них листвой люди не остановятся ни перед чем.

Старшина Менглебаев был старше Грунова. И опытнее. Он крикнул: «Юра, ложись!» — почувствовав кожей, ЧТО сейчае случится. Но выстрелы уже прогремели. Юра не лег, а упал, прошитый пулями. Менглебаева тоже задело — освещенные, оба были отличными мишенями. Упав, они оказались в тени балюстрады, йо пули из густой лиственной тьмы, ложились рядом, рикошетя от тротуара.

Теперь у двух милиционеров-охранников выбора не было, и они стали стрелять. Менглебаев из автомата. Трунов — из пистолета. Мурад целился туда, где время от времени шевелилась листва. Услышал вскрик — пуля попала в цель. И голос: «Не стреляйте, выходим». Трунов, смертельно раненный, к этому моменту сделал восемь выстрелов. Он чувствовал, как сочится из него кровь, силы уходили. И он пополз к машине, пятная тротуар кровью. Юрий сообщил по рации всем постам: «Вооруженное сопротивление...» — и потерял сознание.. Потом выяснится — из восьми его выстрелов два попали в цель.

Менглебаев прислушивался, но те, скрытые листвой, крикнули, чтобы выиграть время. Сами же бросились вверх по склону — слышны были их тяжелые шаги, шумное дыхание. Мурад снова выстрелил наугад и услышал стон: попал. Но не остановил.

А по мосту, от вокзала, уже бежали милиционеры-«линейщики».

— Бросай оружие! — кричали они Менглебаеву, не сразу разглядев в нем своего.

Мурад,, положив автомат на тротуар, сказал:

— Быстрее! Бандиты же уходят! — И добавил: — Встать не могу, ранен... Мой напарник тоже — там, у машины... И женщина — в переулке...

Их всех увезли. Уже без них лесопарковая полоса и прилегающие к ней улицы были оцеплены омоновцами, линейной милицией, работниками угрозыска, руоповцами и даже пограничниками. Все те, кто мог и должен был охранять покой города Сочи, осматривали сейчас каждый куст, камень, впадину, зная: кто-то из тех двоих серьезно ранен и уйти далеко не мог.

Подобранную в переулке женщину пытались привести в чувство. Это удалось не сразу. На ее теле обнаружили характерные ожоги от сигарет, подкожные вздутия. А вскоре в лесу, там, где валялись отстрелянные гильзы, нашли полиэтиленовый пакет, в нем — шприц, наполненный водкой, початая бутылка. Те двое вводили ей водку в вену.. По мнению врачей, доза уже была смертельной, женщину удалось спасти чудом.

Она смогла заговорить только к концу следующего дня. Ее показания старший следователь прокуратуры Центрального района Сочи Вячеслав Климов, первым допросивший пострадавшую, назвал историей притупленного чувства опасности.

...Несколько лет назад Веру Ликину (некоторые имена в интересах следствия изменены. — И. Г.) наняли в только что открытый сочинский филиал новокузнецкой фирмы «СИТ» реализатором деревообрабатывающих станков. Она была женщиной бойкой, легко увлекающейся. Работа ей нравилась, хотя станки шли плохо — чаще брали в долг, отдавали медленно, по частям, обесцененными рублями. Но зато филиал арендовал целый дом. Сюда в теплое время года приезжали из далекого Новокузнецка руководители фирмы. Чаще всего — Владимир Сидоров, генеральный директор, тридцатисемилетний низкорослый крепыш с молоденькой женой и двумя телохранителями.

Ликина принимала гостей, готовила им еду, поражаясь их богатству и щедрости. Деловая хватка Сидорова, его воля восхищали ее. Фирма «СИТ» не только посредничала в продаже станков, в Новокузнецке сферой ее интересов были ремонт и строительство производственных зданий. Немногочисленный штат фирмы ухитрялся нанимать по контракту большие строительные бригады, арендовать технику, доставать дефицитные стройматериалы. Потом Вера Ликина узнала, что своими успехами фирма обязана не столько Сидорову, сколько коммерческому директору и тем людям, которых тот взял на работу, что сам Сидоров четырежды судим, а ближайший его соратник и друг Домников — дважды, что телохранители им обоим нужны отнюдь не только для защиты от криминального мира. Но все это казалось Ликиной несущественным, и когда ей предложили стать генеральным директором сочинского филиала, немедленно согласилась.

Правда, начальственная должность лишь громко звучала — в подчинении у нее были всего два реализатора, вскоре уволившихся, она по-прежнему делала все сама. Затем до нее дошли слухи о каких-то неприятностях у Сидорова в Новокузнецке, из-за которых он уехал в Москву. А вскоре в Сочи появился Домников с телохранителями Сидорова — Ахаевым и Поляковым. Остановились почему-то не в офисе, как бывало, сняли квартиру в пригороде Сочи, на Мамайке, где именно — не сказали. О Сидорове говорили неохотно: «Остался в Москве, дела». — «Почему без Ахаева и Полякова?» — «В Москве можно без них...»

Но и эти туманные ответы не насторожили ее. Даже после того как она узнала о странной смерти бывшего своего реализатора М. Н-ва, будто бы покончившего с собой (включил газ и задохнулся), Ликина не задумалась, как это могло произойти с бодрым жизнелюбом, затевавшим собственное дело. Чувство опасности проснулось в Ликиной с катастрофически большим опозданием, в застольную минуту, когда приехавшие к ней Ахаев и Поляков потребовали выдать им 40 миллионов рублей.

Сумма вызвала у нее нервный смех: «Ребята, в филиале никогда не было таких денег... Станки дешевые, продаю в долг...» Но ей не поверили. Заперев дверь, обыскали офис. Ничего. Значит, спрятала на стороне. Где именно? Ее стали пытать. Прижигали окурками. Били. Требовали назвать место тайника. Она назвала бы, но тайника у нее не было. Нет, не верили. Налили стакан водки, заставили выпить, думали, хоть так язык развяжется. Не развязался. Налили еще. Она отказывалась пить. Положили на стол пистолет: «Не выпьешь, пристрелим». Не выпила. «Знаешь, как умер твой бывший реализатор? —/Сказали они. — Мы надели ему на голову полиэтиленовый пакет, а когда он задохнулся, включили газ... Хочешь, чтоб и с тобой так же было?» Она не хотела, но сказать ничего не могла. Тогда они вытащили прихваченный с собой шприц, стали вводить водку в вену. Ликина дергалась, вена ускользала, водка вздыбливала бугром кожу. Пыталась кричать от боли — ей заткнули рот кляпом. Наконец поняли: бесполезно. Денег у нее, видимо, и в самом деле нет. Но теперь она слишком много знала, и нужно было заставить ее замолчать. Навсегда.

Шел второй час ночи. Они наняли частное такси и повезли Ликину в завокзальный район, в лесопарк, где намеревались вколоть последнюю порцию водки. Расчет был точным: даже если бы ее обнаружили утром, то лишь констатировали бы смерть от алкогольной интоксикации. Но им помешали.

КРОВАВЫЙ СЛЕД

Оба знали: на них объявлен розыск. Поэтому побежали. Выйти из лесопарка к вокзалу — пара пустяков, так им казалось. И когда «Нива» появилась у мостика, обозлились. Акаев, до того как стать телохранителем Сидорова, служил в спецназе, его рука, привычная к пистолету, целясь в Трунова, не дрогнула.

Еще они думали — уложить этих двоих, возникших на их пути, дело минутное. Но менты оказались живучими. Лежа в крови, отстреливались, и их пули, летевшие наугад попадали в цель: Ахаев был ранен четырежды. Но надо было уходить, и они ринулись вверх по склону, вышли на пустынную улицу, и только тут Ахаев сказал Полякову: «Все. Больше не могу».

Ближайший дом — шагах в пятидесяти, по ступенькам вверх. Поляков подтащил Ахаева к веранде и, распахнув незапертую дверь, приказал: «Всем уйти!» Спавшие там люди шарахнулись вон, увидев в его руках пистолет. Изорвав простыни, Поляков перевязал Ахаева и снова спустился по ступенькам на улицу. Но такси удалось поймать не сразу. Поляков метался по ночному Сочи — вначале на квартиру к женщине, преданной Ахаеву, затем с ней — обратно, с йодом и грудой бинтов, к дому с верандой. Они уже были недалеко, когда их остановил пост ГАИ. Все дороги к лесопарковой полосе у вокзала были перекрыты. Поляков вернулся, а женщина пошла дальше пешком одна. Поднялась по ступенькам, миновав еще один пост — омоновский.

В доме шел обыск. Всех — хозяев дома и их жильцов — выводили на улицу с поднятыми на затылок руками. Ахаева вынесли на носилках. Женщина кинулась было к нему, но, увидев наручники, остановилась. Ее порыв заметили, предложили пройти в машину. А затем — в кабинет следователя Вячеслава Климова. И еще через полчаса группа захвата ворвалась в ее квартиру: там, на диване, не раздеваясь, спал Поляков.

...Труднее всего было, по признанию Климова, допрашивать Ахаева. Он лежал в охраняемой палате, пристегнутый к кровати наручниками (перевязку ему делали только в присутствии омоновцев), на вопросы отвечал кратко: «Не я стрелял». — «А кто?» — «Домников» — «Где он?» — «Не знаю». — «Где Сидоров?» — «В Москве». — «Как его там найти?» — «Не знаю». Затем внимательно прочитывал протоколы допросов. Климов вкладывал ему в растопыренные пальцы ручку и он, звеня наручниками, выводил:

«С моих слов записано правильно. Ахаев».

Он продолжал повторять свои показания и тогда, когда следствие выяснило: те, при ком они с Поляковым числились телохранителями, были убиты ими. Сидоров — в Москве, Домников — в Сочи.

...Началось все в Новокузнецке с посещения полуподпольного бара, куда приходили только свои и только по звонку. Там было тесновато, но уютно, работала сауна, звучала музыка. Гендиректору «СИТа» это заведение приглянулось, и он решил включить бар в сферу своего влияния. Но бармен заупрямился. Нужно было его проучить, и однажды у него пропал автомобиль. Следователь Кемеровской облпрокуратуры Любовь Орлина, приезжавшая из Новокузнецка в Сочи по этому делу, рассказывала мне, удивляясь: преуспевающая фирма, громадные доходы, казалось бы, чего еще?! Нет, понадобился бар. Знал ведь: бар опекает фирма «Четерс», вложившая в него деньги, но это только распалило амбиции Сидорова.

Наказанный бармен намек понял. Попросил прислать «крышу». Молодые, бритые наголо качки из службы безопасности «Четерса» обошлись с пришедшим в гости гендиректором «СИТа» и его свитой очень нелюбезно — избив, вышвырнули. Месть не задержалась: на трех автомобилях группа Сидорова с телохранителями подъехала к офису «Четерса», открыла стрельбу. Средь бела дня! Люди, проходившие мимо, кинулись врассыпную, прячась за стоявшие на улице «КамАЗы». Число раненых осталось неизвестным — не все заявили, страшась расправы. Известно лишь, что убитых трое — двое мужчин и одна женщина. Показалось мало: ворвавшись в офис, подожгли все, что горело, затем, развернувшись, помчались к бару. Там их встретили автоматным огнем, пришлось уехать — вообще из Новокузнецка.

На другой день Сидоров снял со счета своей фирмы в банке многомиллионную сумму, вместе с Домниковым и двумя телохранителями тайно отбыл в Москву. Он бежал от сыщиков угрозыска и от людей из охраны «Че-терса», не подозревая, что смерть свою везет с собой. Проявленный им беспредел разбудил дремавшие амбиции телохранителей: «Если он с миллионами, почему мы без них?» В Москве они снимали роскошную квартиру (как выяснилось, у бывшего работника ЦК КПСС). Занимались тайным бизнесом — у них давно действовал канал перепродажи оружия из Приднестровья. Торговали автоматами, гранатометами, даже реактивными снарядами. Пистолеты Макарова, например, идут на черном рынке по тысяче и более долларов. Жили, однако, в столице скромно, зная: телетайпы и факсы органов внутренних дел разнесли по всей России информацию о них вместе с их изображением. В особо людных местах не светились. Заказали фальшивые документы, отвалив крупную сумму, — готовились отбыть в ближнее зарубежье. Беглый гендиректор вдруг стал прижимист — все меньше выдавал денег, все больше ворчал: миллионы на исходе. Но его соратники знали: врет. И заподозрили: а не подумывает ли он об «автономном плавании»?

Это стало толчком к давно созревшей идее: если он, Сидоров, хотел силой взять бар, то почему они не могут силой взять у него миллионы? И однажды, повалив гендиректора на пол, выпустили ему в голову три пули. Через подушку. Так тише. С трупом пришлось помучиться: тело, завернув в полиэтилен, увезли в подмосковный лесок, забросали ветками, а вот голову, облив бензином, пытались сжечь в кастрюле.

Тут выяснилось: с документами не выходит. Решили рвануть в Сочи — там вытрясут деньги из филиала «СИТа», да и Абхазия рядом, можно затеряться в ее разношерстном воинстве беб документов. А в дороге два молодых телохранителя (Ахаеву 29 лет, Полякову — 22) стали поглядывать на Домникова (43 года), дружка Сидорова еще по зоне, с сомнением: да нужен ли он им? В Сочи решили — не нужен.

Ахаев, утверждая на допросах: «Стрелял Владимир Домников», не знал, что следствие уже установило: тот убит до ночной перестрелки. И на видеопленку сняты показания свидетелей, место захоронения, вагончик, в котором они жили. Хозяйка, сдавшая им это жилье, не верила до последнего. У нее, женщины одинокой, завязался роман с Домниковым, почти месяц она твердо верила в его возвращение, а он все это время лежал неподалеку, в каменной выемке, заваленный землей и ветками. Она, как и Ликина, не понимала, с кем связалась. И как же была потрясена, когда, приглашенная на опознание, увидела наконец то, что осталось от Домникова.

ЧУЖАЯ ЖИЗНЬ НИЧЕГО НЕ СТОИТ

Самоистребление банды, по мнению Климова, закономерно. Службы безопасности при фирмах превращаются сейчас в такие банды довольно часто: начинают с выбивания долгов, увлекаясь, идут на побочный промысел — вооруженный грабеж, становятся профессиональными убийцами. Из них рекрутируются килеры и бомбисты, сделавшие теракты обыденностью нашей жизни.

Вот почти фантастический эпизод: недавно в Москве милицией была схвачена группа вооруженных до зубов боевиков, рвавшихся в здание на улице Правды, где располагаются редакции нескольких крупных газет. Стали выяснять, кто есть кто. Обнаружили: боевики из службы охраны под лихим названием «Беркут». По заданию одной фирмы они приехали «выбивать» долги у другой, чей офис расположен в этом здании. Среди боевиков под чужой фамилией оказался некий Шинтель, давно разыскиваемый милицией уголовник, на чьем счету несколько трупов.

В МВД я интересовался: кто должен контролировать работу таких служб? Оказалось: милиция. Но ей бы отладить контроль за своими перерожденцами и оборотнями, на других сил не хватает. А службы безопасности при коммерческих структурах тем временем разрастаются. Туда идут профессионалы из той же милиции (нагрузка раз в десять меньше, во столько же раз зарплата больше).

Мне рассказывали: при одной крупной московской фирме (штат — 800 человек) в службе безопасности работают две с половиной тысячи специалистов — по охране имущества и жизни сотрудников, по контрразведке и засылке агентов в конкурирующие фирмы, по технике прослушивания телефонных разговоров... Свой КГБ плюс МВД! Но должен кто-то отсеивать зерна от плевел, действительно охранную службу от почти легально организованного бандитизма. Кто именно? МВД? ФСК? Прокуратура? «Пока мы — статисты, выезжаем, когда лежат трупы, — сказал мне следователь Климов. — Останавливать организацию преступных групп не умеем...»

Но необходимо научиться!.. Иного выбора нет. В столице уже палят из гранатомета по балкону известной певицы, и сыщики, сбиваясь с ног, не могут найти стрелявшего. Все больше без вести пропавших. Все чаще в окрестностях городов из-под снега возникают расчлененные трупы, не поддающиеся опознанию. Страна сползла в уголовный беспредел. В руки же правосудия чаще всего попадают агонизирующие бандитские группы вроде ахаевско-сидоровской. Да и неясно: получат ли они то, что заслужили.

— У нас уже заканчивается следствие по нескольким лидерам преступных группировок, — сказал мне прокурор Центрального района Сочи Александр Казимиров. — Но как суд отнесется к этим делам? Обвиняемые в бандитизме задерживались по Указу Президента о борьбе с бандитизмом на 30 суток. По формальным мотивам суды должны отвергнуть все доказательства, добытые в нарушение УПК, УК и Конституции, и значит — выпустить бандитов на улицу... Но ясно же, по лидерам преступных группировок за три дня доказательств не добудешь, главари чаще всего сами в преступлениях не участвуют. Сажать «шестерок»? Бесполезно. Лидеры наберут новых... Патовая ситуация!

Сложилась она, убежден Казимиров, из-за медлительности законодателей. Госдума в первую очередь должна была принять закон о борьбе с организованной преступностью, внести в устаревший Уголовный кодекс необходимые поправки. Депутаты же не торопятся. Почему? По мнению Казимирова, среди новых парламентариев немало тех, кто был в прежние годы судим. Не за политические убеждения, нет! За взяточничество и коррупцию. Став депутатами на популистской волне (было несложно выдать себя за страдальца от прежнего режима), они тормозят принятие новых законов. Результат? Не только разгул преступности, нераскрытые убийства, взорванные автомобили и офисы. А еще — повальное бегство следователей из прокуратуры и милиции. Невозможно работать, когда преступники смеются на допросах: «Не суетись, начальник, ты арестовал, судья выпустит».

— В США по сто человек дышат в спину каждому полицейскому, готовые занять его место, так высок там их престиж, — говорит начальник следственного отдела УВД Сочи Тайгиб Тайгибов. — А у нас лучшие профессионалы уходят, не выдерживая унижения: около 200 тысяч зарплата, когда захудалый лоточник получает в месяц по 1,5 миллиона чистыми.

— У одной трети наших работников, — объясняет начальник Центрального РУВД Василий Корецкий, — стаж меньше года. Неопытная молодежь! Недокомплект штата — 68 человек. Вакантны должности семи следователей.

— Пока Госдума решает, какие законы применимы к нынешним преступникам, — продолжает Тайгибов, — судьи выпускают их по подписке о невыезде.

— В результате с конца прошлого года, — подтверждает Корецкий, — у нас на 66 уголовников объявлен всероссийский розыск.

По каким маршрутам следуют они сейчас? В каких городах жируют? В кого целятся, затаившись во тьме?

...Да ведь в нас с вами, привыкающих к уличным перестрелкам.

В нас, живущих с притупленным чувством опасности.

(И. Гамаюнов. //Совершенно секретно. — 1994, № 11)