«В АВТОБУСЕ ЗАЛОЖНИКИ... ДЕТИ...»

«В АВТОБУСЕ ЗАЛОЖНИКИ... ДЕТИ...»

ПЕРВОЕ ДЕКАБРЯ, ЧЕТВЕРГ

Шестнадцать часов тридцать минут. К пятиэтажному зданию Северо-Осетинского обкома партии на юго-восточной окраине города Орджоникидзе подъехал белый, с темно-синей полосой автобус ЛA3-697 с государственным номерным знаком СЕЛ 04-04 и бортовым номером 426.

Он остановился не на улице Пушкинской, куда выходит фасад административного корпуса, а в переулке с южной стороны. Соседнее с обкомом четырехэтажное здание занимает в основном прокуратура республики, а небольшая часть — помещения для постоянно действующих курсов и гостиница. В глубине переулка фасадом на Пушкинскую стоит семиэтажный жилой дом.

К южному крылу дома примыкает детский сад. К нему ведет узкая асфальтированная дорога, начинающаяся прямо у подъезда гостиницы. Те родители, которые имеют личные автомашины, по этой дороге утром привозят, а вечером отвозят своих ребятишек из детсада.

Основная часть площади между этими тремя зданиями отведена под стоянку для машин. Здесь ежедневно с утра до позднего вечера стоят несколько, а то и десятки автомашин всевозможных марок: личные «Жигули», служебные «Волги», а зачастую и автобусы различных марок, привозящие или увозящие на экскурсии и на предприятия слушателей постоянных курсов, гостей, в том числе и зарубежных, останавливающихся в небольшой комфортабельной обкомовской гостинице.

Поэтому мало кто из случайных прохожих обратил внимание на JIA3-697, который зарулил в переулок и встал на проезжей части, почти напротив входа в гостиницу. Правда, внимательный глаз мог заметить: окна автобуса занавешены чем-то серым и плотным, вероятно, одеялами.

Коротенький зимний день клонился к вечеру. В автобусе, куда сумеречный свет проникал только через лобовое стекло, было темновато. Молодая женщина на переднем сидении, пристроив на коленях сумочку и сложенный в несколько раз плакат, взглянула в лицо стоящего перед ней худощавого мужчины.

— Что писать-то?

Мужчина, сжимающий в руках обрез, нервно вскрикнул:

— Я же сказал — ультиматум!

— Я... не знаю... как это...

— Еще учительница называется... И чему только ты их можешь научить?

Он ткнул обрезом в салонную темноту. На сиденьях автобуса по двое, по трое жались мальчики и девочки лет десяти. Глазенки их были испуганные, настороженные.

Поставив одну ногу на сиденье и склонившись над женщиной, человек с обрезом властно бросил через плечо:

—Пацаны! Наблюдение — вкруговую! А ты пиши. Бы-ы-стро! И начал диктовать:

— Группа вооруженных лиц захватила автобус с детьми... Сколько у тебя в классе пацанов?

— Вообще-то тридцать шесть. Но вот пятеро, к счастью, почему-то опоздали. Тридцать один...

— Да уж. Это точно. Некоторым мамашам повезло... Пиши: тридцать один человек. Дальше... И требуют высказать ультиматум. Для этих целей женщина вашего аппарата должна передать милицейскую рацию для контакта с нами. Рацию передать со стороны окна водителя. Вот и все. Теперь подпишись.

Женщина подписалась.

— Все?— Дай-ка сюда!

Мужчина с обрезом прочитал написанное. Потом обратился к другой женщине, сидевшей рядом и судорожно прижимавшей к груди девочку лет четырех.

— Ну-ка, Тома, теперь ты черкни два слова. Вот здесь. Крупно: «Умоляем, спасайте!» Та-а-к. Вот теперь порядок.

ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ СОРОК МИНУТ.

Человек с обрезом в руке сквозь ветровое стекло увидел красные «Жигули». С профессиональной наблюдательностью отметил про себя номер: СЕЖ 89-99. За рулем сидел Берко. Машина на тихой скорости ехала по скользкому асфальту. Как раз у ЛАЗа водитель должен сделать левый поворот.

— Пацаны! Быстро отвязать дверь! — приказал человек с обрезом.

Взяв в левую руку плакат, он выскочил на улицу и, прикрывая бумагой ствол, шагнул навстречу машине. Берко затормозил. Через мгновение произошло непредвиденное и нелепое. Над самым его ухом раздался выстрел. Несколько осколков разбитого ветрового стекла впились ему в лицо. В салоне сразу же запахло пороховой гарью. Рядом с ним на сиденье упало что-то белое, и он услышал:

— Передай это ментам поганым!

Семнадцать часов. Автобус с террористами и заложниками. Человек с обрезом, ведущий наблюдение за обстановкой, воскликнул:

— Менты! Приготовиться!

Милицейская машина остановилась неподалеку. Из нее торопливо вышел офицер и бегом взбежал по лестнице на крыльцо гостиницы. Там его ждали женщина и мужчина с перевязанной головой. Они были сильно возбуждены, энергично жестикулировали руками, показывая на автобус.

«Ну, вот и началось, — не то со страхом, не то с радостью подумал человек с обрезом. — Мент прискакал. Только бы не дуб, только бы не дуб попался!»

К обкому по звонку первым прибыл помощник начальника Ленинского райотдела милиции майор Михаил Та-зеевич Аркаев. Выслушав сбивчивый рассказ, он сразу же оценил обстановку и, расстегивая на ходу кобуру, бегом, прыгая через ступеньки, направился к автобусу.

«Спеши-спеши, мент проклятый — шептал человек с обрезом, кладя палец на курок. — Я тебя давно жду тут. Прямо соскучился!»

Автобус стоял темный и таинственный. Ни звука, ни шороха. Аркаев хотел открыть дверь, но на ней не оказалось ручек. Еще не зная, с кем имеет дело, он отнес это к обычной расхлябанности. «А, черт, вечно эти бесхозные машины! Куда ГАИ смотрит?»

Тогда попытался заглянуть внутрь салона. Но все окна были плотно занавешены.

— Эй, кто здесь есть? A-ну, открывайте! Милиция!

В это время водитель милицейской, машины Захаров, по собственной инициативе придя на помощь майору, попытался открыть дверь, просовывая в щель то ли отвертку, то ли гвоздь. В салоне раздался отборный мат:

— Немедленно отойти от двери! Буду стрелять!

Занавес над одним окошком приподнялся, и Аркаев увидел направленное на него дуло и нечеткие черты лица над ним.

— Кто вы такие, что хотите? ,

— Немедленно рацию! И не вздумайте сделать глупость — у нас полный автобус динамита. Разнесем вдребезги ваш обком. Из автобуса донесся испуганный крик ребенка:

— Дяденька, они с ружьями!

За Аркаевьш, буквально через три-четыре минуты, на место происшествия прибыла милицейская группа: заместитель министра внутренних дел Северной Осетии полковник Батагов, заместитель начальника Ленинского райотдела милиции майор Хуадонов, оперативный уполномоченный Акопян.

Хуадонов вслед за Аркаевьш попытался вступить в контакт с предполагаемыми нарушителями. Лучом карманного фонаря он искал какую-нибудь щель в окнах, чтобы заглянуть в салон. Ему казалось в высшей степени странным: произведя выстрел, преступник не скрылся, а вошел в автобус, который преспокойненько стоит не только рядом с обкомом — с прокуратурой! У потерпевшего Берко все лицо было в крови, но он сказал, что ничего страшного — просто царапина. Кто и почему стрелял в него, он, Берко, не знает. Тогда не псих ли какой? Это тем более опасно.

Окно открылось. В нем показалась голова с усами скобочкой и глазами навыкате. Человек молча направил на Хуадонова дуло.

— Ты, парень, не шути!

— Это ты, мент, не шути! Сказано — быстро рацию! А то...

И он слегка ткнул дулом в оконное стекло.

— Какую рацию? Зачем?

— Без разговоров! В автобусе заложники. Дети. В салоне бензин. Так что без шуток. Ну!

Батагов распорядился передать в автобус милицейскую рацию. Подходя во второй раз к автобусу, Хуадонов услышал плач детей.

— Дяденьки, не стреляйте, в автобусе бензин! Не стреляйте, дяденьки!

У майора сжалось сердце.

В боковом окне водителя стекло немного опустилось. Просунулась детская рука. Майор вложил в нее рацию. Рука исчезла.

Окно опять закрылось.

— Я принес вам рацию. Куда ее?

СЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ.

С помощью рации установлена двухсторонняя связь правоохранительных органов с неизвестными, забаррикадировавшимися в автобусе.

Бататов: Алло, в автобусе, вы меня слышите?

Голос из автобуса: Да, я слышу.

— Кто вы такие, что хотите? Почему стреляли в человека?

— Моя фамилия Яшкиянц. Зовут Павлом. Три судимости. Последний раз за бандитизм. Десять лет. Устраивает, мент, моя биография? Теперь я буду спрашивать. Кто ты?

— Я — полковник, заместитель министра внутренних дел Северной Осетии Батагов. Устраивает?

— Вполне. Какими располагаешь полномочиями?

— В смысле?

— Так ты что, мент, еще ничего не понял? Тебе что, твои мусора не докладывали? У нас в автобусе заложники — тридцать детей, учительница и шофер. В обмен на них мы требуем...

Голос на несколько секунд смолк.

— ...Мы требуем самолет для вылета за границу, два миллиона денег в иностранной валюте и один миллион золотом. Это наш ультиматум. — Срок — сорок минут...

Как же дети оказались заложниками? После занятий четвертый «Г» вместе со своей учительницей Наталией Владимировной выехал общественным транспортом на экскурсию в республиканскую типографию: захотели посмотреть, как делаются книжки. Когда выходили из здания, к ним подошел мужчина и спросил: «Ребята, вы с Бама?» (Бамом жители Орджоникидзе называют отдаленный микрорайон города, где расположена сорок вторая средняя школа). «Да!» — хором ответили дети. «А мы ваши шефы. Вон наш автобус. Нам сказали, чтобы мы доставили вас в школу. Садитесь? Только тихо, не толкаться». «Ура-а-а!» — закричали дети и гурьбой ринулись в гостеприимно раскрытую дверь автобуса. С ними и учительница.

Дверь захлопнулась, и все они с этой минуты стали заложниками банды.