УБИЙЦА С ЛИЦОМ РЕБЕНКА
УБИЙЦА С ЛИЦОМ РЕБЕНКА
В ночь на 15 мая 1948 года в городе Блэкборне в Ланкашире от руки убийцы погиб ребенок — Джун Энн Девни.
Джун была четырехлетней милой девочкой, дочерью рабочего металлургического завода из Блэкборна. Несколько дней тому назад ребенок заболел воспалением легких и был отправлен в детское отделение больницы Куин-парк-госпиталь. Пневмония протекала в легкой форме, и 15 мая Джун должна была уже вернуть домой. Накануне вечером девочка спала в своей кроватке в детском отделении, в палате № 3.
Палата помещалась в цокольном этаже и одной своей стороной примыкала к кухне и ванной комнате детского отделения, другая же соседствовала с пристройкой, где в эркере находились туалеты с большими окнами, которые ради свежего воздуха никогда не закрывались. Вечером 14 мая они тоже были распахнуты.
Ночью, в начале двенадцатого, медицинская сестра Хэмфрис подошла успокоить плачущего ребенка, чья кровать стояла рядом с кроватью маленькой Джун. Она крепко и спокойно спала. Сестра снова ушла на кухню.
В 23 часа 30 минут до нее донесся какой-то шорох и ей послышался детский голосок. Выйдя в коридор, сестра обнаружила дверь, ведущую в парк, открытой. Так как на дворе было очень ветрено, сестра решила, что дверь распахнул сквозняк, и спокойно вернулась к своим делам.
Минут через пятнадцать она пошла в обход блока. Когда она вошла в детскую палату и подошла к кроватке Джун, то обнаружила ее опустевшей. Сестра поспешила в туалет. Но Джун и там не оказалось.
На обратном пути в палату сестра обратила внимание, что на свеженатертом полу виднеются какие-то пятна. Похоже было, что это следы ног, но не детских, а взрослого человека, пробежавшего по полу босиком или в тонких носках. След вел от одного из окон эркера к детским кроватям и кончался рядом с кроватью исчезнувшего ребенка. Под кроватью лежала большая бутыль с дистиллированной водой, которая еще в начале двенадцатого находилась на тележке, стоящей в другом конце палаты.
В полночь сестра подняла тревогу. Весь дежуривший ночью персонал стал искать ребенка. Куин-парк-госпи-таль был расположен между большим парком и лугами. Когда к двум часам ночи Джун все еще не смогли найти, один из дежурных врачей сообщил о случившемся в полицию Блэкборна. Час спустя, в четвертом часу утра, в высокой траве около госпитального забора полицейский обнаружил труп Джун Девни. Стало ясно, что девочка была изнасилована, после чего преступник взял свою жертву за ножки и ударил головой о каменную стену забора.
Уже наступило утро, когда на место происшествия прибыли первые сотрудники ланкаширской полиции, среди них главный констебль Луме и главный инспектор Кэмпбелл — сотрудник дактилоскопического бюро графства Ланкашир в Хьютоне — под Престоном.
Главный констебль, не откладывая, обратился за помощью в Скотланд-Ярд. Ребенок, перед трупом которого он стоял, за короткий промежуток времени стал уже третьей по счету жертвой одного или нескольких убийц. Два других убийства произошли в Лондоне и в Фэрнуорте (недалеко от Блэкборна). Жертвами были пятилетняя Эйлин Локкарт, задушенная в подвале разрушенного бомбами дома, и одиннадцатилетний Джон Смит, заколотый кинжалом. Оба преступления были все еще не раскрыты. Луме прекрасно понимал, что после этого третьего случая общественность возмутится и потребует от полиции более решительных мер.
Утром 15 мая прибывшие в Блэкборн главный инспектор Кэпстик и еще два сотрудника Скотланд-Ярда принялись за работу.
Всю территорию больницы оцепили. Никому не разрешалось покидать здание. Пока было ясно только одно: убийца проник в помещение между 23 часами 15 минутами и 23 часами 45 минутами через открытое окно эр- t кера, сняв перед этим обувь.
Судя по всему, он хорошо здесь ориентировался. Осторожно ступая, он подходил к различным детским кроваткам, пока не выбрал Джун, после чего вынул ее из кроватки. Затем он вылез с ребенком через окно эркера, надел башмаки и потащил свою жертву к забору. Следы его ног в носках четко отпечатались на полу детской палаты. Бутылку, найденную под кроватью Джун, он, видимо, взял для того, чтобы использовать в случае необходимости как оружие. На одном из окон эркера было найдено несколько волокон ткани. Такие же волокна были обнаружены на трупе ребенка. Но эти находки мало продвинули дело, равно как и допрос служащих госпиталя.
Тем временем главный инспектор Кэмпбелл в поисках отпечатков пальцев занялся тщательным обследованием палаты. Он осмотрел все стены, стол, окна, кровати, стулья, бутылочки с лекарствами и детские игрушки. Повсюду были сотни отпечатков. Немедленно отпечатки пальцев были сняли у всех работников госпиталя и всех посетителей, побывавших в детском отделении на протяжении последней недели. Выяснилось, что все обнаруженные отпечатки принадлежат врачам, сестрам, больным детям и их посетителям, за исключением отпечатков нескольких пальцев, а также большого пальца и целой руки, оставленных на бутыли под кроватью Джун.
Криминалисты пришли к выводу, что это отпечатки, оставленные убийцей ребенка. Но на всякий случай они составили список лиц, входивших в последние месяцы в детскую палату и имевших дело с бутылью дистиллированной воды. Их отпечатки пальцев не совпадали с оставленными на бутыли. Отпечатки на бутыли явно принадлежали неизвестному убийце.
Кэмпбелл послал фотографии этих отпечатков в Скотланд-Ярд, а также разослал их во все местные дактилоскопические службы Великобритании. Но и сравнение с почти полуторамиллионной картотекой Скотланд-Ярда оказалось бесполезным. Тогда фотографии отпечатков разослали воздушной почтой в дактилоскопические службы за пределами Великобритании. Ведь существовала возможность, что преступником был какой-нибудь моряк или иностранец, оказавшийся проездом в Блэкборне. Но и эти усилия оказались тщетными и ни на шаг не приблизили к цели.
В конце концов укрепилось предположение, что убийца был из Блэкборна либо из его окрестностей. В пользу этого говорило хорошее знание местности и привычек дежурных сестер госпиталя.
20 мая Кэмпбелл сделал необычное предложение, на принятие которого он и сам не очень рассчитывал. Он предлагал снять отпечатки пальцев у всех мужчин Блэкборна старше шестнадцати лет и у всех, кто приезжает в Блэкборн на работу. Город насчитывал 110 тыс. жителей, из них около 35 тыс. домовладельцев. Кэмпбелл рассчитал, что предстоит собрать почти 50 тыс. карточек с отпечатками пальцев для сравнения с оставленными на месте преступления.
Он точно знал, что никто до него в Англии не предпринимал ничего подобного, равно как и то, что нет никакой гарантии положительного исхода этой трудоемкой работы. Все могло оказаться напрасным. Были основания опасаться, что такое мероприятие тут же вызовет беспокойство и волнение общественности, стоит ей только понять, что именно заставило власти пойти на такую чрезвычайную меру. Кроме того, закона, который обязывал бы население подвергнуться дактилоскопической процедуре, не было. А вряд ли найдется другая такая страна в мире, кроме Англии, где столь глубоко укоренилось мнение, что регистрация отпечатков пальцев «всегда как-то связана с преступлением» и, следовательно, снятия отпечатков пальцев не пристало требовать от честных граждан. Неизвестно еще, сколько жителей уклонится от дактилоскопирования под этим предлогом и поставит под угрозу все начинание?
И все же было решено пойти на эксперимент.
Во избежание возможных протестов инициатива исходила не от полиции, а от мэра Блэкборна, обратившегося к жителям своего города с просьбой о добровольной помощи. Он заверил, что после того, как все отпечатки будут сравнены с отпечатками убийцы карточки с ними не останутся в картотеке, а будут уничтожены. Более того, мэр гарантировал, что отпечатки пальцев будут сравнены только с отпечатками данного убийцы, а не будут использованы для сравнения с другими отпечатками пальцев разыскиваемых преступников. Это означало, что полиция сознательно отказалась от возможного шанса обнаружить других разыскиваемых преступников. И наконец, было решено, что служащие полиции, снимающие отпечатки пальцев, обязаны сами ходить от дома к дому. Таким образом, никому не придется являться в полицейский участок.
Когда 23 мая, то есть через восемь дней после убийст-. ва, началась операция по сбору отпечатков пальцев, в полиции Блэкборна царило невероятное напряжение. Однако первый день прошел без осложнений. Всеобщее возмущение и горячее желание найти преступника отодвинули на задний план прочие соображения. По избирательным спискам контролировалась полнота охвата дактилоскопированием всего населения города. У приезжающих рабочих отбирали отпечатки пальцев в соответствии с платежными ведомостями предприятий.
Многие дома приходилось посещать по нескольку раз, но через пять недель, к концу июля, было собрано 20 тыс. карточек с отпечатками.
Двадцать тысяч!
Но разыскиваемых отпечатков среди них не нашлось! Напряжение росло изо дня в день. В середине июля уже 30 тыс. жителей было охвачено дактилоскопированием. Но по-прежнему цель не приблизилась ни на один шаг. Однако отступать было поздно. К концу июля было проверено 40 тыс. карточек, но отпечатки на бутыли все равно не хотели выдать своей тайны: К началу августа было собрано и проверено 45 тыс. карточек. Надежда на положительный результат поисков упала до нулевой отметки, так как практически все жители города и приезжающие из предместий рабочие были дактилоскопированы.
А действительно ли все? Не уехал ли кто-нибудь из Блэкборна? В момент самого глубокого разочарования один из служащих полиции предложил проверить последние списки получивших продовольственные карточки, которые выдавались в Великобритании еще спустя три года после второй мировой войны. Их проверка выявила один факт, дававший этим поискам последний шанс. Почти 800 мужчин, несмотря на всю тщательность охвата, оказались упущенными из поля зрения полиции. Скрывается ли среди них разыскиваемый? Придержала ли его судьба, так сказать, напоследок?
11 августа констебль Кэлверт в погоне за этими оставшимися восемьюстами мужчинами вошел в дом № 31 по Бир лей-стрит. Там он застал миссис Гриффит и ее двадцати двухлетнего сына Питера. Питер Гриффит — худощавый, приятной наружности молодой человек — был известен в округе своей любовью к детям. Он оказался как раз одним из тех, кого не охватили во время всеобщего дактилоскопирования. Кэлверт спросил, готов ли он дать свои отпечатки пальцев. Гриффит молча протянул руки.
Вместе с другими отпечатками, собранными Кэлвертом за день, отпечатки Гриффита были отправлены о Хью-тон. Спустя 24 часа, в 3 часа дня 12 августа, сотрудник, занимавшийся сравнением отпечатков, так громко воскликнул, что его услышали все присутствующие: «Я его нашел! Вот он!..» Большой и указательный пальцы левой руки Питера Гриффита в точности соответствовали отпечаткам, найденным на бутыли. Успех пришел в самую последнюю минуту!
Гриффит, сын душевнобольного, еще ребенком много лет провел в детском отделении Купи-парк-госпиталя и хорошо знал место своего преступления. У него не оставалось другого выхода, как признаться в убийстве. Этот молодой человек, с лицом ребенка, неспособный регулярно трудиться, лишенный естественной тяги к женщинам, производил странное впечатление. Возможно, он и был убийцей не только Джун Девни, но и одиннадцатилетнего Джона Смита в Фэрнуорте. Но не было даже косвенных улик для того чтобы обвинить Гриффита во втором убийстве.
(Ю. Торвальд. Век криминалистики. — М., 1984)